– Глеб… прошу… тебя… – срывающимся от стонов и желания голосом, взывает ко мне Алик. Да я и сам уже на пределе. Отпускаю его, разворачиваю к себе и жадно целую, проталкиваясь горячим языком ему в рот. Тишину комнаты нарушают звуки нашего самозабвенного поцелуя, смешанного с шуршанием одежды и тяжелым дыханием.
Дорвавшись до моего тела, Алик яростно шарит по нему руками не в силах остановиться на чем-то одном, то пробегая пальчиками по груди, задевая чувствительные горошины сосков, то опускаясь вниз, чтобы пройтись чувственной лаской по стволу моего члена.
Быстрыми движениями избавляю парня от верхней одежды. С джинсами он помогает мне справиться сам, лихорадочно стягивая их с себя вместе с нижним бельем.
Замираю на несколько долгих и блаженных секунд, любуясь телом моего личного восьмого чуда света.
А потом происходит следующее…
POV Алик
(Писалось под Lorde – Everybody Wants to rule the world; Limp Bizkit – Behind blue eyes; http://vk.com/audios304258210)
Беру Глеба за руку и веду его к большой двуспальной кровати. Стягиваю с него халат и подталкиваю его к ней. Он не сопротивляется, ложится, смотрит на меня своими жемчужно-серыми глазами, в которых читается неподдельное восхищение и обожание.
Мое сердце заходится еще большим галопом, разгоняя по телу обжигающую лаву, в которую превратилась моя кровь. Становится жарко. Очень жарко…
Забираюсь на кровать, нависаю над ним и тихим шепотом на ухо прошу:
– Позволь мне сделать всё самому… – несколько секунд Глеб молчит, а затем согласно кивает. Улыбаюсь ему, выражая тем самым признательность за доверие.
Смотрю на него сверху вниз, упиваясь мощью и силой его тела. Следов произошедшей трагедии уже практически не осталось, он все такой же большой, смуглый и невероятно притягательный. Целую его в шею, покусываю ее, а затем зализываю языком. Опускаюсь ниже, к соскам, играю с ними, тело Глеба отзывается трепетом и истомой. Прохожусь влажной дорожкой по ребрам и животу, по паху и внутренней стороне бедер, срывая с губ моего любимого сладостный стон, ненадолго задерживаюсь на его яичках и наконец, погружаю истекающий смазкой член себе в рот. От одного этого уже готов кончить, так сильно по нему изголодался. Сам же Глеб выгибается мне навстречу, заставляя вобрать себя еще глубже. Не протестую, максимально заглатывая его на всю длину. Хриплый, срывающийся стон служит мне усладой и благодарностью. Но мне этого мало. Мое тело требует присутствия чего-то твердого и горячего, готового подарить истинное наслаждение и долгожданную разрядку.
Еще с прошлого раза помню, где у Глеба хранится смазка, беру ее, быстро смазываю себя и его, проталкиваясь своими пальцами в сжатое колечко мышц, медленно растягивая упругие стеночки.
Все это время Глеб пристально наблюдает за моими манипуляциями, никак их не комментируя и не пытаясь взять инициативу в свои руки, и лишь тогда, когда я решительно приставляю головку его члена к своей дырочке, он говорит:
– Нет, Алик, тебе будет больно, – делает попытку меня перевернуть, но я не даюсь. Легко толкаю его в грудь, падаю сверху и яростно целую в губы, врываясь в рот языком и устраивая там эротический танец для двоих. Глеб отвлекается, забывается, а я тем временем насаживаюсь на него до самого паха. Задыхаюсь от мгновенной боли, замираю, делая глубокие вдохи–выдохи…
– Глупый, – с нежностью в голосе говорит мне Глеб, поглаживая руками мою поясницу и ягодицы, затем начинает медленно и возбуждающе целовать шею и ключицы, болезненно покусывая их и снова возвращаясь к пульсирующей жилке на шее.
Отвлеченный этой лаской, боль отходит на второй план, давая возможность снова почувствовать тот шквал эмоций, что бушует во всем теле.
Приподнимаю бедра вверх и снова опускаюсь ими по члену вниз. Наслаждение окатывает волной по всему телу, заставляя дрожать, выгибаться и стонать. Хочу его видеть, хочу зрительного контакта.
Выпрямляюсь, продолжая медленно скользить по его члену.
