– Ни хрена себе… – тихо сказал Виталь.
– Мама дорогая, – прошептал Мороз, а кто-то присвистнул.
– Чего, – с недоумением сказал я.
Потом оглядел себя и тоже охренел. Торс оказался в шрамах, которых еще пару часов назад не было, совершенно точно. Я ведь все утро любовался собой – и когда чистил зубы, и когда мерил батин костюм. Наверное, эта фигня выскочила из-за сильного солнца или чего-то в этом роде. Может и от сладкого пунша даже.
– Откуда это? – спросил Колян каким-то сиплым голосом.
Я пожал плечами.
– Не знаю.
Все молча смотрели на меня, ожидая объяснений, и я неуверенно предположил:
– Может, аллергия какая-нибудь. Ну, съел там что-то.
– Ага, точно, – сказал Мороз. – Именно так при аллергии и бывает, я по своей бабушке знаю.
Вован заржал и обстановка слегка разрядилась.
– Это ножевой, стопудово, – уверенно сказал Колян, направив палец в шрам на моем левом боку. – У моего батьки точь-в-точь такой же. Кавказцы в армии когда-то пырнули.
– А здесь, – сказал Мороз.
– А это, – сказал Колян.
– А вон слева, – сказал Вован.
– А это вообще, похоже, сквозняк, – сказал Виталь. Все начали рассматривать круглый шрам на правой стороне груди, над соском и чуть левее, а Виталь обошел меня и остановился за спиной. – Ну да, точно, – сказал он и пацаны поспешили к нему.
– Твою мать… – сказал Мороз и я почувствовал, как чуть ниже левой лопатки моей кожи осторожно коснулся палец. – Вот он, выход.
– Это как это… – ошарашенно сказал Колян. Он вернулся на место и уставился мне в глаза. – Это же наискось, через самые легкие и еще там всякое… Через трахому, например.
– Через трахею, дурень! – поправил Виталь и заржал.
– Да все равно, – не поддержав его смехом, растерянно сказал Вован. – Такого не бывает. У него же, небось, все кости там раздробило.
– Да ладно, – не зная, как все это объяснить, сказал я. – Вы это… ну, вы все преувеличиваете, короче… Это только кажется, что все так серьезно.
– Кажется? – переспросил Виталь.
– Ну да, – сказал я и накинул на плечи пиджак.
Препятствовать мне в этом никто не решился.
– Санчо, ты ничего не хочешь нам рассказать? – спросил Колян.
Я промолчал, только пожал плечами.
– Надо выпить, – после паузы сказал кто-то и Мороз с энтузиазмом полез в сумку.
– Лей побольше, – сказал Виталь, – а то с этим… – он кивнул на меня, – и спятить недолго…
Мы опять валялись молча, на животах или заложив руки за голову, загорали. Я распахнул пиджак, чтобы солнце грело брюхо; боялся только слегка, что от его лучей появятся еще какие-нибудь дурацкие шрамы. После пары доз коньякопунша всех отпустило, интерес ко мне угас, пацаны вяло переговаривались.
– Кто скажет, что вечером по телеку было? – спросил Серега. – А то я после нашего вчерашнего пива приковылял домой и вырубился сразу.
С десяток секунд царила ленивая тишина. Каждый надеялся, что ответит кто-то другой.
– Да ни хрена такого, – наконец отозвался Вован. – Речугу Брежнева целый час транслировали. Или даже полтора. Фильм из-за этого перенесли, да и сам фильм в итоге туфтой оказался. Че-то там про каких-то сталеваров, что ли… Если бы не одна коза, которая комсорга играла, и смотреть бы было не на что. Ничего такая, я б ей вдул.
Опять наступила тишина. Иногда над самой землей пробегал приятный прохладный ветерок.
«Прощай, среди снегов среди зимы никто нам лето не вернет… прощай, вернуть назад не можем мы в июльских звездах небосвод»…
– Ни хрена себе, какие соски, – вдруг сказал Виталь. – Подснять бы их.
– Где? – спросил Вован.
Пацаны оживились. Все разом присели, стали крутить головами.
– Да не там. Вон, левее.
