В гаддерхиле воцарилась мрачная тишина.
— Так это был ты? — пролаяла Тамсен. — Ты начал эти безумные пляски, ты надел на себя шлем героя Гвиндора?
Лайам не произнес ни звука, только стыдливо кивнул головой.
Тамсен повернулась к другим волкам.
— Как капитан Кровавого Дозора, я пользуюсь своей привилегией окончательного слова и говорю следующее: волка Лайама МакДункана, лживого предателя, следует провести по всем кругам танца, какие только встретятся вам на пути к Кольцу Священных вулканов, и показать его истинную морду обманутым волкам. Нужно сделать так, чтобы все узнали правду. Мы остановим эти пляски раз и навсегда!
Впервые за несколько лун у Фаолана с Эдме, у сестер и у Свистуна появилась надежда, что они действительно прекратят безумные танцы волков. Они как раз подошли к одной из площадок на равнине у реки, где собрались около дюжины изможденных волков. Четверо из них уже упали и не двигались. С замиранием сердца друзья следили за тем, как Лайам МакДункан, в шлеме и на негнущихся лапах, приближается к кругу танца.
— Подойди к тем, что еще танцуют, — прошипела Гвиннет.
Лайам сделал несколько шагов вперед.
— Послушай меня! — прохрипел он, обращаясь к одной оборванной волчице. Та тут же остановилась.
— Пророк! — выдохнула она восторженным голосом.
— Лжепророк! — выдавил из себя Лайам и наклонил голову так, чтобы маска соскользнула. Волчица склонила морду, внимательно всматриваясь в него. К ней подошел другой волк, вероятно супруг, и ткнул носом в бок.
— Продолжай танцевать, дорогая.
Похоже, танцор даже не заметил, что пророк на самом деле был Лайамом МакДунканом, несмотря на то что тот теперь совсем снял шлем и стоял перед ними на снегу с непокрытой головой.
— Как будто они продолжают видеть на нем шлем. Они не видят его истинного лица! — пробормотала Эдме, не веря в происходящее.
К паре исхудавших волков подбежал щенок.
— Мама, папа! Это же просто волк, а никакой не пророк. Это Лайам МакДункан, я однажды видел его. Он просто волк!
Но родители не слышали его. Они даже не посмотрели на своего щенка.
— Мама! — заскулил щенок. Он хватался лапами за бока матери и пытался дернуть ее за хвост. — Мама, послушай!
Но она отряхнула его, как отряхивают прилипшую к шерсти колючку.
— Щенок пойдет с нами, — сказал Фаолан решительно. — Я не оставлю его здесь умирать.
Он повернулся и окинул взглядом круг танца.
— Мерзкое зрелище! Прямо какое-то тумфро с живыми волками.
Никто не пытался что-то добавить. Все молчали.
Фаолан подошел и осторожно взял щенка зубами за шкирку, как берут совсем маленьких детенышей. Они продолжили путь. Щенок все время пытался оглянуться, пока его мама и папа не скрылись в поднимающемся от реки тумане. Он старался не скулить, а вспоминать приятные моменты — как они с мамой веселились на берегу реки, и она обещала научить его плавать и ловить рыбу, когда наступит лето. Но лето так и не наступило, только река всё больше покрывалась льдом. А теперь и мама с папой пропали.
Друзья решили больше не искать круги танца и не заставлять Лайама открывать свое настоящее лицо. И требовать от него выгрызать кость покаяния тоже не станут. Слишком поздно, танцоров Скаарсгарда уже не спасти, они окончательно утратили рассудок. То, что началось со страха перед голодом, переросло в болезнь духа, покорность перед судьбой, стремление к смерти. Переломлен сам хребет страны Далеко-Далеко, и из костей ее вытекает мозг.
Глава двадцать девятая
Прощание с друзьями
После того как от затеи с разоблачением Лайама перед его последователями отказались, Свистун сопровождал друзей на протяжении еще нескольких лиг.
— Лучше тебе вернуться в Кровавый Дозор, — наконец сказала Эдме. — Нам будет грустно расставаться, но нужно как можно быстрее рассказать о случившемся фенго. Он-то вообще ничего не знает о танцах Скаарсгарда, — она бросила недовольный взгляд на Лайама. — Хотя бы Кровавый Дозор действует и, благодаря пополнению из клана МакНамар, ему пока ничего не угрожает.