– Глеб, я хочу, чтобы ты смотрел на меня, – с придыханием в голосе прошу я. Он хищно мне улыбается, от чего мурашки срываются в забег по всему моему пылающему телу.
Скрестившись взглядами и руками, мы окунаемся в чувственный водоворот страстей, в котором мир перестает для нас существовать. Мы возносимся на гребне экстаза всё выше и выше, ближе к звездам, ближе к невесомости. А когда срываемся вниз с головокружительной высоты, нас поглощает лавина такого мощного оргазма, от которого невозможно не кричать и не метаться, не рвать и не царапаться, не умирать и не возрождаться заново…
Не замечаю, как в бреду наивысшего наслаждения с моих губ срывается одно короткое: «люблю»…
Глава 16
POV Глеб
Признаться, я думал, что за свои тридцать семь лет я познал все грани оргазма, которые может испытать человек, но как оказалось познал их только сейчас...
Занимаясь любовью с Аликом, я заглянул по ту сторону реальности, туда, где нет ничего важнее его и тебя, туда, где нет боли и предательства, туда, где царит мир и покой. Твой собственный рай…
Теперь у меня уже нет сомнений в том, что я люблю Алика всем своим сердцем, душой и телом.
Его тихое «люблю» отозвалось в моей груди небывалой нежностью и счастьем. Никогда прежде я такого не испытывал. Никогда прежде я не чувствовал себя настолько живым!
Открываю глаза и смотрю на парня, он, обессиленный и уставший, лежит на моей груди. Мы оба часто и тяжело дышим, словно пробежали марафон. Глажу его влажное тело, зарываюсь руками в спутанные волосы, приподнимаю его голову, пытаюсь заглянуть в глаза. По щекам текут прозрачные слезы, на губах застыла полуулыбка. Вытираю их подушечками пальцем и хрипло спрашиваю:
– По какому поводу соленый дождь? – улыбаюсь я.
– От переизбытка эмоций, – отвечает он, пряча свое заплаканное лицо, уткнувшись мне в шею.
– Аличек, нам нужно в душ, а еще ты меня всего отсидел…
– Ой, прости-прости… – причитает он, делая попытку с меня слезть, но, видя, что я прикалываюсь над ним, шутливо бьет меня по плечу.
– Ах ты ж… – не успевает договорить он, потому что я скидываю его с себя и нависаю над ним, припечатав свои телом к кровати.
– Ты был неподражаем сегодня, – тихо говорю я, легким поцелуем касаясь искусанных губ Алика, – мне еще никогда не было так хорошо, – говорю чистую правду, вот только боюсь, что парень мне не поверит. Он слишком сильно привык оглядываться назад, живя прошлыми страхами и обидами. Совсем как я.
– Так мы идем в душ или как? – вопросительно изгибает черную бровь мой любовник.
– Конечно, но для начала мне нужно снять это, – переворачиваюсь набок и приподнимаю свою левую ногу.
– Помочь? – смешинки так и пляшут в этих бесстыжих синих омутах, похожих на сапфиры.
– Алик, в кого у тебя такие невероятно красивые глаза? – давно уже хочу его об этом спросить.
– Как ни странно, но в моей семье только у меня, – пожимает он плечами, – то же самое хочу спросить и у тебя?
– В отца, – резко бросаю я, сажусь на кровати и начинаю снимать фиксатор. Больная мозоль, что тут скажешь. Надо отдать Алику должное, он совершенно не реагирует на мой грубый выпад, легко спрыгивает с кровати, смешно морщится от неприятных ощущений между ног, присаживается передо мной на корточки и начинает мне помогать. Не сопротивляюсь. Приятно иногда побыть чуточку слабым.
После водных процедур, которые у нас затягиваются еще на пару часов, мы выходим и ложимся спать. Сил не остается ни на что, лишь только лечь, прижать к себе любимую тушку парня и сладко заснуть.
***
Все оставшиеся дни до отъезда я усиленно работаю, а вечера провожу с Аликом. Мы много разговариваем обо всем и ни о чем. Каждый из нас соблюдает нейтралитет и не лезет в душу другому. Из наших бесед я узнаю, какую музыку он слушает, какие фильмы смотрит, что предпочитает пить и есть.
