– Да. Прости, я знаю, что прошло совсем мало времени с тех пор, как ты давал деньги на машину…
– Тут уж ничего не поделаешь.
– А я сегодня попала в аварию. Мне в задницу врезалось такси. – Я не собиралась говорить ему об этом. Какого черта сказала? Как будто я еще не знаю, что мне снова понадобятся деньги на машину!
– Господи, Элли! С тобой все в порядке?
На этот раз слезы потекли через край. Я не могла ему ответить. Я всхлипывала, и слезы скатывались с кончика носа прямо мне в рот.
– Элли? В чем дело? Ты ранена?
– Нет, – выговорила я в конце концов и высморкалась. – Нет, со мной все в порядке. Да ничего особенного и не произошло. Это было просто… неприятно.
– Слушай, ну тебе прямо не везет в последнее время. Бедняжка моя. Слушай, скажи ветеринару, пусть посылает счета прямо мне, хорошо? И дай мне знать, если опять потребуется чинить машину. И береги себя, ладно? Будь осторожна.
Будь осторожна. Ах ты, дрянь такая, мерзавец, да как ты можешь так говорить? Зачем делаешь вид, что заботишься обо мне, когда на самом деле тебе на меня наплевать? Ты ушел от меня к двадцативосьмилетней девчонке и разбил мне жизнь! И я хочу ненавидеть тебя, но не могу.
Я повесила трубку, яростно высморкалась, обернулась и обнаружила, что на меня смотрят Люси и Виктория.
– Выпьешь чаю, мамочка? – спросила Виктория, обнимая меня.
– Я приглашена на ужин, – выпалила Люси, быстренько чмокнув меня в щеку. – Сядь, мам, и вытяни ноги.
Опять он заставил меня плакать! Кому вообще нужны мужчины? Обо мне позаботятся мои дочери, правда ведь? С их помощью я выдержу очередной кризис, выживу, и смогу рассказывать о нем сказки, правда ведь?
С их помощью и с деньгами Пола.
Глава 2
В тот период я еще ничего не знала о вечеринке. Вечеринку, с самыми лучшими намерениями, держали от меня в секрете. Это был сюрприз в честь моего пятидесятого дня рождения, который в глубокой тайне готовили мне дочери при полном одобрении и поддержке моей матери. Думаю, мне следовало бы быть более благодарной, но, честно говоря, я не очень люблю сюрпризы, потому что вечно реагирую на них не так, как надо. Я знала женщину, которая однажды уехала из дому на неделю, а вернувшись, выяснила, что ее муж снес две стены и пристроил к дому оранжерею. Она чуть с ума не сошла от радости. А я? Я бы пришла в ярость из-за того, что со мной не посоветовались, что без меня все распланировали, приняли решение и выбрали оконные рамы. Я бы все испортила.
В доме происходили странные вещи, смысл которых я поняла только потом. Раздавался телефонный звонок, и одна из дочерей бросалась к трубке, чуть не сбивая меня с ног и захлопывая дверь, чтобы я не услышала разговора. Я относила это на счет девичьих романтических переживаний и не придавала поведению детей особого значения, но были и другие странности. Бурные прения над таинственными списками мгновенно затихали при моем появлении, а листки бумаги куда-то исчезали. Суббота, следующая за днем моего рождения, в календаре была обведена красным кружком, и когда я спросила почему, дочери обменялись весьма странными взглядами, а потом заявили, что меня приглашают на праздничный ужин, так что лучше бы мне освободить вечер. Освобождение вечера для меня перестало представлять проблему где-то в 1969 году, так что я заверила девочек, что не стану принимать ничьих предложений и с удовольствием проведу этот вечер с ними.
– Бабуля тоже будет, – сказала Люси с улыбкой, которая показалась мне очень многозначительной.
Ну хорошо. Нельзя же получить сразу все.
Поведение матери тоже казалось мне странным. Она все время посматривала на меня и улыбалась противной хитрой улыбочкой.
– В чем дело? – спрашивала я у нее. – Чему ты радуешься?
Вы должны понять, почему я нервничала. Во-первых, обычно она не улыбается, а во-вторых, мне не нравилась мысль, что она что-то затевает. Наверняка из-за этого мне опять придется пропускать работу – например, это будет очередной недуг или боль в каком-то необычном месте. Вряд ли можно рассчитывать на то, что дело ограничится вросшими ногтями на ногах или геморроем.
– Ничему, – сказала мама. – Я просто думаю. Может человек подумать о чем-то своем, правда?
– Это, – пробормотала я, – зависит от того, о чем человек думает.
