— Ты это к чему? — не дошло до Герасима.
— К тому, что ты сейчас сказал, — усмехнулся Луна. — По-моему, это была цитата из пособия для диеты, которой придерживается Лев-в-квадрате.
— Между прочим, — Муму обиделся сильней прежнего, — я высказал совершенно объективную истину. Об этом знает каждый.
— Если все будут как один, то весь мир окажется на одно лицо. А я хочу оставаться индивидуальностью, — Луна не полез в карман за словом. — К тому же питаться следует регулярно. Это, Муму, тоже общеизвестная истина.
И, не слушая больше ничьих возражений, Пашка направил стопы к буфету. Друзьям ничего не оставалось, как последовать его примеру.
— Кстати, не понимаю, что вы так возражали, — говорил на ходу Иван, которому самому захотелось есть. — Можем все обсудить и в буфете.
— Там слишком много народа, — возразила Варя.
— Смотря как устроимся, — ответил Иван. — Если где-нибудь в уголке, никто ничего не сможет подслушать.
— Твоя правда, — кивнула Марго.
В уголке за колоннами, на счастье Команды отчаянных, оказался свободный столик.
— Все прекрасно в этом лучшем из миров! — воскликнул Луна. — Пока, кажется, нам везет.
Запасясь едой и соком, ребята продолжили разговор.
— Значит, — начала Варя, — в «Оазис» идем прямо сегодня?
— А чего тянуть, — ответил Иван. — Вдруг это действительно выход.
— По-моему, это не выход, а какое-то средневековье, — вздохнул Луна.
— Какая разница, — отмахнулась Варвара. — Между прочим, Пашка, умные люди говорят, что любой способ хорош, если он помогает.
— Вот именно, если помогает, — все ещё сомневался Луна.
— Это мы выясним только опытным путем, — продолжала Варя. — Значит, после уроков я бегу домой за фотографией. А потом — сразу в этот «Оазис». Кто со мной?
Мальчики переглянулись. Ни одного из троих в эзотерический центр не тянуло.
— Слушай, Варька, а если тебе одной? — с подчеркнутой деликатностью обратился к ней Луна. — То есть, точнее, мы тебя туда проводим и у входа потом можем подождать, а уж с Евдокией Матвеевной ты как-нибудь сама, ладно?
— Нет, не ладно! — рассвирепела Варвара. — Почему это я должна за всех отдуваться?
— Да как ты не понимаешь, — продолжал убеждать её Луна. — Вот если бы вы пошли туда вдвоем с Марго или ещё с какой-нибудь подружкой, все выглядело бы очень естественно. Но вот заявиться тебе в «Оазис» с тремя пацанами… Ну или хотя бы с одним… Согласись, это будет выглядеть несколько странно.
— Пожалуй, ты прав, Луна, — Варвара неохотно признала его правоту.
— Конечно, если ты будешь очень настаивать или если тебе одной страшно, то мы пойдем, — решил закрепить успех Павел. — Но, мне кажется, нам совершенно незачем лишний раз привлекать к себе внимание.
— Уговорил, — хмыкнула Варвара. — Естественно, мне совершенно не страшно, — несколько покривила душой она. — Просто в подобных случаях ум хорошо, а два лучше.
— Если ты нас имеешь в виду, то не два, а три, — уточнил Герасим.
— Чего три? — прикинулась, будто не понимает, Варвара.
— Умов, естественно, — на полном серьезе изрек Герасим. — Нас ведь трое, — он указал сперва на Ивана, потом — на Павла.
— Вас три… человека, — сделала ударение на последнем слове Варя. — А вот все ли при уме? Это ещё нуждается в доказательствах.
Герасим бросил на неё тяжелый взгляд. Он явно собирался вступить в длительный и нудный спор.
— Шучу, шучу, Герочка, — поторопилась заверить его Варвара.
— Шутки должны быть смешными, — назидательно произнес Герасим.
— Оригинально, — Варвара наградила его аплодисментами. — Вот теперь, Муму, ты окончательно убедил меня, что у тебя большой, самобытный и даже, можно сказать, каменный ум.
Луна как раз в это время наелся и теперь просто жаждал скорей поделиться с друзьями приобретенными за ночь познаниями в области гипноза. Поэтому он сказал:
— Мне кажется, каменный ум Муму мы сможем обсудить после. А сейчас я вам расскажу про теорию Цветикова. Иначе опять времени не останется.
