«Работай-работай, как проклятый, - подумал в заключение Норбу, - а все равно, как родился в грязи – так значит в грязи и умрешь! Днем спину гнешь, деньги зарабатываешь, вечером – отдай деньги хозяину аэропорта, отдай деньги «крышующим» парковку бандюгам, отдай деньги сварливой жене… Куда нам, водилам на ободранных тарахтящих развалюхах мечтать о красивой жизни?»
Мысли же Сембулы, несмотря на тревогу о благосостоянии семьи, были более оптимистичны. Жена беременна – ну и ладно, выкрутимся как-нибудь. Денег нет? – заработаем деньги. Тем более того, что весенний сезон выдался щедрым на туристов и Сембула неплохо заработал. В общем, жизнь не останавливается, вертится-вертится, и колесо это - то тут, то там - подкинет Сембуле удачу!
Перестав полировать машину, Сембула спрятал тряпку, и, выудив из кармана мятую сигарету, закурил. Щуря глаза от удовольствия, он снова запел:
…Видеть лицо ненаглядное?
Нет! увидеть бы околицу только
Благословенной деревни,
Где жить красота соизволит…
Тем временем жизнь на площади текла своим чередом. У входа в аэропорт хаотично колыхалась масса людей: крикливые женщины в цветастых сари, мужчины-индийцы в дхоти и чалмах, джентльмены в твидовых пиджаках, элегантные дамы в широкополых шляпах, разнообразные туристы в джинсах и бесформенных футболках с фотокамерами наперевес, бедно одетые носильщики и торговцы дешевой едой и сувенирами. Встречающие и провожающие что-то выкрикивали, торговцы зазывали покупателей, носильщики что есть силы бранились, пытаясь протиснуть тележки с багажом через чащобу людских тел. Уже вечерело, солнце уже почти полностью спряталось за горными пиками, окружающими Джуббархатти со всех сторон, но оживленная толкотня на площади и не думала угасать – ночные рейсы приносили даже больше денег, чем дневные – туристы охотнее раскошеливались.
А туристы тут все были сплошь при деньгах, ведь билеты на здешние рейсы могли позволить себе только состоятельные люди, все прочие добирались до горного туристического района либо на поезде, либо на переполненных автобусах. Около одиннадцати вечера диктор объявил о посадке самолета, прибывшего из Дели. Сембула в компании других таксистов бросился к входу в аэропорт, выкрикивая что есть силы: «Такси! Кому такси?», вместе со всей прочими буквально наваливаясь на новоприбывших, рискуя сбить их с ног.
- Такси! Кому… – Сембула испуганно замолк на полуслове, когда один из туристов схватил его за шкирку и потащил прочь из разношерстной толпы.
Грубиян – высокий, европейской внешности мужчина, одетый в джинсы, майку и модную холщовую куртку – отпустил его только после того, как они выбрались из толчеи. Сембула, решил уже, ему несдобровать сейчас! Один вопрос лишь бился в его голове: за что?..
- Где твое такси? – по-английски осведомился мужчина.
- Такси? А, такси! Сюда, прошу вас! Прошу, - услужливо сгибаясь перед клиентом, таксист засеменил своему автомобилю.
Черноволосый мужчина уселся на заднее сидение и коротко сказал: «Только быстрее». Сембула отметил про себя, что багажа у него при себе не было, хотя, быть может, он не прилетел на самолете, а провожал кого-нибудь? Прыгнув за руль, таксист поспешил выполнить приказание клиента и вырулил на дорогу, ведущую к городу.
Одним глазом Сембула следил за дорогой, петляющей по горным склонам, другим же он принялся беззастенчиво коситься в зеркальце заднего вида, желая повнимательней разглядеть этого странного пассажира. Выглядел тот между прочим словно голливудская кинозвезда: фигура как у легкоатлета, лицо с невероятными зелеными глазами и до неприличия красивыми губами, убранные в хвост длинные черные волосы, ну а за подобную белую кожу многие местные красотки – уродившиеся, как и полагается коренным индийцам, смуглолицыми – вполне могли бы убить! Может, он танцор в одном из фешенебельных клубов Шимла, куда вход открыт только богатеям? Или все же просто турист, приехавший закупиться сувенирным хламом да попялиться на храм Ханумана и водопад Чадвика?..
- Вы прилетели из Дели? – кашлянув, попытался завязать разговор Сембула, оглянувшись на пассажира.
- Да.