Все стали смотреть в сторону, куда ткнул рукой Виталь, а я почувствовал, как сердце забилось чаще – метрах в тридцати, боком к нам, на красном покрывале загорали Тамара и ее подруга блондинка. Тамара ближе к нам, блондинка за ней. Она лежала на животе, а Тамара на спине, заложив руки за голову и согнув в колене левую, ближнюю к нам, ногу. На ней был раздельный сине-белый купальник, узенький, позволяющий разглядеть все тело. Рядом, на траве, стояла большая, похожая на нашу, спортивная сумка, две дамские сумочки и две кучки одежды. Отдельно стояли две пары обуви – черные босоножки и светлые лодочки, все на высоких шпильках. Под голову Тамара что-то подложила – то ли сложенное полотенце, то ли платье; отсюда я не смог этого разглядеть. У блондинки волосы были собраны в пучок и отброшены в сторону, чтобы не мешать загару спины, а у Тамары волосы были зачесаны наверх и уложены в прическу, тоже для того, чтобы открыть шею солнцу. Кажется, такая прическа называлась «Ракушка» или как-то так.
– Классные, – сказал Мороз. – Только нам не светит.
Он взял с покрывала пачку «Космоса», вытянул сигарету, чиркнул спичкой.
– Это почему еще, – спросил Виталь и тоже закурил.
– Да потому. Пробовали мы с Коляном к ним подкатиться, еще когда в первый раз купаться ходили.
– И что?
– Да ничего. Послали нас культурно. Сказали, чтобы мы по их поводу не беспокоились.
– Они чуть постарше, – сказал Колян. – Сказали, что так просто, на пляжах и улицах, не знакомятся. Типа к ним нужен особый подход.
– А по сколько им? – спросил Вован.
Колян пожал плечами.
– На вид около двадцати.
– Ну да, такие обычно больше всего и выламываются, – разочарованно проворчал Саня. – Их и по кабакам водить надо, и все такое…
– Хрен с ними, – подвел итог Колян, – можно и попроще найти.
– Ничего-ничего, – бодро сказал Виталь, но заметно было, что его пыл изрядно угас, – над будет потом сделать к ним еще заходец. Может, вы мололи что-нибудь не по теме.
– Почему, – сказал Саня, – Мороз съемщик знатный. Если ему не удалось, значит, дело дохлое.
– Ничего, посмотрим, – проворчал Виталь для проформы, а я молча встал и пошел к подругам, на ходу продевая руки в рукава пиджака.
– Эй, ты куда, – спросил Колян, а Серега, догадавшись, громко заржал.
– Лапсердак-то не потеряй! – крикнул он мне в спину, но я не прореагировал.
Я остановился в метре от красного покрывала или пледа, или как там называлась эта их штуковина. Глаза Тамары закрывали черные очки и непонятно было, заметила ли она, что кто-то подошел. Интуиция подсказывала мне, что заметила, просто не подала виду, не выдала себя ни единым, даже самым малым, движением, продолжая изображать полудрему.
Все тело девчонки было темным от загара, кожа, смазанная кремом, блестела, а фигура оказалась просто потрясной. Ногти на ногах были покрашены вишневым лаком, а на руках – посветлее, розовым. Помада на губах тоже была розовой, в тон. На ее теле оказалось немало мелких, рассеянных там и сям родинок, а на левом бедре, сбоку, ближе к заду – одна покрупнее, с двухкопеечную монету. Еще из-за определенного угла освещения солнечными лучами, на этой ее согнутой в колене ноге с родинкой, на задней стороне бедра, образовалась полутень и было видно, что кожа в этом месте слегка неровная, в едва заметных бугорках и впадинках.
Все это показалось мне очень возбуждающим. Я вдруг почувствовал, что у меня зашевелилось в трусах, невольно покраснел и сложил кисти рук, чтобы придержать пиджак над оттопырившимися трусами. Если мне не показалось, уголки губ Тамары на какую-то неуловимую долю секунды дрогнули, словно она едва сумела справиться с улыбкой.
Я так и разглядывал ее не меньше минуты, пока блондинка не перевернулась на спину и не увидела меня. Она изумленно выгнула брови и осторожно прикоснулась локтем к боку Тамары.
– У нас гости, подруга.
– Опять малолетки, знакомиться? – лениво проговорила Тамара.
– Да нет, мужчина, – с трудом сдерживая смех сказала блондинка и присела. – Серьезный. – Она неопределенно покрутила в воздухе рукой. – Ну, такой, знаешь…
Она потянулась к лежащей возле сумочек пачке «Космоса», закурила, и, с прищуром глядя на меня, тонкой струйкой выпустила в мою сторону дым из накрашенных красным губ. У блондинки тоже была отличная фигура и классные ноги, она тоже была красивой и холеной, с маникюром и педикюром, но с Тамарой ее было не сравнить. Я бы даже затруднился сказать, в чем заключалась разница, но Тамара была до того шикарной, что от нее невозможно было оторвать взгляд.