— А кстати, я вот все думаю, — перебил его Иван. — Эта тетка с сапфировым крестом появилась вследствие наведенной порчи или, так сказать, сама по себе? Или, как говорила Марго, эта тетка просто часть ситуации? Ну, вроде как сегодня Луна.
— Че-его? — протянул Герасим.
— Кстати, Иван, — с одобрением сказала Марго, — это действительно важный вопрос. Возможен и тот и другой вариант. В первом случае зло исходит из одного источника, и появление тетки с крестом — это часть единого большого зла, которое кто-то хочет причинить Ольге. А во втором варианте — тетка — как бы следствие этого зла. То есть наведенная порча ослабила Ольгу. В таких случаях человек становится гораздо более внушаемым, чем в нормальном состоянии.
— Погоди, погоди! — с волнением воскликнул Луна. — Тогда Ольга подвергается воздействию уже с двух сторон?
— Да, — подтвердила Марго. — И это гораздо опаснее, чем просто порча.
Глава 5.
КАЖЕТСЯ, ЕСТЬ ЗАЦЕПКА
— То есть ты хочешь сказать, Марго, что на Ольгу может одновременно действовать и чей-то сглаз, и гипноз тетки с крестом? — продолжал Луна.
— Вполне вероятно, — кивнула девочка. — Особенно если тетка с крестом хочет и дальше использовать Ольгу Борисовну в каких-то своих тайных целях.
— Тогда классная в большой опасности, — очень серьезно проговорил Павел. — Собственно, именно об этом я и хотел вам сказать. Понимаете, согласно теории Цветикова, сильные гипнотизеры могут распространять свое влияние на человека, находясь за несколько тысяч километров от него. Одни в таких случаях воздействуют чистым биополем.
— Это как? — не понял Герасим.
— Если верить Цветикову, это происходит с помощью биотоков, — принялся растолковывать ему Павел. — Гипнотизер концентрируется, посылает объекту мысленный приказ, а тот его в точности исполняет. В общем, наподобие того, как ты, Муму, поступил с Арчибальдом. Но есть и более хитрый способ, который, как написано в книге Цветикова, требует от гипнотизера куда меньших духовных затрат. Жертву сперва вводят в транс, причем опытный и одаренный гипнотизер делает это мгновенно. Ты и глазом моргнуть не успеешь, как окажешься в трансе, а потом выйдешь из него. Ну, а пока жертва, сама не подозревая, находится в трансе, гипнотизер успевает её закодировать на определенное слово, звук или, например, щелчок пальцев, свист. Цветиков приводит множество разных примеров, но суть одна. От условного звука или слова вполне нормальный человек неожиданно впадает в транс и, лишившись на время собственной воли, полностью подпадает под влияние гипнотизера. Мало того, иногда жертву кодируют так, что человек отвечает на условный сигнал совершенно определенными действиями. Например, ложится посреди улицы, или ударяет кого-нибудь по кумполу, или стреляет, или вдруг выпрыгивает из окна.
— И это все, что ты вычитал? — Муму был очень разочарован. — А я-то надеялся, ты нам расскажешь что-нибудь новенькое.
— Я и рассказываю, — продолжал Луна. — Там ведь ещё приводится масса методик гипноза. И ещё Цветиков объясняет, что, как и почему воздействует на нас с его точки зрения.
— Как, можешь не объяснять, — высокомерно заявил Муму. — Я теперь и сам кое-что умею. А вопрос «почему?» в данном аспекте меня совершенно не волнует.
— В данном аспекте этот вопрос должен волновать твоего папу, — прыснула Варя. — Арчибальд ведь его искусал. Слушай, Герасим! — Глаза у Вари округлились, и она перешла на трагический шепот: — А вдруг ты, сам того не понимая, ввел Арчибальда в минутный транс, а потом закодировал? И теперь он всегда, реагируя на определенное слово или звук, будет кусать твоего папу.
— Что ты несешь? — процедил сквозь зубы Герасим.
— А между прочим, совсем не смешно, — вмешался Луна. — Цветиков как раз предостерегает начинающих гипнотизеров от непроизвольного кодирования объекта. Это случается, когда, концентрируя энергию, подумаешь о чем-то постороннем. Вот ты, Муму, о чем думал, когда ставил свой опыт на Арчибальде?
