– Задержите коротышку, я за ним. – Колосов, оттолкнув охранника, ринулся за Ираклием.
Они выскочили на улицу. «Тот, другой, явно посредник», – мелькнуло в голове Колосова. И вместе с этой мыслью мелькнула другая – молнией, вспышкой. Это было похоже на наваждение, на предчувствие…
Он так никогда и не смог впоследствии облечь это самое предчувствие в логическую форму, даже в слова – ясные, обычные, понятные другим. Он просто на мгновение замер, узрев прямо перед собой стену шестиэтажного заводского корпуса, которая, казалось, следила всеми своими слепыми окнами-глазами за Ираклием Абакановым, сбегавшим по ступенькам игорного клуба к своей машине. Там, в том больничном саду на Пироговке, тоже были обледенелые ступеньки… Они оба – муж и жена – были на них отличной мишенью для стрельбы из окна корпуса…
Луч заходящего солнца острой слепящей иглой вонзился в окно-глаз на четвертом этаже – это Никита тоже скорее почувствовал, чем увидел. Инстинкт сработал быстрее сознания – одним прыжком он настиг Ираклия и вместо того, чтобы схватить, резко толкнул его в сторону.
Они не услышали выстрела, но он был. Пуля впилась Ираклию в левое плечо, а должна была пробить здесь же слева сердце. Вскрикнув, он упал лицом в снег, еще ничего не понимая, ощущая только жгучую боль…
– Вон то окно!! – заорал Колосов не своим голосом. – Четвертый этаж, третье справа!
Он рванул пистолет из кобуры. К заводскому корпусу со всех сторон бежали оперативники. Они ворвались в здание. Пустые заброшенные цехи внизу, лестницы наверх, заваленные мусором. Колосов чувствовал, что сердце его вот-вот выпрыгнет из груди. О, как он ждал этого момента! Но он снова ошибся. Он думал, что все будет не так, совсем не так…
Пуля, выпущенная из винтовки, ударилась о бетонную переборку в метре от него. Тот, кто стрелял, не собирался вот так просто сдаваться. Такому Вильгельму Теллю (Колосов знал это по личному опыту лесной погони) бесполезно предлагать: «Бросай оружие. Выходи с поднятыми руками!»
– Спецпакет есть? Готов? – крикнул Колосов лейтенанту Михайлову. – Так мы его сто лет оттуда с верхотуры будем выковыривать. Еще угрохаем в горячке. А он нам нужен живым. Свидетелем, иначе все коту под хвост. Дай мне пакет, применим спецсредство! Прикройте меня.
Затрещали выстрелы. Хоронясь от шальных пуль, Колосов вбежал по лестнице на четвертый этаж и швырнул шашку «черемухи» в дверной проем. Помещение наполнилось едким запахом, дымом. Колосов услышал кашель – там, в глубине, за этой сизой завесой. Они с сотрудниками ринулись туда. «Черемуха» – штука коварная: их самих без спецсредств защиты едва не вывернуло наизнанку. В нос ударил запах рвоты: на бетонном полу у двери скорчился человек в яркой оранжевой куртке, какие носят работники коммунальных служб. Рядом валялась винтовка с оптическим прицелом. Ослепленный, задохнувшийся, он дернулся, услышав их, последним усилием вскинул пистолет, зажатый в руке. Колосов выбил его ногой. Оперативники скрутили незнакомца.
– Тащите его на воздух, – скомандовал Колосов. Он грубо схватил задержанного за волосы – короткая стрижка, бычья шея. Рывком повернул к себе – это лицо, синюшно-бледное от «черемухи», было тем самым лицом со снимка. Но кем был этот человек, Колосов до сих пор не знал.
Глава 37
УСТАНОВЛЕНИЕ ЛИЧНОСТИ
Погрузочный тупик заполонили оперативные машины. Примчалась по вызову «Скорая». Ираклия Абаканова уложили на каталку. Колосов подошел к нему. Ираклия наскоро уже успели перевязать, врачи «Скорой» говорили, что он потерял много крови.
– Я умираю? – Он попытался приподняться.
– Лежи, ты что сдурел? – Колосов удержал его. – Жить будешь, вытащат из тебя пулю, до свадьбы заживет.
– Кто в меня стрелял?!
– Спроси что полегче, парень…
– Как тех кур нас всех… в мешок, шеи свернули, только перья одни… потом зароют. – Ираклий, казалось, бредил.
