– Господа, следующий пункт программы состоится…
Ему не хватило дыхания закончить фразу. Из горла вырвался лишь хрип, ноги его дрожали и подкашивались.
Конан Дойл вскочил и усадил старика в кресло.
– Благодарю, благодарю вас, сэр, вы очень добры.
Вдохнув пару раз со свистом, он из белого стал пепельно-серым и завершил послание:
– Следующий пункт программы состоится через полчаса. Херес подадут в гостиной, как только господа соблаговолят спуститься.
Исполнив свой долг, мистер Гривз пошаркал обратно.
Когда дверь за ним захлопнулась, Конан Дойл досадливо глянул на Уайльда:
– Нелепо заставлять человека преклонного возраста работать. Его давно пора отправить на пенсию.
– Согласен, но мы в Тракстон-Холле. Когда старик испустит дух, из него, скорее всего, соорудят чучело и поставят в угол. Все равно никто не заметит разницы.
На ступеньках они встретились с Сиджвиком и другими гостями. Данглас Хьюм и таинственный Конт по пути вниз беседовали друг с другом. У подножия лестницы Конан Дойл заметил миссис Криган, которая шмыгнула прочь из портретной галереи. При виде процессии она, как подобает прислуге в присутствии господ, почтительно застыла, склонив голову. Гости миновали холл, и кастелянша глянула им вслед с горечью на непреклонном морщинистом лице. Обнаружив, что за ней наблюдают, она пулей слетела по маленькой лесенке в сторону кухни и людской.
– Добрейшая миссис Криган в своем репертуаре, – заметил Конан Дойл.
– Э-эх, ну вылитая банши, – поморщился Уайльд. – Дай ей пару спиц и заточенную гильотину, и она с радостью возвестит закат наших дней. Нет, какая дерзость – шпионить за нами, моя жена мигом бы ее приструнила.
– Мне казалось, она печется о госпоже, не желая оставлять ее наедине с мужчиной. Однако их связывает какая-то зловещая тайна.
Уайльд вскинул бровь:
– Зловещая?
– Кастелянша словно тень бродит за леди Тракстон, как будто что-то все время вынюхивает. После случая в зеркальном лабиринте ее сына навсегда изгнали из замка. Все это время в миссис Криган зрела ненависть к хозяйке.
Ирландец задумался, глядя в пространство, достал портсигар из внутреннего кармана и затянулся ароматной сигаретой.
– Ненависть, достаточная для убийства? – выдохнул он вместе с облачком дыма. – В таком случае она давно подсыпала бы хозяйке яду в чай.
– Отравители чаще других оказываются на виселице, – пробурчал Конан Дойл. – Типично женское преступление, и его трудно скрыть, особенно если жертва молода и здорова. Миссис Криган совсем не глупа, да и не только у нее есть зуб на леди Тракстон.
Конан Дойл рассеянно барабанил по дубовым перилам.
– Убийцы бывают импульсивны, меркантильны, а порой они коварно выжидают и, точно гадюка, накапливают яд, прежде чем нанести смертельный удар.
Он тряхнул головой, отгоняя навязчивые мысли, и предложил радостно:
– Оскар, ты ее земляк и должен с ней поговорить.
Уайльд помрачнел:
– И ты толкаешь меня в змеиную яму? Боже, Артур, сжалься! Я готов на все ради тебя, если это легко, приятно и неопасно. А с миссис Криган все как раз наоборот; она горгона, обращающая смертного в камень.
– Кроме тебя, некому, – настаивал Конан Дойл, – поговорите о старой доброй Ирландии.
– Кстати, насчет старушки Ирландии, – с сомнением пробубнил Уайльд, – мы ее давненько покинули.
– Начни с ностальгии, спроси, давно ли она служит семейству, особенно леди Тракстон. Попробуй по голосу угадать, как она относится к хозяйке.
Уайльд потушил начатую сигарету о крышку портсигара и вставил ее на место.
– Сколь бы ни было трудно, я исполню свой долг, Артур, – простонал он, печально взглянув на друга.
– А я пока полюбуюсь портретом Мэрайи Тракстон, который висит где-то сбоку в прихожей. Когда мы приехали, я лишь мельком взглянул на него, меж тем в нем есть нечто загадочное.
Уайльд понятия не имел, где в Тракстон-Холле искать кухню. По узким мрачным коридорам его вел натренированный годами нюх чревоугодника. Наконец он набрел на теплую, ярко освещенную комнату. Пахло выпечкой, на огне в больших котлах клокотали супы и овощные рагу. От варева повсюду распространялись клубы пара.
