Леня же Лапшин объявил, что больше чем неделю на эту пустяковую "Физику-9" и не нужно.
- Разве это физика? - Леня небрежно пропустил страницы учебника через пальцы. - Это же так... игрушки... Тут и неделю нечего делать.
- За неделю японский можно выучить, - сказал Паша Медведев. - И вообще, отвечайте определенно! Согласны или несогласны?
- А чего их спрашивать? - возмутился Лапшин. - С понедельника приступим, все подсчитано.
Операция по спасению Лазарева и Сапрыкина была разработана так.
Во-первых, назначили трех "тьюторов" - это Миша Логинов откуда-то модное иностранное слово добыл: тьютор.
Вроде репетитора, только из своих, и, конечно, бесплатно.
Тьюторами сделали Мишу, Фокина и Леню Лапшина - они знали физику получше. В учебнике "Физика-9" оказалась 261 страница. Разделили учебник на три части, вышло примерно по 90 страниц на тьютора.
- Это вам - по девяносто, а нам. с Игорем - двести шестьдесят, затравленно сказал Сергей.
- Двести шестьдесят одна, - сурово поправила Наташа Лаптева.
- Двести шестьдесят страниц физики за неделю - свихнемся, - тихо сказал Игорь.
- Двести шестьдесят одна страница, и не свихнетесь,- поправила Наташа Лаптева.
- Сдадите, - а там хоть в психушку, нам дела нет, правда, Михаил? сказал Паша Медведев.
Дело и вправду клонилось к "психушке", но Миша объявил наконец, в чем секрет: каждый тьютор превратит свою порцию учебника в 20 вопросов и ответов. Выучить всю физику за неделю - страх и ужас, прямая дорога в психиатрическую клинику. Но выучить 60 вопросов за неделю? 10 вопросов в день? Что же тут страшного? Что невозможного?
- Выучим, - весело сказал Володя Фокин и пристально посмотрел на Игоря. - Выучим!
Игорь поежился:
- Ну, ты вообще живодер.
Это сейчас - разговорчики, сейчас - смеются, сейчас - шуточки, а завтра придется сидеть над этой проклятой физикой! Сейчас они равны, вольны и свободны, а завтра невидимая черта разделит их: с одной стороны тьюторы эти и вся ватага, а с другой - они с Сергеем, и все взгляды - на них, и все внимание - им, как будто они больные...
Одно облегчение вышло: в школу не ходить неделю.
- Занимаемся методом полного погружения: от всего отключились, в голове только физика, больше ничего, - объяснил Миша Логинов.
И еще выяснилось, что заниматься будут у Саши Медведева, - у него родители отдыхать уехали, они с Любочкой одни - с той самой Любой, которая "мэйкапар"
учила...
Все продумано, никуда не денешься! Фокин составил расписание: в понедельник начинает он, дает двадцать вопросов и ответов. Час рассказывает, час учат, час спрашивает - и так колесом до середины вторника; с середины вторника и всю среду - Михаил. Четверг и пятница Лапшин. К вечеру в пятницу, по расчетам кучи малы, Игорь с Сергеем будут знать примерно сорок вопросов из шестидесяти.
- Да? - сказал Сергей. - Сорок?
- Сорок, - подтвердил Фокин. - В субботу и воскресенье доколотим, в понедельник сдадите.
Самое поразительное то, что от этой уверенности, от всех этих расчетов, от потрясающей продуманности Игорю и Сергею стало казаться, что все именно так и будет: в будущий понедельник они, целый год физики не открывавшие, каким-то образом будут знать. С тех пор как начала действовать ватага, им всем стало казаться, что решительно все можно сделать, все получится, все у них выходит. Ведь не одна только Таня Пронина переменилась в классе...
Алексею Алексеевичу очень хотелось рассказать физику Лосю о затее Кости Костромина и его друзей, но он удержался. Он только посидел с ребятами в Совете дела, подал идею превратить курс физики в набор вопросов и ответов, а в остальном решил не вмешиваться, и Елене Васильевне вмешиваться запретил.
Он присматривался к ребятам, к действиям Кости и вспоминал, что прежде у них с Еленой Васильевной было лишь одно слово для ребят: темные, темненькие! "Войны и мира" не читали и читать не хотят, учебник физики в руки не брали и брать не хотят, язык - бедный, манеры ужасные, шуточки тяжелые, и эти постоянные скандалы и драки, как у пятиклашек... Темнота...
