Накануне казни, я опоил всех слуг и воинов замка, добавив снотворное в пиво и воду, подаваемые за столом, а так же полив этим же зельем жареное мясо. Для этого мне пришлось прогуляться на кухню, якобы с гастрономическим интересом, хотя в тот день мне ничего в горло не лезло с самого утра. Мой план сработал. После ужина прошло всего три часа, и замок погрузился в сонное царство.
Освободить пленника было проще простого. Покормив его на дорогу, ослабив ошейник, чтобы он сам мог снять его, а затем, подбросив инструмент, с помощью которого вампир мог легко избавиться от цепи и ножного браслета, я бросился в свою комнату, не желая становиться свидетелем его побега.
Целый час я ходил из угла в угол, представляя себе, как вампир покидает замок, как добирается до леса и уходит прочь. Вот только, как оказалось, наши с ним планы относительно его побега сильно отличались. Когда я, не выдержав неизвестности, решился на еще один визит на скотный двор, вампир оказался стоящим за моей дверью.
Помню свой испуг при виде его горящих глаз. Помню, как он сдавил мне шею, я даже решил, что это мой смертный час пришел, а потом наступила темнота. Лучше бы он меня убил, честное слово.
Очнулся я, будучи укутанным в тряпку, с кляпом во рту. Дальше начался кошмар. Не знаю, почему я не воспользовался своей магией в тот момент, когда у меня еще был шанс сбежать. У меня даже мысли о магии не возникло, пока не стало слишком поздно.
Вампир поставил на меня какое-то заклятие, при этом у меня возникло ощущение, что меня прожгло огнем насквозь. Никогда не испытывал подобной боли. После такого испытания путешествие по лесной дороге в тряпичных домашних туфлях было сущей ерундой, о которой не стоит даже упоминать.
Когда же вампир услыхал приближающийся отряд, он чуть не удушил меня, закрыв ладонью рот и нос одновременно. Я попытался дать ему понять, что задыхаюсь, но добился только того, что меня еще сильнее прижали к земле. Пришлось укусить, со всеми вытекающими последствиями в виде боли.
Отряд, приближения которого испугался мой похититель, оказался его соотечественниками, так что дальше мы двигались верхом. Вернее они верхом, а я болтался перекинутый через седло со связанными руками.
В замок графа Гарфуса мы прибыли вечером того же дня. Меня весьма грубо скинули с лошади, а потом оттащили в зал, надели на руки антимагические браслеты и приковали к стене так, что я не мог ни встать, ни лечь. Так и просидел всю ночь в одной позе, то вытягивая, то поджимая ноги, чтобы они не затекли.
Утром мой кошмар продолжился. Накормить меня никто не подумал, так же как и дать воды. Зато никто объедками не швырялся, что вселяло в меня надежду на благополучный исход моего пленения. Как оказалось - зря.
Стоило завтраку окончиться, как меня оттащили в подвалы. Поначалу я решил, что меня посадят в камеру, но все оказалось намного хуже. Нет, пыткам меня не подвергали, меня только раздели и, осмотрев с ног до головы, обрили.
Не знаю, в курсе были вампиры или нет, но демоны даже рабам волосы не сбривали. Просто стригли коротко, обозначая их статус рабов, и все. Меня же выбрили наголо, заставляя радоваться тому, что на моем теле больше волос не росло. Почти. Хвост они тоже побрили. Хотя тот вампир, что брил меня, предложил второму, доверенному слуге самого графа, насколько я понял из их разговоров, не брить его, а выщипать. От подобной перспективы меня даже передернуло. Хвост у демонов весьма чувствительная часть тела, особенно его кончик и основание с внутренней стороны. И если бы его стали щипать… я бы точно начал кричать и плакать, опозорившись перед всеми. Пока же мне удавалось держать лицо, скрывая свои чувства. Ну, разве что уши алели от стыда, пока вампиры осматривали мое обнаженное тело, а потом брили голову. Не каждый день я перед чужаками голышом щеголяю, пусть и не по своей воле.
К счастью, Вази, так звали слугу графа, оказался вампиром адекватным, так что хвост просто побрили, хотя тот клыкастый гад-брадобрей все же умудрился причинить мне боль, порезав самый кончик. Два раза. Я сдержался, хоть и был на самой грани, глаза щипало от непролитых слез, а в горле стоял горький ком.
