– А вот здесь, я думаю, у меня есть для тебя одно весьма прозаичное предположение, – печально улыбается друг, заглядывая мне в глаза.
– И какое же? – нервно усмехаюсь я.
– Напугать тебя...
– Напугать? Меня? Ты шутишь? – смотрю на Амира и поверить не могу, что он говорит это на полном серьезе.
– Да, какие уж тут шутки, Глеб. – Без тени улыбки вздыхает друг, оперевшись локтями о колени. – Посуди сам, когда закладывали заряд, они же не могли не знать о возможности дистанционного запуска движка. Правильно? – согласно киваю, почёсывая бровь, а друг тем временем продолжает. – Так вот, исходя из этой нехитрой логики, я делаю вывод, что в первую очередь тебя хотели напугать, а не убить.
– Абсурд какой-то, – заключаю я, подводя итог под предположением Амира, – в этом нет никакого здравого смысла...
– Ну, не стоит так удивляться, Глеб, – отзывается Амир, откидываясь на спинку стула, – тебе ли не знать , что человеческая глупость недостижима. Да и потом, я думаю, что таким «оригинальным» способом, – с сарказмом говорит друг, рисуя в воздухе кавычки, – заказчик хотел во всеуслышание рассказать о своем недовольстве напакостившим ему конкурентом. Я же говорил, всё очень прозаично, но, в любом случае, расчет был и на твою смерть, потому что пластида, хочу я тебе сказать, они явно не пожалели.
– Сколько? – хрипло спрашиваю я, игнорируя мерзкий холодок, продирающей по всей спине, заползая внутрь, от одной только мысли, что могло бы случиться, поступи я иначе.
– Предположительно сто грамм2, может быть чуть больше, – с грустью отвечает Амир...
– Не хило, – задумчиво констатирую я, в полной мере оценивая масштаб этого самого «недовольства», – м-да… – на этом мой словарный запас, как-то резко иссякает.
– Согласен, но вопрос сейчас не об этом. Кто и почему это сделал? Есть предположения?
– Хах, – усмехаюсь я, – Амир, да таких людей знаешь сколько? Тебе ли не знать, как часто я перехожу кому-то дорогу, добиваясь своей цели.
– Но должно же быть что-то, что могло вывести кого-то из себя пуще прежнего, Глеб, – гипотетически рассуждает мой друг, – дыма без огня не бывает, понимаешь. Вспоминай, какие тендеры выигрывал в последнее время, что за сделки заключал… – Амир резко себя обрывает и на несколько секунд замолкает. – Слушай, а может быть это из-за нового филиала, что ты открываешь?
– Вряд ли, – потираю я переносицу. Черт, голова начинает болеть. Сотрясение мать его, – даже если об этом уже и прознали, это не повод меня взрывать. А вот по поводу тендера, – хм… уже теплее, – может быть, ты и прав. Как раз последний из них я выиграл не без боя. Ох уж и попил он у меня кровушки…
– Так, отлично, это уже что-то! – зажигается азартом Амир. Сейчас в нем заговорила ищейка, напавшая на след. – Завтра же займусь сбором информации о компаниях, участвующих в этом тендере.
– Хорошая мысль, думаю, нужно искать среди не очень крупных фирм, – логически размышляю я, – потому что крупная компания не будет возлагать большие надежды на этот проект. А вот маленькая - вполне, и если это так, то я спутал кому-то карты и увел жирного застройщика. Чем не повод мне отомстить?
– Резонно... – соглашается Амир, задумчиво потирая подбородок. – Ладно, Глеб, я пойду, – вздыхает друг, явно уже погруженный в свои мысли и рассуждения по поводу данной ситуации, – как только что узнаю, я тебе сообщу. А ты заканчивай уже этой херней заниматься. Разлегся тут, понимаешь, – шутливо наезжает на меня он, положив руку на мое здоровое плечо, – я рад, что ты жив.
– Ты знаешь, я тоже, – усмехаюсь я, похлопывая его по крепкой руке, – спасибо тебе. Буду ждать новостей, – и когда уже друг практически выходит за дверь, говорю, – и, Амир, будь осторожен. Пожалуйста.
– В отличие от некоторых заносчивых мальчишек, я всегда осторожен, – не упускает возможность ткнуть меня носом, в мою же беспечность, он.
– Да ну тебя, проваливай уже, – смеюсь я, махнув на него рукой.
