— Чистенько, но бедненько.
— Ты мне больше нравишься, когда сосешь, — огрызнулся Олесь. — Тебе вообще лучше молчать.
— Ахха, — кивнул Ростик весело и прошел в гостиную.
На столе все еще стояла бутылка с остатками виски и два бокала.
— М-м-м, ты его провожать ходил? — спросил Ростик, взяв в руки бутылку и рассматривая этикетку. — Сомневаюсь, что девки пьют виски.
Олесь смотрел на его задницу и думал о том, она тоже тощая, ну, совсем. От этой мысли во рту почему-то пересохло.
— На халяву все пьют. Тебе показать, где душ?
— Я дома помылся. И клизму сделал.
Откровенно говоря, без таких подробностей Олесь бы точно обошелся.
— Тогда кого ждем? Раздевайся, я хочу посмотреть, стоит ли.
— Встанет, не переживай, — хмыкнул Ростик, бродя по комнате и трогая вещи. Без спроса.
Олесь плюхнулся на диван и нахмурился. Сама мысль о том, что сейчас он в семейном гнездышке будет трахать юного мальчика, вызывала рвотные позывы, а Ростик еще и вел себя, как избалованное дитятко. И было только хуже.
— Зачем тебе это? — спросил Олесь.
— Что "это"?
— Секс со мной.
Ростик повернулся к нему и пожал плечами.
— Ты красивый. Не брутальный мужик, но и не сопля какая. Мне нравится. И еще у тебя член хороший.
— Ты считаешь это достаточным поводом для секса?
Олесь не был ханжой, но и подобную легкость в отношениях тоже не понимал. У всего должны быть границы, а ложиться под кого-то только из-за смазливого лица? Тем более, никакой он не смазливый, обычный, каких в Москве тысячи. Миллионы.
Ростик снова пожал плечами и схватил с дивана буклет, который Олесь взял у Гоши, но так и не просмотрел.
— Мне хочется. Я тебя увидел в офисе и захотел. У тебя такое бывает же — смотришь и думаешь: вот бы хорошо трахнуть?
— Нет, — соврал Олесь.
Это была не совсем ложь: он мог фантазировать о ком угодно, но отделял фантазии от реальности.
— То есть, ты меня не хочешь? — Ростик читал буклет почти внимательно. — О. Гордеев. Это тот самый мужик, который твой друг. А он ничего… Его ты тоже не хочешь?
Олесь сложил руки на груди и вытянул ноги, посмотрел на свои носки и пошевелил пальцами ног.
— Я думаю, что это не твое дело, — сообщил он паркету. — Или тебя заводят разговоры о других мужчинах?
— Меня все заводит. У меня такой возраст, — улыбнулся мальчишка и, отложив буклет, примостился рядом.
— СПИДа не боишься? — поинтересовался Олесь язвительно.
— А резинка на что? — Ростик придвинулся ближе и положил руку на его колено. — Все по-взрослому.
Олесь начинал сомневаться, что после такого вступления что-то сможет. И что вообще хочет продолжать.
Ростик, конечно, был очень милым мальчиком, но усталость, похмелье и беседа с Гошей никак не способствовали возбуждению. И, что было самым важным, Олесь совсем не так представлял свой первый гомосексуальный опыт.
— Резинка не от всего защищает. Кроме того, в рот резинку не засунешь и на руки не наденешь.
— Да я чистый, — обиделся Ростик. — Вот насчет тебя сомневаюсь.
— Мне надо выпить, — сообщил Олесь и снял его руку с колена.
Быстро поднялся и ушел на кухню — помыть грязные стаканы и сполоснуть лицо холодной водой. Некстати вспомнился Гоша — это же у него имелась привычка умываться, чтобы прийти в чувство. Как ни странно, помогло, но возбуждению никак не поспособствовало. Олесь прислонился к стене возле мойки и постарался понять, действительно ли хочет продолжения.
Ростик появился на кухне сам, какой-то притихший, и сразу же поспешил его обнять. Олесь закрыл глаза, почувствовав горячие губы на шее.
— У меня нет... короче, ничего нет. Ни презервативов, ни лубриканта или как там он называется.
— Презики я взял, — шепнул Ростик и потерся низом живота о его зад, обняв Олеся сзади. — А крема никакого нет? Или вазелина?
— Для рук сойдет? В ванной видел у жены… — прошептал Олесь, повернувшись и обнимая его за плечи.
