Не были забыты и вопросы военной подготовки. В ходе стажировки курсантов вывозили на десятидневные учения в лес, в условия максимально приближенные к боевым. Они учились выживанию во враждебной среде, тактической организации небольших боевых подразделений, одним словом, искусству войны. Учения проводились в одном из двух центров подготовки иррегулярных войск в провинции Пинар-дель-Рио, в ста пятидесяти километрах от столицы, на крайнем западе страны. Это был единственный случай, когда курсанты покидали территорию базы Пунто-Серо-де-Гуанабо.
* * *
Для левых и ультралевых Латинской Америки все дороги вели в Гавану. Но было бы слишком упрощенно полагать, что революция готовилась исключительно в «институте» Пунто-Серо-де-Гуанабо. Со времен партизанской войны и начала революции Фидель придавал большое значение разведывательной деятельности, ведущейся его спецслужбами за рубежом. Латинская Америка являлась для него главной, но не единственной целью. В 1975 году он создал знаменитый Департаменто Америка (Американский департамент), во главе которого поставил Мануэля Пинейро, до того возглавлявшего Главное управление разведки (ГУР). Носивший прозвище Барбаросса (Рыжебородый) из-за своей огненного цвета бороды, этот мастер шпионажа, хитрый, точно лис, должен был выявлять, вербовать и готовить симпатизирующих Кубинской революции лиц: студентов, профсоюзных активистов, преподавателей университетов, политиков и даже руководителей предприятий. Цель – получить по всему континенту с расчетом на будущее агентов влияния и пропаганды, даже кротов, внедренных в правительства. Один пример из множества других: в 1980-х годах венесуэльская экономист Адина Бастидас была завербована Американским департаментом, когда работала советником сандинистского правительства Даниэля Ортеги в Никарагуа; двадцать лет спустя, с 2000 по 2002 год, она была вице-президентом Венесуэлы при президенте Уго Чавесе. Еще один пример человека, завербованного Американским департаментом: тоже член правительства Уго Чавеса, Али Родригес Аракве, бывший партизан, ставший министром нефти, а потом иностранных дел.
Однажды я увидел, как Барбаросса широкими шагами вошел в приемную Фиделя во дворце. Его сопровождал бразильский профсоюзный деятель Лула, который тогда впервые выставил собственную кандидатуру на пост президента своей страны. Шел 1990 год. В тот момент, когда в Бразилии вовсю шла предвыборная кампания, Лула счел для себя важным сделать крюк, чтобы заехать в Гавану для встречи с Фиделем. Первые слова Барбароссы до сих пор звучат в моей памяти: «Представляю вам будущего президента Бразилии!» – громогласно заявил он. Его пророчество сбылось, но двенадцать лет спустя. Однако мастер шпионажа об этом не узнал: он погиб в автокатастрофе в 1998 году, когда собрался написать мемуары. Что же касается Лулы, бывшего президентом Бразилии с 2003 по 2010 год, от него никогда не слышали даже самой мягкой и умеренной критики в адрес режима Кастро, который во время его президентства держал в своих застенках десятки политзаключенных… Более того, в 2010 году, после смерти в тюрьме в результате голодовки кубинского диссидента Орландо Сапаты, Лула, находившийся в тот момент на Кубе, заявил, что не согласен с подобными методами: это он говорил о голодовке!
Нет лучшего примера, чтобы оценить эффективность работы кубинской разведки, чем Чили. Еще до Никарагуа Даниэля Ортеги в 1980-х и Венесуэлы Уго Чавеса в 2000-х Чили Сальвадора Альенде в начале 1970-х годов была, без сомнения, страной, в которой кубинское влияние ощущалось наиболее сильно. Чтобы достичь этого, Фидель затратил огромные усилия и колоссальные средства. Разумеется, в годы нахождения у власти в Чили правительства Народного единства Сальвадора Альенде (1970–1973) я еще не служил в охране Фиделя. Но, слушая рассказы Барбароссы, который все время шнырял по президентскому дворцу, и Чоми (Хосе Мигеля Мийара Барруэкоса, секретаря Фиделя), обсуждая с последним чилийские дела, я в конце концов узнал эту историю так, как если бы был ее непосредственным участником или очевидцем.
