– Поедем к пещерам и разожжем у входа большой костер, – сказала она. – Тролли не любят огонь.
Он бросил на нее взгляд, который позволил предположить, что у него имеются собственные соображения по поводу того, кто тут должен отдавать приказы, но губы его произнесли:
– Ты хозяйка.
– Вот именно.
Херрена оглянулась на троих пленников. Никаких сомнений, ящик тот самый – Траймоново описание было абсолютно точным. Однако ни один из пленников не походил на волшебника. Даже на волшебника-недоучку.
– О боги, – сказал Кварц.
Тролли остановились. Ночь сомкнулась вокруг них, как бархат. Где-то зловеще заухала сова – по крайней мере, Ринсвинду показалось, что это сова, у него были несколько туманные познания в орнитологии. Может, конечно, ухают соловьи, если он не путает их с дроздами. Над головой прошелестела летучая мышь. Насчет мыши он был совершенно уверен.
А еще он чувствовал себя очень усталым и совершенно разбитым.
– Почему «о боги»? – спросил он, вглядываясь в темноту.
Далеко на холмах виднелось крошечное пятнышко, которое могло быть костром.
– О-о, – понял он. – Вы не любите костры, да?
Кварц кивнул.
– Они нарушают сверхпроводимость нашего мозга, – пояснил он, – но дедуля такой костерок даже не заметит.
Ринсвинд с опаской оглянулся вокруг, ожидая услышать шаги тролля-шатуна. Он видел, что нормальные тролли могут сотворить с лесом. Они не особенно любили ломать-крушить, просто с органической материей тролли обращались как с докучливым паром.
– Что ж, будем надеяться, что дедуля их не засечет, – сказал он.
Кварц вздохнул.
– На это мало шансов. Они развели костер прямо у него во рту.
– Это накажание жа мои грехи! – простонал Коэн, безуспешно дергая связывающие его веревки.
Двацветок посмотрел на него затуманенным взглядом. Праща Ганчии оставила на затылке у туриста довольно большую шишку, и сейчас он пребывал в легком сомнении по поводу некоторых вещей, начиная со своего имени и так далее.
– Мне шледовало пришлушиватьшя, – корил себя Коэн. – Мне надо было шледить жа тем, што проишходит вокруг, а не поддаватьшя на эти ражговоры о твоих, как их там, подштавных челюштях. Должно быть, я теряю хватку.
Он приподнялся на локтях. Херрена и остальные члены банды стояли вокруг костра, разожженного у входа в пещеру. Сундук молчаливо и неподвижно лежал в углу под своей сетью.
– Эта пещера какая-то странная, – заметила Бетан.
– Што? – переспросил Коэн.
– Посмотри на нее. Ты когда-нибудь видел такие камни?
Коэн был вынужден признать, что полукруг каменных глыб у входа в пещеру и впрямь выглядит необычно – каждая из них превосходила в высоту рост человека, была сильно стертой и на диво блестящей. Такой же полукруг виднелся на потолке. В общем и целом они походили на каменный компьютер, построенный каким-нибудь друидом, у которого были довольно туманные представления о геометрии, впрочем, сила тяжести тоже представлялась ему очень непонятной штукой.
– А стены?
Коэн вгляделся в ближайшую стену. На ее поверхности проступали прожилки красного хрусталя. У Коэна создалось впечатление, что глубоко внутри камня беспрестанно вспыхивают и гаснут крошечные огоньки.
Кроме того, здесь был страшный сквозняк. Из черных глубин пещеры дул устойчивый ветерок.
– По-моему, когда мы вошли, он дул в другую сторону, – прошептала Бетан. – А ты что скажешь, Двацветок?
– Ну, я не специалист по пещерам, – отозвался турист. – Но я как раз подумал, что вон там, на потолке, висят очень интересные штучки. Немного похожи на луковки, правда.
Они посмотрели туда.
– Не могу точно указать почему, – продолжал Двацветок, – но мне кажется, что нам стоит убраться отсюда и побыстрее.
– О да, – саркастически откликнулся Коэн. – Шейчаш попрошим ражвяжать наш и тут же очутимшя на швободе…
Коэн провел в обществе Двацветка не так много времени, иначе он не удивился бы, когда маленький турист обрадованно кивнул. Громко, медленно и четко выговаривая слова, Двацветок обратился к своим пленителям:
– Извините? Вы не могли бы развязать нас и отпустить на свободу? Здесь довольно сыро и очень дует. Извините еще раз.
