Солнце не выходило из-за низкой линии горизонта, сумеречный день становился короче. Незаметно подкрадывалась долгая, на полгода, ночь. В небесах пламенели причудливой формы всполохи-зарницы, обусловленные возмущением магнитных полей. Эти удивительной красоты сияния наряду с восторженностью вселяли в сердце странный мистический трепет, заполняли сознание пониманием необъятности космических далей.
Крупные, близкие, недоступные в великолепии мироздания звезды завораживали взгляд. Кроме волнения океана и шепота ветра не было больше никаких звуков. Первозданная тишина заснеженным покрывалом укутала спящую Антарктиду. Казалось, ничто не могло поколебать нерушимость равновесия Вечности…
Между тем на базе готовились к проведению экспериментальных пусков. С «Академика» получили радиограмму о готовности. Также в сообщении предупреждалось, что где-то рядом скрывается американская субмарина класса «Лос-Анджелес», но из штаба пришло подтверждение о продолжении секретной операции.
Специалисты тщательно готовились к испытаниям, не раз перепроверяя данные технического тестирования. Наконец приступили к зарядке конденсаторов. Со спутника получили координаты неподвижной морской цели. Подняли, чуть ли не вертикально, шестиметровый ствол, зарядили тяжелым снарядом-болванкой. Ввели данные в систему электронного автоматического наведения.
Плюс был в том, что многими баллистическими коэффициентами можно было пренебречь, так как огромная скорость позволяла снаряду лететь по заданной траектории, несмотря на потоки ветра, состояние возмущения магнитного поля земли, различий в плотности слоев атмосферы и т.д.
Единственный минус заключался в том, что требовалась большая мощность и энергоемкость конденсаторов. И скорострельность пока была невысокой. Но работали над бесконденсаторными системами, проектировали скорострельность сравнимую с лучшими орудиями.
Все было готово. Отправили сигнал «Ерофееву».
Через пятнадцать минут, ровно в 07.00 московского времени, замкнули электрические контакты. Ствол пушки вздрогнул и окутался снежной пылью смешавшейся с небольшим количеством гари. Раздался выстрел, снаряд с ревом ушел в безмолвную космическую высь.
Пуск удался на «отлично». С нетерпением ожидали результат с «Академика Ерофеева».
Научно-исследовательское судно лежало в дрейфе, подрабатывая винтами, чтобы держаться на месте в семи милях от лесовоза. После получения сигнала с базы приготовили видео-фото записывающую аппаратуру, навели оптические визиры наблюдательных систем и приборов, замерли в недолгом ожидании.
Лесовоз вздрогнул. Косая трещина распорола левый борт. В палубе зияло небольшое отверстие, но из днища был вырван большой кусок металла. Корабль начал быстро крениться, в последней агонии уходя кормой в океан. Наконец встав вертикально, выпустив высокий фонтан сверкающих брызг, медленно опустился на далекое ледяное дно и навеки уснул в океанской бездне.
«Академик Ерофеев» не успел подойти к погибающему лесовозу. Его встретили деревянные обломки и огромные острова растекшегося мазута. Срочно отправили радиограмму на базу и в центр.
Начали выдвижение в 79 квадрат. В сотне милях на зюйд лежал крохотный, не принадлежащий никому остров. В сущности это была вершина, выглядывающая из-под воды. Вершина давно потухшего вулкана с кратером и наростами давно остывшей лавы.
Через девять часов хода «Ерофеев» вышел к нужной позиции в пятнадцати милях от скалистого куска суши.
На базе радовались успешно проведенному испытанию. На следующий день, проанализировав полученные данные, был запланирован второй пуск по береговой цели.
«Батон Руж» сразу уловил сильный электромагнитный всплеск. В перископ был замечен задранный в небо ствол, быстро исчезнувший после выстрела.
Долго изучали фотоснимки, соизмеряли мощность сигнала. Сопоставив полученные данные, пришли к выводу, что здесь проходят испытания разработанной еще в шестидесятых годах электромагнитной пушки. Американцы давно свернули исследования, а вот Советы довели разработку до экспериментального варианта. Срочно доложили в штаб Шестого флота, оттуда сразу сообщили в Пентагон.
Пришел ответ: «…понаблюдать в течение трех суток, возможны повторные испытания. Затем возвращаться в базу на Бермуды».
Командир Никифоров готовил подводный крейсер к долгому переходу в место постоянной дислокации в Ара-губе. При тщательном осмотре обнаружились неполадки турбогенератора и нечеткости в работе автоматического регулирования правого контура охлаждения ядерной установки. Досконально проверили весь контур, всю автоматику, подключили специалистов с базы, долго разбирались, тестировали. Все оказалось в порядке. Пришли к единогласному мнению: происходит сбой в работе прибора-термометра, стрелка которого по непонятной причине иногда держалась в красном секторе. Разобравшись и успокоившись, продолжили подготовку к длительному переходу.
На следующее утро опять подтащили кабель и, подключившись к «Мурене», конденсаторы принялись высасывать энергию, напряженно гудя и нагреваясь. Зарядившись, запросили данные со спутника. Сняли маскировочную сеть с орудия, вновь подняли ствол, произвели автоматическое электронное наведение. После нескольких перепроверок отправили радиограмму «Академику Ерофееву». Оттуда пришло подтверждение о полной готовности объекта.