"Но какая же темнота?" - думал теперь Каштанов, с его новым знанием ребят. Леня Лапшин, у которого "рукиноги дрожат", когда ему чего-то хочется, который мог посреди года в Громославку уехать, а вернувшись, и говорить о поездке своей отказался, все внутри себя держит, расплескать боится или боится выглядеть хвастуном, - он, Леня Лапшин, - темнота? Или Паша Медведев, который, в Ларису Аракелову влюбившись, пишет ей письма в толстой тетради, уже чуть ли не сотое письмо, весь класс об этом знает, и все молчат - ни шуточки, ни слова, ни полслова...
А история с Таней Прониной? А коммунарские дни? А веселые "урюки", "изюмы", "курага" - это что, темнота?
- Мы смотрим на них с точки зрения формального образования, - говорил Каштанов жене, - по классному журналу, по отметкам. Мы бюрократы от педагогики, за журналом детей не видим... А ну как сгорят все наши журналы синим огнем?.. Вот ты представь себе, что в один прекрасный день пожар - и все журналы сгорели, выгорели, спалил их гром... Что тогда? Какими тогда предстанут перед нами ребята?
Но Каштанова не соглашалась с ним.
- Да, - говорила она, - ребята попались действительно неплохие, и вообще нет на свете плохих ребят, присмотришься, так в каждом что-то доброе. И все же темнота, темнота, без "Войны и мира", без Достоевского, без книг, без физики, без "Илиады" Гомеровой - темнота!
- Ну, хватила... "Илиада", - бурчал Каштанов.
- Да, "Илиада"! Почему тебе - "Илиада", а им - нет? Что же умиляться тем, что они хорошие, - а мы-то что им дали? Почему мы их на "Илиаду" обокрали? "Илиаду" у них украли почему?
Каштанов замолкал. Елена Васильевна тоже была права. Права, права, права... Все вокруг него правы! Ну что же...
Ну что же! Зато он теперь знает путь к "Илиаде", знает выход из лабиринта темноты... Он - вместе со всеми в школе - приведет ребят к свету или хотя бы выведет на дорожку с указателем "свет", но это будет не только книжный свет, не только способность и радость читать "Илиаду", это будет свет деятельной жизни, питаемой культурой... Это будет свет добрых отношений и деятельной любви друг к ДРУГУ... Как Костя говорит? "Все на пределе! Иначе зачем?"
"Да, да, - думал Каштанов, - вот это оно и есть... Вот главное... Стремление к бесконечному пределу, к высшему качеству работы, жизни - вот что должны мы дать ребятам... Вот что у нас стало, кажется, получаться, с удовлетворением отмечал он. - И это ничего, что они пока что мало читают, не слушают музыки, не разбираются в живописи, не ходят в театры... Это все придет, если мы сумеем разжечь в них стремление к пределу и веру в свои силы".
* * *
Игорь и Сергей переселились к Саше Медведеву. Утром в понедельник Костя разбудил всех в шесть утра. Люба жарила "генеральскую яичницу - на сто яиц", как говорил Костя, а сам он проводил веселый инструктаж.
- Вот здесь, - показывал он, - лобная мышца, она вот отсюда, со лба идет и сзади, на затылке, прикрепляется... Я читал... Теперь смотрите... Когда надо внимательно слушать, сокращаем лобную мышцу, глаза открываются, и на лбу, вот так, собираются морщины. - Костя широко открыл глаза и собрал лоб гармошкой. - Кто на все в жизни смотрит с любопытством, у того потом морщины вот так, параллельно... А кто много думает, у него как?
- Как? - Любочка слушала с интересом, чтобы сегодня же принести в класс эти необыкновенные сведения.
- Кто много думает, - продолжал Костя, - у того мышца, наоборот, на глаза наползает, человек вроде как хмурится, и у него морщины вертикальные, у переносицы, вот так...
- Вот так? - нахмурилась Люба.
- Точно. Но что же из этого следует? Главное - не путать, когда надо слушать, а когда думать... Работай лобной мышцей вовсю, не жалей ее... Ну? Давайте, работайте!
Сначала - внимание... Так...