– По крайней мере, тебе нечего волноваться, – легко ответила она, все с той же улыбкой, как будто смеясь над какой-то только ей понятной шуткой.
Не люблю я таких шуток. Кто-нибудь обязательно чувствует себя при этом не в своей тарелке. В данном случае это была я, и меня это очень тревожило.
– Что ты хочешь в подарок на день рождения, мамочка? – спросила Виктория, очевидно, для того, чтобы сбить меня со следа, хотя следа я и не нюхала.
– Лекарства для кота, – сказала я. – И бампер для машины.
– Этим займется папа, – беззаботно ответила дочь. – Я тебе цветочков принесу.
Мы забрали Кексика от ветеринара утром в субботу. Он забился в угол в своей переноске и выглядел одиноким и несчастным. Одна лапа была выбрита – туда ставили капельницу.
– Бедная моя детка! – проворковала Виктория, открывая переноску и засовывая туда руки.
Кексик в замешательстве уставился на нее и тихонько зарычал.
– Он нас не узнает! – ахнула она и стала осматривать его в поисках еще каких-нибудь повреждений.
– Это все лекарства, – авторитетно заявила Люси. – Это из-за них он сам не свой. Может, он теперь совсем одряхлеет.
– Я уверена, что с ним все будет в порядке, как только вы заберете его домой, – снисходительно улыбнулась медсестра. – Он просто немного травмирован всей этой историей. Правда, мальчик?
Кексик повернул голову на звук голоса сестры и с любовью уставился на нее. Люси зыркнула на нее с неприкрытой ненавистью.
– Итак, с вас сто тридцать девять фунтов семьдесят пять пенсов, – с сияющей улыбкой объявила сестра. Судя по ее виду, бо?льшая часть суммы должна была пойти к ней в карман.
– Не могли бы вы послать счет моему супругу? – улыбнулась я в ответ. Экс-супругу. Отдельно живущему супругу. Супругу, который давно уже вовсе не супруг. – Мистер Пол Бриджмен, Тайлхаус-Мьюз, тридцать два «a».
Улыбка моментально стерлась с ее снисходительного лица. Она положила руку на кошачью переноску, как будто боялась, что та убежит.
– Мы настаиваем на внесении платы сразу после окончания лечения, – твердо сказала она, указывая на объявление у себя за спиной: «Мы настаиваем на внесении платы сразу после окончания лечения».
– Лечение еще не закончено, – заметила Виктория. – Вы сказали, что он должен будет принимать лекарства всю оставшуюся жизнь.
– Каждое новое предписание оплачивается, как отдельный курс лечения, – пропело чудо в белом халате, указывая на другое объявление, гласившее – угадайте, что? Меня ужасно заинтересовало, сколько еще объявлений она выучила наизусть. Но я справилась с желанием проверить ее на знание схемы «Правильный вес для вашего питомца» и рекламы программы страхования домашних животных (с неизменной счастливой семьей и их лабрадором).
– Итак, с вас сто тридцать девять фунтов семьдесят пять пенсов, – повторила сестра, улыбаясь уже не так широко. – Пожалуйста.
– У меня их нет, – прошептала я.
Я оглядела приемную, не желая, чтобы кто-нибудь стал свидетелем моего позора. У двери сидела пожилая леди с пожилым же пуделем на коленях, и двое детей принесли кого-то маленького и шустрого в картонной коробочке.
– Прошу прощения? – повысила голос сестра.
– У меня их нет, говорю. У меня вообще нет денег.
В моем воображении приемная мгновенно превратилась в сцену мюзикла. Пожилая леди и двое детей вскочили на ноги и приняли позы, выражающие справедливое негодование:
У нее нет денег?
У нее нет денег!
У нее нет денег для кота!
У нее нет денег?
Совсем-совсем нет денег!
Вот это да, вот это красота!
В центре приплясывала медсестра, прижимая к себе переноску с Кексиком и напевая низким голосом арию злодея:
Денег нет! Стыд и срам!
Я кота им не отдам!
Пусть они НЕМЕДЛЕННО ЗАПЛАТЯТ!
Шерсть на загривке у пуделя становится дыбом, и он начинает лаять; маленькое скребущееся существо злобно царапает свою коробку, а весь персонал ветеринарной клиники вступает в качестве хора:
Денег нет! Стыд и срам!
– Мама! – испуганно прошептала Люси, тряся меня за плечо и заглушая музыку. – Мама! Что мы будем делать?
