Мумий попал в совет благодаря Кноссу; с помощью денег, угроз и хитрости они добились, чтобы такой недостойный человек занял место в совете. Набир никогда бы не допустил, чтобы тот попал в совет, но Мумий и Кносс грамотно выждали время: голосование проходило, когда Набира свалил очередной приступ боли он целую неделю не мог подняться с постели.
В Зале Совета находились не менее значительные фигуры: маршал Кайрос, казначей Тифон, верховный судья Юст, первый министр Прокл, герцог д’Бьяка, несколько аристократов, графов и землевладельцев.
Всего двадцать пять человек. Влиятельность Великого Совета была даже большей, чем власть короля: именно эти люди решали множество вопросов в стране. Король не был вхож в совет, но обладал правом вето, и каждое принятое решение Совета должно было им утверждаться. Но… короля больше интересовали женщины и охота, чем государственные дела. Часто он подписывал документы не глядя, и, если бы не несколько преданных Титосу людей, к которым Набир непременно относил себя, то, кто знает, могло ли государство существовать.
Сегодня на повестке дня не было интересных для Набира вопросов, кроме финансирования крепостных укреплений. Поэтому большую часть заседания маг откровенно скучал, бессонная ночь давала о себе знать.
— Что поэтому поводу думает досточтимый магистр Набир? — эти слова первого министра вернули мага из раздумий в реальный мир.
— Да простят меня, старика, здесь собравшиеся, — начал Набир, не понимая сути вопроса, — а о чем, собственно, речь?
— Если вы настолько стары, что не можете уследить за вопросами на Совете, — может, вам стоило бы уступить свое место более молодым? — Прокл не упустил возможности подколоть Набира.
— Вам придется мириться с моей старостью, ведь мне же приходится мириться с вашей глупостью, — вылетели из уст магистра слова, услышав которые Прокл покраснел от ярости.
«Что это? Видимо я перехвалили себя, когда решил, что поборол свою раздражительность. И хотя мы с первым министром давно конфликтуем, такое поведение явно не добавит мне очков. Таких ошибок я не делал уже много лет, и вот те на! Придется выкручиваться», — подумал Набир.
Вслух же он добавил:
— Прошу прощения у досточтимого первого министра, я ни в коем случае не хотел его оскорбить. Всем известно, что он отличается острым умом и является достойным сыном Титоса. Не мог бы он простить мою невнимательность и повторить суть вопроса?
«Плохо дело, первый министр уже успел покраснеть от злости словно вареный рак. Как бы мне это боком не вышло!»
— Я спросил, — явно борясь с желанием ответить оскорблением, продолжил первый министр, — вашего мнения по поводу уменьшения налога на ввоз керамических изделий.
— И какова цель этого уменьшения?
— Вы, что совсем меня не слушали?! Я предложил уменьшить налог на ввоз керамических изделий, так как в Эбруке наблюдается их явный дефицит.
— Конечно я против.
— Против?
— Да, против, — ответил Набир, понимая, что предложение слабо связано с дефицитом, а, скорее, с какой-то личной выгодой министра, — это уменьшит конкурентоспособность наших производителей.
— Ясно, ничего другого от вас я не ожидал, тогда голосуем.
Предложение Прокла не было утверждено.
Подошло время доклада коменданта города Оуз. Орменон - хоть совсем седой, но все еще крепкий старик. Казалось, что его лицо, да и сам он вырезаны из корабельного дерева, пережившего соленый ветер, шторма и бури. Зайдя в зал заседания и осмотрев пристальным взглядом всех присутствующих, комендант начал:
— Вы все знаете о важности вверенной мне крепости.Она призвана защищать нашу северо-восточную границу. Сейчас ее стены находятся в плачевном состоянии и нуждаются в ремонте. Я, как истинный сын Титоса, прошу выделить мне десять тысяч золотых, чтобы поддержать стены Оуз в подобающем состоянии. Кроме того, я начал строительство еще двух башен, и это требует определенных затрат, нужно отремонтировать южную внешнюю стену и оплачивать жалование гарнизону.
Закончив свое обращение, Орменон ждал реакции совета.