- Отдыхать? – вопрос был бестактным, но таковы уж были традиции этой профессии: таксисты всегда любили почесать языком и залезть не в свое дело.
- Нет.
«А он неразговорчив!» - вздохнул про себя Сембула, чувствуя, что любопытство с каждой секундой разгорается в нем все сильнее. Поэтому он решил не отставать от этого мужчины до тех пор, пока не выудит хотя бы что-нибудь:
- В какой отель вас отвезти, господин?
- Мне нужен не отель, а бар, называется «Аравинда».
Сембула, как и полагается человеку своей профессии, знал все злачные места в округе. Но выбор красивого мужчины удивил его, тот не выглядел как завсегдатай подобных мест, ему больше подошел бы какой-нибудь гламурный клуб в богатой части города, а не занюханный бар на окраине, куда туристы и носа не суют! Таксист многозначительно кашлянул и сказал покровительственно:
- Если вы впервые в Шимла, то должен предупредить – «Аравинда» не самое… кхм… подходящее место для вас.
- И почему же? – равнодушно откликнулся зеленоглазый пассажир.
- Много разного сброда из местных жителей. Там легко нарваться на неприятности.
Мужчина как-то неопределенно хмыкнул в ответ и продолжил смотреть к окно: похоже, его ничуть не тронула откровенность Сембулы. Того, однако, переполняло любопытство, и он не оставил попыток подкопаться под пассажира.
- Если хотите, я могу доставить вас в высококлассный клуб… – начал говорить Сембула, полуобернувшись к нему.
- Впереди грузовик, - лениво перебил его зеленоглазый мужчина, даже не отрывая взгляда от панорамы за окном.
Таксист резко дернул руль - чтобы избежать столкновения с фурой, чей борт украшал логотип газированной воды - и крякнул от досады: всё косился назад да назад, вот и проглядел опасность! Дурень! Сжав зубы, Сембула стал смотреть только перед собой, забыв про всякие разговоры с заинтриговавшим его пассажиром.
Через несколько минут они въехали в город.
Шимла агрессивно вгрызалась в горы, раскинувшись на скалистых склонах, прорезав их, как шрамами, многочисленными улочками. Казалось, город скатывается по горе вниз, в долину, где сейчас в сумерках клубился туман, подсвечиваемый уличными фонарями. Как и на площади у аэропорта, в Шимла кипела жизнь: по дорогам, бампер в бампер, ползли вереницы автомобилей, на тротуарах царствовала разношерстная толпа, состоящая из праздных гуляк, торговцев и рекламных зазывал. Центральную часть города занимали в основном дома колониального типа – степенные и изысканные постройки в викторианском стиле – среди которых встречались также модернистские постройки, чьи внутренности были отданы под магазины, офисы и развлекательные заведения. Новая часть города, где и располагался бар «Аравинда», резко отличалась от викторианской сказки для туристов: тут непритязательные многоэтажные здания перемежались с кривыми кирпичными хижинами, как попало прилепившимися друг к другу и напоминающими причудливо разросшиеся полипы, а ветер повсюду таскал мусор – полиэтиленовые мешки, пластиковые бутылки, рваные куски газет.
Бар «Аравинда» зазывал посетителей рябящей неоновой вывеской и огромным количеством проституток, дежуривших у крыльца. Высадив пассажира, Сембула проследил за ним взглядом и огорченно поцокал языком – красавчик явно нарывается на неприятности, как пить дать! Туристы, забредая в этот район ночью, рискуют расстаться не только с кошельком, но и с жизнью.
Зеленоглазый мужчина тем временем уверенным шагом поднялся на крыльцо и, не обратив никакого внимания на приставучих потаскух, вошел в бар. Внутри остро пахло дешевым алкоголем, под потолком плавали облака табачного дыма, мигренозно перемигивались огни цветомузыки и гремела дикая смесь синтезированных электронных ритмов и сладкоголосого воркования индийской певицы. Бар оказался забит под завязку: на танцполе дергались крикливо и дешево одетые девицы и подвыпившие мужчины, столики занимали сплошь шумные компании молодчиков, а барная стойка была сплошь облеплена желающими промочить горло. Чтобы пробиться к стойке, зеленоглазый мужчина бесцеремонно схватил одного из стоявших там посетителей и отшвырнул прочь, затем свистнул бармена:
- Я ищу свою сестру, - сообщил ему Ив.
- Мало ли кто кого ищет! – с усмешкой отозвался тот и прибавил: - Что будете пить?