Запахи пробуждали зверский аппетит.
У стены стоял длинный, натертый до блеска стол из сосны. За ним обычно трапезничала прислуга. По краям сидели два странных персонажа. Они почти покончили с завтраком. Смуглый коротышка с черными волосами и выпученными глазами грыз тост, словно полевка, найденная в кладовке. Костлявый гигант с рыжей копной на голове и зарослями бакенбард на выдающихся скулах разламывал буханку. Ирландец с отвращением наблюдал, как он затолкал в глотку кусок хлеба и принялся жевать с открытым ртом, перекатывая мякиш языком. Едоки не заметили Уайльда, они похотливо разглядывали судомойку, наклонившуюся над окороком, который коптился в духовке.
– Вы заблудились, сэр, – утвердительно сообщил голос с ирландским выговором.
Уайльд повернулся и столкнулся нос к носу с миссис Криган.
– Dia dhuit, – склонив голову, приветствовал он ее на гэльском наречии и попытался приветливо улыбнуться. – Всегда приятно поболтать с земляками.
Никакой реакции. Он словно наткнулся на непреодолимую стену.
– В вас осталось мало ирландского, сэр, вы больший англичанин, чем они сами.
– Увы, я утратил ирландский акцент.
– Но не льстивый язык.
Уайльд принужденно рассмеялся. Он вытер испарину со лба платком. В кухне стояла духота, котел миссис Криган закипал.
– Вы что-то хотели, сэр?
– Ах да, мне не терпится узнать, упал ли уровень воды? Ведь надо подготовиться к часу освобождения.
Защита дрогнула, осталась лишь чуточка сомнения в лучистых морщинках у глаз.
– Река все еще глубока. – Она кивнула на странных типов за столом. – Этих двоих мы тоже вынуждены оставить у себя.
– Вот неприятность, – посочувствовал Уайльд. – Должен признаться, выглядят они как гробовщики.
– Вовсе нет.
– Почему же они прибыли на катафалке? Не совсем обычный вид транспорта.
– Это вам не город, мистер Уайльд. Повозка только во время похорон становится катафалком. В остальное время он используется для обычных перевозок. Эти ребята привезли лорда Уэбба вместе с багажом.
– И с гробом?
Забыв свою настороженность, она высоко подняла брови и снова захлопнулась, как устрица.
– Вам почудилось, сэр. Среди багажа лорда есть большой пароходный кофр. – Она блеснула угольками глаз. – Что-нибудь еще, сэр?
– Нет, сомневаюсь, – широко улыбнулся он и добавил приятным голосом: – Мой нижайший поклон мистеру Кригану.
Кастелянша вздрогнула, но быстро справилась с собой.
– Я вдова, – ответила она.
– Ах, примите мои соболезнования. – Взгляд Уайльда упал на ее левую руку. – Вы не носите обручального кольца?
– Мой муж умер давно, и всякие романтические сопли не по мне.
На губах Уайльда мелькнула улыбка.
– Благодарю вас, миссис Криган, за необычайное радушие и любезность. Sldn agat, – выдал он традиционное гэльское прощание и откланялся, затылком чувствуя взгляд, которым провожала его старуха.
Шаги Конан Дойла отдавались эхом, когда он пересекал мраморный холл. С потолка свисала большая люстра, наполняя портрет Мэрайи Тракстон живым светом, отчего он казался окном в комнату из параллельного мира. Разглядев картину внимательнее, Дойл подметил фамильное сходство с нынешней хозяйкой замка. Они были словно сестры, только этой женщине он дал бы около тридцати лет, а Хоуп едва вышла из подросткового возраста; глаза Хоуп лучились добротой, а у Мэрайи были полны лукавства; Хоуп улыбалась застенчиво и бесхитростно, а в уголках чувственных губ Мэрайи таилась насмешка. Блуждая глазами по холсту, он вдруг узнал комнату – зеркальный лабиринт в башенке западного крыла, разрушенного временем. Казалось, женщина просто прихорашивается перед зеркалом. На самом деле Мэрайя сидела за восьмиугольным столом, испещренным тайными знаками, с маленьким круглым зеркальцем в руках. Она держала его далеко от лица и не отражалась в нем, зато в большом настенном зеркале повторялась вся обстановка. Вид из окна на картине почти не отличался от реального, разве что рощица еще не выросла и каменное кольцо возвышалось посреди голой равнины. Вдруг Дойла бросило в дрожь. На подоконнике восседал ворон с выдранным хвостом.