— Все время одно и тоже, — возмутился вслух казначей Тифон.
— Да кто на нас будет нападать с северо-востока? — с усмешкой сказал первый министр.
— Тем не менее безопасность нашего государства — это та основа, которую нельзя игнорировать, — поддержал коменданта Набир. — Может, молодые уже не помнят, а мы с Орменоном можем в подробностях рассказать о конфликте с Аргосом. Если кто забыл, то Аргос находился именно на северо-востоке, и война с ним была не так давно.
— Не так давно…— недовольно фыркнул казначей.— больше сорока лет прошло!
— Титос тогда погряз в междоусобице, кандидатам на престол было не до защиты своих границ. Если бы не Оуз, кто знает, чем бы все обернулось, — вклинился в разговор маршал Кайрос.
— В любом случае, — такой суммы у нас нет. Одно дело ремонт стен, а другое — строительство новых башен, — положив ребро ладони на стол, сказал Тифон.
— А какая есть? — понимая, что казначей будет торговаться за каждую копейку, спросил Набир.
— Не больше четырех тысяч.
— Вы, наверное, ошиблись и хотели сказать шесть, - продолжил магистр, - ведь такой дальновидный человек, как вы, наверняка понимает значимость пограничных укреплений. Это малая цена за то, чтобы рубежи Титоса были в безопасности.
— Но после войны с Аргосом, теперь там нет границы! По итогам войны нам отошло графство Картли и теперь оно также защищает нас с северо-востока, — не сдавался первый министр.
— Вы решили экономить на безопасности государства? — рявкнул маршал.
— Я привык экономить на всем, — первый министр явно не испугался грозного вида Кайроса.
— Давайте все успокоимся, я предлагаю все же проголосовать за шесть тысяч. Вы согласны, казначей? — вмешался магистр.
Эта комедия разыгрывалась для вида, Набир уже давно сторговался с Тифоном на шести тысячах: это была одна из услуг, которую он негласно потребовал, предложив взамен свой голос и голоса еще семи членов совета на следующих выборах казначея.
«Хорошо, что должность магистра магов невыборная», — подумал Набир.
— Пусть будет шесть, — с наиграно недовольным видом согласился казначей.
— Итак, голосуем, — ударив деревянным молотком по столу, сказал первый министр.
Совет условно разделялся на три фракции: Набира, Кносса и герцога д’Бьяка. УНабира с Кноссом часто случались стычки, а д’Бьяк не любил их обоих, считая выскочками. Состояло в Великом Совете также и шесть обособленных членов, включая первого министра, не входящих ни в одну из фракций. Но в отличие от Кносса с д’Бьякой, Набир мог иногда договориться, так как ни у кого не было большинства в совете и каждому приходилось идти на компромиссы. В этот раз магистру пришлось уступить и предложить голоса его фракции в будущем голосовании за снижение налога с железных рудников. Это было меньшее зло, и цена, которую ему пришлось заплатить, во имя Титоса.
На голосовании предложение поддержали все из фракции Набира и д’Бьяка,а также трое свободных членов. Решение было принято.
***
Магистр знал, куда отправится Орменон. Один из его людей еще вчера проследил и узнал, где остановился комендант крепости Оуз. Поэтому после заседания Набир сразу отправился на постоялый двор. Орменон только собирался покинуть Эбрук. Комендантпредпочитал слишком аскетичные условия, и выбрал, пожалуй, самый дешевый в городе постоялый двор. С трудом преодолев ступени на второй этаж, Набир постучал в нужную дверь.
— Позволите? — с улыбкой сказал маг, стоя в проеме дверей.
— Конечно, конечно, чем обязан? — тут же пригласил Набира войти Орменон.
— Да вот, хотел узнать, как у вас обстоят дела? Как ваше здоровье?
— Спасибо, если Хор даст, то доживу до окончания строительства башен.
— Да, в нашем возрасте уже ни в чем нельзя быть уверенным, — с горечью в голосе сказал магистр. — А как внуки, — навещают? Старшая, Адель, уже, наверное, замуж вышла?
