«Я ведь ждал чего-то подобного».
Колея, на которую съехала повозка, быстро сменилась ухабами. Ее сильно трясло, несмотря на модификацию подвески задней части корпуса.
«Будет жаль малышку, если поломается».
В больном лесу плохо пахло, если не сказать, смердело. Душный воздух и мошки облепили лицо. На природе осенью должно пахнуть свежестью, но этот лес, вероятно, считал по-другому.
Джуно даже хотел повязать себе на лицо шейный платок на манер грабителей почтовых дилижансов, но так и не решился, надо было править упрямившимися лошадьми, которых приходилось нахлестывать.
Он надеялся на то, что Эррнгрид вот-вот прикажет остановиться, но шли минуты, а она все молчала.
Вонь стала невыносимой, закружилась голова. Наконец, экипаж заехал в тупик и встал. Джуно тяжело спрыгнул с высокого сиденья и открыл дверцу.
Леди Ри, а он так ее называл, оперевшись на его руку, милостиво кивнула и соизволила выйти. Она стянула перчатки из тонкой кожи и подняла с земли комок грязи. Понюхала.
Стряхнув с пальцев сухую грязь изящным щелчком, она задумчиво направилась к едва заметной тропке, уходящей вверх по склону горы.
Джуно ее понял без слов: «Жди здесь, я скоро», — так, наверное, сказал бы человек. Но человеческое видение ситуации ей было чуждо.
Наблюдая за тем, как она неуклюже, но, не теряя достоинство, взбирается по тропе, Джуно подошел к лошадям, погладил по морде, прошептал что-то успокаивающе. Лес им точно не приглянулся.
Не надеясь, что леди Ри скоро вернется, и, не желая терять времени даром, он открыл толстую книгу — «Полное Уложение о наказаниях Герриндора». Том 2, исправленный и дополненный под редакцией лорда — судьи Кира Д. 3021 г. и углубился в чтение.
Через час, захлопнув фолиант, Джуно убрал его в дорожную сумку и посмотрел в сторону, куда ушла Эррнгрид.
Опускались сумерки. Поднялся ветер, и стало совсем не по себе. Он отхлебнул из фляжки обжигающей горло жидкости, полегчало. Сделав еще пару глотков, вытер тыльной стороной ладони губы.
Резкий спазм в правом запястье не дал ему закрыть фляжку пробкой. Он посмотрел на руку — пальцы дрожали.
Совершенно неожиданно накатили воспоминания событий, которых у него не было и быть не могло — пустая комната с обоями в розовый цветочек, мертвое тело женщины с капелькой запекшийся крови на подбородке, детский плач, спешный топот ног, хлопанье дверей.
Сделав глубокий вдох, он быстро пошел за Эррнгрид. Надо отсюда убираться. Немедленно.
На его счастье, уже спускалась уставшая, но удовлетворенная роунгарри. Правда, задумчивость с ее лица так и не сошла.
— Надо ехать, миледи, смеркается, да и кони волнуются — благожелательно сообщил он, стараясь унять волнение и не показывать, как он был рад ее видеть.
Да, старичок, тебе бы не помешало новое тело. В следующий раз ты пустишь от умиления не только слюни.
Она не ответила, лишь неопределенно мотнула головой и заняла свое место в карете.
Джуно спешил покинуть это место, а вот место, наоборот, совсем не спешило с ним расставаться.
***
Сумерки.
Когда стало совершенно ясно, что пространство играет с ними в свои игры, поскольку через положенное время они к магистрали не выехали, Джуно остановил карету. Надо посоветоваться с леди Ри. Ехать в таком же темпе в никуда не имеет смысла.
Вход там, где выход — нехитрая мудрость быстро пришла на ум, но если выхода там, где был вход, не нашлось, что мы имеем?
Двойной тупик — и выйти нельзя, и остаться невозможно. Это выражение он как-то услышал от леди Ри, она обмолвилась, что его придумали людские врачи для определения, смешно сказать, внутренних невротических конфликтов. Тогда он посмеялся над этим, люди — что же с них взять. Мало того, что живут немного, так еще и терзаются не пойми чем всю жизнь. Но вот сейчас оно подходило как нельзя кстати.