Потом слуги меня вымыли и оттащили в кабинет, где уже ждал их хозяин. Как же он смеялся. Нет, он просто ржал надо мной, а я молча сносил его издевательства, пока вампир не предложил добровольно согласиться стать его зверушкой на год. Альтернативой этого была недолгая жизнь в казарме и роли сексуальной игрушки для его воинов.
«Благородный» вампир даже дал мне время подумать над его предложением, и я выбрал… казармы. Расчет был прост, лучше отмучаться несколько дней и умереть от рук разозленного чем-нибудь воина, чем сносить унижения и издевательства целый год. В том, что я смогу вызвать гнев кого-то из простых вампиров я не сомневался. Отец нередко наказывал меня в юности за слишком вольный язык, пока я не научился прятать свои мысли и эмоции. Причина подобного выбора проста. Я боялся, что не выдержу, если вампир, казавшийся мне таким благородным и величественным совсем недавно, начнет издеваться надо мной круглыми сутками, унижая и насмехаясь. Почему-то это пугало намного сильнее, чем возможность насилия над моим телом сотни вампиров.
Вот только «свобода выбора», предоставленная мне графом, оказалась фикцией. Благородством от клыкастого кровососа и его предложений даже не пахло, по крайней мере, по отношению ко мне.
Услыхав мое решение, вампир вознамерился отправить в упыриные ямы отца и братьев. Если против казни отца я бы не осмелился возражать (он заслужил), пожелать братьям подобной участи я не мог. И я склонился перед ним. Унижаясь, как только можно, и даже плача, отпустив при этом свои эмоции на волю.
Больно, стыдно, страшно, противно, но все же я это сделал. В тот момент я решил вынести все, что бы он ни придумал для меня. Буду унижаться, ползать на коленях и целовать ему ноги, только бы защитить мальчишек. Им всего десять и они не виноваты, что родились у такого отца как лорд Дамдер и имели такого невезучего брата как я.
Условия вампира были жесткими. Без его дозволения я мог разве что дышать. На мгновенье я даже поверил, что он действительно хочет отрезать мне яйца, но это оказалась очередная злая шутка.
Потом меня оставили в покое на несколько часов, указав угол, где я мог посидеть, чтобы не мешать работать хозяину.
Хозяин, какое грубое и страшное слово. Когда кто-то имеет полное право распоряжаться тобой – это действительно страшно. Но еще страшнее, когда ты сам даешь ему такое право. Кто-то скажет, что надо было бороться, что я поступил как трус, и будет прав. Я не воин и, как я понимаю теперь, никогда им не был. Я притворялся сильным и бесстрастным, чтобы угодить отцу, но ему это было не нужно. А что нужно было мне самому? Не знаю. И теперь, наверное, не узнаю никогда. Не верилось мне, что вампир отпустит меня через год. Если я этот год вообще проживу.
На мгновенье я задумался, не рассказать ли ему о том, что это я своей кровью поил его после порки и носил ему еду, но потом отбросил эту мысль как глупую. Доказательств того, что это был я, нет, голословному утверждению он не поверит, значит, буду молчать. Жалею ли я, что помог ему бежать, опоив снотворным стражу и слуг? Пожалуй, нет. Я жалею только о том, что ушел тогда со двора в свои комнаты. Остался бы под пологом невидимости - и не было бы теперь этого унижения. Вампир не решился бы рыскать в поисках меня по всему замку, он бы ушел, а я остался дома принимать родительское наказание за утерянного мной вампира. Хотя… неизвестно, что отец сотворил бы со мной после его побега. Может, сейчас я бы жалел о том, что вампир не забрал меня с собой.
Сидя в своем углу, я время от времени тайком поглядывал на вампира, работающего с бумагами за столом. Он был… красив. Вот уж чего у него было не отнять. Даже сидя в свином загоне, он был лордом и сыном лорда, не то, что я - жалкое подобие наследника лорда.
Когда вампиру что-то не нравилось в прочтенном документе, он хмурился, отчего на лбу образовывалась едва видимая вертикальная складочка. В какой-то момент я поймал себя на мысли, что хочу разгладить ее пальцами и ужаснулся. Он будет водить меня на поводке, обращаться со мной как со скотиной, а я хочу приласкать его?