— И мы обязательно расскажем о тебе, Свистун, и о том, как ты помог Кровавому Дозору.
— Если бы не вы, я бы давным-давно умер, — сказал Свистун. — Вы спасли меня. Кровавый Дозор — прекрасное место для старого глодателя.
— У них каждый волк на счету, а кто он — неважно, — сказал Фаолан. — Сейчас не время оскорблять глодателей.
— Да пусть бы оскорбляли, лишь бы все выжили, — горестно заметила Эдме. Фаолан посмотрел на нее с удивлением. Обычно добродушная и не терявшая присутствия духа, она в последнее время стала очень циничной.
— Я буду скучать по тебе, Свистун, — сказала Дэрли и шагнула вперед, опустив хвост и поджав уши. Рядом с ней встала сестра, обе волчицы легли на брюхо и принялись ерзать в снегу, принимая позу покорности.
— Мхайри, Дэрли! Ради Люпуса! — воскликнул Свистун. — Вы разве не слышали Эдме? Сейчас не время для таких глупостей.
— Кто знает, для чего сейчас время? — отозвалась Мхайри, поворачивая к нему морду.
— Дэрли, Мхайри, — обратился к сестрам Фаолан мягким, но решительным тоном. — Подымайтесь. Попрощайтесь со Свистуном как следует, и пойдем дальше.
Он потрепал мордой загривок Свистуна. Его сестры поднялись на ноги и повторили прощальный жест брата.
— Вот так-то лучше, — пробормотала Эдме.
* * *
Свистун наблюдал, как его друзья уходят на восток и скрываются из вида. Опускалась ночь, у горизонта засияли переливчатые огни. Какие-то безумные волки неподалеку все еще танцевали, надеясь призвать Скаарсгарда на землю. Как же он устал от этого — от пришедших в отчаяние клановых волков, от волкоедов, от жалостливого воя скрилинов, не знавших, во что теперь верить. Сам Свистун никогда не терял надежды: он всегда верил, что однажды совершит что-то грандиозное, и за это его примут в Стражу Кольца Священных вулканов.
Потерять надежду его не заставили даже постоянные оскорбления. Невероятно, но сейчас, в голодное время, он чувствовал себя гораздо счастливее. Да, он голодал, как и все остальные, но с ним обращались не в пример лучше, чем раньше. Тамсен, которая некогда смотрела на него с презрением, сейчас уважала его и прислушивалась к его мнению. Она назначила его вторым скрилином, чего бы никогда не случилось в прежние дни, когда он жил в стае Голубой Скалы. Несмотря на дыру в горле, его пение было очень мелодичным — другие волки заслушивались, как он выводит красивые трели, и на какое-то время забывали о своих бедах. А его сигналы тревоги можно было услышать от одного края патрулируемой территории до другого.
И он всегда оставался честным. Если другие скрилины начинали придумывать какие-то небылицы о танцующих в небе огнях, он передавал всё как есть. Когда Тамсен спрашивала, почему он не сообщает никаких любопытных подробностей, он отвечал, что ничего такого не видел.
— Я не видел в них никаких знаков грядущих несчастий. Я не могу истолковать их, как толкуют небесный огонь летних гроз. Было бы нечестно сообщать о том, чего нет.
За это Тамсен его и уважала.
— Ты делаешь то, что считаешь правильным, Свистун, — говорила она.
Свистун не припомнил, чтобы главная загоняющая когда-либо говорила нечто подобное таких, как он. Никогда. И это придавало надежду ему, глодателю с дыркой в горле.
Свистуна сделали лейтенантом, и ходили слухи, что когда-нибудь сделают даже капитаном. Разве не чудесно? Когда он был на дежурстве, офицеры могли быть спокойны: он ни за что не пропустит чужаков, сообщит обо всем, что видит, и вовремя придет на помощь. Ни разу за все время, что он находился здесь, его не обругали, не щипнули, не ткнули в бок, как обычно поступали с глодателями. Система званий Кровавого Дозора основывалась на заслугах, а не на древних представлениях о благородном происхождении. Уважение здесь волк мог заслужить исключительно благодаря своим личным качествам и умению действовать. Некоторые волки находили это непривычным, тайком возмущались или, подобно Кайле, уходили к танцорам Скаарса.