Возможно, может показаться, что этого мало для того, чтобы хорошо узнать человека. Да, не спорю, но это неплохой фундамент для того чтобы начать возводить стены. Ведь доверие для меня очень многое значит. Я сложный человек, который тяжело впускает в свою жизнь людей. Я долго к ним присматриваюсь и привыкаю. Именно это и мешает мне сказать Алику о своих чувствах. Потому что, когда эти три слова будут произнесены, я стану уязвим, а это чертовски пугает.
День вылета начинается с суеты и беготни Алика по всей квартире в сопровождении нервного кудахтанья. Откровенно с него ржу и прикалываюсь.
Чтобы хоть как-то его успокоить и отвлечь, затаскиваю в постель и два часа самозабвенно занимаюсь с ним любовью. Вы знаете, очень действенный способ, рекомендую...
В аэропорт едем на такси. Не хочу лишний раз светиться с парнем перед водителем. На все вопросы родителей и друзей, куда уезжаю, уклончиво отвечаю: «В горы».
Молитвами и заботами Алика перелет получается быстрым и комфортным. Даже несмотря на ночное время суток.
В полдесятого утра выходим из здания аэропорта в Цюрихе. Город встречает нас ярким солнцем и чистым, с редкими облаками, небом. Достаточно прохладно, но безветренно. Разница с нашим городом незначительная.
На парковке нас уже ожидает агент по прокату автомобилей, от которого мы получаем ключи от машины, страховку и технический паспорт. Алик быстро подписывает нужные бумаги, коротко переговариваясь с мужчиной, а я стою и поражаюсь масштабу и выбору всего, с чем мне приходится сталкиваться по ходу нашего маршрута.
– Аличек, а почему Мерседес? – ласково спрашиваю я, укладывая наши вещи в багажник авто. Смотрю на парня и вижу, что он отчего-то смущается.
– Ну, ты же привык к комфорту... – мямлит он, сверкая синевой своих глаз.
– Боже, Алик, ты неподражаем, – весело смеюсь я, крепко обнимая своего любимого мальчика, – я тебя обожаю, – крепко целую его в губы. Плевать на всех. Мы уже не в России, можно и расслабиться. Камнями не закидают.
До отеля доезжаем меньше чем за час. Поскольку еду пассажиром, с удовольствием разглядываю пролетающий мимо пейзаж.
Несмотря на время года, всё равно есть на что посмотреть. Холмы, поросшие елями и соснами, горные вершины Альп, покрытые искрящимся снегом, чистый и свежий воздух, задуваемый в чуть приоткрытое окно, чтобы покурить. По пути нам попадаются реки и озера, а город встречает невысокими домами и старинными зданиями с многовековой историей и говорящей самой за себя архитектурой.
В отеле нас приветствует вежливый и вышколенный персонал. Я, как человек достаточно придирчивый к обслуживанию, подмечаю каждую деталь. Не могу не заметить, что никто из них не бросает на нас любопытных или же косых взглядов, учитывая тот факт, что жить мы будем в номере с одной кроватью. Спрашиваю об этом парня:
– Так я же специально выбирал гей-френдли отель, – улыбается это чудо, а я смотрю на него и не знаю, что сказать. Нет, ну а что тут скажешь, когда и так всё понятно. Алик позаботился абсолютно обо всём. Я, не привыкший к такому вниманию и заботе, пребываю в легкой эйфории, упиваясь новыми для себя ощущениями, которые, без сомнения, мне нравятся. Чертовски нравятся.
Номер радует меня своей умеренной строгостью и лаконичностью, цветовой гаммой и палитрой. А вид, открывающийся с небольшого, но уютного балкона, превосходит все мои ожидания. Первое, что привлекает внимание – это горные вершины Альп, от вида которых захватывает дух, а чистый свежий воздух пьянит и кружит голову. Вторым оказывается озеро – являющееся главной достопримечательностью этого города – ослепляет и покоряет с первого взгляда.
Поворачиваюсь к Алику и просто не знаю, какими словами лучше выразить все свои чувства и эмоции, которые сейчас испытываю. Вижу, что он тоже счастлив и так же, как и я наслаждается видом, открывшимися нашему взору. Подхожу к нему ближе и крепко обнимаю, нежно целую, ласкаю языком его зубы, нёбо, пью вместе с ним вкуснейший горный воздух, щурясь от яркого солнца, что заливает все вокруг.
– Спасибо тебе, Аличек, – шепчу я в его губы, ненадолго оторвавшись от них, – это лучший подарок в моей жизни, – смотрю в его глаза и вижу в них океан радости и счастья, и от этого вида снова его целую, увлекая в номер, пока он не простыл. Всё-таки не май месяц на дворе.