Эта мысль разозлила меня. То, что я решил запрятать свою гордость подальше, не значит, что я должен пресмыкаться перед вампиром по-настоящему. Или значит? А если он раскусит мою игру и ответит ударом по самому дорогому - по семье? Какой бы призрачной она не была, это все же семья и я должен был их защитить, по крайней мере, братьев. Ох, я совсем запутался.
В отчаянье я даже пару раз стукнулся затылком о стенку, в попытке поставить мозги на место. Не сильно, не так, чтобы звук удара привлек ко мне внимание вампира, но, видимо, я просчитался. Вампир вдруг оторвал взгляд от бумаг и наши глаза встретились. Всего одно мгновенье, но у меня возникло ощущение, словно я позволил ему заглянуть в свою душу, а он… ничего не понял. Глаза его блеснули какой-то радостью, звериным азартом, заставившим ощутить себя загнанной в угол мышью, с которой кот будет долго играться, прежде чем придушить.
Увы, мои опасения оправдались. Стоило слугам начать разносить обед, как передо мной появились две миски. Одна с водой, а вторая… Фу, запах сырой печени перебил всякое желание есть, хотя живот настойчиво требовал пищи. Да и не смог бы я съесть ее, даже если бы умирал от голода. Животная пища, даже молоко и яйца, были для меня равнозначны яду. На мгновение я даже испугался, не была ли эта печень местью за мою помощь во время его заключения в свинарнике, но подумав, отбросил эту мысль как невероятную. Не мог вампир меня почуять под заклинанием, а значит – это просто совпадение. Только мне от этого не легче.
Выпив воды, чтобы хоть немного заглушить голод, я отодвинул миску с печенью подальше и стал ждать, когда же хозяин окончит свой обед. От вкусных запахов в животе пекло, рот наполнялся слюной, так что приходилось поминутно сглатывать, но та еда для меня была недостижима. Просить я не смел, помня запрет на разговор. Вдруг вампир не шутил, а язык был мне еще нужен.
Однако, увидев нетронутую миску с печенью, вампир словно сошел с ума. Над братьями снова нависла угроза упыриных ям, и я начал есть то, что скорее убьёт меня, чем насытит. К тому же пришлось есть без помощи рук, на потеху вампирам, словно я действительно был животным, но я ел. Давился, сдерживая рвотные позывы, и ел, понимая, что вполне могу не дожить до утра.
«А может, это и к лучшему?» - мелькнула у меня мысль, когда последний кусок камнем упал в желудок.
После трапезы меня снова отвели в кабинет, отправив в уже знакомый угол, там на меня и накатило. Сначала тело покрылось липким потом, потом горечь рванула вверх по пищеводу и сдержать ее я уже не смог. Рвало меня нещадно, причем на дорогой ковер, устилающий весь кабинет хозяина.
Последней мыслю перед тем, как я потерял сознание было:
«За ковер он меня наверняка заставит заплатить кровью».
Сознание возвращалось тяжело. Урывками. При этом все внутренности болели так, словно кто-то их сжимал железным раскаленным кулаком и на этот же кулак наматывал. Во рту стояла вязкая горечь, которую я не мог ни выплюнуть, ни проглотить. При этом я ощущал, что меня переворачивают с боку на бок, открывают веки, оттягивают губы, но ни пошевелиться самостоятельно, ни открыть глаза, ни сказать, чтобы дали воды, не мог.
Рядом кто-то разговаривал, но смысла слов я не улавливал. Они просто сливались для меня в какой-то бессмысленный шум, мешающий отключиться от реальности, чтобы хоть ненадолго вернуться в темноту, где не было так больно.
Потом пришел холод. Он вымораживал меня до нутра, и я понял, что уже умер. Такой холод мог быть только в темной Бездне, куда отправлялись души существ, не заслуживших Божественного признания и изгнанных с Небес за недостойную жизнь. Холод съедал меня изнутри, а я не мог даже обхватить себя руками, чтобы хоть немного согреться. Как же мне было себя жалко в тот момент. Кажется, я плакал. Снова. В последнее время я часто плакал, вот и получил по заслугам. У воина не может быть слез, тем более у лорда.