Для начала установим истину: Альенде не был ни «человеком Кастро», ни его креатурой. Наоборот, Альенде скорее даже вредил делу Кастро самим фактом своего избрания президентом. Поскольку чилиец пришел к власти демократическим путем, он тем самым показывал, что для латиноамериканских левых существует альтернатива вооруженной борьбе – выборы. Настоящими воспитанниками Фиделя были Мигель Энрикес, руководитель Левого революционного движения, и Андрес Паскаль Альенде, соучредитель радикального движения и, кстати, племянник президента Альенде. В глазах Фиделя именно эти два молодых марксиста, частично подготовленные на Кубе, олицетворяли будущее Чили.
С этого момента тактика Фиделя, всегда макиавеллистская, была проста. Она заключалась в создании и развитии среди чилийской молодежи положительного образа этих двух надежд. В средне– и долгосрочной перспективе целью Фиделя Кастро, который, подобно шахматисту, всегда просчитывает возможные ситуации на три-четыре хода вперед, было дать Чили природных руководителей в тот день, когда обстоятельства позволят одному или другому из этой пары наследовать Альенде. Итак, немного терпения, и Куба получила бы верного союзника в Сантьяго-де-Чили.
Дожидаясь осуществления этой цели, Мануэль Пинейро и кубинские спецслужбы проникли в окружение Сальвадора Альенде. Во-первых, они завербовали журналиста Аугусто Оливареса, в то время советника президента Альенде по делам печати и директора общественного телевидения. По словам Барбароссы, Оливарес (псевдоним Эль Перро – Собака) был «нашим лучшим информатором» в Сантьяго. «Благодаря ему Фидель всегда первым узнавал, что происходило в Ла-Монеде [дворец президента Чили]. Порой даже раньше Альенде!» – часто хвастался Пинейро.
Кроме того, на кубинцев работала Беатрис Альенде, дочь президента. Она даже вышла замуж за кастровского агента, работавшего в Сантьяго-де-Чили. Случайно или нет, именно она убедила отца распустить президентскую охрану, унаследованную от прошлого правительства, и заменить ее новой, более неформальной, сформированной из левых активистов и окрещенной Группой личных друзей (ГЛД). В нее вошли два знаменитых кубинских агента: братья-близнецы Патрисио и Тони де ла Гуардиа.
Как бы то ни было, переворот генерала Аугусто Пиночета 11 сентября 1973 года свел на нет всю подготовительную работу, проведенную кубинским Главным управлением разведки. Аугусто Оливарес, советник Альенде по делам печати, покончил с собой в Ла-Монеде одновременно с президентом [19], в день пиночетовского переворота. Мигель Энрикес был убит полицией в 1974 году. Его соратник Андрес Паскаль Альенде сумел бежать на Кубу, где проживает по сей день. Наконец, Беатрис Альенде, также нашедшая убежище в Гаване, покончила с собой в 1977 году.
Но интерес Команданте к чилийским делам не исчез со смертью Альенде и установлением в Сантьяго крайне правой диктатуры. В тот самый момент, когда в 1973 году Пиночет захватил власть, сотни чилийцев находились на Кубе, где учились на агрономов, врачей или инженеров. Теперь, когда они оказались отрезанными от родины в Гаване, Фидель предложил им пройти политико-военную подготовку в тренировочном лагере Пунто-Серо-де-Гуа набо, где к ним быстро присоединились другие их соотечественники левых революционных убеждений, бежавшие на Кубу. Среди этих новых бойцов оказался Хуан Гутьеррес Фишманн, он же Эль Челе (Блондин). Сын боливийского архитектора и чилийки, ранее обосновавшийся на Кубе, отличился в разных качествах. Во-первых, в 1983 году Эль Челе приблизился к первому кругу власти, женившись на Мариеле Кастро, дочери Рауля, у них родился ребенок, правда, через несколько лет они развелись. В том же году Блондин стал одним из основателей Патриотического фронта имени Мануэля Родригеса – боевого революционного движения, которое в 1986 году под контролем генерала Алехандро Ронда Марреро и офицеров кубинского спецназа осуществит эффектное, хотя и неудачное покушение на Пиночета. Долгое время разыскивавшийся Интерполом за участие в различных покушениях и похищениях чилийских политиков правого толка, в том числе за убийство в 1991 году сенатора и бывшего советника Пиночета Хайме Гусмана, партизан Хуан Гутьеррес Фишманн сейчас живет в Гаване, хотя кастровский режим, возглавляемый в настоящее время его бывшим тестем Раулем Кастро, отрицает этот факт.
