Мой идеальный смерч
Часть первая
Чип и Дэйл играют влюбленных
В шторм любая гавань — спасение.
Если меня попросят описать этого человека, я, не задумываясь, тут же скажу все, что о нем думаю, мало того, я сделаю это с непередаваемым удовольствием. Бестактный, наглый, противный тип с идиотским чувством юмора и завышенной самооценкой. У него дурацкая улыбка, которую все девчонки находят обворожительной, детские ямочки на щеках, глупая татуировка прямо на шее и дар выводить из себя нормальных и порядочных людей. В голове у него ветер, на уме — гормональные глупости, а язык этого парня — самый главный враг как его самого, так и тех, кто находится рядом. Одним словом, он — первостепенный болван и невежа. Кретин, короче, редкий.
Все это я выскажу на одном дыхании. Потом, сделав паузу и судорожно вздохнув, я, немного смутившись, добавлю, что вообще-то не все так печально. Частенько он бывает добрым, как прямой потомок Дедушки Мороза, заботливым, веселым и жизнерадостным. И только иногда бывает грустным, как осенний холодный дождик. Когда необходимо, он без страха высказывает свое мнение окружающему миру вслух и делает это так громко, что мир не только прекрасно слышит его, но и отвечает. Иногда этот тип и мир смеются вместе, а остальные наблюдают за ними и… завидуют? Да, точно. Или, по крайней мере, удивляются кое-чьему везению и удаче.
А еще этот парень до ужаса харизматичен. От него прямо-таки исходит аура животного магнетизма, которая цепляет к себе всех окружающих и плавно, почти незаметно, но твердо притягивает к нему. Я честно пытаюсь сопротивляться его обаянию. Потому что знаю: как только я ему подчинюсь, я буду не в силах его обзывать и давать подзатыльники.
Да, он такой, мой молодой человек, и я не знаю, изменится ли он когда-нибудь, или навсегда останется таким же разгильдяем-милашкой? Впрочем, это не так важно. Мне весело с ним и тепло — в те редкие моменты, когда он не выводит меня из себя. К тому же мы вроде бы официальная пара. «Вроде бы» — ключевые слова. Наши отношения не совсем адекватны, как и он сам. Не знаю, кем мы друг другу приходимся, и что хотим друг от друга. Я много размышляла над этим, но так и не пришла к какому-то конкретному выводу. И что мне делать — я не знаю.
Иногда мне кажется, что у меня очень странный парень.
И не только мне — окружающие в этом абсолютно уверены. Родственники твердят, что не понимают наших отношений — они полностью убедились в правоте поговорки «любовь зла, полюбишь и козла», и вообще кого угодно. Правда, они без ума от этого человека, и «козлом» в данном случае считают меня, потому как не понимают, почему он выбрал меня в «любимые девушки».
Друзья упрямо твердят, что «среднестатическая влюбленная пара не ведет себя так по-глупому смешно, задиристо и офигительно романтично одновременно». Его френды и мои подружки уверены, что у нас либо «отношения навсегда», либо мы просто играем друг с другом и вскоре расстанемся.
Однокурсники же отчего-то считают, что наши отношения настолько свободны и легкомысленны, что каждый из нас может встречаться с кем угодно и вообще делать все, что захочется.
А посторонним и вовсе не придет в голову назвать нас влюбленными. Если только в те неловкие моменты, когда нам приходиться ходить, взявшись за ручки и улыбаясь друг другу, но и тогда нас с легкостью можно принять на непохожих внешне брата и сестру.
Ни у кого из них и мысли не возникнет, что на самом деле мы никакая не парочка, пусть даже дико экстравагантная, а заложники сложившихся обстоятельств. Обстоятельства эти, впрочем, довольно-таки интересные, и кому-то даже могут показаться веселыми. И с тем, что все произошедшее — одна большая глупость — я согласна. Когда я вспоминаю обо всем, что с нами произошло, мне часто становится смешно, иногда чуть-чуть грустно и даже немного жаль, что ничего из этого больше не сможет повториться. А мне теперь остается только вспоминать обо всем и улыбаться.