О том, что с волком творится что-то не то, иногда свидетельствовали некоторые знаки. Шерсть волка состоит из двух слоев — подшерстка и собственно шерсти. Волосы подшерстка тонкие, но плотно закручены и сохраняют тепло. Осенью, перед зимними холодами, у волков вырастал густой слой подшерстка, а весной или ранним летом он опадал. Сейчас же из-за холода большинство волков сохраняли густой подшерсток, но волки, находившиеся на грани безумия, быстро теряли этот слой. Они всё чаще мерзли, теряли тепло и, как следствие, сильнее голодали.
Другим знаком были мутные глаза. Хотя ночное зрение у волков не такое острое, как у сов, они видят в темноте довольно хорошо, потому что позади зрачков у них находится крошечная зеркальная мембрана. На старом волчьем языке она называлась скатан, и так ее называют до сих пор. У волков на грани безумия скатан мутнеет и теряет способность отражать свет. В передней части глаз у волков имеется еще одна мембрана, наподобие дополнительного века, и у тех, у кого начинает путаться сознание, она перестает работать. Волки слепнут, подобно легендарному Бизару, в честь которого названо созвездие. И это очень дурной знак.
Глава тридцатая
Возвращение в Кольцо
— До нас дошли слухи о безумных танцах, — сказал фенго. — Но мне было трудно поверить в них. Так что, их действительно возглавлял Лайам МакДункан, как вы говорите?
Фенго покачал головой и грозно посмотрел на виноватого.
— И действительно ли численность кланов сократилась наполовину?
— Возможно, даже больше, — сказала Эдме. — Крекл сказал, что он, наверное, последний из МакДаффов.
— Крекл, глодатель из клана МакДаффов?
— Мы подобрали этого щенка, — сказал Фаолан.
Волчонок с удовольствием поедал добытую разведчиками полевку. По пути в Стражу он привык питаться грызунами.
— Он настоящее чудо, вот что я скажу, — прошептал Фаолан себе под нос. — Он научился есть мышей, пищу сов. Наверное, это его и спасло.
— Как спасло и нас! — сказал фенго.
— Что вы имеете в виду? — удивился Фаолан.
— Совы — кузнецы-одиночки — доставляли нам крыс и прочих грызунов. Особенно помогала нам одна из них.
— И кто же именно? — спросила Гвиннет.
— Полярная сова по имени Тулли.
«Значит, он справился со своим заданием», — подумала Гвиннет.
* * *
Когда остальные волки вышли из пещеры, Финбар знаком предложил Фаолану и Эдме остаться. Мхайри и Дэрли тоже задержались.
— Сестры, подождите немного снаружи. Я понимаю ваше нетерпение, но все же… — сказал фенго.
Мхайри шагнула вперед и украдкой посмотрела на Дэрли, которая ей ободряюще кивнула.
— Уважаемый вождь, — начала Мхайри. — Как вам сообщили, наша кормилица от нас отказалась. Наш клан в таком беспорядке, что нам не хочется в него возвращаться, да и нет в этом нужды.
— Конечно нет. Может, вам присоединиться к клану МакНамар?
— К клану МакНамар! — зеленые глаза сестер блеснули от возбуждения.
— Да, но мне нужно принять еще немало важных решений, так что, прошу вас, потерпите немного.
— Конечно, конечно, — закивали сестры.
Когда они вышли, фенго повернулся к Фаолану и Эдме.
— Я бы и сам не отправил их обратно к МакДунканам.
— Спасибо, — поблагодарил его Фаолан. — Без Кайлы Мхайри и Дэрли не будут обладать там высоким статусом. А они обе очень умные и умелые. Мхайри уже зарекомендовала себя неплохой загоняющей, а Дэрли училась искусству скрилинов. Но чтобы продолжать обучение, нужно, чтобы у тебя были благородные родители. — Фаолан сделал паузу и добавил: — Да, и еще про моих сестер…
— В чем дело, Фаолан?
— Перед тем как они отправятся в клан МакНамар, я хотел бы отвести их к друмлину, который я соорудил в честь нашей матери Мораг. Мне нужно показать им ее кости на мысе Сломанного Когтя.
Глаза фенго загорелись.