– Каких кур? – Колосов показал газовый пистолет, который передали ему сотрудники. Пистолет этот (явно переделанный для стрельбы боевыми) извлекли из кармана пальто Ираклия, когда оказывали ему первую помощь. – Это твой?
– Мой, хотел постоять… за себя, за всех нас, не смог. – Ираклий потянулся к пистолету.
– Это тебе уже не понадобится, парень. Зачем деньги сюда вез? Играть?
– Долг отдать.
– Кому? – Колосов наклонился к самым его губам: Ираклий терял силы.
– Валету… Он тут… в клубе… Они машину отца забрали в залог, «Мерседес». Я был ему должен, много…
– И чтоб погасить долг, ты взял из семейной коллекции три монеты и продал их?
– Я взял две. Третью забрала она…
– Кто?
– Дуня. Ей тогда, как и мне, срочно нужны были деньги. Эти монеты… Они все равно были наши… Они пойдут с молотка…. Скоро… Нам ими все равно не владеть.
Его погрузили в «Скорую». Завыла сирена. Ираклия ждал операционный стол. «Ничего, выкарабкается, парень здоровый», – решил Колосов. Его ждало другое, более важное дело – установление личности задержанного.
Стрелок, скованный наручниками, приходил в себя после «черемухи» в оперативном «рафике». Двери машины были распахнуты: задержанному нужен был воздух. Оранжевую куртку «дворника» с него уже успели снять. Как и подозревал Колосов, это был лишь очередной камуфляж – под мешковатой курткой оказалась другая куртка – модный «бомбер» на «молнии» из дорогой тонкой итальянской кожи. Под курткой был надет теплый ангорский свитер.
– Обыскали его? – спросил Колосов.
На сиденье подогнанной вплотную к «рафику» другой оперативной машины были разложены вещи стрелка: винтовка с оптическим прицелом (Колосов уже видел такие не раз – бельгийского производства), пистолет «ТТ» (и его он видел – там, в лесу, во время погони), свинченный глушитель, ключи от машины, ключи – явно от какой-то квартиры, целлофанновый пакет с красным порошком (и порошок тоже был вещью знакомой – красный перец, жгучий, кайенский, чтобы ни одна собака не взяла след).
– Ни документов, ни прав. – Колосов глянул в затуманенные глаза стрелка. «Приходи в себя, сволочь. Нам с тобой есть о чем побеседовать». – Правильно. Шел ведь на дело, зачем брать? – Он взял ключи от машины. Чип, брелок сигнализации «Мангуст», ключ замка бензобака. – Надо осмотреть весь квартал. Тут где-то поблизости должна быть его тачка.
Стрелок застонал. Потом захрипел, и его бурно вырвало на снег. Колосов почувствовал, что не может, не в силах смотреть, стоять возле него вот так спокойно – его душило бешенство, чувство гадливости. А между тем в задержанном на первый взгляд не было ничего отталкивающего. Даже наоборот. Сейчас он был без своей черной маски-бандитки. На вид ему было лет тридцать пять – не больше. Лицо, хоть и искаженное удушьем после «черемухи», было вполне нормальным мужским лицом – с грубовато-мужественными чертами, с упрямым подбородком и решительной складкой губ. Он открыл глаза – они были светлые, серые. Снова захрипел, и его опять вырвало.
Не теряя времени, приступили к поискам машины. Прочесали весь квартал – от набережной до Автозаводского моста. Помог брелок сигнализации – машина «откликнулась». Это был невзрачного вида «бумер» – подержанный черный «БМВ», сто раз битый, чиненный. Колосов отчего-то подумал, что иной тачки у него не могло и быть. Тачка до боли напоминала машину самого Колосова – и видом и статью. И от этого чувство бешенства и гадливости только усиливалось.
– Ну, очухался? – Колосов, вернувшись к «рафику», тряхнул задержанного за плечо. – Давай, давай, хорош косить. Кто ты такой? Фамилия?
Глаза стрелка все еще были затуманены. Но сознание уже возвращалось.
– Как твоя фамилия?
Он не ответил, хотя уже слышал их, понимал.
– Фамилия? На кого работаешь? Кто твой хозяин?! – Колосов снова встряхнул его. Стрелок напрягся – он был уже здесь, не там, и не желал, чтобы с ним обращались как с мешком картошки.
– Кто твой хозяин? – процедил Колосов. – На кого ты работаешь? Кто твой заказчик? Кто нанял тебя убить их? Отвечай, ну?!