Подумав, склонился и поцеловал Ростика в губы — они были влажными и торопливыми.
— Да похрен. Счас, — тот быстро пошел в ванную и вернулся с какой-то баночкой. — Вот. Пойдет.
Олесь не был уверен, что хочет трахать мальчишку, который будет пахнуть Катериной, еще и на семейном ложе, но возбуждение медленно росло.
— Пойдем, — сказал он и потянул Ростика в сторону спальни. — На кровати будет удобнее.
— Да, как скажешь, — ухмыльнулся мальчишка, успев по пути обнять его за талию.
Это ощущение чужого тела совсем выхлестнуло Олеся, вытащило наружу все те мерзопакостные мысли, что лезли в голову в метро или по дороге домой. Вот же, рядом, согласен, именно такой, какие нравились все время. Как на всех этих сайтах: щуплый и почти невесомый, с острыми локтями и коленками, как всегда хотелось.
Не то.
Возбуждение поддерживало только то, что Ростислав был одного с ним пола и, отчасти — то, что он охренительно сделал тогда минет.
В комнате снова накатило: на этом диване они с Катериной любили валяться в тот период, когда быть вдвоем означало проводить время вместе. Олесь вздохнул, решил, что уже поздно отказываться, и обнял Ростика за пояс. Тот был тоненьким, как девочка, даже через футболку чувствовались ребра и углы, и в паху потяжелело.
— Раздевайся, — сказал и потянул его футболку вверх.
Ростик ухмыльнулся похабно, на шаг отступил и быстро разделся, не сводя с Олеся мутного взгляда.
Оставшись в одних трусах, отставил ногу в сторону, провел ладонью по груди и вздернул подбородок.
— Нравлюсь?
Олесь кивнул, словно завороженный подошел, коснулся его плоского живота с еле заметной полоской волос и судорожно выдохнул. Хотелось — телом — так, что челюсти сводило. Мозгом хотелось бежать. Не то. Не так.
Не хотелось брать, ласкать, готовить — всего того, о чем когда-то мечтал. Хотелось… Олесь посмотрел в Ростиковы глаза и усмехнулся.
Сам мечтал. Мысли материальны, получай. Забирай, он ведь только этого и хочет.
— Раздень меня, — разлепил он губы.
Ростик хмыкнул и потянулся к верхней пуговице его рубашки.
Никакой игры в этом не было: пацан просто раздевал, стараясь делать это быстро, но Олесю хватало и вида его горящих глаз и приоткрытого рта.
Не выдержав, он сам сорвал с себя рубашку — стянул через голову — и потянулся к ремню. Пальцы Ростика сильно мешали, но касаться их в этом полубреду было приятно.
— Ложись и раздвинь ноги, — сказал Олесь. — Хочу на тебя посмотреть.
Тот послушно лег на диван, ухмыляясь как последняя девка, и Олесь понял, чего не хватало. Ростик должен был хотя бы казаться мальчиком, а не девчонкой с членом, не слащавым — просто мальчишкой хотя бы.
— Подрочи себе, — сказал Олесь.
Ростик спустил трусы на бедра, обхватил член, все так же улыбаясь, и пару раз провел кулаком вниз-верх, лениво, будто делает одолжение.
— Не то, — сообщил Олесь себе под нос.
— Ты определяйся, — хихикнул Ростик и разжал пальцы. — Ты трахаться хочешь или смотреть?
— Трахаться, — Олесь встал на диван на колени и навис сверху, рассматривая его. — Тебя же подготовить нужно, да?
— Ага, — Ростик приподнял зад и избавился от трусов. Без одежды, которая казалась на пару размеров меньше, чем нужно, он казался еще младше.
Олесь облизнул губы и вдруг понял, что хочет не мальчика, а мужчину. Постарше. Кого-нибудь с широкими плечами и густой порослью в паху. Кого-нибудь, похожего на Гошу.
Неожиданный поворот, подумал Олесь, касаясь ягодиц мальчишки, сжимая пальцы и понимая, что ладонь немногим меньше.
— Продолжай дрочить, — сказал, отвлекшись на тюбик с кремом Катерины.
Выдавил на пальцы небольшое количество, размазал между указательным и большим. Представил, как бы готовил себя, и вдруг подумал, что неплохо бы отправить Ростика домой — хотелось засунуть в себя пальцы и двигать, и орать, представляя, что это пальцы Гоши.
Он поднял голову и посмотрел на мальчишку.