Бетан покосилась на Коэна.
– Что, он в самом деле должен был это сказать?
– Прижнаю, это нечто новенькое.
Как ни странно, от окружающей костер группы действительно отделились три человека и направились в сторону пленников. Впрочем, судя по их лицам, развязывать они никого не собирались. Скорее наоборот, двое из подошедших принадлежали к тем людям, которые, увидев связанную жертву, начинают поигрывать ножом, делать скользкие предложения, много и плотоядно ухмыляться.
Вытащив меч и приставив его к сердцу Двацветка, Херрена сразу дала понять, кто она такая.
– Кто из вас волшебник Ринсвинд? – поинтересовалась она. – У вас было четыре лошади. Он здесь?
– Э-э, не знаю, где он, – ответил Двацветок. – Он пошел собирать лук.
– Но вы его друзья, и это значит, что он пустится на ваши поиски, – заключила Херрена, мельком взглянув на Коэна с Бетан и внимательно посмотрев на Сундук.
Траймон особенно подчеркнул, что Сундук лучше не трогать. Любопытство, может, и убило кошку, но любопытства Херрены хватило бы на то, чтобы зверски уничтожить целый прайд львов.
Она разрезала сеть и ухватилась за крышку.
Двацветок поморщился, как от боли.
– Закрыто, – констатировала она через некоторое время. – Где ключ, коротышка?
– Нет… нет ключа, – промямлил Двацветок.
– Но здесь есть замочная скважина, – указала она.
– Ну да, но если он хочет оставаться закрытым, он остается закрытым, – смущенно объяснил турист.
Херрена заметила, что Ганчия с издевкой ухмыляется.
– Я желаю, чтобы его открыли, – зарычала она. – Ганчия, займись.
Она зашагала обратно к костру.
Ганчия вытащил длинный тонкий нож и нагнулся к самому лицу Двацветка.
– Она пожелала увидеть сундук открытым, – он посмотрел на второго бандита и ухмыльнулся. – Она хочет, чтобы его открыли, Вимс.
– Ага.
Ганчия медленно повертел ножом перед носом Двацветка.
– Послушай, – терпеливо сказал турист. – По-моему, ты не понял. Никто не может открыть Сундук, если он пребывает в замкнутом настроении.
– Ах да, я забыл, – задумчиво протянул Ганчия. – Это же магический ящик! У него еще ножки должны быть. Эй, Вимс, есть с твоей стороны какие-нибудь ноги? Нет?
Он поднес нож к Двацветкову горлу.
– Это меня по-настоящему огорчает, – сообщил он. – И Вимса тоже. Вимс не очень-то разговорчив, зато у него отлично получается резать людей на кусочки. Так что открой… этот… ящик!
Он повернулся и пнул Сундук в бок, оставив на дереве скверного вида вмятину.
Что-то тихо и коротко щелкнуло.
Ганчия ухмыльнулся. Крышка медленно, тяжеловесно приподнялась. Далекий свет костра, сверкнув, отразился от золота – от огромной кучи золота в виде блюд, цепей и монет, тяжелого и мерцающего в прыгающих тенях.
– Вот и ладушки, – негромко сказал Ганчия.
Он оглянулся на стоящих у костра и ничего не замечающих напарников, которые, похоже, переругивались с кем-то у входа в пещеру. Потом оценивающе взглянул на Вимса. Его губы беззвучно зашевелились, лицо напряглось от непривычных усилий, потребовавшихся для мысленных подсчетов.
Затем Ганчия посмотрел на свой нож.
И тут пол зашевелился.
– Я слышал чьи-то шаги, – сообщил один из наемников. – Вон там, внизу. Среди… э-э… валунов.
Из темноты донесся голос Ринсвинда.
– Послушайте, – воззвал волшебник.
– Ну? – откликнулась Херрена.
– Вы в большой опасности! – крикнул Ринсвинд. – Быстрее тушите костер!
– Нет-нет, – возразила Херрена. – Ты все перепутал. Это ты в большой опасности. А костер останется.
