— Досталось вам сегодня… — продолжил младший лейтенант, внимательно наблюдая за мной.
Я молча кивнул и протянул кисет обратно. Прикурил трубку веточкой от костра. Утрамбованный табак горел плохо – приходилось постоянно затягиваться, чтобы не погас.
— Младший лейтенант Дроздов, — после паузы представился он.
— Боец Найденов.
Разговаривать очень не хотелось.
— Как же вас так угораздило, Найденов?
— Что «угораздило»? — не понял я.
— Ну, то, что к реке вас прижали.
Похоже, начинается очередной допрос. Вряд ли этот лейтенант пришел просто поболтать. И ведь не пошлешь же. Субординация… Надо собираться с мыслями и постараться не наговорить лишнего.
— Не успели уйти, — вздохнув, ответил я. — Мы как раз перебирались на болото, чтобы потом перейти на этот берег. Да не успели…
— А чего это вам понадобилось на этот берег? — не отставал Дроздов.
— А это вы, товарищ младший лейтенант, у товарища капитана спрашивайте. — Я пожал плечами и выпустил густой клуб дыма. — Он командир. А мое дело – выполнять приказы.
— И то верно, — согласился лейтенант.
Снова повисло молчание. Я сидел и сосредоточенно пыхтел трубкой, Дроздов смотрел на огонь. Где-то прокричала ночная птица.
— А что это вас немцы решили так прижать? — снова нарушил тишину лейтенант. — Силы на вас немалые кинули.
— Насолили мы им, наверное. Только с того времени, как я в отряде, — подорвали их аэродром, уничтожили два грузовика с солдатами и отобрали у полицаев две телеги с продовольствием. Вот они и разозлились.
— Аэродром уничтожили? — Дроздов отвлекся от созерцания пляшущих языков огня и во все глаза смотрел на меня. — Это как?
— Из пулемета по бочкам с горючим. А машины – поставили мины на дороге. Головная машина подорвалась, а вторую мы расстреляли.
— Молодцы, — кивнул лейтенант и снова уставился в огонь. — А у нас с минами плохо. Нет у нас мин.
— Так и у нас не было, — решил себе набить цену я. — Сами сделали.
— А кто делал? — Судя по реакции Дроздова, я не переставал его удивлять.
— Я и делал. — В моем голосе прозвучала нотка самодовольства. — У нас в отряде минами занимались я и еще двое из тех, кто выжил.
— Здорово! — обрадовался лейтенант. — А то у нас был один подрывник, да взорвался неделю назад, когда немецкие мины снимал.
— Бывает, — философски пожал плечами я. — У нас тоже был старшина Трепов, который и обучил меня этому делу. Подорвался недавно, когда снаряд разбирал.
Лейтенант грустно вздохнул, возможно даже вполне искренне, и снова замолчал.
— А что дальше делать думаете? — продолжил он.
— Что командир наш прикажет, то и будем. А если не выживет – помощником у него Митрофаныч. Он пусть и решает.
— Ладно. — Дроздов, видимо, узнал у меня все, что хотел, и поднялся. — Отдыхай, боец. Утро вечера мудренее.
Я, докуривая остатки табака в трубке, наблюдал за уходящим лейтенантом и размышлял над произошедшим разговором. Что это было? Просто захотелось человеку от скуки поговорить с новыми людьми или все же проверка какая-то? Почему именно со мной заговорил? Потому что я единственный, кто не спит?
И разговор такой, без чинов и званий… Будто не командир с бойцом разговаривает, а подошел прохожий к рыбацкому костру и заговорил о рыбалке и улове. Не сказал ли я чего лишнего? Вопросы, вопросы… Я не заметил, как уснул.
* * *
Разбудил меня Лешка Митрофанчик.
— Завтракать будешь? — Он потряс меня за плечо.
Я с трудом открыл глаза и непонимающе уставился на склонившуюся надо мной фигуру.
— Держи, — Лешка протянул мне кусок хлеба и помятую жестяную кружку с водой.
Благодарно кивнув, я принялся уминать завтрак. Во мне вдруг проснулся дикий голод. Когда я последний раз ел? Вроде бы еще до выхода на болото. А потом стало не то что некогда, а просто вовсе не до еды.
— Что нового? — с набитым ртом спросил я у жующего рядом Лешки.
