Удивило, меня, признаться, подобное название. Ну, да это мелочи. По мне хоть «Мелкий выдох» назови, лишь бы плавал. Прошли мы по пирсу до конца, смотрим, стоит суденышко, между двух крупных танкеров. Тут, действительно, глубокий вдох так и хочется сделать. Посудите самими. Труба — два вершка, корма еле над ватерлинией поднимается, и палуба в сорок пять фунтов максимум. А Балласт стоит, восхищается. Конечно, для того, кто настоящих кораблей никогда не видел, это понятно. Поощрительно даже, коли интерес к морскому делу проявляется. Поэтому не стал я своего воспитанника разочаровывать. Напротив. Говорю: «Судно не плохое. Не баржа, какая-нибудь. На барже не в угле, так в мазуте измажешься. Они там пассажирских мест не держат. А тут… Отчего ж не хорошо? А вот это, — объясняю я и показываю на складское помещение, из которого животных в корабль по входням ведут, — „паркхауз“ называется. Английское слово. Раньше в Британии, во всех парках, маленькие домики строили. Где садовники подручный инвентарь держали. Вот оттуда и пошло. А теперь вот, склады портовы так называются. Только теперь там не лопаты, а все больше контейнеры разные хранятся». Вижу, слушает мой помощник с интересом. Значит, дело пойдет. Ничего, думаю, мы из тебя еще адмирала Макарова сделаем! Тут, гляжу, из этого самого паркхауза по входням слона на «Глубокий вдох» ведут. Вы, должно быть, молодой человек удивитесь, почему это на скотовозе, вместо баранов да свиней, слонов возят? А вот я сразу понял. Цирк это на гастроли ехал. Они перед этим медведей грузили в хоккейных касках.
Тут испугался я, честно говоря, за корабль. Он и так-то еле на плаву держится. А слона заведут, поди, прямо тут же кораблик на дно и отправится. Не отходя далеко от причала. А для корабля такая погибель — позор. Другое дело на рифы сесть. Или на доккербанку. Ну, в Бермудский треугольник попасть, на худой конец. Чтобы пойти ко дну с честью, с гордо поднятым флагом. А в порту… тут флага лучше в таком случае не поднимать. Утонуть, в порту с поднятым флагом? Смешно-с.
Пока они слона грузили я помощнику значение слова «порт» объяснил. Вы, может быть, молодой человек, тоже не в курсе? Тогда послушайте, небезынтересно это. Чем чалится корабль к пирсу? Может, думаете, носом? Или, там, кормой, чтобы легче отплывать было? Напрасно! Бортом он чалится. А чтоб он его, борт, то есть, не помял. На пирсе специальные приспособления вывешивают, которые «кранты» называются. А когда корабль причалит, портовые специальные веревки, которыми судно, чтоб не уплыло, к берегу крепят, привяжут понадежнее, то кричат: «Ну все! Кранты вам!» — причалили то есть. И вот, оттого что корабль эдаким манером чалится, то место берега к которому он пристает — портом и зовут. Почему «портом», понятно, оно ведь звучит мягче. Из опасений, чтобы судно не помялось, так сказать.
И вот, гляжу, завели слона — ничего. Держится «Глубокий вдох». С усилием, но держится. Ну, думаю, коли слона выдержал, то и еще двух некрупных пассажиров осилит. И пошли мы с Балластом по канату на корму. Чего людям мешать — по трапу входить? Под ногами путаться? Там и так народу полно. Мы и по канату можем. Да и, кроме того, не пассажирское это судно, билетов не спрашивают. Так что, не «зайцами» едем. А хоть бы и «зайцами», так тут у них такой набор животных, что двух косых никто бы и не заметил. Наоборот, для полного набора даже неплохо. Ну, забрались в рулоны каната, чтобы команде не мешать. И Балласт, смотрю, ничего так стал, поживее. Крутит головой, озирается. Все руками трогает. В общем, идет воспитание вперед семимильными шагами. А как же! Полез в будку какую-то на манер телефонной, да как там какую-то веревку дернет! Над пирсом тут же мощный гудок раздался. Балласт перепугался страшно, вылетел из будки-то, под рюкзак забился и дрожит вместе с ним. А свисток все шумит себе. Гляжу у трапа «Глубокого вдоха» тихая паника назревает. Люди суетятся, слона вверх подталкивают, а тот в ответ свистку ревет и с места не двигается. Видно, он звук этот за сигнал опасности принял. Есть такая штука у зверей. Они, чуть что не так, друг друга сигналами оповещают. Причем, все на высоких тонах, как правило. Да что звери, вот вы сами, молодой человек, идете с чемоданами к поезду, а он — как свистнет! Что вы почувствуете? Тревогу. Стремление бежать. Вот так же и слоны. Ну, залез я в эту будку, веревку еще раз дернул, да свисток и выключил. Смотрю, успокоилось четвероногое, дало себя на корабль завести. Ну и решил я Балласта, пока суд да дело, в трюме укрыть. А-то не воспитанный он еще, не отесанный. Вдруг еще чего дернет? Да-с.
Глава третья,
в которой боцман Штормтрап с помощью смекалки устраняет течь,
а затем спасается от водяных буйволов
Все бы хорошо, только теперь у нас ни одежды приличной, ни еды не оказалось. А главное — графика нет. По которому я плыть хотел. Придется подстраиваться под складывающиеся условия. Импровизировать, так сказать. Объяснил я Балласту обстановку, сказал, что, возможно, нам теперь придется терпеть лишения всяческие. А он, ничего, согласился. Куда ж деваться?
Тут, гляжу, всплывает из глубины подводная лодка неизвестной конструкции. Вот, думаю, это нам и на руку. Скомандовал я помощнику погружаться на борт подводного судна. Забрались мы с ним, сидим.