Началась вся эта история всего лишь несколько месяцев месяц назад. Я не помню точных дат и времени, в памяти осталось лишь то, что время нашего знакомства выпало на удивление теплый майский денек, когда солнце, с нетерпением ожидавшее наступления лета, решило вытащить из запасников все свои многочисленные прозрачные песочно-желтые лучи и аккуратно опустить их на Землю, чтобы окончательно отогреть ее от холода.
Из-за диких пробок, затормозивших движение едва ли не на всех основных дорогах города, я опоздала на первую пару и была вынуждена почти сорок минут торчать в коридоре, ожидая ее окончания — препод, читавший лекцию, терпеть не мог опоздавших. Поэтому мне оставалось лишь сидеть на широком подоконнике, напротив двери в аудиторию, подставляя спину солнечным лучам, и читая учебник по скучной философии. Ведь семинар по этой достойной научной дисциплине должен был состояться уже через пару часов, а я совсем не была готова.
Я зевала, очень хотела спать, но упорно продиралась через жуткие формулировки и невозможные понятия. Когда мне надоедало читать, я украдкой смотрела в телефон — на фотографию человека, который был мне дорог. Снимок я сделала пару дней назад, на физкультуре, когда весь наш поток, а также куча ребят с эконома, получив карту местности, носился по лесу в поисках табличек с нужными номерами. За определенное время нужно было найти и обежать все указанные в карте пункты и отметится на них.
Эта веселое времяпровождение называлось спортивным ориентированием и проходило в лесу, непосредственно около корпусов университета. Оно с трех сторон было окружено многочисленными деревьями, довольно массивными и высокими, и какой-нибудь дурак, наверняка, смог бы в них и заблудиться при случае. Кстати, место получения моего высшего образования расположено было на самом краю города, поэтому и соседствовало с лесом.
Итак, я смотрела в экран своего сотового телефона, любовалась улыбающимся лицом парня, который мне безумно нравился, и сама улыбалась ему в ответ. Фото получилось отменным. Никита — так звали объекта моих симпатий — стоял напротив меня, засунув одну руку в карман. Второй рукой он в это время жестикулировал, разговаривая со своим лучшим другом. За три года безответной любви я узнала о Нике Кларском многое, очень многое, в том числе и то, что светловолосый высокий парень, носящий очки в тонкой оправе — его лучший друг еще со школы. Они вместе пошли учиться на Факультет экономики, и даже как-то умудрились попасть в одну группу.
Мой милый ослепительно улыбался, чему-то дико радуясь. Он разговаривал с другом, и совершенно не замечал того, что объектив камеры моего сотового телефона направлен прямо на него. Миг — и я стала счастливой обладательницей фотографии этого зеленоглазого очаровашки с широкими плечами и ангельским взглядом.
Почему он был так счастлив, я не поняла, только слышала что-то вроде:
— Ты прикинь, Егор, я, наверное, дурак, что сначала не мог, но все получилось. И никакой конкуренции.
— А если бы она была, конкуренция?
— Тогда было бы хуже. — Его смех в тот момент показался мне очень очаровательным.
— Это так здорово, я даже и представить себе не мог! А сначала реально боялся, как мальчишка, а теперь… — у Ника не слишком громкий голос, а подойти ближе я не могла, поэтому, что его так осчастливило, я не узнала.
— Ты даже сам на себя сегодня не походишь, — отвечал ему друг, поправляя очки на переносице. — Я рад, что все получилось!
И я была рада, хотя даже не предполагала, о чем говорят эти двое. Если человек, которого я люблю и считаю своим персональным принцем, счастлив, то почему бы и мне не порадоваться за него, верно? Я бы в тот день еще долго радовалась, если бы физручка не позвала меня к себе и не заставила идти сдавать кросс, который все пробежали еще на прошлой неделе, когда я прогуливала ленту. Это мой последний кросс в универе — третий год обучения заканчивался, а вместе с ним я избавлялась и от «любимой» физкультуры — ее курс занимал как раз шесть семестров. Последнее, что я услышала, перед тем, как уйти вслед за торопящейся преподавательницей, было неожиданно радостное приветствие второго физрука, дядьки вообще-то строгого и гневливого:
— Смотрите-ка, кто к нам пришел! Господин Баскетболист! Пошли, пошли со мной, дьяволенок, давненько я тебя не видел…
Кто там был дьяволенком, а кто господином, я уже не видела. Да мне это было совершенно безразлично. Главное — у меня был вожделенный снимок, ведь раньше Никиту я фотографировала криво-косо, боясь, что он меня заметит, и как следствие ничего у меня не выходило. Зато теперь… Все было замечательно. Не удивительно, что я блестяще пробежала кросс!