— Я-то? — переспросил Герасим. Лицо его вдруг позеленело. И он растерянно пробормотал: — да я, в общем, вспомнил, как однажды Арчибальд тяпнул папу на улице, когда он пытался у него отобрать какую-то гадость. Неужели теперь Арчи закодирован?
И, схватившись за голову, Каменное Муму тихо застонал.
— Да ты погоди, — ободряюще хлопнул его по плечу Луна. — Все не так страшно. Попытайся вспомнить, что ты делал, когда концентрировался на Арчибальде. Ну, может, что-нибудь говорил, свистел или щелкал пальцами?
— Ничего я не делал. — Муму уже чуть не плакал.
— Нет, так не годится, — терпеливо продолжал Луна. — Давай попробуем воссоздать ситуацию. Знаешь, это как следственный эксперимент. Вообрази, что Варька у нас Арчибальд, а ты, Муму, на неё воздействуешь.
— Ну уж нет! — завопила Варвара. — Я вам не подопытный кролик!
На них стали оглядываться.
— Тихо ты, — одернул её Павел. — Вон Колобки уже насторожились.
Англичанка и впрямь буравила Команду отчаянных своими пронзительными любопытными глазками.
— Если хочешь, Луна, сам и будь Арчибальдом, — куда более тихим голосом, но со столь же свирепым видом ответила Варя.
— Кажется, эксперимент удался, — отметил Иван. — Смотрите, Варька уже собралась кусаться.
— А я ещё не концентрировался, — на полном серьезе пояснил Герасим.
— Тогда концентрируйся на меня, — велел Луна. — Я тебя, Муму, не боюсь.
— Почему? — немного обиделся тот.
— Ну, если у тебя и есть способности к гипнозу, то все равно ты ещё начинающий, — весело отозвался Павел. — На Арчибальда, может, твоей энергетики хватит, а я чересчур большой. Но все равно для тебя я сейчас Арчибальд. Концентрируйся. И вспомни, что ты при этом делал.
Герасим закрыл глаза. Лицо его приняло крайне напряженное выражение. Словно не он кого-то пытался гипнотизировать, а сам, повинуясь чьей-то злой воле, впал в транс.
— Ну! — минуту спустя ребята не выдержали. — Сообразил?
— Да, — глухо изрек Герасим. — Я сидел на корточках. И больше ничего.
— А потом? — допытывался Луна.
— Потом я отобрал косточку.
— А потом? — не отставал Павел.
— Поднялся с корточек.
— А после того, как поднялся? — Луна решил во что бы то ни стало довести следственный эксперимент до конца.
— Потом я топнул ногой.
— Ну вот! — радостно воскликнул Павел. — Докопались. Можешь вечером проверить. Если топнешь ногой и Арчибальд после этого тяпнет твоего предка, значит, отныне он у тебя загипнотизирован.
— А если он на этот раз укусит меня? — Герасиму совсем не хотелось жертвовать собой.
— Исключено, — с уверенностью возразил Павел. — Если он загипнотизирован, то будет всегда кусать одного и того же.
— А раскодировать его можно? — с надеждой осведомился Герасим.
— Можно, — кивнул Луна.
В этот момент опять раздался звонок.
— Эх, — с досадою произнес Луна. — Ты, Герасим, со своим Арчибальдом меня совсем задолбал. Вы ведь самого главного так и не знаете. Ладно, на следующей перемене.
Всю физику друзья изнывали от неизвестности. Что же такого важного и интересного мог вычитать луна в книге Цветикова? Муму тоже изнывал, но совершенно от другого. Ему не терпелось узнать, каким образом можно раскодировать Арчибальда. По этому поводу Герасим даже отправил Павлу записку с вопросом: нельзя ли справиться с Арчибальдом прямо сейчас? Ну, к примеру, послать ему какой-нибудь сигнал на расстоянии. Луна уже передавал ответ, когда их засек бдительный физик Виктор Антонович, от которого, несмотря на его сильнейшую близорукость, никогда ничего не укрывалось. К этому следует добавить, что у Виктора Антоновича была собственная, и весьма нестандартная, педагогическая методика. Он никогда не повышал голоса, а тем более не выговаривал ученикам, если они отвлекались на его уроках. Он попросту немедленно вызывал провинившегося к доске и принимался с самым любезным видом гонять того по очередной теме до тех пор, пока не загонял в тупик. Впрочем, обычно подобное занимало у Виктора Антоновича не столь уж много времени. Кончались подобные вызовы к доске весьма банально. А именно — двойкой, но несчастному, правда, предоставлялась возможность исправить её в течение ближайшей недели. Для этого нужно было выдержать ещё один очень пристрастный опрос. Поэтому чаще всего исправление оценки затягивалось на пару недель, а то и на месяц. Зато у вышедшего из переделки ученика если и не навсегда, то надолго отбивало охоту заниматься на физике посторонними делами. Вот почему у Виктора Антоновича царила железная дисциплина.