Ну, думаю, сесть-то сели, а как оно погружаться начнет?.. Пошли мы вдоль корпуса люк искать. Иду, смотрю, не видно что-то его — люка. И тут Балласт меня зовет: нашел, мол. Подхожу, смотрю. Действительно дырка. Только формы интересной и производит движения странные. Вот вы, может, удивитесь, молодой человек, а мне, знаете, не до удивления было. Глянул я у носа в глубину. А там китовые усы громадные полощутся. Точно. На синего кита угодили. И тут еще из «люка» как даст залп воды метров на десять! Да, доложу вам, ситуация!
Промедление было смерти подобно. А отверстие еще расширилось. Так и есть, вдыхает! Сейчас нырнет. И от уже берега далеко ушли, не спрыгнешь. И зацепиться не за что. Тут он голову в воду погружает, и над поверхностью усы его китовые всплывают. Я хватаю один с одной стороны, другой — с другой, сую в лапы Балласту и приказываю: «Набрать воздуха полную грудь и даже еще больше». И тот уже, как настоящий моряк, отвечает: «Есть набрать воздуха полную грудь и даже еще больше!» Глаза выкатывает и воздух втягивает. Я тоже вдохнул, так что в глазах потемнело. Тут мы и нырнули. В ушах гудит в голове жужжит. Кит, знаете, на сколько ныряет? Ему километр — раз чихнуть. Ну я и здесь свою пользу увидел. Киваю Балласту и знаками объясняю особенности морской жизни. Коралловые рифы показываю, звезды морские. Захватывающее, скажу вам, зрелище!
Рыбки тропические мельтешат, коньки морские. Рыба пила, какой-то старый затонувший корвет на дрова пилит. А мы на манер рыб-прилипал, висим. Они тоже, вот так прилипнут к кому-нибудь и ездят «зайцами». Ну те-то к акулам в основном, почему-то… Кстати, акул я, вообще, опасаюсь, но не с китом. С китом, надо сказать, под водой спокойнее. Ощущается, все-таки, что рыба твоего уровня.
Однако, прилипалы-прилипалами, только чувствую я, что воздух кончается. И Балласт тоже показывает знаками, что его запасы кислорода на исходе. Но тут, к счастью, кит вверх пошел и через некоторое время, снова на поверхность вынырнул. Гляжу — и земля недалеко какая-то. Судя по желтому цвету — не Антарктида, значит, не замерзнем. Тут и приказал я оставить борт кита. А-то опять нырнет. Ну его! А сами вплавь до суши добрались. Гляжу: пальмы вокруг. Так и есть. Африка! Вот, думаю, нырнули так нырнули!
Сели под одно дерево отдыхать. И вдруг мне бац, что-то на голову… Поднимаю с земли. Сначала глазам не поверил, думал — шишка. Откуда в Африке шишки? Уж начал сомневаться, не в Сибирь ли мы попали? Оглянулся — песок вокруг, зебры, жирафы. Успокоился. Значит, Африка все таки. Тут и Балласт подсказывает: «Ананас, — говорит, — это. Я ананасовое варенье как-то ел. Так там точно такой же был нарисован, только больше». Пригляделся, действительно, ананас, но зеленый еще. Только, чего ж он упал, зеленый-то, я не сразу понял.
Вдруг слышу над головой скачет кто-то, ухает. И помощник мой кричит: «Обезьяны, боцман, обезьяны». Смотрю, и правда, прыгают по зеленым листьям, обдирают с дерева фрукты. Тут я острый приступ голода почувствовал. Вы, молодой человек, сами наверно знаете, как искупаешься, поплаваешь в речке или бассейне, сразу есть хочется. Но сколько там глубина, в речке? Метр? Два? А вот представьте, что вы на километр нырнули. Одно скажу: такого аппетита за собой не помню. Хотя его отсутствием никогда особо не страдал. Вот, стою под пальмой и думаю, как бы фруктами подзаправится? Только мартышки все спелые плоды пообрывали, одна зелень осталась. Балласт тут, конечно, некоторую неорганизованность проявил, пытался зеленые есть. Однако я его со своей стороны предостерег, что могут быть нежелательные последствия. Он послушался и зелень жевать бросил. Однако, подумав, я пришел к выводу, что зеленые ананасы — это тоже неплохо, в некотором роде — полуфабрикат. А если это полуфабрикат, то надо его просто фабрикатом сделать. Другими словами, довести до состояния зрелости. А что нужно для вышеупомянутого состояния? Вода и солнце. Ну, солнце, оно в Африке круглый год. А вот с водой сложнее. Вы, наверное, молодой человек, если достаточно начитаны, то, вероятно, слышали о том, что в тропиках ни весны, ни зимы, ни других привычных нам времен года нет, из-за соответствующего положения континента, в данном случае — Африканского, вблизи экватора. А экватор, как вы знаете, проходит в областях наиболее приближенных к солнцу из-за выпуклости нашей планеты. Вот и жарит там сильнее, и существуют только два сезона: сухой и дождливый. А объясняется их наличие, тем, что в сухой сезон вода из рек да озер испаряется и, когда она собирается в виде облаков в таком количестве, что более там не помещается и начинает выпадать на землю, наступает сезон дождей. Вот в сезон дождей-то, молодой человек, все растения и стараются созреть. А не успел — жди следующего года, когда дожди опять поливать начнут. Соответственно, для получения внесезонного урожая, стоит только дерево хорошо полить. Придя, к такому умозаключению, я отдал приказание собирать зеленые листья. Набрав достаточное количество, мы соорудили две эдаких корзиночки и принялись воду от моря к пальмам носить. Не лейки, конечно, да и протекают со всех сторон, но все же за два часа упорного труда, появились кое-какие результаты.