– Она кажется вам ведьмой? – раздалось у самого уха.
Конан Дойл вздрогнул. Мадам Жожеску стояла рядом и рассматривала портрет. Он погрузился в созерцание и даже не заметил, как она приблизилась. Мадам одарила его взглядом своих невероятных серых глаз:
– Сильных женщин часто обвиняют в колдовстве, тут уж ничего не попишешь. Таким образом самцы контролируют свою власть.
– Я не боюсь сильных женщин, – произнес Конан Дойл.
– В самом деле? – улыбнулась старуха. – Вы поддерживаете идею о всеобщем избирательном праве? Ратуете за предоставление женщинам права голоса?
Конан Дойл открыл рот, однако не нашелся с ответом. Он был против уравнивания прав, но тут не все так однозначно, как и в вопросах секса и политики.
– Я так и думала. Мэрайя Тракстон была женщиной, опередившей свое время. Ее идеи и стремления двести лет назад считались опасными, да и сейчас их мало кто одобряет. Блестящий ум нуждался в подпитке, и она тратила состояние мужа на книги. Альфред Тракстон только охотился, пил и шлялся по девкам. Довольствуйся Мэрайя книгами, намного пережила бы своего супруга. Глупышке оказалось мало чтения, она захотела испытать нечто запретное даже для мужчин, что уж говорить о женщинах. Скованная условностями, она не могла насладиться свободой, поэтому решила путешествовать… в духовных сферах.
Конан Дойл взглянул на щуплую фигурку леди:
– Хотите сказать, она была ведьмой?
Мадам Жожеску усмехнулась, пряча глаза:
– Ведьмой? В прежние времена это слово произносили уважительно. Для женщин, наделенных силой, как она, есть немало способов перемещаться куда пожелаешь. Воздух все еще звенит от ее присутствия. – Она указала сучковатой тростью на картину. – Обратите внимание на родинку на левой щеке, около рта.
Конан Дойл прищурился. Даже с его острым зрением едва ли можно было разглядеть такие мелочи.
– Э-э, да, как будто что-то виднеется.
– Все женщины семейства Тракстон отмечены родинкой в форме полумесяца – древнего тайного знака.
Конан Дойл откашлялся и как бы между прочим спросил:
– Вы и впрямь думаете, что леди Мэрайя практиковала черную магию?
Мадам Жожеску медленно повернулась, морщась от боли:
– Видите круглое зеркальце у нее в руках?
Конан Дойл снова скользнул глазами по картине.
– Да.
– Это зеркало не для прихорашивания, оно ворожейное. Знаете для чего, доктор Дойл?
– Что-то вроде гадания на кофейной гуще?
– Провидцы гадают на дыме, кристаллах, мисках с водой и черных зеркалах, как на этом портрете.
– Но зеркало не черное, в нем есть отражение.
– Хорошенько приглядитесь, доктор Дойл. Зеркальце направлено на большое настенное зеркало. Поговаривают, что, умирая, Мэрайя приказала служанке принести ворожейное зеркало и оно поймало ее отражение, когда она призывала проклятие.
– Какое проклятие?
– Чтобы этому дому никогда не знать счастья. И обещала, что однажды она вернется.
Конан Дойл вытянул шею, стараясь рассмотреть, что же изображено на обоих зеркалах.
– Поразительно! Но зачем она высказала все это перед зеркалом?
– Потому что отражение никогда не умирает, – торжествующе заявила мадам Жожеску. – Мэрайя Тракстон проникла туда, куда ни одна женщина не смеет совать нос. Ее тайные знания не давали покоя слугам. Однажды протрезвев, муж страшно перепугался и разделался с ней. А как мы с вами знаем, человека, убившего жену-ведьму, полностью оправдывали.
– Вот бы познакомиться с этой выдающейся женщиной.
Мадам Жожеску отвернулась и поковыляла в сторону гостиной.
– Так и будет, доктор Дойл, – кинула она ему через плечо, – Мэрайя – дух-наставник Хоуп Тракстон. Вы сможете поговорить с ней сегодня вечером на сеансе. И я там буду, если артрит отпустит.
Уайльд вернулся в холл и не нашел Конан Дойла на прежнем месте. Статный ирландец огляделся и уже направил стопы к гостиной, как вдруг услышал:
– Оскар, иди сюда.