Через пятнадцать минут электромагнитное чудище изрыгнуло полтонны раскаленного железа, и снаряд под вертикальным углом унесся на страшной скорости. Еще один пуск состоялся.
Глава 9
Закрытый поселок Видяево находится в семидесяти километрах северо-западнее Мурманска. В нем сосредоточен воинский гарнизон, проживают семьи офицеров и мичманов с базы подводных лодок, вспомогательных судов и транспортов. Расположена база в девяти километрах от Видяево, в устье реки Ары. Вместе с детьми и гражданским населением в поселке проживает около семи тысяч жителей, практически все знают друг друга. Здесь созданы все условия для полноценной жизни. Магазины снабжаются на самом высоком уровне. Детские сады, ясли, новая школа, родильный дом. В Видяево рождалось много крепких жизнерадостных ребятишек.
Из учреждений культуры, – хорошая библиотека и большой красивый Дом Офицеров, где ежедневно идут киносеансы, а по выходным дням танцы для молодежи. Кроме того проводятся торжественные собрания, после которых до полуночи гремит офицерский бал. Жены моряков с нетерпением ждали этих вечеров и с удовольствием танцевали до головокружения.
Из развлечений еще был самодеятельный драматический театр, где актеры были сами жители. Премьеры и спектакли всегда проходили на «бис».
В поселке находилась поликлиника и морской госпиталь с хорошим современным оборудованием, где работала заведующей терапевтическим отделением капитан медицинской службы Людмила Сергеева, Люся…
Стоял тихий теплый вечер в самом конце мая. Радостно сверкающее золотом лучей полярное солнце уже не заходило за горизонт, с трудом прогревая остывшую за долгую зиму землю. Блистали очарованием белые ночи. Все вокруг покрылось молодой зеленеющей травой. Невысокие деревья набухли почками и выбросили первые, пробивающиеся к свету, к теплу, клейкие на ощупь, младенческой чистоты бирюзовые листья.
Людмила шла домой, неторопливо шагая знакомой асфальтовой дорожкой. Вспоминала Андрея. После ухода «Мурены» она постоянно думала о нем, тревожилась, понимая теперь, как он дорог ей, насколько любим. Тревожное чувство, возникшее после прощания, никуда не ушло, а замерло и надолго поселилось в сердце.
Коренная москвичка, направленная по распределению медицинского института в Мурманск, с Андреем познакомилась на танцевальном вечере во Дворце культуры. Он был в гражданской одежде, на удивление хорошо танцевал и закружил ее
в сумасшедшем вальсе, долго, не отрываясь, глядел в зеленые глаза, смотревшие на него недоверчиво, с неким оттенком столичного превосходства и надменного светского лоска. После того, как музыка остановилась, неожиданно сильно привлек к себе. Крепко поцеловал в пунцовые губы, нисколько не смущаясь, что видят друг друга первый раз. И сразу исчез. Только в конце танцевального вечера возник внезапно, встал рядом и робко попросил разрешения проводить ее в общежитие больницы, где она проходила интернатуру.Вот так и познакомились. Потом она узнала, что он моряк-подводник. Воспоминания молодости накрывали жаркой волной, яркими видениями возникая в памяти. Она перешла пешеходный мостик через небольшую речку Урица, повернула к себе на улицу Заречную. Всюду во дворах пятиэтажек неугомонно резвились, играли, гонялись друг за другом веселые счастливые дети, еще не познавшие тяжкой горечи разлук с любимым человеком.
Перед глазами возникла картина: они всей семьей в отпуске, в Сочи, на горячем пляже, бегут счастливо смеясь. Сверкающие брызги летят из-под ног, раскаленный песок не дает остановиться, а они бегут, летят куда-то… Андрей красивый, загорелый и сильный. С нее не сводят восхищенных взглядов мужчины, но ее это нисколько не волнует. Она видит лишь его радостное лицо, его загорелое тело. Она принадлежит ему, она любит его…
На глаза навернулись слезы, все вокруг потускнело, стало тоскливо, очень и очень грустно. Людмила села на скамью, достав платок, хотела промокнуть слезы, не выдержала, закрыла лицо ладонями, заплакала сильно.
«Неужели она никогда не увидит его? Вдруг он погибнет? Что будет с ней, с сыном? Как она сможет жить без него? Почему так? Зачем?..»
На соседней скамейке сидела юная с приятным лицом девушка. Увлеченно читала расцвеченную рисунками книгу.
Увидела ее, неслышно подошла, присела рядом, положила руку на плечо расстроенной Людмилы.
– Не надо плакать!.. – произнесла чистым голосом. – Ведь вас ждет большая радость, – смотрела ласково.
– Кто вы? Я вас ни разу не видела, а я всех в поселке знаю, – Люся сквозь слезы взглянула на девушку. – Как вас зовут?
– Меня зовут Лукия и вы меня знаете, я теперь все время буду с вами, не бойтесь ничего, все будет хорошо!