– Какой? – спросила она.
– При костюме, – сказала блондинка, не отрывая от моих глаз насмешливого взгляда. Хотя, как удалось мне заметить, чуть раньше этот ее взгляд за мгновение просканировал меня с головы до ног, и оценка была положительной. – Только галстука не хватает.
– Ого! – все так же лениво сказала Тамара. – Посмотреть, что ли…
Она плавным движением подняла тонкую руку, сняла очки и тоже посмотрела мне в глаза. Ее глаза оказались карими, мне удалось рассмотреть их только сейчас, потому что раньше я сразу же начинал пялиться на ее ноги. И в этих глазах не было отторжения, хотя девица в показном недовольстве слегка поджала губы. И еще я почувствовал, что она меня узнала, хотя никак не дала это понять. А еще я уловил, как в какой-то момент ее взгляд молниеносно метнулся по моей фигуре сверху вниз и обратно, точь-в-точь так же, как минутой назад у блондинки, и результат осмотра тоже оказался со знаком плюс, я мог в этом поклясться.
– Кажется, я его где-то видела, – сказала Тамара. – Такое может быть?
Это она спрашивала у блондинки.
– По телевизору, – уверенно предположила та. – Точно. Недавно какой-то фильм показывали, так он там кого-то играл.
– Нет, по-моему, он что-то пел на каком-то концерте, – сказала Тамара. – В дуэте с Леонтьевым, кажется.
– Да нет, я с «Текстиля», – сказал я.
– А-а-а! – обрадовалась блондинка, – точно! Это новый замначальника второго ткацкого.
Это она обращалась к Тамаре.
– А разве не начальник? – спросила та. – Мы же сами недавно оформляли его перевод.
Я понял, что надо мной попросту потешаются и сглотнул.
– Так и будем молчать? – спросила блондинка.
– Да нет, почему, – сказал я.
– Ну так скажи что-нибудь.
– А… что?
– А зачем ты к нам подошел?
– Познакомиться.
– Ну так представься, что ли, – с усталым вздохом предложила блондинка.
Она в последний раз выпустила дым, погасила сигарету в песке, а бычок спрятала в спичечный коробок, в котором уже были окурки.
– Саша, – сказал я. И поспешно поправился: – Ну, Александр, то есть.
– Я Наташа, – сказала блондинка.
Наступила пауза. Блондинка склонилась к Тамаре, шепнула что-то ей на ухо. Та с протяжным вздохом присела, обняла руками колени.
– Тамара, – поколебавшись, неохотно сказала она.
– Я знаю, – зачем-то сказал я.
– Ого, – сказала Наташа и со значением посмотрела на Тамару, а та подняла брови и с очередным вздохом покачала головой, показывая, до чего ее тяготит весь этот дурацкий разговор. – Товарищ тобой интересовался, оказывается.
Тамара не прокомментировала и опять повисла пауза.
– Что дальше? – спросила Наташа.
– Ну… – я замялся. – Может, дашь телефон?
Конечно, я обращался к Тамаре. За все время разговора я взглянул на блондинку всего несколько раз, бегло, а так все время пялился на Тамару.
– Я? – спросила блондинка.
Я перевел на нее взгляд и она прыснула, давая понять, что это была шутка. Я опять стал смотреть на сидящую неподвижно Тамару, а она безразлично смотрела в сторону. Возникла очередная пауза.
– Зачем? – наконец спросила Тамара, не выдержав.
– Ну как… – я тоже вздохнул. – Чтобы созваниваться.
– А ты знаешь, сколько мне лет?
– Знаю.
– И сколько? – с неподдельным любопытством спросила Наташа.
– Восемнадцать, – сказал я.
Девчонки переглянулись и я впервые увидел, как Тамара улыбается. Улыбка у нее оказалась очень милой, улыбаться ей шло. Вся ее надменность сразу улетучилась и она стала на миг простой красивой девчонкой.
– А мне? – спросила Наташа.
– Тоже восемнадцать.
Они опять переглянулись.
– Что ж, спасибо, – сказала Наташа.
– За что?
Она промолчала.
– Ну, а тебе? – неожиданно спросила Тамара и я обрадовался, потому что это было первое ее обращение ко мне. Так, чтобы она сказала, не отвечая на вопрос, а без принуждения, по своей инициативе.