— Да как… — тут же отвлекся от еды тот и принялся с жаром рассказывать, что видел. — Отряд большой – больше сотни человек. В основном тоже те, кто из окружения выбираются, но есть и местные. Командиром у них майор какой-то. Я его мельком-то видел только. Сейчас к нему Митрофаныч пошел.
Я слушал рассказ Митрофанчика и одновременно внимательно осматривался. Из наших рядом были только Селиванов и еще два бойца. Остальных не было видно. Вокруг сновали по своим делам незнакомые партизаны, а невдалеке я приметил троих бойцов, которые явно за нами наблюдали.
— С едой-то у них туго, — продолжал Лешка. — Вот только хлеб да сало дали. Сейчас бы кашки горяченькой…
— А Оля где? — перебил я стенания по еде.
— Она с командиром. — Лешка махнул рукой куда-то в глубь лагеря. — Сильно того ранило, но говорят, что может выжить. Оля-то еще на рассвете, как проснулась, сначала тебя разбудить хотела, а потом передумала и к нему пошла.
— Понятно. — Внутри зашевелилось что-то похожее на ревность, но я быстро ее задавил.
Сигарет, которые я оставил сушиться у костра, оказалось наполовину меньше – видно, кто-то уже успел стащить неосторожно оставленное мной курево. Хорошо, хоть не все сперли. Я подкурил одну, а вторую протянул Лешке:
— Держи. — Подождал, пока он затянется. — И что дальше делать будем?
— А кто его знает-то? Что командир скажет… — философски ответил он и после паузы добавил: – А неплохо было бы здесь в отряде остаться. Нас-то хорошо потрепали. А тут отряд большой – просто так не возьмешь. Только вот с едой у них…
— Проглот ты, Лешка, — усмехнулся я. Вчерашнее отупение схлынуло, хотелось жить и радоваться жизни. — Одна еда на уме.
— Главная заповедь бойца, — наставительно поднял палец Митрофанчик, — поесть побольше да поспать подольше.
— Угу. — Я затушил сигарету и спрятал бычок в карман. — Умрешь сытым, заодно и выспишься. Ладно, пойдем, что ли, посмотрим, что здесь и как.
Я, скрипнув зубами от боли, прострелившей раненую спину, поднялся.
— А еще неплохо бы в местный лазарет зайти. Чтобы спину посмотрели. Заодно и Олю с капитаном проведаем.
— Это верно, — согласился Лешка и хитро усмехнулся. — Первое дело после завтрака – это по девкам пройтись.
— Тьфу на тебя! — Я повернулся к замеченной ранее троице: – Бойцы, где у вас тут лазарет?
— Дак вот прямо иди, — ответил парнишка с торчащими из-за натянутой на лоб пилотки ушами. — Как до кухни дойдешь, сразу слева будет.
Я кивнул и отправился на поиски кухни. Лазарет обнаружили почти сразу. Еще до того как мы заметили кухню, мое внимание привлекли громкие стоны. Видимо, кто-то из раненых. Первое, что мне бросилось в глаза, когда я подошел к лазарету, был здоровенный медный самовар, из которого столбом валил пар.
— Они что, чай пить собрались? — от удивления вырвалось у меня.
— Там, в самоваре, Ксанка инструменты свои кипятит, — раздался за спиной Олин голос.
Я обернулся и увидел Олю. Измученное лицо, на котором отпечатались все недавние переживания, изодранная мужская одежда, которую девушка надела еще в первый день нашего знакомства, и здоровенное деревянное ведро с водой у ее ног.
— Ты хоть отдохнула? — спросил я, поднимая ведро. — Ты же еще после вчерашнего не отошла, а уже ведра таскаешь!
— Некогда отдыхать. — Оля прошла мимо меня, показывая, куда нести воду. — Раненых много, а Ксанка сама не справится…
— Оля, где тебя носит? — тут же, будто из-под земли, появилась девчонка, которая вчера обрабатывала наши раны.
Молодая, с дерзко вздернутым носиком и двумя косичками. Большие карие глаза сверкнули в нашу сторону.
— А вы что здесь делаете? — уперев руки в бока, набросилась она. — Ставьте воду вон там и идите отсюда! Заразу еще принесете, а мне сейчас операцию делать.