– Здесь живет большой старый тролль…
– Всем известно, что тролли стараются держаться подальше от огня, – парировала Херрена.
По ее кивку двое бандитов вытащили мечи и выскользнули из пещеры в темноту.
– Совершенно верно! – в отчаянии завопил Ринсвинд. – Только, видишь ли, данный тролль не может этого сделать.
– Не может?
Херрена засомневалась. Какая-то часть ужаса, звучавшего в голосе волшебника, передалась и ей.
– Да, потому что вы развели костер у него на языке.
И тут пол зашевелился.
Дедуля медленно просыпался от вековой дремоты. Еще немного – и он не проснулся бы вообще; несколько десятилетий спустя он бы ничего и не почувствовал. Когда тролль стареет и начинает всерьез задумываться о смысле вселенной, он обычно находит себе тихий уголок, где принимается усиленно философствовать. Спустя какое-то время он напрочь забывает о том, что у него имеются конечности. Постепенно они кристаллизуются по краям, и в конце концов от тролля остается крошечная искорка жизни внутри довольно большого холма из необычной горной породы.
Дедуля не успел зайти так далеко. Он очнулся от обдумывания весьма перспективного направления исследований, связанных с познанием значения истины, и почувствовал в том месте, которое вроде бы некогда было его ртом, вкус горячего пепла.
Он начал сердиться. По нервным путям, состоящим из неоднородного кремния, побежали команды. Глубоко внутри кремнистого тела по специальным линиям разлома плавно заскользили камни. Деревья вырывались с корнем, дерн лопался – это пальцы размером с корабли распрямлялись и впивались в землю. Высоко на скалистом лице два гигантских каменных оползня отметили то место, где поднялись веки. Глаза походили на покрытые коркой опалы.
Ринсвинд, разумеется, не видел всего этого, поскольку его собственные глаза были рассчитаны лишь на дневной свет, зато он заметил, как темный холм неторопливо встряхнулся и вдруг начал подниматься, закрывая собой звезды.
Появилось солнце.
Однако его лучи не спешили. Знаменитый свет Плоского мира, который проходит сквозь мощное магическое поле Диска с очень маленькой скоростью, мягко выплеснулся на земли, лежащие вдоль Края, и начал спокойное, бесшумное сражение о отступающими армиями ночи. Он разливался по спящему пейзажу, как расплавленное золото [5], – ясный, чистый и неторопливый.
Херрена не стала колебаться. Не теряя присутствия духа, она подбежала к краю нижней губы дедули и спрыгнула вниз, перекатившись при ударе о землю. Ее люди последовали за ней, с руганью приземлившись среди обломков.
Словно пытающийся отжаться толстяк, старый тролль оттолкнулся от земли и поднялся на ноги.
С того места, где лежали пленники, этого было не видно. Они поняли только то, что пол под ними продолжает раскачиваться и вокруг не смолкает страшный шум, по большей части неприятный.
Вимс схватил Ганчию за руку.
– Это в-земле-трясение, – выпалил он. – Давай отсюда сматываться!
– Золото я не брошу, – уперся Ганчия.
– Что?
– Золото. Парень, мы может стать богатыми, как Креозоты!
Возможно, коэффициент умственного развития Вимса равнялся комнатной температуре, но круглого идиота бандит распознавал с первого взгляда. Глаза Ганчии сверкали ярче, чем золото, и он неотрывно смотрел на Вимсово левое ухо.
Вимс в отчаянии оглянулся на Сундук. Тот по-прежнему был завлекающе приоткрыт, хотя от такой тряски крышка его должна была сразу захлопнуться.
– Нам его ни за что не унести, – намекнул Вимс. – Он слишком тяжелый.
– Зато мы спокойно унесем часть его содержимого! – крикнул Ганчия и прыгнул к Сундуку.
Пол снова затрясся.
Крышка захлопнулась. Ганчия исчез.
И чтобы Вимс не подумал, что это была случайность, крышка откинулась опять, всего на секунду, и огромный язык, багровый, как красное дерево, облизнул широкие, белые, как сикаморы, зубы. Потом Сундук закрылся снова.