— Чудесная идея, и ты, конечно же, заслужил такую привилегию. Мне кажется, вам стоит отправиться туда немедленно. Похоже, что сейчас наступило небольшое затишье между снежными бурями. В последнее время нам везло, и мы поймали несколько зайцев и много полевок. Поговори с Джаспером. Он выделит вам еды, чтобы хватило сил на такое путешествие.
Фаолан повернулся, чтобы выйти, но фенго снова его остановил:
— И передай своим сестрам, Фаолан, чтобы с мыса они действительно пошли прямо в клан МакНамар и попросили Намару принять их. В конце концов, именно к этому клану присоединилась твоя мать перед смертью, и его территория располагается неподалеку от мыса Сломанного Когтя, где покоятся ее кости.
— Спасибо, они очень обрадуются.
Когда Фаолан вышел из гаддерхила, фенго обратился к Эдме:
— Эдме, ты не спросила про Моргунью.
— Я… я боялась спрашивать.
— И я тебя понимаю. Эдме, крепись. Моргунья скончалась через несколько ночей, после того как вы ушли.
— Да, я это почувствовала, — голос Эдме дрогнул. — По крайней мере, это случилось до луны Карибу, когда звездная лестница еще была на небе. Звездный волк указал ей путь.
— Да, указал.
Фенго немного помолчал.
— Я был с ней, когда она умирала, Эдме. Она умирала с достоинством, не теряя выдержки. Не просила Скаарсгарда взять ее побыстрее, как эти безумные волки. Она просто закрыла глаза и ждала. Я почти чувствовал, как она выскальзывает из шкуры и летит навстречу звездному волку.
— Как мило, — пробормотала Эдме.
— Да, она была настоящим уважающим порядок волком!
Финбар склонил голову и закрыл глаза. Слова «уважающий порядок волк» были наивысшей похвалой в стране Далеко-Далеко. Такой волк свято чтит Великую Цепь, связывающую воедино всё существующее между землей и небесами, признает важность каждого элемента и знает, какое он место должен занимать в мире.
— И еще, Эдме…
— Да, вождь?
— Перед тем как взойти на небо, она говорила о тебе.
— Правда?
— Да. Она призналась, что любила тебя, Эдме. Любила, как мать любит дочь.
* * *
С вершины своего кургана Эдме заметила, как к ней приближаются Фаолан с сестрами.
— Я не могу оставить свой пост! — крикнула она. — Поднимайтесь ко мне!
— Хорошо! — отозвалась Мхайри.
Три волка поднялись на вершину, где несла дежурство Эдме.
— Мы пришли попрощаться, — сказала Дэрли, склонив голову.
— А я ухожу совсем ненадолго, — сказал Фаолан. — Фенго разрешил моим сестрам присоединиться к клану МакНамар.
— В пути не забывай об осторожности, Фаолан, — предупредила его Эдме.
— Хорошо, и ты тоже будь начеку. Не позволяй Бандже изводить себя. Она всего лишь глупая старая волчица, которой нравится досаждать другим.
— Ах, об этом не беспокойся, — отмахнулась Эдме. — С Банджей у меня неприятностей не будет.
Фаолан подумал, что после всего происшедшего Эдме действительно немного изменилась — приобрела уверенность к себе и перестала обращать внимание на пустяки.
Они поворошили друг другу мордами шерсть на загривках. Потом Эдме обратилась к Мхайри и Дэрли:
— Приглядывайте за Фаоланом. Он мой лучший друг во всем краю Далеко-Далеко!
— И он наш брат! — воскликнули сестры одновременно.
Глаза Фаолана наполнились слезами. Мхайри игриво ткнула его носом в бок.
— Знаешь, я часто думаю: кто же из нас родился первым? Потому что если это была я, то я должна быть главной, правда?
— Ну, похоже, мы никогда не узнаем, — сказала Дэрли. — Да это и не важно, потому что ты, Мхайри, и так все время ведешь себя, как будто ты главная. И неважно, родилась ты первой, второй или третьей.
Фаолан повернулся к Эдме.
— Как я понял, ты здесь продежуришь лишь несколько ночей.
— Так ты слышал?
— Да, Крюк рассказал мне о том, что Финбар хочет поставить тебя во главе небольшого отряда, который должен привести голодающих волков к Кольцу Священных вулканов. Благодаря совам у нас теперь достаточно грызунов, чтобы прокормить их, — по крайней мере, на первое время.