Решив не спорить с таким напором, я поставил ведро в указанное место, и мы с Лешкой удалились на почтительное расстояние.
— Во девка! — качал головой Митрофанчик. — Огонь!
— Гляди, Лешка, сожжет тебя этот огонь. Или пристрелит тебя кто-то. Из ревности.
— Чего это пристрелит-то? — округлил глаза Лешка.
— А ты думаешь, такая девчонка среди сотни мужиков, и никто к ней клинья не подбивает? К ней, наверное, уже очередь поклонников выстроилась.
Лешка почесал затылок, а потом махнул рукой:
— Ну и пусть очередь. Все равно девка-то хороша! — и, немного подумав: – Идем к кухне. Может, еще чего перепадет.
Но к кухне нам пойти не удалось.
— Найденов! — сзади стоял Дроздов. — С вами командир поговорить хочет.
Мы с Лешкой переглянулись и пошли за младшим лейтенантом. Вскоре увидели небольшую толпу, в которой узнали остатки нашего отряда – тех, кто мог ходить самостоятельно. Бойцы стояли в некоем подобии строя, во главе которого опирался на карабин Митрофаныч. Вдоль строя ходил какой-то абсолютно лысый субъект в новенькой форме и что-то говорил. Мы подбежали и встали в конец строя. На петлицах лысого я заметил две шпалы. Вот он, значит, майор – командир этого отряда.
— …Мы обсудили, — продолжал свою речь майор, — положение наших отрядов, и я принял решение взять вас под свое командование. Из вас будет сформирован отдельный взвод, командиром которого назначается Комов. Вопросы?
Строй молчал. Митрофаныч возражений не имел, а поскольку капитан выбыл из строя по ранению, нам оставалось только выполнять приказ старшего.
— Оружие и патроны, кому требуется, получите у Горбунова. Младший лейтенант, — он кивнул на Дроздова, — покажет вам, где склад, и введет в курс дела. Теперь следующее. Мне сказали, что среди вас есть разбирающиеся в подрывном деле. Шаг вперед!
Я вышел из строя. Чуть погодя за мной сделал шаг Лешка, а откуда-то с другой стороны вышел Селиванов.
— Остальные свободны, — скомандовал майор и, когда бойцы разошлись, повернулся к нам: – Значит, так, бойцы. Других подрывников у меня нет, поэтому вся работа по изготовлению и закладке мин ложится на вас. Справитесь?
— Справимся, товарищ майор, — за всех ответил я. — Разрешите вопрос?
Майор удивленно посмотрел на меня:
— Разрешаю.
— Нас троих оставят в одном взводе или раскидают по другим взводам?
— Представьтесь, боец.
— Боец Найденов, — я вытянулся по стойке «смирно».
Майор кивнул.
— Из вас будет сформирована отдельная группа, бойцы которой будут придаваться другим взводам для выполнения отдельных заданий. Еще вопросы?
— Разрешите предложение, товарищ майор. В отряде капитана Зыкова я одно время оставался единственным подрывником. Тогда капитан принял решение выделить мне людей для обучения подрывному делу…
— Понял, — перебил меня майор. — Мысль правильная. Сколько людей вам потребуется?
— Зависит от объемов работы, товарищ майор. Но я считаю, что в нашей группе должно быть по два человека на каждый взвод.
— После обеда пришлю вам десять человек, — что-то подсчитав в уме, согласился майор. — Еще вопросы?
Вопросов больше не было.
— Командиром группы назначаю Найденова. Сейчас пойдете за остальными на склад и возьмете все, что вам нужно для работы. Конкретное задание получите позже. Р-разойдись!
Мы кое-как выполнили разворот «кругом» и побежали за остальными. Вот я и снова легализовался. Даже с повышением! Если в предыдущем отряде я был командиром группы подрывников неофициально, то теперь получил вполне официальное назначение. Да и группа моя вырастет. Пока нас только трое, но с учетом обещанного составит уже двенадцать бойцов. Явный прогресс для попаданца, который маскируется под рядового бойца, еще и потерявшего память.