К величайшему ужасу Вимса, из-под ящика высунулись сотни ножек. Сундук нарочито неторопливо поднялся, заботливо распутал свои конечности и, переступая ими, повернулся к бандиту. Его замочная скважина выглядела как-то особенно зловеще, словно говорила: «Ну, давай. Тебя-то мне и не хватает для полного счастья…»
Вимс попятился и умоляюще взглянул на Двацветка.
– Думаю, с твоей стороны было бы благоразумно развязать нас, – подсказал турист. – На самом деле он достаточно дружелюбен, стоит ему познакомиться с человеком поближе.
Вимс, нервно облизывая губы, вытащил нож. Сундук предупреждающе скрипнул.
Бандит разрезал стягивавшие пленников веревки и быстро отступил назад.
– Спасибо, – сказал Двацветок.
– По-моему, у меня опять швело шпину, – пожаловался Коэн, которому Бетан помогала подняться на ноги.
– Что будем делать с этим человеком? – спросила девушка.
– Отберем нож, и пушкай катитшя подобру-пождорову, – ответил Коэн. – Правильно?
– Да, господин! Спасибо, господин! – откликнулся Вимс и бросился к выходу из пещеры.
Его силуэт мелькнул на фоне серого предрассветного неба и исчез. Откуда-то снизу донеслось: «А-а-а».
Солнечный свет, словно прибой, с бесшумным рокотом катился по Диску. Там, где магическое поле было немного послабее, языки утра в своем стремительном беге обгоняли день, оставляя позади себя отдельные островки ночи, которые, по мере того как сияющий океан продвигался все дальше, сжимались и исчезали.
Плато, окружающие Водоворотные равнины, вздымались на пути надвигающегося прилива словно огромный серый корабль.
Заколоть тролля можно, но овладение соответствующей техникой требует практики, а еще никогда и никому не удавалось попрактиковаться больше, чем один раз. Люди Херрены увидели, как из темноты, подобно обретшим плоть привидениям, выступают тролли. Клинки, ударившись о кремниевую кожу, разлетелись на куски, тишину прорезали один или два коротких, глухих вопля, а потом не осталось ничего, кроме криков, доносящихся из глубины леса, – бандиты старались оставить как можно большее расстояние между собой и карающей землей.
Ринсвинд осторожно высунулся из-за дерева и огляделся. Он остался один. Кусты у него за спиной шелестели – это тролли преследовали удирающую банду.
Он посмотрел наверх.
Высоко над его головой два огромных кристаллических глаза сфокусировались в ненависти ко всему мягкому, хлипкому и, главным образом, теплому. Ринсвинд сжался от ужаса, увидев, как рука размером с дом поднялась, сжалась в кулак и понеслась на него.
День наступил с бесшумным взрывом света. Огромная грозная масса дедули прорезала несущийся мимо световой поток, точно волнолом из тени. Ринсвинд услышал короткий скрежещущий звук.
Наступила тишина.
Прошло какое-то время. Ничего не случилось.
Запели птички. Над глыбой, которая некогда была кулаком дедули, жужжа, пролетел шмель и уселся на кустик тимьяна, росший из-под каменного ногтя.
Внизу что-то заскреблось. Из узкой щели между кулаком и землей, точно змея, выползающая из норы, неуклюже выбрался Ринсвинд.
Он лежал на спине и глядел в небо. Рядом валялся застывший тролль. Тролль ничуточки не изменился, если не считать того, что теперь он окаменел. Зрение опять начало играть с Ринсвиндом шутки. Прошлой ночью он смотрел на трещины в камне и видел, как они превращаются в рот, в глаза. Сейчас он смотрел на огромное лицо, высеченное из утеса, и видел, как его черты, словно по волшебству, становятся обыкновенными пятнами на камне.
– Ого! – произнес он.
Это ему не очень-то помогло. Он встал, отряхнулся от пыли и осмотрелся. Если не считать шмеля, поблизости абсолютно никого не было.
Немного порыскав вокруг, волшебник обнаружил скалу, которая, если смотреть под определенным углом, была похожа на Берилл.
Ринсвинд чувствовал себя потерянным и одиноким, а дом был так далеко. Он…
У него над головой что-то затрещало, и на землю посыпались обломки камня. Высоко на лице дедули появилась дыра, откуда высунулась задняя часть Сундука, который отчаянно сучил ножками, пытаясь удержаться на скале. Рядом возникла голова Двацветка.