***
Со дня покушения прошел месяц и, казалось бы, что такое каких-то тридцать дней в океане жизни?... Так, всего лишь капля, миг, но и этого, порою, бывает достаточно, чтобы что-то изменилось навсегда.
Вот и я изменился, а вместе со мною и мое отношение к собственной жизни. Я стал больше ее ценить за ее красоту, многогранность, непредсказуемость.
К радости Амира я внял голосу разума и стал перемещаться по всем вопросам и делам только на служебном автомобиле. Пока шло расследование, мой сердобольный друг нанял мне телохранителей. Но, слава Богу, это кошмар наконец-таки закончился.
Как я и предполагал, преступником оказался генеральный директор небольшой строительной кампании, который возложил слишком много надежд на алтарь нового проекта, не поскупившись на это финансово. А поскольку игра за победу не всегда ведется честным путем, то и потери идут в особо крупных размерах. Проиграв тендер, компания тут же разорились. Да, не скрою, чтобы заполучить этого застройщика, мне пришлось прибегнуть к некоторым хитростям и манипуляциям, использовав свой авторитет и влияние. Что поделать, в моем мире нет места слабости и несостоятельности. Каждый выживает, как может, и цена победы не имеет значения. К сожалению, в данном случае платой могла стать моя собственная жизнь. Спасибо, я вынес урок, вот только заказчика так и не нашли. Он исчез, испарился.
Единственный кого удалось задержать – это исполнитель. За неимением главного подозреваемого дело заморозили и отложили на неопределенный срок. Но это уже и не важно. Главное, что я жив, и весь этот кошмар закончился.
Что же касается Алика, то с того самого дня, когда он ко мне приходил, я его больше не видел. Не потому, что он этого не хотел, а потому, что этого не хотел я.
В тот день своим неожиданным визитом он застал меня врасплох. В его глазах я увидел сочувствие и жалость, к коим не был готов. Я не привык к проявлению подобных эмоций. Не хочу, чтобы он видел меня в таком жалком и беспомощном состоянии. Передвигающимся по квартире на костылях и корчащимся от боли в ребрах каждый раз, когда чихаешь или кашляешь. Это мерзко, это унизительно, это слабость. А я по определению не могу быть слабым.
На следующий день, когда Алик позвонил, чтобы спросить, не принести ли мне чего-нибудь вкусненького, я попросил его не приходить ко мне, объясняя это запретом следствия на посещение людей, не являющихся родственниками. Когда же вернулся домой спустя две недели после выписки, стал оправдываться работой и отсутствием свободного времени. Детский сад, скажете вы, да, пожалуй, но ничего не могу с собой поделать. Я такой, какой есть. Хотите - ешьте, хотите - нет.
Обижался ли на это Алик? Уверен, что да, хоть и скрывал это всеми правдами и неправдами. Запрета на звонки не было, поэтому иногда мы общались по телефону. В основном по вечерам и всегда о том, как продвигается работа по отделке дома. Практически никогда мы не разговаривали о нас и о том, что между нами было. Почему, спросите вы? Ох, да я и сам не знаю. Наверно, из-за страха услышать то, на что придется держать ответ, а я к этому еще не был готов.
Я запутался в паутине собственных чувств и эмоций, боясь принять похоть, страсть и увлечение за нечто большее и тем самым причинить боль Алику, чего, признаться, делать мне совершенно не хотелось. Он чуткий и нежный, добрый и понимающий, но самое главное - очень ранимый.
Скучаю ли я по нему? Да, и очень сильно. Порою даже до зуда во всем теле и ломоты в руках, но бездействую, потому что знаю, что позови я его к себе, он непременно приедет, но что потом? Просто быть рядом с ним, не имея возможности прикоснуться к нему, так как мне этого хочется, я не смогу, но и увидеть снова в его сапфировых глазах сочувствие и жалость на мои жалкие потуги доставить ему удовольствие, превозмогая боль и неудобства, тоже превыше моих сил. Именно поэтому я и не зову его, а он и не напрашивается. Умный мальчик, всё понимает.
Сегодня я был у врача. Новости хорошие. Рентген показал, что кости голени срастаются правильно, а главное - быстро. В конце недели снимут гипс, заменив его на тутор3, а значит, у меня появится возможность перемещаться без ненавистных мне костылей. С палочкой для ходьбы куда удобнее и проще. Что же касается ребер, то с ними вообще всё хорошо. Они уже практически не болят, синева и ссадины сошли. Вывихнутая рука не беспокоит. С каждым днем я всё больше и больше становлюсь похожим не прежнего себя, что не может не радовать.