Герасима он поймал, когда тот тянулся за запиской Луны.
— Каменев! — с очаровательной улыбкой воскликнул маленький, щуплый Виктор Антонович. И, легонько пригладив рукой остатки былой шевелюры, обратился к классу: — Что мне, ребята, нравится в Каменеве?
Класс молчал. Каменев тоже.
— Что мне в нем нравится, — повторил физик, — так это упорство и достойный моего искреннего восхищения полемический задор. Как вы, наверное, помните, мы с ним уже дважды за минувший месяц вели содержательные научные дискуссии.
У Каменного Муму екнуло сердце. Первую «научную дискуссию», если это можно так назвать, они вели с Виктором Антоновичем в период первого расследования Команды отчаянных. Ту двойку Герасиму удалось исправить на редкость быстро. Однако вскоре зловредный физик вызвал его ещё раз. Последствия «новой дискуссии» удалось ликвидировать лишь на прошлой неделе.
«Господи! Неужели опять?» — с тоскою подумал Муму.
— Похвально, очень похвально, — тем временем продолжал физик. — Давай, Каменев, к доске. Докажи свою точку зрения. В чем ты со мной не согласен?
Герасим, вздохнув, двинулся по проходу между партами. Спорить с Виктором Антоновичем было совершенно бесполезно. Но самое ужасное заключалось для Муму в другом: целиком занятый тяжелыми раздумьями о невольно закодированном Арчибальде, а также о том, что, если свирепого карликового пинчера не раскодировать, жизнь их семьи, и без того довольно напряженная, превратится в сущий ад, Муму совершенно не слушал физика. И понятия не имел, о чем тот сегодня рассказывал.
— Молодец, Каменев, — физик чуть ли не с распростертыми объятиями встретил его возле доски.
Герасим вымученно улыбнулся и кинул беспомощный взгляд в сторону, где сидели Марго и Варя.
— Ну, Каменев, начнем! — бодро воскликнул Виктор Антонович. — Прежде всего давай с тобой вместе вспомним, о чем сегодня шла речь.
«Влип, — пронеслось в голове у Герасима. — И притом по самые уши». Он вновь посмотрел на Марго и Варю. В его глазах было столько мольбы, что Варя, даже прекрасно зная нрав физика, решила рискнуть. Выждав момент, когда Виктор Антонович отвернулся к окну, Варя сильно надув щеки, тихо произнесла: «Пуф-ф! Пуф-ф! «, а затем изобразила руками в воздухе какие-то полукружья.
Герасим, естественно, ничего не понял. «Что за пуф-ф, пуф-ф? — пытался сообразить он. — Вообще это больше всего напоминает стрельбу, но тогда при чем тут физика? Может, мы сегодня изучали скорость полета пули?»
Тут Герасим смутно припомнил, что до того, как произошла катастрофа с запиской, Виктор Антонович вроде бы то ли писал, то ли рисовал на доске. Герасим осторожно повернулся. Часть доски занимал огромный рисунок чайника, а оставшееся пространство было испещрено какими-то формулами.
«Час от часу не легче, — продолжал размышлять Муму. — Значит, стрельба отпадает. Но при чем тут чайник?»
Он вновь посмотрел на девочек. Теперь уже не только Варвара, но и Марго усиленно раздували щеки и выделывали руками волнообразные движения. Поймав взгляд Муму, Варвара вдруг широко разинула рот и зашипела, как разъяренная кобра.
— Ну, Каменев, собрался с мыслями? — спросил физик. — Значит, как я тебе уже советовал, хорошо бы начать наш научный спор с изложения сегодняшней темы. Я, конечно, понимаю: тебе, Каменев, это совершенно не интересно. Ведь мы с тобой все давно знаем. Зато классу будет несомненная польза. Как говорится, повторенье — мать ученья. Ребята послушают и запомнят.