Несколько поколений латиноамериканцев, не одних только чилийцев, приезжали в Гавану за советом или приказом. В этом нет ничего удивительно: в глазах южноамериканских революционеров и левых в целом Фидель Кастро был примером, которому надо следовать, компасом, поводырем, наставником. Действительно, никто не имел такого большого и долгого опыта. Давайте подумаем об этом хоть пять минут: в Латинской Америке его биография не имеет аналогов. В 1959 году он сверг диктатуру, неслыханно унизил США (в заливе Свиней в 1961 году), потом поставил мир на грань ядерной войны во время Карибского ракетного кризиса 1962 года. Кастро успешно противостоял одиннадцати американским президентам и, как мы увидим дальше, оказал решающее влияние минимум на два исторических события холодной войны: сандинистскую революцию в Никарагуа в 1979 году и войну в Анголе в 1970—1980-х годов.
* * *
Нравится это кому-то или нет, Фидель Кастро – самый влиятельный латиноамериканский политик после Освободителя Симона Боливара (1783–1830), легендарного героя борьбы за независимость Южной Америки. Чтобы показать всю силу влияния Кастро на латиноамериканских левых, я расскажу один эпизод – неизвестный до нынешнего дня, – свидетелем которого я стал во Дворце революции и который показывает неразрывную связь между Фиделем и колумбийским повстанческим движением. Но прежде надо рассказать о возникновении одного из самых оригинальных повстанческих движений на континенте – Движения 19 апреля (M-19), родившегося в 1974 году в Колумбии и начавшего свою деятельность мощной рекламной кампанией в основных городах страны.
Между 15 и 17 января того года на первых полосах крупнейших газет появились рекламные объявления, которые загадочно и анонимно обещали важное событие. В «Эль Тьемпо», главной ежедневной газете Боготы, рекламный слоган выглядел так: Parasitos? Gusanos? Falta de memoria? Inactividad? Ya viene M-19! («Паразиты? Червяки? Потеря памяти? Бездеятельность? [20] M-19 идет!»). Среди читателей начались споры, строились различные предположения. Некоторые вообразили, что в аптеки поступает новое чудо-средство M-19…
Тем временем вечером 17 января 1974 года, в час, когда закрываются музеи, группа боевиков похитила шпагу Освободителя, выставленную в Кинта-де-Боливар, доме-музее, в котором герой жил некоторое время. Прежде чем покинуть помещение, партизаны краской оставили на стенах свою подпись: «M-19». С этой акции, вызвавшей грандиозный скандал и ставшей пощечиной власти, группа начала партизанскую войну. Ее особенностью стало то, что речь шла о войне в городе, войне интеллектуальной, в отличие от той войны, что вели ФАРК и ЭЛН – две другие повстанческие организации страны, обе имевшие сельское происхождение.
Сказать, что кража шпаги Симона Боливара стала громкой сенсацией, значит не сказать ничего: на протяжении семнадцати лет, вплоть до 1991 года, колумбийские журналисты безуспешно искали священную реликвию, но так и не смогли выйти на ее след.
Итак, в один прекрасный день 1980 года, когда я дежурил в приемной перед кабинетом Фиделя, около семнадцати часов было доложено о прибытии во Дворец революции Хайме Батемана, одного из создателей M-19 и главного организатора похищения шпаги. В тот день Фидель не ждал посетителя, стоя в своем кабинете, как он делал обычно, а прошел через приемную, где находился я, и встал в коридоре, с явным нетерпением ожидая Батемана. Неужели это такой особый случай? Да, и еще какой! Через минуту Хайме Батеман, сопровождаемый Барбароссой (Мануэлем Пинейро) вышел из лифта на противоположном конце коридора, и направился к нам. В руках он держал какой-то продолговатый предмет, завернутый в кусок обычной черной ткани. Момент был торжественным. Хайме Батеман принес Экскалибур, похищенный шестью годами ранее. Остановившись перед Лидером максимо, он развернул «священный Грааль» под нашими изумленными взглядами и, держа горизонтально, вложил его ему в руки.
– Команданте, вот шпага Освободителя, которую мы вынесли из музея, чтобы передать в лучшие руки, – произнес взволнованный колумбийский революционер. – Чтобы вы сберегли ее до того дня, когда станет возможно вернуть ее на родину…
– Компаньеро, отныне я – хранитель шпаги! – ответил Фидель, не сводя с нее глаз.