И вот, когда проблемы здоровья отошли на второй план, на их место пришла новая, самая сложная из всех, что мне доводилось решать за последнее время, а именно, что же подарить Алику на Новый Год, который, к слову сказать, уже не за горами? Мучаюсь этим вопросом уже не первый день, продумывая различные варианты, но каждый раз отметаю один за другим из-за их примитивной банальности.
Сделать выбор мешает незнание и самого Алика. Из-за постоянного противоборства между нами мы потеряли слишком много драгоценного времени, которое можно было использовать с большим толком, но прошлого уже не вернуть, поэтому будем исходить из реалий бытия.
POV Алик
– Уже что-нибудь выбрали? – вежливо спрашивает официантка по имени Елена.
– Да, нам, пожалуйста, вот этот сет, – указывая я пальцем на картинку меню, – две порции горячих роллов, пять разных видов спайси и две порции «васаби игай-яки», ах, да, и еще чайничек зеленого чая с мелиссой, пожалуйста.
– Хорошо, итак, вы заказали, – кивает девушка, проговаривая наш заказ повторно, на случай ошибки, – что-нибудь еще?
– Нет, спасибо, это все, – лучезарно улыбается приглянувшейся ему официантке Максим. Девушка смущается, опускает глазки и убегает выполнять заказ.
– Ну, что там у тебя опять стряслось, Аличек, рассказывай, – говорит друг, откидываясь на мягкую спинку дивана. Мы не виделись с ним почти десять дней, потому что отец нагрузил его работой так, что бедному Максу пописать некогда было сходить, не то чтобы со мной встречаться. И вот настал счастливый день, когда мой лучший друг смог вырваться из лап работы и фанатичного родителя.
– Макс, мне кажется, что я схожу с ума, – признаюсь я, прикуривая сигарету, – а еще, что у меня развивается паранойя на фоне такого явления, как Глеб.
– Пупсик, а ты не мог бы чуточку поконкретнее изъясняться? – усмехается друг, потягивая горячий кофе.
– Неделю назад Глеба выписали из больницы, – повествую я, – думал, что вот оно - счастье, и мы наконец-таки увидимся, но он все время отмазывается тем, что неимоверно сильно занят работой. Вот ты мне, блять, скажи, какой такой работой он там занят, лежа на кровати?! – зло говорю я, сминая пальцами окурок в пепельнице.
– Алик, тебя снова заносит, – авторитетно говорит Макс, положив руки на стол, – ты что думаешь, что такого человека, как Глеб, остановит какая-то пара переломов и десяток царапин? Приди в себя, Алик. Такие, как он, живут своей работой, дышат ею. Поэтому перестань забивать свою голову всякой ерундой…
– Это не ерунда, Макс! – громче, чем следовало восклицаю я, привлекая к себе излишнее внимание посетителей, и уже тише продолжаю, – он не хочет меня видеть, понимаешь? Одно дело больничка. Там действительно дежурил мент, который кроме родителей никого не пропускал, но ведь дома он уже не под охраной полиции. Что мешает нам встречаться? Ни-че-го, – по слогам произношу я, не в силах сдержать горечь и обиду, что так и хлещет из меня бурными потоком. Вот уже семь дней, как я пребываю в состоянии, близкому к истерике. Я до безумия соскучился по Глебу. По расплавленному серебру его глаз, по редкой искренней улыбке, по рукам и телу. По всему. И то, что он не испытывает тех же эмоций, что и я, меня очень сильно обижает, и я совершенно не знаю, что мне с этим делать и как быть... Как все это воспринимать и чем объяснять...
– М-да, вот смотрю я на тебя, Аличек, и поражаюсь, насколько же любовь делает людей слепыми и глупыми, – по-доброму говорит Макс, слегка наклонив голову набок, – в тебе сейчас говорит слепая обида, но послушай, что я тебе скажу. Из твоих собственных рассказов и из того, что я слышал сам, делаю вывод, что Глеб очень сильный и властный человек. Как ты думаешь, каково ему сейчас оказаться в шкуре слабого и беспомощного больного, перемещающегося с помощью костылей и глотающим горстями обезболивающее? – прерывается друг, делает глоток холодной минералки без газа, внимательно на меня смотрит и продолжает, – подумай сам, Алик, каково ему будет показать тебе свою слабость. Тому, кто всю жизнь привык быть на коне, и тут оказавшегося под ним. Как ты думаешь, это приятно? Нет. Это унизительно. И Глеб лучше умрет, чем позволит кому-то увидеть себя в таком состоянии.