— Да приезжают, пока не забывают старика, — с улыбкой ответил Орменон, удивленный тем, что магистр помнит о его внуках. — Адель уже ждет ребенка, так что скоро я стану прадедом.
— Ну что ж, мои поздравления, далеко не каждому суждено увидеть своих правнуков. Хватит ли тех денег, что вам выделили?
— Как сказать: на ремонт стен этого достаточно, но, чтобы достроить две новые башни — нет. А еще я мечтал укрепить внешнюю южную стену, которая давно нуждается в ремонте, так как выполнена изсамой старой кладки. Но, похоже, этим будет заниматься уже мой приемник, — с грустью в голосе ответил комендант.
— Думаю, я смогу немного в этом помочь.
В комнату коменданта подручные Набира внесли увесистый кованый сундук.
— Здесь еще восемь тысяч золотых, думаю, они будут вам полезны.
— Спасибо! Большое спасибо, — старый комендант чуть не бросился целовать Набиру руки.
— Этого хватит на все ваши нужды?
— Да. Но откуда?
— Часть денег —лично мои, часть — от продажи артефактов невоенного назначения и еще часть дали другие неравнодушные к нашему делу люди.
— Сказать, что я вам благодарен, —это ничего не сказать.
— Надеюсь, вы пустите эти средства в дело?
— Можете не сомневаться, - плечи коменданта распрямились, а глаза зажглись энергией. — С такими деньгами я смогу сделать гораздо больше, нежели мог даже мечтать.
Набир не сомневался в этом: он знал Орменона много лет, старик был еще старой закалки, прямой как стрела из индрийской стали, и верен своему долгу. А это чего-то — да стоит!
«Таких уже больше не делают, мы— вымирающий вид», — подумал Набир с грустью.
4. КНОСС
В большом зале, на кожаном кресле с позолоченными подлокотниками сидел Кносс. Первое, что бросалось в глаза, – это его тучность. Казалось, что его красный кафтан с вышитыми золотом вензелями, вот-вот порвется по швам, обнажив необъятный живот.
Лицо Кносса отличалось какой-то неестественной молодостью, на нем не было ни единой морщинки, оно напоминало туго натянутый барабан, но, почему-то, с выпученными глазами.
Между его ног стояла на коленях обнаженная девушка. Ее длинные черные волосы водопадом спадали по спине, на которой виднелись еще свежие красные рубцы от ударов кнутом. Наклоненная голова красавицы совершала поступательные движения, издавая при этом чмокающие звуки. Сам же Кносс, несмотря на усилия девушки, казалось, думал о чем-то возвышенном.
— Я к вам с ежедневным отчетом, господин, — проговорил Тит.
Увиденное не смутило слугу, он давно уже привык к подобным сценам.
Сложно было определить возраст вошедшего. Его седые, коротко стриженные волосы и обветренное лицо не сочетались с молодым мускулистым телом. Хотя передвигался он с грацией восемнадцатилетнего, его серые уставшие глаза выдавали груз прожитых лет. Сложно было объяснить, но легко почувствовать в его взгляде что-то опасное, недоброе. Они словно излучали тьму, поглотившую его душу.
Кносс не счел нужным отвечать на слова слуги, а лишь кивнул и сделал характерный жест рукою: мол, – продолжай.
— Итак, господин, из самого важного: нам удалось, наконец, обработать графа д’Магсума, он плотно подсел на карточные игры. Какая-то гадалка убедила его, что этот дуралей выиграет целое состояние. Представляете? — при этом губы Тита вытянулись в длинную тонкую линию. — Конечно, этот дуралей проигрался в труху. На сегодняшний день он должен нам тридцать семь тысяч золотых. И за просрочку платежа долг увеличивается каждый месяц!
— Вот это – здорово! — со стороны было непонятно к кому именно обращается Кносс: к девушке или Титу. Когда он говорил, его двойной подбородок перекатом превращался в тройной и наоборот. — Давно пора, а то возимся с ним уже больше двух месяцев.
— Тут нужно было терпение, это как в ловле карпа, подсекаешь слишком рано или потянешь слишком быстро, – и у тебя в руках вместо долгожданной рыбы окажется пустое удилище, — невозмутимо ответил Тит. — Но ожидания того стоили, теперь старик не отвертится, у нас есть его расписка.