– Лукия, – задумчиво повторила Людмила. – Но что с Андреем, он вернется? – посмотрела с надеждой на эту светлую девушку, неожиданно возникшую в минуту отчаяния.
– Да, он вернется…
Глаза Людмилы зажглись радостью.
– Он вернется, но вы его не увидите!.. – Лукия поднялась. – А мне пора. Это подарок для вас. И помните, я всегда с вами, – протянула ей книгу. – Возьмите и не отчаивайтесь, вас ждет большая радость!
И пошла, ступая маленькими туфельками. До Люси медленно доходил смысл сказанных слов. «Он вернется, вернется! Но, почему она не увидит его?» - закрутила головой, искала с надеждой услышать ответ. Девушки нигде не было, лишь вездесущая ребятня бегала по детской площадке.
Людмила опустилась на скамью, слезы струились по щекам. Она поднесла к глазам лежащую в руках книгу и сквозь влажную пелену прочитала название: «Молодой маме»...
Долго неподвижно сидела и не верила словам таинственной незнакомки. Да и не почудилось ли ей? Но нет, она держала в руке книгу, не понимая значения подарка. Наконец до нее начал доходить скрытый смысл нежданной встречи. Поднялась и быстро зашагала к подруге.
У Ольги были гости: Жанна, жена замполита и Ира Громова. Встретили, засуетились радостные, посадили к столу, налили бокал вина. У Жанны был день рождения, вот и решили собраться своей компанией. Мужья были в походе, и тонкие незримые нити связывали жен моряков-подводников. Не до веселья им было, знали о мрачном предчувствии Людмилы. Жалели ее, ободряли, сами заражаясь сомнениями. Пытались отвлечься, хоть как-то расшевелиться. Испекли торт, зажгли свечи, поздравили именинницу. Долго говорили о мужьях, о детях, обсуждали происшедшие в поселке события. Было очень уютно, хорошо и спокойно…
Люся не утерпела, рассказала о неожиданной встрече. О том, что сказала ей девушка. Не выдержала, снова заплакала.
– Ну что ты, – как заботливая мама, Жанна прижала к себе ее голову. – Она же сказала, что вернутся, значит, вернутся – живые и здоровые!
– Но ведь я не увижу Андрея!
– А может ты ослышалась, и почудились не те слова? – Ирина подошла ближе. – Ну как это, вернется, а ты не увидишь, не может такого быть!
Глаза Людмилы ярко и горестно засверкали, наполняясь слезами отчаяния:
– Никто из нас никого больше не увидит!.. Никто, никто, они все, все погибнут, не будет никого, не будет! – она дрожала, ее трясло и лихорадило, слезы лились нескончаемым потоком. – Их уже нет для нас! Нет! Нет, и не будет никогда!.. – плач переходил в безудержные рыдания…
Дома восьмилетний сын Олег подошел к ней:
– Мам, что это? – в руке держал небольшой картонный прямоугольник.
Людмила взглянула на иконку. Оттуда на нее смотрел образ той самой девушки, святой мученицы Лукии.
Глава 10
Над океаном сгущалась густая сумеречная мгла. Облачности не было и солнце уже совсем не выходило из-за горизонта. Антарктида быстро погружалась в долгую полярную ночь.
Эдуард Кривошеин на ходовом мостике наблюдал в бинокль пустынный океанский простор с вершиной крохотного забытого острова. Шла крутая волна, ветер усиливался, температура опустилась до минус шести градусов. «Академик Ерофеев» лежал в дрейфе, подрабатывая винтами, с трудом удерживался на месте. Корабль сильно раскачивался и пытался повернуться лагом к волне. В ходовой рубке специалисты стояли возле приборов, устремленных в направлении каменистого куска суши. Аппаратура фото-видеозаписи приведена в готовность.
С небольшой высоты взирала грустным лицом желтая луна. Звезды висели низко и неподвижно, подмигивая искрящимся светом. Казалось, что кто-то пристально наблюдает за одиноким судном и поверхностью воды…
Вдруг почудилось, будто мелькнула тревожная тень, остров заметно встряхнуло. Спустя несколько секунд донесся хлопок сверхзвукового удара. Командир не увидел, но приборы зафиксировали момент вхождения снаряда. Он вошел прямо в остывший кратер вулкана.
Через мгновение из жерла с жутким грохотом вылетел фонтан черных булыжников, затем вырвалось густое облако вулканической пыли. Все затихло. Но гидроакустические приборы фиксировали близкое тектоническое возмущение земли. Внутри спящего вулкана что-то недовольно ворчало и вибрировало. Слышался усиленный мощной акустикой скрежет, будто огромные массивные плиты мерялись друг с другом силой.
На поверхности все было спокойно. Пыль над вершиной быстро развеялась. Остров одиноко лежал среди бьющих с неистовой силой тяжелых ледяных волн.
Командир напряженно ожидал, по ручному хронометру отсчитывая время. Прошли пять минут, десять…
Вдруг ослепительный огненный столб вырвался из кратера. До «Академика» вместе с теплой волной воздуха докатились рычания разбуженного вулкана. Густые клубы пепла поднимались наверх, и там уже