Стрелок мотнул головой. Стиснул зубы.
– Номер машины пробили по банку данных. Не в угоне, с этим все нормально. Владелец некто Елецкий Петр Николаевич, – сообщил Колосову сотрудник, проверявший «бумер» по учетам ГИБДД. – Портативный компьютер привезли, сейчас пальцы откатаем, проверим и с этого бока.
Но портативный чудо-ноутбук АДИСА электронной мобильной дактокартотеки не помог: по данным ИЦ задержанный не проходил. «Значит, не судим», – подумал Колосов.
– Ты Елецкий? – спросил он громко.
Стрелок не ответил ни слова. Он уже окончательно пришел в себя. Колосов видел: он украдкой пробует «браслеты» наручников на крепость.
– Не сбежишь. – Колосов чувствовал, как на него накатывает мутная волна бешенства – они взяли его с поличным, со стволом, из которого он едва не угрохал парня. Они почти раскрыли дело – осталось только получить признание и назвать имя главного фигуранта – заказчика убийств. Он должен был его назвать!
– Я тебя спрашиваю: ты Елецкий Петр?
– Пошел ты, – прохрипел стрелок. – Пошли вы все от меня на….. мусора!
– Куда? – тихо спросил Колосов. – Что ты сказал? Куда? А знаешь, куда ты пойдешь сейчас?
– Мне плевать.
– Плевать? Ну, ты это зря. – Колосов, чувствуя, что теряет над собой контроль, и от этого говоря совсем уже тихо, почти вежливо, рывком за куртку выволок задержанного из «рафика». – Это ты кому другому скажешь… А мне такое слушать обидно… Особенно после того нашего кросса по пересеченной местности… Помнишь тот кросс?
Стрелок глянул на Колосова: было такое ощущение, что он только сейчас вот и узнал его по-настоящему.
– Пошел ты. – Он плюнул Колосову под ноги.
– Я пойду. – Колосов рывком пригнул его вниз – к плевку. – Я-то пойду. Но и ты пойдешь… в ад, сволочь, пойдешь, если все не скажешь.
Коллеги Колосова, окружившие «рафик», подумали, что он толкнет стрелка лицом в снег, но они ошиблись: Колосов поволок его, упиравшегося, согнутого, к своей машине.
– Отпусти меня! Отпусти, говорю! Я ничего не знаю, без адвоката ни слова не скажу! – Тон стрелка был уже другим.
– В аду, в аду все скажешь… Я тебе его сейчас устрою. – Колосов саданул его в солнечное сплетение и затолкал в машину. – На Елецкого всю информацию, какая есть, какая возможна – адрес, телефон, место работы! – крикнул он своим. – Встречайте следователя. А мы отъедем ненадолго.
Его хотели удержать, пытались, но не смогли.
В ноябре темнеет быстро. Вроде только что заходящее солнце светило в пыльные заводские окна, искоркой вспыхивало в линзе оптического прицела – и вот уже сумерки и темнота. И разве мало в промзоне Южного порта тихих темных безлюдных углов? Колосов знал их немало. На полной скорости он съехал на набережную – к самой воде, черной, стылой. Открыл машину, выбросил стрелка на обледеневший гранит. Они были вдвоем – он и задержанный, убийца, наемник. На карту было поставлено дело. А возможно, и человеческая жизнь. Имя заказчика – Колосов знал его, ведь теперь, после выстрелов у игорного клуба, из Абакановых-Судаковых остался только один он – не Абаканов, но Судаков. Но это снова была лишь догадка. Ей нужно было подтверждение – официальное признание для протокола. Названная, произнесенная вслух фамилия. Если же ее не хотели называть – ее все равно надо было узнать, получить. Выбить. Выбить беспощадно из этой сволочи, убийцы, наемника – с потрохами, с кровью, с его поганой блевотиной. И этому не должны были помешать никакие душевные сомнения – угрызения совести, жалость… И даже ей… Кате, нечего было переживать за него по этому поводу. Но видеть его здесь, сейчас, в этом аду ей было нельзя. Это нельзя было видеть никому. Потому что…
– Последний раз спрашиваю по-хорошему – твоя фамилия, имя заказчика убийств, – сказал Колосов, подходя к лежащему стрелку.
Тот резко дернулся, не отрывая взгляда от его левой руки – в ней был пистолет.