Лоб наверх! Так... Теперь думаем... Теперь - слушаем...
Думаем... Слушаем...
- Перестань, Костыль,- оборвал Сергей.
Костя рассмеялся.
- Вот возьми "идиота.
В чем сущность идиота?
- В чем сущность идиота? - ошалело переспросил Игорь.
- Да.
- Ну... дурак он.
- Вот то-то и оно, что не дурак! А просто он не может сосредоточиться, внимания у него нет! Если бы идиот хоть на пять минут сосредоточился на чем-нибудь, он бы такую гениальную мысль выдал!
Костя дурачил бы их без конца, но тут позвонили в дверь и явился, ровно в семь, минута в минуту, первый тьютор - Фокин.
- Готовы? - не улыбнувшись, не поздоровавшись, сказал он, и от мрачной его решимости, от холодного прямого взгляда сжались сердца у Игоря и Сергея.
Костя тоже переменил тон, распоряжался кратко и сурово:
- Размещаемся так: Сергейв этой комнате, Игорь - в той, и...
И работайте лобной мышцей! А мы с Сашей и с Любочкой в школу побежали.
...К обеду, пока Игорь с Сергеем учили вопросы, Фокин увешал всю квартиру плакатами: "Вырастим из Сапрыкина и Лебедева простых советских гениев", "Все на пределе! Иначе зачем?" - и тому подобное. У дверей он приладил решето, над ним нарисовал крестьянина с развевающейся бородой, как на плакате 20-х годов:
"Помоги голодающим!"
Паша Медведев притащил из дому кастрюлю горячего супа.
- За стол! За стол! За стол!
- Откуда же суп, Паша?
- У матери с плиты стащил...
- А хватится?
- Скажу: мираж... Мираж был!
Народу сбежалось много, все галдели, строили планы, и только Игорь с Сергеем помалкивали.
Фокин велел всем помолчать.
- Сергей, быстро: что измеряют в молях?
- Количество вещества...
- А как обозначается?
- "Ню"...
- А "мю" что такое? Игорь?
- Молярная масса...
- Физик упадет, - сказала Маша Иванова. - Если он услышит от Игоря Сапрыкина слова "молярная масса", он просто упадет. С ним инфаркт будет.
Игорь, кто - Броун? - продолжал Фокин невозмутимо.
- Который броуново движение... Три главных термодинамических параметра... Сергей!
- Объем, давление и температура... и, р, t...
- Упадет! - в восторге закричала Наташа Лаптева.
- Время, ребятишки, время! - Костя посмотрел на часы. - Все у нас напрострел, но только - время... Поехали дальше!
- А кастрюлю-то давайте унесу, - говорил Паша Медведев на кухне. Кастрюля-то не мираж!
* * *
Все шло по расписанию. Закончил свои вопросы Ф"
кин - вовремя, час в час, вступил Миша Логинов. По вечерам почти вся ватага собиралась на кухне Саши Медведева - ни за чем, просто так. Вдруг что-нибудь понадобится? В решето "для голодающих" набросали денег, кто сколько мог, и за стол садились по десять, по пятнадцать человек, девочки варили не переставая.
- Бубнят, бубнят, с шести утра, деться некуда! - жаловалась Любочка. Я уже всю вашу физику выучила!
Я закон Гей-Люссака наизусть знаю! А зачем он мне?
- Пригодится, Любочка, пригодится! - успокаивал ее Саша.
- Зачем он мне пригодится? Прямо в ушах стоит: при постоянном давлении относительное изменение объема данной массы прямо пропорционально... При постоянном давлении относительное изменение объема данной массы прямо пропорционально...
- Чему, Любочка?
- Изменению температуры, дурак! - отрезала Люба и отвернулась от брата.
Под вечер приходила и Каштанова, чтобы разогнать ребят по домам, но и сама засиживалась, болтала с девчонками, а однажды принесла толстый том Гомера.
- "Вышла из мрака сиять с перстами пурпурными Эос..." - читала она. Девочки слушали.
- Ну вот, а нам не разрешают с маникюром ходить, - говорила Клава Керунда.
- Ты думаешь, Эос, богиня зари, ходила с маникюром?
- С перстами пурпурными!