Уайльд пошел на голос, доносящийся из портретной галереи, и вскоре обнаружил друга около картины.
– Ну-ка полюбуйся, Оскар.
Уайльд поглядел на портрет знатного господина лет сорока.
– Лорд Эдмунд Тракстон, – прочитал он на латунной табличке. – Ежели не ошибаюсь, он…
– Пропал на болотах во время прогулки, – подсказал Конан Дойл. – Да, но я тут нашел кое-что любопытное.
Он кивнул на розу, которую кто-то воткнул в щель между золоченой рамой и холстом.
– Что особенного в этом цветке? Обычная дань памяти дедушке. Леди Тракстон наверняка есть о чем вспомнить, кроме его отвращения к зеркалам. Все-таки он воспитывал девочку, когда отец оставил ее.
– Прошлой ночью я хорошо рассмотрел портрет. Роза торчала из рамы, но лепестки высохли и осыпались. А эта свежая.
Уайльд пожал плечами в замешательстве:
– К чему ты клонишь?
– Когда мы спускались, я заметил, как миссис Криган вынырнула из галереи.
– Миссис Криган? – недоверчиво переспросил Уайльд.
– Да, и она не производит впечатления служанки, тоскующей по прежнему хозяину.
– Ты прав, эта женщина, как яд, в больших дозах опасна. Однако вряд ли она по ночам превращается в ведьму. Возможно, в молодые годы… – Уайльд умолк и вытаращил глаза, будто пораженный внезапной мыслью.
– Что?
– Артур, ты рассказывал мне историю о Шеймусе Кригане, сыне кастелянши, который запер юную леди Тракстон в западном крыле, где она чуть не умерла.
– Ну?
– Думаю, неспроста молодой человек избежал тюрьмы, а его мать сохранила работу.
– Хоуп умоляла деда не увольнять миссис Криган.
Уайльд многозначительно глянул на друга:
– Предположим, ты леди Тракстон, смогли бы твои слезы смягчить гнев деда после покушения на жизнь единственной наследницы?
Конан Дойл задумался, взволнованно поглаживая свои моржовые усы.
– Теперь и я засомневался. Так в чем же дело?
– Артур, представь, прошло двадцать лет. Миссис Криган поседела и высохла. А ведь под этими морщинами скрывается некогда привлекательное лицо.
– Так что ты предлагаешь?
– Потрясти грязное белье, – ухмыльнулся Уайльд.
Конан Дойл огляделся, проверяя, не подслушивают ли их.
– Шеймус Криган незаконнорожденный сын лорда Тракстона? – пробормотал он вполголоса.
– С кем не бывает. Возможно, мы наткнулись на первый скелет в шкафу.
– Но она вдова некоего мистера Кригана.
– А обручального кольца не носит.
– Это всего лишь дикие догадки.
– Игра слов, Артур? – улыбнулся ирландец. – Догадки Уайльда? [4] Вот результат моего дурного влияния.
Они рассмеялись.
– Что ж, нам лучше поторопиться. Следующая встреча скоро начнется.
– Вот и славно.
Направляясь в гостиную, Конан Дойл вдруг застыл на месте и схватил друга за рукав.
– Меня сейчас осенило. Флоренс Тракстон нашли у подножия парадной лестницы со сломанной шеей. Может, она не сама упала, а ей… помогли. Все это, разумеется, лишь подозрения, – добавил он, подумав.
– Разумеется, – согласился Уайльд, – любовный треугольник с внебрачным ребенком и убийством – какая восхитительная мерзость!
Глава 16
Полет пули
– Телепортация, – начал Хьюм, – это мгновенное перемещение физического тела из одной точки пространства в другую.
Общество психических исследований вновь собралось в гостиной. Перед публикой выступал американец.
– Можете переместиться обратно в Америку? – насмешливо поинтересовался Фрэнк Подмор. Он развалился в кресле, скрестив короткие ноги.
Фрэнк Подмор вызывал у Хьюма явное раздражение, подобное кожному зуду.
– У мистера Подмора своеобразное чувство юмора. Правда, обычно я перемещаю небольшие предметы, например монетку.
Уайльд поднялся.
– Подтверждаю. – Он достал из внутреннего кармана золотую медаль Беркли за успехи в древнегреческом языке и продемонстрировал всем. – Мистер Хьюм переместил эту вещь на глазах у всей публики мюзик-холла Гатти.