– Двадцать пять, – не раздумывая, сказал я.
Подруги переглянулись и одновременно, с неподдельным весельем прыснули.
– С ним не соскучишься, – сказала, отсмеявшись, Наташа.
Она потянулась к вещам, порылась в большой сумке, достала стеклянную поллитровку лимонада, попробовала стянуть пробку, но та не поддалась. Она молча протянула бутылку мне. Я сделал шаг вперед, наклонился, и у меня распахнулся пиджак. Девчонки стрельнули глазами в проем, затем так же быстро переглянулись. Тамара слегка покраснела, потом едва заметно, словно оправдываясь перед подругой, приподняла тонкие брови и пожала плечиками – мол, что тут поделаешь.
Я тоже покраснел. Потом распрямился и занялся бутылкой. Она уже была раскупорена, просто потом металлическую крышечку пристроили на место и сейчас ее можно было снять пальцами.
Наташа приняла у меня лимонад и пробку, отпила небольшой глоточек, протянула Тамаре. Та тоже отпила немного, хотела закупорить бутылку, но, поколебавшись, протянула ее мне.
– Будешь?
Я отрицательно покачал головой. Потом неохотно оторвал взгляд от Тамары, обернулся, посмотрел на своих. Серега с Виталем стояли, остальные сидели. Все курили и молча наблюдали за нами.
«Прощай, уже вдали встает заря и день приходит в города; прощай, под белым небом января мы расстаемся навсегда»…
– Ладно, пошутили и хватит, – сказала Наташа, пряча бутылку в сумку. – Мальчик, у тебя что, нет девушки?
– Нет, – поколебавшись, сказал я.
– Но все равно. Почему бы тебе не найти ровесницу.
– Да ну, ровесницу, – опять поколебавшись, сказал я. – Чего с ней делать.
Наташа в показном удивлении тоже выгнула брови.
– Интере-е-есненько… А с Тамарой, выходит, есть, чего?
– А то! – с энтузиазмом сказал я.
Девчонки опять быстро переглянулись. Лицо Тамары залилось краской, она опять обняла себя за колени, как бы в стремлении хоть как-то укрыться от моего восторженного взгляда, а блондинка нахмурилась.
– Или мне кажется, или у молодого человека чрезмерно бойкий язык, – сказала она как бы никому, просто рассуждая вслух.
Я по-настоящему испугался.
– Да нет, – торопливо сказал я, – я же ничего такого… Наверное, просто неправильно выразился.
– Н-ну л-ладно… – теперь как бы в сомнении медленно сказала Наташа и посмотрела на Тамару. – Простим на первый раз?
Тамара ничего не ответила. Она опять нацепила очки и вернула руки на место. В этом положении, когда она склонялась вперед, мне оказывалась недоступной для разглядывания ее грудь, наверное поэтому она так и делала. Лицо Тамары до сих пор горело, видно было, что я своей репликой сильно ее смутил.
– Я на ней вообще-то жениться хочу, – сообщил я Наташе, чтобы исправить положение.
– Да-а? – сказала она. – А на мне не хочешь?
– На тебе Викентьич женится, – сообщил я. – Ты ему здорово нравишься. Ну, как мне Тамара.
Тамара приглушенно хмыкнула и уже во второй раз не смогла сдержать улыбку. Кажется, она на меня не злилась и я обрадовался.
– А кто у нас Викентьич? – с любопытством поинтересовалась Наташа. Она тоже с трудом сдерживала смех, но видно было, что ей по-настоящему интересно.
– Мастер мой. Он Саша вообще-то, как и я, просто его так в цеху все зовут.
– А сколько ему лет?
– Двадцать пять.
– Как и тебе?
– Нет, по-настоящему.
– А он красивый?
Тут я замялся.
– Ну… да, наверное. Вообще-то на него девчонки смотрят, я сам видел. Ну, когда мы с ним в столовую… или там по территории…
– Ну хорошо, – сказала после паузы Наташа. Похоже, ей, в отличие от Тамары, нравилось со мной общаться. Наверное, девица была общительной по натуре или просто ей было скучно и она развлекалась. – Допустим, даст тебе Тамара свой телефон. И что ты будешь делать?
– Позвоню ей, – сказал я.
– Это-то понятно. А дальше что? – Я молчал и Наташа подсказала: – Наверное, попробуешь куда-нибудь ее пригласить?
– Ну да.
– А куда? На трамвае покататься?
– Почему… Можно где-нибудь посидеть.