Сколько я плавал в Бездне – не знаю, тут нет ни времени, ни ориентиров, только темнота и холод. А потом что-то случилось. У меня во рту вдруг зажегся огонек и начал спускаться вниз, растапливая лед, сковавший внутренности. Когда же огонек достиг живота, он взорвался, распыляя мое тело на мельчайшие крупинки, и я заорал от боли.
Глава 5
Фадин, граф Гарфус. Вампир.
Целитель долго осматривал демона, находящегося без сознания, вращая его с боку на бок, заглядывая в глаза и рот, ощупывая живот и подмышки, а затем пожал плечами:
- Никогда с таким не сталкивался. Некоторые симптомы похожи на отравление, но чем? Я теряюсь в догадках.
- Так дай ему какое-нибудь противоядие, - я нервно барабанил пальцами по столу, на который мы с Вази уложили моего полудохлого зверька. Очень уж не хотелось, чтобы все заканчивалось так быстро и нелепо. Все опрошенные слуги уверяли, что ничего демону не подсыпали, да и не посмели бы они вызвать мой гнев подобной выходкой.
- Дать, конечно, можно. Но какое?
- Ты целитель, вот и решай, - рявкнул я на озадаченного вампира и оглянулся на стоящего у стены Вази. Вдруг он чем-то поможет? Но Вази тоже пожал плечами.
- Я дам ему общеисцеляющее, хотя за последствия не отвечаю. Слишком странный случай, - целитель вздохнул и взялся за приготовление исцеляющего питья.
- А у меня вообще все странно в последнее время, - буркнул я скорее себе, чем кому-то еще и сел в кресло, вглядываясь в позеленевшее лицо демона. Не то, чтобы мне было его жалко, вовсе нет. Просто какое-то странное чувство не давало мне покоя. Какое-то беспокойство, словно я что-то упустил. Что-то очень важное.
Пока целитель возился с демоном, я все прокручивал в уме сегодняшний день от начала до конца, думая, не была ли странная болезнь демона попыткой самоубийства? Но каким образом он достал яд? Где его прятал? Когда успел принять? Нет, не сходились у меня кусочки между собой, словно какого-то важного фрагмента не хватало, а может, и нескольких.
Вази тихо вышел из кабинета, и тут демон вдруг выгнулся и заорал так, что у меня в ушах заложило. Целитель отшатнулся и упал, запнувшись, а я остался сидеть в кресле, прикрыв уши ладонями, чтобы хоть немного уменьшить звуковой удар, обрушившийся на них.
В следующую секунду в кабинет ворвались с десяток вампиров во главе с Вази, а судя по топоту, еще больше вампиров бежали сюда, спеша выяснить, что происходит. Если бы я знал ответ на этот вопрос, цены бы мне не было.
Поорав еще несколько секунд, демон затих, обмякая на столе.
- Чтоб тебя… - выругался я, глядя на поверхностно дышащего демона. Именно этот момент выбрал рогатый придурок, чтобы открыть глаза.
- Знал бы, что маты на тебя так действуют, давно бы обложил, - проворчал я, скрывая облегчение.
Выпроводив сбежавшихся слуг и воинов, заверив их в том, что все нормально, я вернулся к столу, где все еще лежал демон. Целитель держал его запястье, пытаясь прощупать пульс.
- И что это было? – нахмурившись, поинтересовался я.
- Не знаю, - голос целителя дрогнул, показывая, насколько он растерян, - никогда с подобным не сталкивался. Сейчас, похоже, все в норме. Только реакция немного замедленная.
- В таком случае, свободен.
Выпроводив и целителя, все равно от него никакой пользы, я сдернул демона со стола за руку. Лучше было бы за волосы, но, увы. В который раз ловлю себя на том, что сожалею о том приказе.
Демон зашипел, больно ударившись при падении со стола, но тут же умолк, опустив голову.
- Что это было? Отвечай и не вздумай врать, - я поднял лицо демона, придерживая пальцами подбородок, чтобы он смотрел мне прямо в глаза.
- Я… не могу… есть мясо, - просипел он в ответ.
Не сорвать голос после того вопля было бы странно, но почему-то в груди кольнуло, когда я услыхал как он изменился, и… Стоп! Не может есть мясо?!
- Что за бред?! Почему не можешь?
- Организм… не принимает.