— У тебя есть охрененная возможность показать, как нужно готовиться… к… короче, как это делается.
Пацан удивленно улыбнулся.
— Хочешь, чтобы я тебя пальцами трахнул?
— Нет, — покачал головой Олесь. — Меня не надо. Себя.
— Дядя, ты скучный.
Ростик раздвинул ноги шире, взял у Олеся крем, выдавил на пальцы изрядное количество и тут же полез рукой. Олесь следил за его действиями, не отрываясь, и пытался понять, возбуждает его это зрелище или нет. Ростик пыхтел, но и только — никаких сладострастных стонов или подмахиваний попой не было.
Возбуждение кое-какое было, но именно что кое-какое. Через пару минут Олесь уже не был уверен, что вообще хочет секса.
Именно в этот момент он вспомнил Гошу и то, как тот порывался закончить начатое с мальчиком-моделью, а потом пытался понять, что на него нашло. Мысль пошла дальше: Олесь представил, как выглядит распаленный Гоша, и от одной этой картинки опавший было член дрогнул. А когда Олесь вспомнил их поцелуй и вообще вечеринку в клубе, стало очень даже до секса, пусть перед ним валялся не Гоша. Да и не стал бы он валяться, что тут говорить.
Олесь, не говоря ни слова, остановил Ростика, и засадил с размаху — благо, не растерялся. Хотелось освобождения, хотя бы такого — чтобы не ломило мучительно в паху.
Ростик, несмотря на обширный опыт, оказался тугим и подмахивал тоже здорово. Олесь быстро вошел во вкус, обхватил его плечи и принялся двигаться, и все бы ничего, но удовольствие портило кислое выражение лица млаьчишки. Тот будто долг отдавал, и в очередной раз наткнувшись на его обиженный взгляд, Олесь остановился и уточнил:
— В чем дело?
— Продолжай. Животное.
— Тебя что-то не устраивает?
— Да нет, я привык, чтобы меня сначала просили себя растянуть, а потом тупо трахали. Ты вообще помнишь, что здесь не один?
— И что мне сделать? — спросил Олесь; вышло зло.
— Да нихера, — Ростик его оттолкнул и повернулся на бок. — Трахай жену. Я тебе не мальчик по вызову, заебал.
Олесь сразу же отстранился.
— Ты чего-то другого хотел? — спросил он, усаживаясь на диване. Вот такой, голый и нескладный, он бесил самого себя еще больше. Даже пацана выебать как следует не смог, о чем тут можно говорить? — Собирайся и уматывай. — Мальчик, девочка… какая нахер разница, если у дяди на тебя не стоит.
— Урод.
Он пожал плечами.
— Какой есть. Я тебе не твои… эти...
— Да уж, — Ростик рывком поднялся. — С виду не скажешь, что ты импотент.
Олесь кисло улыбнулся.
— Твоя горячность тебя погубит, — он упал на диван, заложил руки за голову и улыбнулся в потолок. — Вот сделал бы дяде минет или объяснил бы — получилось бы лучше. А так... сам виноват.
— Ты даже не в состоянии сделать вид, что я тебе нравлюсь! — фыркнул Ростик, натягивая штаны.
— А это обязательно?
— Пошел ты! — он поправил футболку, и через полминуты входная дверь хлопнула.
Олесь улыбнулся еще шире, начислив себе бонусные баллы за то, что жене все-таки не изменил. И вообще устоял.
То, что его послали, что секс все же случился, пусть и не завершился, что Кате хватило бы картины с голым Ростиком на диване, Олесь как-то не учитывал.
А еще он забыл о том, что у него встало на Гошу, и вспомнил, только когда подобрал с дивана тот самый буклет и просмотрел. На развороте было много фоток с какой-то презентации, и Гоша смотрелся сногсшибательно. Глядя на него, такого красивого (настоящей, бля, мужской красотой), Олесь и получил разрядку. Хватило всего пары движений по члену.
Он долго сидел на диване, размазывая сперму по животу и рассматривая свою руку так, словно видел ее впервые.
Мучительно хотелось не рождаться никогда.
Он представил, что теперь начнет исполнять Ростик в офисе, и стало совсем паршиво.
Сходил в ванную, смыл руку, поборол внезапное желание снова наведаться к Гоше и лег наконец спать.
***
В одиннадцать утра Олесь был уже у постели Катерины.
Та нервничала, комкала носовой платок и несла какую-то хрень начет того, что передать родителям, если она умрет. Олесь вяло отмахивался. Не потому, что не сочувствовал — просто понятия не имел, как утешать жену. А утешение ей явно требовалось.