Слова Макса отрезвляют. Не сразу, а постепенно они проникают в мое подсознание, приживаясь там, пуская корни, прорастая и сливаясь с ним воедино. Уже к концу нашей трапезы я чувствую себя иначе. То давящее и прессингующее чувство обиды отпускает, давая возможность вдохнуть чистый, свежий воздух, не приправленный горечью переживаний.
– Спасибо, Макс, – искренне благодарю я друга, сыто откинувшись на спинку дивана с прикуренной сигаретой, – за то, что смог вырваться и поговорить со мной, за то, что снова вправил мне мозги.
– Всегда, пожалуйста, пупсик, – шутливо отвешивает полупоклон он, – уже придумал, что будешь дарить Глебу на Новый год? – как бы между прочим, спрашивает Макс, делая глоток теплого чая.
– Ох, не спрашивай, – обреченно машу на него рукой я, – от одной только мысли голова идет кругом. Вот что можно подарить человеку, у которого всё есть?
– Н-да, дилемма… – соглашается он, в тот момент, когда к нашему столику подходит белокурая девушка Елена со счетом в руках.
– Ваш счет, – нежным голоском сообщает она, кокетливо поглядывая на друга. Вот уже на протяжении полутора часов, что мы тут сидим, я наблюдаю их немногословную игру во флирт. Забавно это выглядит. Наслаждаюсь этим. Приятно видеть Макса в своей привычной стихии ловеласа и сердцееда.
– Вот Вы, Елена, что бы Вы подарили своему возлюбленному на Новый год? – ехидно так улыбается Макс, подмигивая девушке.
– Но, у меня нет любимого, – не упускает возможности оповестить о своем статусе далеко не глупая Елена.
– О, как же так, – театрально наигранно удивляется друг, – Вы так милы и очаровательны, Елена, – напропалую флиртует Макс, – что в это необычайно сложно поверить.
Вижу, что девушка польщена, но и падать в объятия Макса тоже не торопится...
– Спасибо, конечно, за комплемент, но это факт, – улыбается, она, разводя руками, а ее хитрые глаза так и блестят озорными искрами.
– Хорошо, давайте тогда просто представим, чисто гипотетически, что Ваш возлюбленный - это я, – снова подмигивает Макс, выдавая свою самую сексуальную улыбку, продолжает, – что бы Вы мне подарили на Новый год?
Девушка задумывается и уточняет:
– А в средствах, чисто гипотетически, я ограничена или нет?
– Ну, скажем так, не стеснены, – продолжает свою игру друг.
– Хм... Думаю, я бы подарила путевку для нас двоих, – не особо долго думая, говорит Елена, пожимая острым плечиком, – куда-нибудь в теплые страны. Не избито и не банально. Всё лучше, чем пресловутый парфюм, зажимы для галстука и ручки.
Девушка не успевает договорить, как Макс срывается с места и смачно целует ее в щеку.
– Елена, Вы просто чудо! – радостно восклицает друг, сверкая глазами то на меня, то на девушку, – простите, не сдержался. Но Вы реально помогли нам решить дилемму, – искренне улыбается он, а до меня только сейчас начинает доходить смысл его слов.
– Да не за что, – смущенно отзывается девушка, не зная, как ей реагировать на столь бурное проявление эмоций.
– Леночка, не откажите ли Вы дать мне свой номер телефона? – складывает ладошки в молитвенном жесте Макс, смешно хлопая глазками. Девушка хихикает, кивает и говорит:
– Записываете, – дальше уже не слежу за их диалогом, погруженный в свои мысли.
Уже в машине Макс спрашивает:
– Ну как тебе идейка?
– Если честно, супер, – признаюсь я, – вот только я в горы хочу, а не в теплые страны, – задумчиво говорю я.
– Значит, Европа, – подтверждает мои собственные мысли друг.
– Есть проблема, – грустно признаюсь я.
– Какая? – уточняет Макс.
– У меня нет визы, и насчет Глеба я не уверен, – отвечаю я, лихо заезжая на парковку офисного здания, где трудится мой друг.
– Ну, на это счет можешь не переживать, – авторитетно заявляет Макс, – у отца есть люди, которые всё сделают быстро и лучшем виде.