Все смеялись, представляли себе розовые лучи зари - пурпурные пальцы богини, а Маша Иванова, заглядывая Каштановой в глаза, приставала к ней:
- А вы с первого взгляда Алексея Алексеевича полюбили? А хорошо с мужем на одной работе работать? А вы плавать умеете? А кого вы в классе больше всех любите?
Ну скажите, что вам, жалко? А что такое любовь?
- Ну Маша, Маша! - смеялась Каштанова.
- А я знаю, что такое любовь, - говорила Маша. - Сказать? Любовь - это такое необыкновенное чувство, при котором очень хочется жить! Очень интересно жить!
Каштанова смотрела на эту крутолобую, крепкую девочку и думала... Да ничего она не думала, вот в этом вся штука, потому что после десяти лет работы впервые узнала она радость вот так, ни для чего сидеть с ребятами и не воспитывать их, не ругать, не добиваться от них чего-то, а просто сидеть с ними, болтать о том, о сем и подчиняться объединяющей силе, называемой любовью: необыкновенное чувство, при котором хочется жить...
Они замолкали, и тогда слышны были голоса из большой комнаты, где три тьютора, Фокин, Лапшин и Логинов, пытали Игоря и Сергея:
- Что такое калория?
- Количество теплоты, необходимое для нагревания одного грамма воды на один градус...
- Цельсия. Добавляй: Цельсия, - с терпеливым упрямством говорил Фокин.
- Закон Кулона? - слышали на кухне спокойный голос Миши.
- Сила взаимодействия двух неподвижных заряженных тел...
- В вакууме...
- В вакууме... - поспешно добавлял Игорь. - Прямо пропорциональна произведению их зарядов...
- И обратно пропорциональна?
- И обратно пропорциональна квадрату расстояния между ними...
- Кто открыл электромагнитную индукцию?
- Фарадей, в тысяча восемьсот тридцать первом годуДевочки на кухне только переглядывались. Кто бы мог поверить в понедельник, что Игорь и Сергей в субботу будут так отвечать? Тогда, в понедельник, им казалось, что они все верили в такую возможность, но лишь сейчас они поняли: то была не вера, то была надежда... В понедельник они уговаривали себя, а вот сейчас - верят... Но когда они возьмутся за следующее дело, они будут действительно верить в успех с первой же минуты.
- А я решила: я замуж по расчету выйду, - сказала Аня Пугачева ни с того ни с сего. - Ну, не по расчету, не дача-машина, а так... с расчетом. Чтобы достаток был. А то к нам приходила одна женщина, у нее сердце, она на заводе работать не может, на почте... И вот у нее сын, мальчик такой хороший... И вот он просит деньги на кино, а у нее иногда и десяти копеек нет, она говорит: "Посиди дома, посмотри картиночки в книжечках..." А он обижается...
Представляете себе? Детство же! А детства нет. Надо за такого выйти, чтобы детей любил... И чтоб достаток был... Не по расчету, а с расчетом...
- Ну, я не знаю, - говорила Каштанова. - Не уверена.
- Сначала я думала, что с милым рай з шалаше, - продолжала Аня, - а теперь решила применять другое выражение: "стерпится - слюбится"...
- Всегда у тебя, Ань, какие-то мысли, - возмущалась Наташа Лаптева. - А я замуж не пойду... Я буду адвокатом по трудным подросткам...
- Прокурором ты будешь, - говорила Аня. - Прокурором, а не адвокатом.
- Нет, адвокатом. А то плохо ведут себя, из-за них неправильное представление о молодежи...
- Не знаю, - говорила Елена Васильевна Ане. - Я бы не смогла - с расчетом... А вдруг жизнь неинтересной покажется? А вдруг жить не захочется?
- А может, я на все плюну и так выйду, - вздохнула Аня.
...А в большой комнате все бубнили про электричество и электродинамику, и на кухне прислушивались к голосам мальчишек, прислушивались к себе и не понимали; отчего они в одном классе сидели и даже не замечали Игоря с Сергеем - есть они или нет... А теперь они стали главными людьми. Отчего так?
В понедельник после уроков вся ватага собралась в кабинете физики. Миша был наиболее влиятельным человеком в глазах Виктора Петровича, его и послали поговорить с Лосем, чтобы он разрешил всем, кто хочет, на диковинном этом экзамене присутствовать.
- Все равно под дверями будут стоять, - сказал Миша Виктору Петровичу.