В итоге, когда ее позвали в операционную, Олесь уже сам был готов лечь под нож, только бы не слышать Катино нытье.
Через час довольный профессор сообщил, что операция прошла успешно, все будет хорошо, лекарства есть, Катерина в реанимации, завтра можно навестить.
Олесь требовал, чтобы его провели в реанимацию, ему объясняли, что там стерильно и нельзя, и так минут пятнадцать. В итоге профессор махнул рукой и ушел не прощаясь, а Олесь отправился домой.
Пока ехал — думал, что все хуево, но у двери подъезда отпустило. В основном потому, что в лицо пахнуло дорогим одеколоном, и Олесь буквально наткнулся на какого-то парня.
— Упс, сорри, — довольно проговорил тот, оборачиваясь.
— Ничего, — ответил Олесь, делая шаг к лестнице, но внезапное желание обернуться уже невозможно было объяснить. — Вы к Гордееву?
— Да, — обрадовался парень. — Ну не пишут номера квартир, третий подъезд обыскиваю.
— Пошли… то есть, пойдем, — сказал он, направляясь к дверям Гошиной студии.
Георгий открыл, улыбнулся Олесю и, бросив на парня один только взгляд, сообщил:
— Не подходишь. И Наташе передай, что я ее помощь ценю, но когда мне обещают блондина — должен быть блондин.
Тот кивнул, молча развернулся и сбежал по ступенькам вниз.
Олесь пожал плечами и собрался уже подниматься, когда Гоша уставился ему в глаза, а потом расплылся в широкой улыбке.
— Слушай! Ты сейчас не занят?
— Не особенно, но...
— Дело есть, — Гоша втащил его в студию, захлопнул двери и принялся объяснять, быстро размахивая руками: — Вчерашний мальчик меня нахуй послал... Короче, я сам виноват. А клиент его утвердил, мне фотографии в понедельник сдавать нужно, еще день дизайнеру на чистку нужен, моделей подходящих нет... Короче, попробовать не хочешь?
— Так я ж не модель, — протянул Олесь удивленно.
— Мне только тело нужно, волосы — повод, их видно будет только на фотографиях сзади. Давай попробуем, а? Мне кажется, что ты подойдешь. У тебя ж нет загара типа "я все лето ходил в майке-алкоголичке"?
— Нет, — улыбнулся Олесь, — я вообще не загорал еще.
— Я заплачу... Точнее, часть долга вычеркнем. Идет?
— Сколько? — спросил Олесь, чувствуя себя идиотом.
— Двадцать тысяч. Я плачу по полной ставке, хотя это пробы. Соглашайся.
— А если пробы подойдут, то что?
— Тогда подпишем контракт, и ты мне ничего не будешь должен.
Олесь решил, что всю жизнь не тем занимался — если какой-то контракт тянет на сто тысяч, а всей работы — попозировать перед камерой.
Гоша трогал его плечи, рассматривал, сужал глаза, и под такими взглядами было как-то неловко — особенно после вчерашнего. Ну, вчерашних мыслей.
— А что надо делать? — спросил Олесь, понимая, что уже согласился, несмотря на вопрос.
— Сними рубашку, — сказал Гоша. — Я тебе сейчас все расскажу, — делая большую паузу после каждого слова, ответил он.
Олесь успел расстегнуть только одну пуговицу, как вдруг Гоше вздумалось помогать, и надо сказать, у него получилось гораздо лучше и увереннее. Он обнажил плечи Олеся и знакомо склонил голову набок.
— Так, отойди на пару шагов и посмотри на меня.
Олесь моргнул, но повиновался.
— Сейчас приедет Светочка, стилист, она подправит тебе рельеф. Пока можешь, — он махнул рукой, — душ принять.
— Я лучше домой схожу, — поежился Олесь: он чувствовал себя неудобно.
— Сходи. Только не пей, иначе...
— Ты меня каким-то алкашом считаешь! — возмутился и поморщился.
С учетом данной ситуации Гошу следовало слушаться и не пререкаться.
— Я не про алкоголь. Воду не пей, чтобы пузо не выпирало, — улыбнулся тот.
Олесь даже к двери пошел, а потом вернулся.
— Я тут подумал, — улыбнулся он, стараясь делать это небрежно, — я лучше у тебя. А то время зря потеряю. А ты разрешишь мне покурить.