Но стрелять по этой мишени было рано. Колосов убрал пистолет, схватил стрелка за куртку и ударил кулаком в лицо. Потом еще раз, еще – в подбородок, разбивая губы, в пах, в живот.
– Все равно все скажешь, – шептал он, чувствуя, как от ударов по этому враз обмякшему, ватному телу у него самого лопаются едва зажившие раны на порезанных волгоградскими стеклами ладонях. – Все равно скажешь… иначе сдохнешь… Ты сдохнешь!
Глава 38
В ТЕМНОТЕ
О событиях в Погрузочном тупике на бывшей госдаче ничего не знали. За окнами стемнело. Дом словно погрузился в сон. После похорон приходящая домработница Клавдия без объяснения причин отказалась от места. Другие помощники по хозяйству, убиравшие дом и парк, тоже не появлялись вот уже несколько дней. В этот вечер во всем доме оставались только Нина, Ирина и Лева.
Нина приготовила мальчику поесть. Самой ей ужинать не хотелось – она выпила только стакан подсоленного томатного сока. Отослала эсэмэску Кате. Решила было принять душ, но тут раздался телефонный звонок. Трубку в холле сняла Ирина.
– Нина Георгиевна, вас. – Голос ее звучал удивленно. – Это Марк, отец Левы.
Нина почувствовала, как сердце ее падает куда-то вниз, вниз. Вот-вот ударится, как хрустальный шарик об пол, и разобьется. Она еще не привыкла к мысли, что та их встреча была в реальности здесь, в этих стенах. Они говорили, они смотрели друг другу в глаза, но кто мог поручиться, что это было не во сне? Катя могла поручиться? Но она сейчас была далеко, где-то там, за этим темным заснеженным парком. А он был здесь – только протяни руку, возьми трубку и услышишь.
– Да, я у телефона. – Нина произнесла первую фразу тоном «доктора». – Добрый вечер.
– Это я. Тебе что, неудобно разговаривать?
Когда тем, кто шпионит, разговаривать удобно? Что ты, Марк, неужели ты так и не понял, с кем ты имеешь дело?
– Да, то есть нет.
– Я очень хотел услышать твой голос. – Марк Гольдер говорил медленно. – Как сын?
– Все по-прежнему. Он только что поужинал.
– Там рядом с тобой кто-то есть, да? Павел?
– Нет.
– А, тогда Ириша… Она добрая девочка. Ей можно доверять. Я хотел приехать сегодня, но ничего не получилось. Завтра у меня партия. Я ее должен выиграть. Я приеду в пятницу. Ты слышишь меня?
– Да, вы можете не беспокоиться за Леву, я же здесь.
– Нина, я хочу, чтобы все это как можно скорее кончилось. Так не может продолжаться. Я много думал и… В прошлый раз, когда я увидел тебя в их доме, я подумал, что это сон. Галлюцинация.
– Я тоже.
– Ты считаешь меня плохим отцом?
– Нет.
– Я все обдумал. Я не говорил этого тебе раньше, хотя мог сказать уже при первой нашей встрече… Ты слышишь меня?
– Да, то есть не совсем… наверное, что-то с телефоном. – Нина под упорно-удивленным взглядом Ирины, которая вернулась в холл, почувствовала, что вконец теряется и краснеет.
– Чего хочет Марк? – спросила Ирина. – Приехать?
– Ирина спрашивает, когда вы приедете, Марк? – тихо спросила Нина.
– Вы что там, совсем одни? – Марк вздохнул. – Я бы к тебе прямо сейчас приехал. Но пойми, у меня завтра партия. Я должен победить.
– Так, значит, в пятницу? – спросила Нина громко. – Хорошо, будем вас ждать.
– В пятницу его принесет? – Ирина вздохнула. – Теперь с Ираклием будут друг другу права качать. Но все равно с Левиком надо ведь что-то решать.
Она поплелась в гостиную, попутно везде включая свет. Включила было телевизор – прошлась по каналам.
– Совсем смотреть стало нечего, одни сериалы. – Голос ее звучал потерянно.
Нина, чтобы несколько прийти в себя, поднялась в детскую. Лева в своей обычной отрешенной позе сидел на кровати, смотрел в темное окно. Низко над аллеями парка висел ущербный серпик луны.
– Задернуть шторы? – машинально спросила Нина, думая о своем.
Лева покачал головой – нет. Она шагнула к окну, потом резко обернулась – ей опять показалось? Или он на этот раз действительно среагировал, ответил на ее вопрос?!