В ответ Ив схватил его за ворот пропитанной потом футболки, резко дернул на себя и приложил лицом о стойку.
- Посмотри-ка на меня внимательней и скажи, где моя сестра, - с расстановкой произнес он. – Я знаю, что она оставила мне сообщение здесь.
- Хорошо! Ладно! Оставила! Только отпусти! – вскричал испуганно бармен, когда Ив разжал руку, он выпрямился, давясь кровью, хлынувшей из раздробленного носа. Взбешенный видом собственной крови, он взвыл: - Вот паскуда, ты же мне нос сломал!
- Говори, где она, или сломаю еще что-нибудь.
- Кое-кто здесь нарывается, да? Что за беложопый явился сюда и смеет выебываться?! – за спиной Ива выросли несколько фигур пьяных парней, почуявших предлог для драки. Он обернулся и они, без сомнения, узнали его лицо. Теперь к их вызывающему поведению прибавились балаганные смешки: – Ну и ну! Да ты близнец той красотки! Точно, точно!
- И где же «эта красотка»? - поинтересовался у них Ив спокойным тоном.
- А хрен знает! Ты опоздал, чувак, она уже свалила! – заржал ему в лицо самый наглый из обступивших его парней. – Но знаешь, что? Телка она классная, с этим не поспоришь! Какие у нее буфера, просто очуметь! В жизни еще не драл такой обалденной телки.
Зеленоглазый мужчина вдруг улыбнулся ему безжизненной улыбкой фарфоровой куклы.
- В жизни не драл? – переспросил он ласково. – И тебе понравилось?
- Да нам всем понравилось, придурок! - хохоча, парень толкнул Ива в плечо, но тот даже не покачнулся. – Если хочешь знать, ее тут все трахали! Все, слышишь? Дружно, с огоньком трахали!
Черные ресницы Ива вспорхнули, на миг скрывая взгляд, потом он пожал плечами:
- Ну все, так все, - произнес он.
Ив нанес только один удар. Ребра парня хрустнули, ломаясь и осколками впиваясь в сердечную мышцу и легкие, его отбросило назад, на руки дружков – те машинально подхватили его, останавливая падение, но он уже был мертв. Окружающие не успели осознать случившегося, как Ив принялся наносить удары направо и налево, поражая одного парня за другим. Он двигался молниеносно, не давая противникам сгруппироваться и хотя бы попытаться закрыться от удара.
- Я вызову полицию! – заверещал бармен.
Ив, перескочив через стойку, не позволил ему двинуться с места. Схватив из раковины нож для нарезания фруктов, он пригвоздил им правую руку бармена к стойке, затем вытащил свой складной нож и проделал то же самое с его левой рукой. Снова бармен взвыл, бессильно содрогаясь всем телом от боли. Оставив его в таком положении, Ив вернулся в зал, одновременно скидывая с себя куртку. Несмотря на все уже случившееся, еще никто не выбегал с криками из бара, все оставались на месте, не предполагая, чего можно ожидать.
- Повеселимся? – спросил Ив, улыбнувшись.
Кто-то бросился на него с ножом и совершил роковую ошибку: Ив, сломав ему руку, забрал нож себе, а потом наградил его смертельным ударом. Если до этого он наносил удары руками и ногами, то сейчас переключился на другой вид членовредительства, нож в его руках наносил точные и болезненные удары. Груда окровавленных тел на заплеванном полу увеличивалась с каждой секундой. Перепуганные посетители наконец-то заметались, сбивая друг друга с ног, стараясь прорваться к выходу, но столпились в узких дверях.
- Брось нож, сука, или пристрелю! – вытащив пистолет из-за пазухи, громогласно крикнул высокий и толстый индус, промышлявший сутенерством у стен «Аравинды». Для острастки он несколько раз пальнул в воздух, надеясь произвести устрашающий эффект.
- Как скажешь, - ответил зеленоглазый мужчина и метнул в него нож.
Нож вонзился ему грудь там, где билось сердце. Харкая кровавой пеной, сутенер выронил пистолет и стал заваливаться. Ив оказался подле него еще до того, как его грузное туловище рухнуло на пол, и поднял пистолет. И вот тут самые отъявленные отморозки сообразили: они попали в переделку и целыми им не уйти. Движимые инстинктом самосохранения остатки былых задир попробовали прорваться сквозь толчею у выхода – их Ив добил точными выстрелами. Стрельба прекратилась лишь когда опустошилась обойма – и лишь тогда он потерял к оставшимся в живых мужчинам интерес и вернулся к стойке.