Он вздохнул, заглянул в незашторенное окошко. Леди Ри, откинувшись на сиденье, крепко спала. Будить он ее не стал. Надолго не заснет, нет у нее такой привычки, а отдохнуть ей не помешает.
Он поймал себя на том, что мыслит как его госпожа, прежде чем взяться за решение задачи, надо правильно определить, что у нас дано. Как в математике.
Дано: двойной тупик.
Необходимо: срочно отсюда выбираться.
Решение:…эээ.
Чудесно. Математика явно не была его сильной стороной.
Импульс сесть и все обдумать он погасил в зародыше. Итак ясно, они — в заднице. А если они в заднице, то нечего сидеть и думать, что это за задница такая, какая она на вид и на вкус, из чего состоит и кто в ней живет. Надо из нее выйти, а поразмышлять можно и потом в приятном и безопасном месте.
Джуно был нечеловеком действия.
Он снова огляделся, ничего не изменилось. Дорога — спереди, дорога — сзади, старые как мир стволы неизвестных ему деревьев, изъязвленные листья, давящее на плечи ощущение.
Вообще-то, природу Джуно любил и берег, хотя бы потому, что большую часть своей жизни предки его тела провели под землей. Работала генетическая память, не иначе. Это только название красивое — Материк Падающих Звезд.
На самом деле удовольствие от постоянной бомбежки падающих с неба булыжников размером с голову дракона то еще. Метеориты только в слоях атмосферы создают красивый визуальный спецэффект, а, приземляясь, выжигают в радиусе сотни милей все вокруг. Невозможно жить, невозможно дышать, невозможно ничего посадить и вырастить.
Непрестанные метеоритные дожди изменили и силу тяготения — там она была значительно слабее, а также разрядили воздух, повысили уровень солнечной радиации.
Пребывавшие сверх положенного времени на солнце люди получали тяжелейшие ожоги и умирали в мучениях. От радиации спасала только драконья кожа, ее обменивали на звездный металл, прошедший при прохождении слоев атмосферы самую качественную из всех возможных термообработку — предельные температуры. Именно это делало его таким востребованным.
Поэтому большинство людей так и проводили лучшие годы под землей, пока не перебрались на соседние континенты, потеснив герриндорцев и лимирцев. Тяжелые условия жизни сделали из них выносливую и неприхотливую рабочую силу. Их с удовольствием приняли и драконы.
Роунгаррами была проведена даже специальная программа по переселению со звездного материка, правда, она быстро закрылась. Ведь желающих оказалось столько, что за два года они перевыполнили все миграционные квоты, а жить в тесноте драконы не хотели.
Сейчас на материке почти никто не жил, туда ездили научные экспедиции изучать в обсерватории атмосферные явления и небесные тела, там же в научном городке рождались многотомные шедевры вроде «Строительство многоуровневых подземных систем под давлением с учетом радиации».
Шахты прекратили выработку горных пород и добычу металла по причине высоких издержек. Был у материка Звездопадов и еще один секрет.
Отойдя от кареты на четыреста ярдов и не выпуская ее из виду, Джуно замер. Он только сейчас осознал, что по дороге видел что-то странное и непривычное, но не остановился. Что-то привлекло его внимание среди быстро проносящихся картинок увядающего пейзажа.
За его спиной слева кто-то был. Он медленно открыл кобуру на бедре, и опытным движением выхватил револьвер, одновременно развернувшись.
Через два удара сердца он убирал его обратно.
Маленький эльф, ребенок, тощий, в грязной куртке и стоптанных сапожках молча стоял на обочине. Синие круги под глазами выдавали его усталость, а правильные черты лица не скрывали изможденность и наступающее отчаяние. И вместе с тем во всем его облике сквозила решимость и сила.
В руках он сжимал серебряный медальон. На поясе был приторочен небольшой охотничий нож.
— Здравствуй, малыш, я — Джуно. А там, — махнув в сторону кареты, — моя хозяйка леди Эррнгрид. Она — роунгарри.
Мальчик молчал.
— Здесь совсем-совсем не место для детей. Мы подвезем тебя, куда скажешь. Разговор шел на общем, но Джуно показалось, что эльфенок его понял.
— Пойдем со мной, у нас есть хлеб и сыр, и теплые вещи.