Я была так счастлива, когда рассматривала это фото, что, даже в автобусе, я не замечала ни толкучки вокруг, ни постоянных раздражающих пробок. Засмотревшись на фотографию, я даже чуть было не пропустила собственную остановку. В тот день спать спокойно я не могла — все любовалась на своего Ника, как помешанная фанатка на автограф кумира. Жаль, конечно, что при себе у меня не было цифрового фотоаппарата, тогда снимок получился бы крупным и четким, и я бы распечатала и повесила его себе на стену. Как когда-то в детстве развешивала постеры с изображением любимых звезд… Да-да, чтобы не говорили мои подружки-сестрички, учащиеся вместе со мной в одной группе, Никита Кларский для меня — идеал. Лучший мужчина на свете.
Кстати, это самая удачная фотография Никиты, сделанная мною за все три года обучения в университете. Все те же приятельницы, частенько и очень нетактично намекающие, что я похожа на сталкера, говорили мне, что раз уж я так хочу быть вместе с Никитой, мне следовало бы рассказать ему все о своих чувствах, а не заниматься молчаливым обожанием издали. К тому же пока у него не было девушки, а это, как говорит одна из моих драгоценных подруг, Лида, «неоспоримый плюс, потому что пока он свободен, можно рассчитывать хотя бы на одно свидание!». Я и рассчитываю, вот только пока у меня как-то не очень с этим ладится. Но, отбросив все сомнения и страхи, поставила перед собой задачу и уверена, что к четвертому-то курсу завоюю его.
Сказать-то, конечно, легко, но сделать это намного труднее. Мне при всем своем нелегком, горячем, как сковородка на печке, и даже эмоциональном характере не хватит смелости подойти к любимому человеку и признаться ему в своих чувствах. Даже на большее, чем «Привет, как дела?», меня не хватает, ведь мы едва знакомы. А знакомство наше организовала Лидия, знавшая, как оказалась, одного из Никитиных друзей. Поймав момент, когда он стоял около аудитории в ожидании начала лекции, она подошла поздороваться, а заодно познакомила со всеми стоящими парнями и меня. Вообще-то я смелая и даже боевая, но находясь так близко к собственному идеалу, жутко застеснялась. Еще бы, тогда у меня впервые появилась возможность пообщаться с этим парнем! Потом этих возможностей было еще несколько (подстроенных, естественно), но свое красноречие или веселый нрав я так и не проявила.
Вообще, мы с ним учимся на разных факультетах и почти никогда не пересекаемся. Однако в этом году физкультуру нам сделали общей парой, и теперь я могла подойти к нему совсем близко. Тем более что наши группы занимались близко друг от друга, а спортивным ориентированием мы и вовсе занимались все вместе.
Иногда еще я встречала Ника в коридорах, в столовой, в библиотеке и даже на крыльце, у входа в здание университета, где он иногда стоял со своими друзьями. И, каждый раз, когда я замечала Кларского, мое сердце радостно екало, а настроение стремительно взмывало под облака.
Именно по этой причине, чтобы взбодриться, я отрывалась от чтения нудной книженции по философии и разглядывала его фото. И это очень помогало мне в попытках собраться и сосредоточиться.
Я смотрела в его зеленые глаза, улыбалась и, проводя ярко-желтым ногтем по экрану мобильника, не подозревала, что с другой стороны коридора ко мне приближается самое настоящее несчастье (а может быть и счастье, ведь это чучело было и остается везунчиком по жизни!). И оно не просто шло, оно катилось на всех парах, привлекая внимание к своей персоне тех, кто находился в коридоре, улыбаясь направо и налево и, приветствуя многочисленных знакомых. Немного позже я поняла, что у этого дружелюбного психа каждый второй студент состоит в друзьях, которые готовы отдать за это залихватское чудо-юдо с татушкой на шее последнюю рубаху или любой другой предмет гардероба, хоть те же трусы.