- Не убивай меня! Я все расскажу, только не убивай! – взмолился в ужасе бармен, его штаны намокли от мочи.
- Говори, - подбодрил его Ив, положив руку на рукоятку своего складного ножа.
- Она велела передать тебе, что решила вернуться. Куда вернуться – я не знаю! Клянусь, это все! Не убивайте меня!
Зеленоглазый мужчина, на чьем лице виднелись капли чужой крови, улыбнулся ему все той же кукольной улыбкой.
- Она и с тобой трахалась?
- Нет, что вы, господин! Нет, нет, нет! – истерически замотал головой бармен. – Она заплатила мне деньги, чтобы я передал вам послание, это все! Да и другие…
- Что другие?
- Она такая роскошная женщина и никогда бы не снизошла до здешнего сброда, все эти идиоты только бахвалились, что спали с ней! Она пару раз заглядывала сюда, угостила всех выпивкой и подзадорила их… Вот и все, клянусь сердцем моей матери!
Ив выдернул нож из стойки, вынудив бармена жалобно заскулить, и сложил лезвие.
- Нужно было сказать все это сразу, - произнес он назидательно. Забрав свою куртку, он вышел из зала через кухонную дверь, оставив бармена рыдающим над своей правой рукой, которая осталась пригвожденной к стойке.
Из-за случившегося в баре, выбраться из города оказалось сложнее, чем попасть в него. Иву пришлось захватить мужчину, владельца презентабельного Лексуса, и под угрозой смерти заставить вывезти его прочь из Шимла. В Дели Ив сел на самолет и отправился в Японию – ведь если куда Наста и могла вернуться, то только туда.
Наста рассчитывала, что он Ив не заставит себя ждать с возвращением, и не ошибалась.
Он появился на вилле через два дня после нее, причем воспользовался он вполне официальным способом: подъехал к воротам на автомобиле и охрана, узнав его, немедленно освободила перед ним путь. Когда о его прибытии доложили, Насту кольнуло дурное предчувствие: Иврам не прибегнул к своему коронному номеру - он не стал пробираться на виллу тайно, дабы поддеть тем самым Акутагаву, продемонстрировав свою собственную гениальность и уязвимость охранной системы виллы… Когда это брат отказывал себе в таком удовольствии?
«Наверное, он действительно не в духе!» - подумала Наста и тихо вздохнула.
Нет, она не жалела, что сбежала и заставила его помаяться розысками. Иврама следовало наказать! В последние месяцы их отношения стали просто невыносимыми, несмотря на все ее настойчивые попытки относиться к происходящему с юмором и оптимизмом. Всего терпения Насты стало не хватать, чтобы подавлять приступы бешенства, которые он у нее порою вызывал. Этот контроль, постоянный, тотальный контроль… Это сводило с ума! Ей просто нужно было отдохнуть от него, немного побыть наедине с собой. Самое смешное, она за время своего побега даже и не думала о сексе! Это как ей нужно было вымотаться, раз ей не захотелось закрутить интрижку с каким-нибудь рослым и мускулистым аборигеном? Или, может, она просто стареет, теряет форму?.. Наста вновь вздохнула, испытывая досаду и некоторое волнение перед появлением брата.
Они – Наста, Акутагава и Юки - встречали его в общей гостиной. Войдя, Ив остановился, окидывая их непроницаемым взором, затем заметил насмешливо: «Как мило, прямо семейное воссоединение!»
- Я рад, что ты вернулся, - сказал Акутагава, поднимаясь с дивана ему навстречу.
- Ну еще бы, конечно же рад, - ответил мужчина пренебрежительно и опустился на кресло, как король на свой трон; при этом он скользнул все тем же непроницаемым взором по сестре. Та выдержала его взгляд и даже не вздрогнула.
- Мы все рады, - заговорил Юки, почувствовав, что слова Ива укололи Акутагаву, хотя внешне тот и бровью не повел.
Ив глянул на него с ядовитой смесью снисходительности и раздражения – и это были первые эмоции, проступившие в его облике. Юки ожидал от него убийственно-язвительного комментария, однако не дождался, зеленоглазый мужчина предпочел промолчать и закурить сигарету. Повисла тягостная тишина, которую никто не желал нарушить первым. В конце концов, Акутагава вызвал прислугу и распорядился подать спиртные напитки.