— Ты тут не умничай, а намекни ему, что мне от него нужно. Даже продав имение, д’Магсум не сможет расплатиться с долгами.
Кносс был владельцем целой империи, его интересовало все, что могло приносить прибыль. С его могуществом и состоянием, сколоченным за долгие годы, мало кто мог соперничать. Кроме того, он входил в Великий Совет. Но была одна мечта, которая не давала Кноссу покоя, он хотел стать благородным, иметь титул, что поставил бы его еще выше над другими. План в его голове созрел достаточно быстро, но его реализация и поиски подходящего кандидата требовали значительного времени. Прошло несколько лет, а заветный титул к нему так и не приблизился. И вот теперь появился шанс заполучить его.
— Он наотрез отказался платить или следовать предложенному нами вариант, — ответил Тит. — Старый дурак уперся и укрылся в своем замке в Каджайре, думая, наверное, что мы его там не достанем. Вот его слова: “Граф д’Магсума из рода Магсумов, никогда не отдаст свою дочь за такого проходимца как Кносс! ”.
Лицо толстяка побагровело от ярости, он отмахнулся ногой от стоящей на коленях девушки так, что та упала на спину.
— Сколько можно чиркать зубами?! Продай ее на Остров Работорговцев!
— Будет сделано, хозяин, — ответил Тит, по его команде в комнату вошли двое охранников и поволокли обнаженную девушку за дверь.
— Нет, нет господин, только не это, — извиваясь всем телом, кричала она. На лице девушки отразился ужас, а голубые глаза наполнились слезами. Кносс спокойно наблюдал за страданиями девушки, казалось, разыгравшаяся сцена даже доставляет ему удовольствие. Что касается остальных, то они были абсолютно равнодушны, словно из комнаты выносили стол или стул. Когда опять воцарилась тишина, Кносс продолжил:
— Д’Магсума еще пожалеет о своих словах, — количество подбородков Кносса опять увеличилось до трех, а лицо побагровело. — Он, наверное, не знает, что я делаю с оскорбившими меня. Кем вообще себя возомнил этот старый болван?
— Да, хозяин, он пожалеет, — ответил Тит, понимая, что в таком состоянии не стоит перечить хозяину.
— Вы же передали ему мое великодушное предложение?
— Да, конечно, – сразу после того, как мы получили расписку.
— Он что, думает, что мои слова можно игнорировать, словно крик сороки на ветке! Подключи людей Мумия, они умеют убеждать. Надо заставить этого старого осла пойти на сделку!
— Понял, господин. Я все сделаю.
— Есть еще что—то важное на сегодня?
— Думаю, все остальное может подождать до завтра.
— Приведи ко мне ту черноволосую аргоску, что я приобрел на прошлой неделе.
— Всенепременно, мой господин, — с этими словами Тит удалился, на его лице отразилась одобрительная улыбка.
***
Мумий поручил это дело Аязу, а тот перепоручил Калену. Встреча Бизона с представителем Кносса состоялась в таверне «Корона нищего» в маленькой комнате на втором этаже, где их никто не мог подслушать. Места хватало как раз для стола и двух лавок, четыре человека могли разместиться здесь без особого стеснения. На бревенчатых стенах, выкрашенных в коричневый цвет, не было ничего, кроме двух тройных подсвечников, хорошо освещающих комнату. Вместо входной двери висела красная бархатная штора, с жирным пятном посередине.
Бизон пришел раньше и скрашивал ожидание остальных большой кружкой пива. Первым явился Аяз, судя по его блестящим глазам и запаху перегара изо рта, это была уже не первая его встреча.
Внешность Аяза была весьма типичная для головорезов: крепко сбитый, с большой головой и толстой шеей. Его лицо покрывала трёхдневная щетина, а темные коротко стриженные волосы торчали, словно иголки ежа. Мускулистые руки покрывала сплошная вязь татуировок. Их было так много, что Кален не мог определить, какие сюжеты на них изображены. Какие-то полуголые женщины, драконы, письмена и черепа, – все смешалось в непонятный цветной узор.