Затем Команданте повел нас – Батемана, Барбароссу, Эухенио Сельмана (своего персонального врача) и меня – в свой кабинет. В тот момент лишь мы пятеро знали, что священная шпага Боливара находится в Гаване, в руках Фиделя. Там она пробыла двенадцать лет, спрятанная где-то в его кабинете или в смежной с ним комнате отдыха, о чем никто не будет знать. Без малого десятилетие спустя, в 1989 году, M-19 сложило оружие и объявило о своем желание интегрироваться в легальную политическую жизнь. Но колумбийское правительство выдвинуто предварительное условие: M-19 возвращает шпагу. Тогда, точно так же, как раньше Хайме Батеман (умерший в 1983 году) приезжал вручить шпагу Фиделю, другой руководитель M-19, Архайд Артундуага, в январе 1991 года приехал получить ее из рук Команданте и тайно привезти в Боготу. После семнадцати лет отсутствия – из которых двенадцать она пролежала в кабинете Фиделя! – шпага была помещена в сейф колумбийского Банко да ла Република, а в Кинте-де-Боливар экспонируется копия.
После похищения шпаги Симона Боливара было пролито много чернил: за семнадцать лет отсутствия реликвии колумбийские газеты неоднократно сообщали, что «выяснили», что с ней стало, подтверждая свои слова «эксклюзивными» интервью очевидцев. По этому поводу высказывались даже бывшие члены колумбийского партизанского движения. В 2013 года, через тридцать девять лет после происшествия, взбудоражившего Колумбию, я видел выступление Антонио Наварро Вольфа, в прошлом лидера M-19, ставшего позднее сенатором своей страны, который, не вдаваясь в подробности, объявил, что о шпаге позаботились «кубинцы». И ни разу этот бывший революционер, который не мог не знать правду, не упомянул имени Фиделя, защищая образ Лидера максимо, который мог бы пострадать от связи с заурядной кражей в другой стране. На этом примере можно увидеть всю силу любви и верности колумбийских революционеров, даже тех, кто давно сложил оружие, и, шире, огромной части латиноамериканских левых к Фиделю Кастро.
Естественный лидер в Латинской Америке, Команданте сыграл также важную роль в Северной Африке и на Ближнем Востоке. С начала революции он создавал и развивал разведсети и подполье в этих регионах мира и воспринимал дело палестинцев как свое собственное. Многочисленные палестинские студенты приезжали изучать медицину в гаванских университетах, а бойцы Организации освобождения Палестины (ООП) проходили военную подготовку в кубинских тренировочных лагерях.
Куба также была убежищем для беглецов, преследуемых врагами Фиделя. За время моей службы рядом с Команданте я, например, узнал, что на нашей территории находится пуэрториканец Хосе Мануэль Герена. Тесно связанный с «Мачетерос» – подпольной организации, борющейся за независимость Пуэрто-Рико от США, – он с 1984 года разыскивался ФБР за вооруженное ограбление банковского фургона в Уэллс-Фарго. В то же самое время – время президентства Рейгана – Ассата Шакур (тетка покойного исполнителя рэпа Тупака Шакура), обвиняемая в убийстве белого полицейского, совершенном в 1971 году, тоже бежала на Кубу. Совершив в 1979 году побег из надежно охраняемой американской тюрьмы строгого режима и проведя несколько лет в бегах, знаменитая активистка «Черных пантер» прибыла в 1984 году в Гавану, где Фидель предоставил ей политическое убежище, к огромному неудовольствию американского конгресса. Она до сих пор живет на Кубе.
Также Фидель установил связи с баскскими сепаратистами из Эускади Та Аскатасуна [21] (ЭТА), которых я много видел и с которыми много общался. В Гаване члены ЭТА чувствовали себя как рыба в воде, а Кастро встречал их с распростертыми объятиями. В то время их обычно принимали в здании Департамента LC/ 26 (городская герилья) Тропас, расположенном на Двести двадцать второй улице гаванского квартала Ла-Коронела. Я помню длинные имена некоторых из них: Хосе Анхель Уртиага Мартинес, Хосе Игнасио Эхарте Урбиета, Хосе Мигель Арругаэта или Мигель Анхель Апалатеги, известный как Апала.