Вообще-то я много слышала о нем, студенте четвертого курса Факультета иностранных языков. Как человек общительный, я живо интересовалась окружающими людьми, к тому же назвать меня букой, затворницей или серой мышкой никто бы не смог, даже если бы очень захотел это сделать.
Да, я часто видела его, несмотря на то, что, наши факультеты находились на разных этажах большого здания. Еще я слышала восторженные отзывы девчонок, которые ну просто до колик в неприличном месте хотели встречаться с этим парнем. Да и многие ребята считали незазорным пожать его руку при встрече — «свой чувак», «правильный пацан», «классный парень» — так они называли этого брюнетика с лицом недавно прославившегося актера, с легкостью взобравшегося на Олимп, носящий гордое название Голливуд.
Его звали Денисом, правда, полным именем никто никогда не пользовался. Дэн, Дэнни, Дэ — так его чаще всего называли. Да и кличек у него было множество: шутливая — Лаки-бой, идиотская — Счастливчик Дэнв, грозная — Смерч (это потому что фамилия у него такая — Смерчинский, а вовсе не потому, что он силен, как атмосферный вихрь, сметающий все со своего пути со скоростью 150 км/ч). Ветреный и красивый весельчак, который не зря был назван неведомыми мне родителями Денисом в честь древнегреческого бога виноделия и веселья. Как и бог Дионис, парень имел широкую известность, как в университетских кругах, так и за их пределами. А все потому, что этот придурок жил как настоящий ветер. Он умудрялся побывать и тут, и здесь, и даже где-то там, куда, казалось бы, нога человеческая еще не ступала… Поэтому все о нем все и знали.
Таким он был, этот Смерчинский, и я частенько видела его и слышала хвалебные отзывы о его персоне, но никогда не обращала на него внимания, понимая, что всюду есть свои «знаменитости», а мне по нраву больше «андеграунд».
В общем, я спокойно себе сидела на подоконнике, болтая ногами взад-вперед, как первоклашка, а мальчик-ветер вышагивал прямо в середине коридора, улыбаясь во весь рот. Я бы и не заметила его, и, может быть, даже не вспомнила о его существовании до самого выпуска, но он заметил меня сам. И распрощавшись с панковатого вида дружками — при прощании он умудрился щелкнуть одного из них по лбу с потрясающим звоном — направился в мою сторону.
— Привет, я к тебе, — дружелюбно сказал Дэн, усаживаясь рядом на подоконник, и при этом даже слегка потеснил меня. Мой рюкзак парень, ни капельки не стесняясь, сбросил на пол, отправив туда следом и свой собственный. Разрешения он, естественно, не спрашивал. Пришлось отодвинуться — не хотелось мне сидеть, плотно касаясь плечом руки незнакомого молодого человека со смазливой харей и с растрепанными темно-коричневыми, цвета горького шоколада, волосам. Ну не люблю я понятия «шатен» или «русый», слишком уж они для меня размыты, поэтому и подумала, что цвет его хаера шоколадный. А волосы у него, кстати, были прикольными: немного волнистыми, спадающими длинными прядями на шею и закрывающими пол лба.
— Привет, — оторвалась я от учебника по философии и в упор посмотрела на вновь пришедшего. Надо было не разговаривать с этим весельчаком, а бежать куда подальше. — Чего тебе?
С остальными парнями, особенно с теми, кто не был похож на моего любимого Никиту, я не церемонилась ни капельки. Может быть, именно поэтому у меня к третьему курсу университета все еще не было нормальных отношений с противоположным полом. Мне хотелось встречаться с Ником или кем-то, кто хотя бы отдаленно напоминал его. Однако такой парень мне пока не встретился, а ходить на свидания с тем, кто не вызывает во мне симпатии, мне не хотелось. На таких встречах было скучно. Нет, было мегаскучно!
— Меня зовут Дэн, — представился непрошеный гость, отобравший у меня половину подоконника, который моя попа успела занять гораздо раньше, между прочим! — Я с иняза.