Джуно считал себя приятным малым, так, в общем-то и было, дружелюбный и улыбчивый, он пользовался успехом у женщин и вызывал уважение мужчин, но ладить с детьми у него получалось плохо, в его присутствии они робели и замыкались.
А вот леди Ри, совсем наоборот, при своей холодной и замораживающей внешности, оказывала на детей удивительное воздействие. Они к ней тянулись, а она тянулась к ним. Наверное, парень почувствовал это на расстоянии, поэтому шустро зашагал к карете.
Джуно, не доходя ста ярдов до кареты, увидел, что дверца открыта. Подойдя ближе и не обнаружив своей хозяйки, он растерянно помотал головой, соображая, куда она могла бы уйти.
— Похоже, дружок, леди Ри вышла размять ножки, — сообщил он эльфенку, протягивая сумку и торопливо запихивая его в карету, — скоро вернется.
— Давай забирайся внутрь, вот плед, а вот хлеб, сыр, и копченое мясо. Сиди тут и не выходи. Я скоро.
Мальчик осторожно принял сумку и принялся за еду.
«Как она умудрилась выйти незамеченной? Я же все время держал ее в поле зрения», — размышлял Джуно, осматривая окрестности. Минут через пятнадцать, облазив все кусты и колючие заросли, расцарапав лицо, уставший и раздраженный он вышел к экипажу. Мальчишки в нем не оказалось.
— Да они что, издеваются?! — разозлился Джуно. Сперва моя отмороженная на всю голову хозяйка, потом этот сопляк!
Гневался он крайне редко, просто потому, что долго не мог остыть. И в приступах гнева мог ненароком подпалить виновника, сдерживала и остужала его обычно Эррнгрид. Но ее сейчас не было.
Лукавые искорки в глазах, обычно такие теплые и притягательные, когда Джуно был в хорошем настроении, пел или смеялся, разрослись до настоящего адского пламени. Тело стремительно нагревалось и непонятно чем бы это все закончилось, пока его кто-то не взял за рукав. Джуно резко обернулся — перед ним стоял эльфенок и насмешливо смотрел на него.
— Думаешь, это смешно? — с трудом сдерживая себя, чтобы ему не наподдавать, зарычал Джуно.
Мальчишка ему только улыбнулся и довольно кивнул. Затем он ткнул пальцем на еле приметный след, ведущий вправо от дороги, мотнул головой, говоря: «Пошли».
Джуно выдохнул, успокаиваясь.
— Пошли, но больше так не делай, понял?
Парень, глядя на него абсолютно честными глазами, снова широко улыбнулся.
«Хорошая у него улыбка, за такую многое можно простить, вот подрастет, и сведет девчонок с ума».
Не успели они пройти и пятнадцать шагов, как услышали выстрелы.
Глава 2. Восточное побережье Герриндора. Сумерки. Рилинн (из дневника)
Необходимость завести дневник возникла, когда моя личность стала распадаться на множество маленьких Рилиннов, а сам я стал забывать отдельные события и моменты своей жизни. Я даже не уверен, какой из этих маленьких Рилиннов пишет дневник.
Сейчас я устал и очень хочу есть. А до ближайшего луча еще топать и топать.
Мало времени…Стоп.
А это кто тут у нас — чернокожая говорящая обезьяна с космами, заплетенными в косички, занятно. (Рисунок на полях тетради в виде макаки с косичками).
И кто ему их заплетает? Неужели еще одна обезьяна? Что-то много их тут развелось. По осени.
Еще и меня не видит, блеск. Обезьяны слепые от природы. И глухие.
Говорит, что тут опасно, предлагает еду, мне?
Хмм. От еды, денег и женщин никогда не отказывайся. Так говаривал мой папаша, по рассказам его друзей — балбесов — именно это и свело его в могилу.
Еда так еда, и ногами даже не придется топать. Кто там у него в карете? Ух-ты… Обезьяна ищет хозяйку?
Поможем ему. Кто же это мне говорил, что надо помогать братьям нашим меньшим? Мамаша. Допомогалась, сгинула как и папаша.