POV Алик
Вот и наступило тридцать первое декабря. Лежу рядом с Глебом и беззастенчиво разглядываю его гордый профиль, жесткую линию рта и растрепанные волосы. Удивительно, но даже сейчас, когда он спит, от него все равно исходит аура силы и власти.
Весь вчерашний день мы провели в отеле. Из-за перелета нормально не выспались и, признаться, устали, да и Глеб, затащив меня в постель, наотрез оказался из нее выпускать, да я, собственно, и не сопротивлялся этому.
Чтобы не разбудить любимого, мышкой выскальзываю из-под одеяла, одеваюсь и выхожу на балкон. День сегодня пасмурный и холодный. Воздух пахнет снегом и морозом. Жадно вдыхаю его. Даже курить не хочется, дабы не портить вкус.
Высокие горы тонут в дымке тумана, а может быть, и снега. Снег. Как же мне хочется новогодней сказки, пушистых хлопьев и щиплющего кожу мороза. Эх, знал бы, что в Швейцарии редко выпадает снег на Новый год, купил бы билеты на Аляску. Всегда мечтал покататься на собачьей упряжке.
Холодный ветер, порывом разметав полы моего халата, заставляет меня вернуться в номер. Здесь тепло и уютно, но меня все равно тянет принять горячую ванну.
Теплая вода с приятным ароматом масел и пены нежно ласкает тело. Лежу с закрытыми глазами и вспоминаю последние дни, проведенные с Глебом. Признаться, за них я узнал его намного больше, чем за все эти три месяца, что мы знакомы.
С каждым проведенным вместе днем мы становимся чуточку ближе, я это чувствую. Оба шаг за шагом, медленно, но верно учимся доверять друг другу. Теперь главное не оступиться, не нарушить тонкую и хрупкую целостность того, чего нам уже удалось достичь...
***
(Совет автора читать под песню Marilyn Manson - Sweet Dreams (Are Made of This); http://vk.com/audios304258210)
Ужас – это то чувство, которое заставляет меня бежать всё быстрее и быстрее. Ветки деревьев и кустарников, попадающиеся на моем пути, больно хлещут по лицу и царапают кожу. Отмахиваюсь от них и продолжаю бежать. Нужно найти Глеба, я должен найти Глеба...
Ночная мгла не позволяет различать дороги. В какой-то момент спотыкаюсь и лечу наземь, сбивая руки и ноги в кровь. Но это не важно. Мне нужно бежать...
Впереди вижу дверь. Она очень странная, неправильной формы, узкая и невысокая, покрытая красно-бурыми пятнами. Подбегаю к ней. Пытаюсь её открыть, но она не поддается. Смотрю на свои руки и понимаю, что они все в крови и дверь в крови, и всё вокруг неё тоже залито кровью…
От паники и ужаса начинаю задыхаться. Глеб, где же ты? Я должен тебя найти, должен, должен…
Яростный пинок по окровавленной преграде, и я проваливаюсь в нее... Лечу в бездну... Ничего не вижу... Хочу кричать, но горло сдавливает невидимыми тисками... Неужели это конец? Но я не могу, мне нужно найти Глеба!
Барахтаюсь в этом непроглядном омуте, пытаясь из него вырваться, но у меня ничего не выходит... Боже, помоги мне!
Резкий толчок в спину, и я уже не лечу, а нахожусь посреди гостиной Глеба. Оглядываюсь по сторонам и вижу его. Он стоит на коленях перед мужчиной, в руках которого пистолет, направленный ему прямо в голову. Делаю шаг вперед, чтобы остановить безумца, но лишь увязаю в паркете, словно в зыбучем песке. Ору, плачу, прошу остановиться, но меня не слышат, даже не смотрят в мою сторону, будто меня здесь и нет...
– Ты должен умереть! – говорит убийца. – Ты не достоин любви этого мальчика. Он мой! – голос, этот голос... Я его знаю...
Оглушительный выстрел бьет по ушам. За секунду до него встречаюсь взглядом с Глебом. В его глазах страх, боль и сожаление. В момент, когда голову прошивает пуля, с его губ срывается тихое: «Люблю тебя». Нет! Нет! Нет! Перевожу полный ненависти взгляд на чудовище, забравшее у меня любовь... Ты? Это снова ты? Но почему? За что ты так со мною?