Склад представлял собой все то же скопление накрытых брезентом ящиков, какое было и в хозяйстве Марченко. Интересно, где сейчас наш завскладом? Выжил ли? Бойцы, под руководством Дроздова и Митрофаныча, выстроились в очередь и по одному подходили к низенькому круглому человечку, который, видимо, и был Горбуновым. Тот быстро снабжал их необходимым и, не давая задерживаться, гнал очередь дальше. Судя по лицам уже «отоваренных» бойцов, выданное со склада их явно не устраивало. Похоже, этот завскладом в скопидомстве мог поспорить с Марченко. Может, людей, заведующих имуществом, специально подбирают такими, чтобы бойцы не расхватали сразу все содержимое склада?
— Следующий! — прокричал Горбунов, и стоящий передо мной боец отлетел в сторону.
Я подошел к завскладом и огляделся. Ассортимента нигде не было видно.
— Тебе чего? — спросил он.
— Пока патроны, — я указал на свой автомат, — а потом – посмотрим.
— Слушай, — завскладом хищно смотрел на мой МП, — давай я тебе за твой автомат дам хороший карабин и полсотни патронов?
Я покачал головой. Ага, разбежался менять хорошую скорострельную машинку на тяжелый карабин, в котором надо еще и затвор постоянно дергать!
— Я тебе еще две гранаты дам! — не сдавался Горбунов. — Даже три. И целую пригоршню табаку! Соглашайся!
При этом толстяк завскладом аж подпрыгивал, из-за чего стал похож на мячик. Я не выдержал и засмеялся.
— Та шо ви такое говорите?!! — Еврейский акцент из анекдотов вызвал вспышку смеха у бойцов, стоящих позади меня, и улыбку у лейтенанта и Митрофаныча. — Такой пгевосходный автомат менять на карабин и всего пригоршню табаку? Так гешефты не делают! Патроны.
Откуда-то из недр одного из ящиков быстро появились два магазина к МП, которые покрасневший от злости Горбунов сунул мне в руки.
— Следующий!
— Погоди, это все? — Я удивленно смотрел на две «палки» магазинов. — Мне ж этого на две минуты не хватит!
— Та шо ви такое говорите?!! — ехидно ухмыляясь, перекривил меня Горбунов. — Не задерживай очередь! Следующий!
Я сделал шаг в сторону и подождал, пока не отоварятся мои бойцы. Поскольку мы стояли в очереди последними, Горбунов, выдав Селиванову пару винтовочных обойм и увидев, что мы не расходимся, снова повернулся ко мне:
— Ну, что ты стоишь?
— Жду, когда вы освободитесь, — ответил я.
— Я же сказал, что больше патронов не дам. — Зав складом повернулся ко мне спиной, давая понять, что разговор окончен.
— Командир назначил меня старшим группы подрывников и приказал взять на складе все необходимое для работы. — Теперь настал мой черед ехидно улыбаться.
Горбунов снова повернулся ко мне и внимательно оглядел с ног до головы.
— И что тебе надо «для работы»?
— А что у вас есть? Взрывчатка, взрыватели, проволока, гвозди… — начал перечислять я.
— А гвозди тебе зачем? — удивился Горбунов.
— Из них осколочная рубашка для противопехотных мин хорошая получается. Так вот…
С Горбуновым мы провозились до обеда. Любую мелочь приходилось вытягивать из него клещами. Я даже два раза пригрозил пожаловаться майору, что завскладом препятствует выполнению приказа командира. Это действовало, но недолго – скаредность в итоге побеждала. В конце концов мы разошлись в разные стороны. Я, уставший от битвы за снаряжение, но нагруженный сам и нагрузивший своих бойцов добычей, отправился искать подходящую полянку в стороне от лагеря, на которой собирался расположить свою мастерскую, а Горбунов, недовольный нашим налетом на склад, — проводить инвентаризацию оставшихся запасов. В этом бою с «хомячеством» мы добыли два хороших мотка тонкой стальной проволоки, десяток штыков для «мосинки», которыми привыкли долбить тол, пару немецких штык-ножей, которые я прихватил просто потому, что они мне нравились, ящик 82-миллиметровых мин, три десятка запалов Ковешникова, десяток мешков и еще несколько мелочей, которые могли пригодиться в работе. Гранаты Ф-1, на которые я было посягнул, Горбунов все же отстоял, согласившись откупиться от меня еще двумя магазинами к МП. В общем и целом я был доволен началом нашей жизни в новом отряде.