Предатели, ненавижу их. Оставили меня одного и бросили, бросили…
Глава 3. Восточное побережье Герриндора, за час до наступления сумерек. Эррнгрид
Рэнни стояла на краю обрыва и рассеяно глядела вдаль, тонкие пальцы неторопливо перебирали коричневый комок суглинка, растирали, разминали, пересыпали из руки в руку.
Со стороны казалось, что Рэнни любуется открывшимся видом, хотя он был так себе — серые ели и голые скалы, навсегда увязнувшие в липкой голубизне горизонта, но она искала след… Ментальный отпечаток давно пропавшего брата — близнеца.
Неуловимый и едва-едва осязаемый след его мысли, тонкого тела, петлял, вилял, частенько заводил в тупик, оказывался ложным, и молодая женщина с трудом, но нашла подтверждение тому, что когда-то давно ее брат был здесь. Но не один. Рядом с ним кто-то находился, но кто, она не уловила.
Нить, связавшая их с рождения, была крепкой и прочной. Поэтому странное, на первый взгляд, желание оставить карету, пройтись пешком и подняться на утес принесло неожиданный отклик — застучало в висках, ускорилось сердцебиение, вспотели ладони…
Даже по прошествии многих лет роунгарри поняла, что ее брат стоял у самого края и так же, как и она, бросал мелкие камешки вниз, вдыхал влажный воздух леса, собираясь с духом… И она улыбнулась ему, стоявшему здесь много лет назад.
В одном из миров она наткнулась на книжку «Что может быть проще времени?». По названию ясно, что ее писал человек, потому как только короткоживущие и почти ничего не видевшие за свою жизнь люди стремятся своим умишком объять необъятное, самонадеянно компенсируя недостаток опыта и недолгую жизнь своей иногда весьма неплохой «нетленкой». Кто-кто, но уж она-то понимала, что нет ничего сложнее этой категории мироздания. Время иногда вытворяет непонятные штуки — закручивается в петли, создает воронки, иногда время движется линейно, а иногда — скачками, и не ясно куда приведет скачок. Поэтому Касс, даже в прошлом, но находясь на этом же самом месте, обязательно почувствует ее поддержку.
«Ну, что же, если решился, не медли…»
Рэнни не любила лес, и Касс — тоже, в конце концов, кому как не ей знать его вкусы, но след вел туда, и это было, мягко говоря, необычно, но отговаривать его не стала.
Вздохнув, Рэнни хмуро посмотрела на корявые стволы с опухолевидной чагой, белесые нитки склизкой паутины, вьющуюся мошкару, уродливые корни деревьев, впивающихся за последней каплей влаги в каменный грунт — лесу явно было нехорошо, и решительно повернула обратно, вниз, на дорогу, к ждавшему ее экипажу.
«Еще не время…»
Когда оно придет и придет ли, этого Рэнни не знала. Но понимала, что соваться в заросли в длинной юбке и замшевых полусапожках с тонким каблучком, подходившим для идеально подогнанных мраморных плит Нового Роунгарриона, но не для прогулки по густому ельнику, бессмысленно. А Рэнни не любила бессмыслицы.
Ведь ей, как представительнице клана роунгарров — эльфов, в жилах которых текла капля крови самих Безначальных, двигал, прежде всего, расчет.
«— Ни в одном из миров этой Вселенной нет ничего невозможного», — часто думала она прежде, чем что-либо предпринять, — другой вопрос: зачем мы это делаем?».
Спускаться было не проще, чем подниматься. Рэнни недовольно сопела, продвигаясь вниз, одной рукой придерживая юбку, а другой — хватаясь за ветки, чтобы не упасть. Каблуки и тормозили ее, застревая в корнях ельника, и не давали упасть. Обувь придется выбросить, она быстро пришла в негодность.
Ловкость и проворство, присущее ее расе, стоило Рэнни оказаться на лесной, петляющей тропке, куда-то подевались.
«— Что же, если кому-то придет в голову проследить ее путь от кареты до утеса, то с этим справится и пятилетний человеческий ребенок, даже опытного следопыта не надо нанимать», — усмехнулась она себе.
Далекая от науки поиска физических следов она не догадывалась, что путь можно проследить с закрытыми глазами только по запаху ее дорогих, но тяжелых духов, намертво въевшихся в эту часть леса.