– Если бы у меня были деньги, – скорбно протянула Виктория, – я бы за него заплатила…
– И я тоже, – храбро присоединилась к ней Люси, открывая свой кошелек и демонстрируя мне монетку в два фунта и несколько медяков.
– Что мы будем делать? – повторила я. – Мы опять позвоним вашему отцу, разумеется.
И герой появится на сцене, прогнав злодея одним взмахом своего бархатного рукава и королевским жестом бросив на стол мешок золота. Деньги? И это все? Вот – возьмите сколько хотите. Для меня они ничего не значат. Отпустите только на свободу моего дорогого Кексика… Оркестр играет туш, и герой заключает героиню в объятия…
– Пол? Да, это я. Слушай, у нас тут небольшая неприятность. Мне очень неловко просить тебя об этом, но не мог бы ты… Ты уверен, что это не сложно? Ладно, тогда скоро увидимся.
Мы сели и стали ждать, а Кексика сестра затолкала обратно в переноску и унесла, чтобы мы с ним не сбежали. Пожилая леди отправилась со своим пожилым пуделем в смотровую, чтобы ему вскрыли нарыв, а потом туда же двинулись дети, чтобы проверить, нет ли у обитателя картонной коробки блох и вшей.
– Привет, Элли, дорогая! Мне очень жаль, я торопилась, как могла!
Он прислал Линнетт. Как он мог? Ненавижу его. Никогда не прощу. Как он мог так унизить меня? Я уставилась в пол. Девочки встали, откашлялись и постарались быть вежливыми.
– Пол совсем забыл, – прочирикала она. – У него встреча.
В субботу? Встреча с собакой, встреча с бегами? Встреча разумов?
– И поэтому он попросил меня приехать с чековой книжкой. Маленькая спасательная операция!
Линнетт радостно захихикала, как будто только что не нанесла мне самое страшное оскорбление в моей жизни. Общая чековая книжка? Его и ее? Чтобы спасти меня от финансовой катастрофы? Это она-то, которая, не пошевелив ни одним пальцем, заполучила мужчину, твердо стоящего на ногах, мужчину с состоянием, которое я помогала ему создать, мужчину, о карьере которого я заботилась с того дня, как его взяли на нулевой уровень? Чью чековую книжку она же у меня и украла?
– Спасибо, но я как-нибудь обойдусь. Обойдусь без этой вашей спасательной операции, – холодно процедила я, все так же глядя в пол.
На полу были пятна крови. Пустующая сука? Собака с открытой раной? Подравшийся кот? Нарыв пожилого пуделя? Или мое кровоточащее сердце?
– Мама, – прошипела Виктория, усаживаясь рядом со мной. – Послушай, мы должны взять чек. Кексику нужно…
– Я достану деньги каким-нибудь другим способом, – яростно выпалила я, глядя вверх, на ее юное, встревоженное лицо. – Займу у кого-нибудь. Возьму в банке. Я…
– Я понимаю, что ты чувствуешь, – сказала Линнетт несколько удивленно.
– Нет, не понимаешь, – огрызнулась я.
– Но я буду просто счастлива помочь.
Я наконец взглянула ей в лицо – такое молодое, гораздо моложе моего, ни одной морщинки, с идеальным макияжем, несмотря на субботнее утро; лицо, обрамленное волнами вьющихся рыжих волос, с невероятно искренними серо-зелеными глазами под длинными ресницами. И мне так захотелось как следует стукнуть ее по этому идеальному лицу, что даже пришлось сесть на руки.
– Мне не нужна твоя помощь, – сказала я твердо и громко. Так громко, что из соседнего кабинета принеслась мисс Белый Халат, топоча, как норовистый пони.
– Все в порядке? – нервно спросила она.
Интересно, и что она сделает, если я начну безумствовать? Если я схвачу со стены огнетушитель и направлю струю пены прямо на голову Линнетт? Если я сорву плакат с рекламой страховки, брошу его на пол и примусь топтать ногами? Если я разобью стеклянную дверцу шкафчика с лекарствами и разолью по всей комнате жидкость из бутылочек со средством от блох и шампунем для собак прямо на объявление об оплате после окончания лечения, новые предписания и витрину с пищалками?
– Я хочу поговорить с ветеринаром, – произнесла я новым, твердым и громким голосом. – Немедленно. Прошу вас.
Ветеринар вышел из смотровой, вытирая руки туалетной бумагой.
– Миссис Бриджмен! – весело сказал он, нисколько не сомневаясь в том, что правильно произносит мое имя, поскольку только что сверился с записями. – Чем я могу вам помочь?
– Вы очень поможете мне, – сказала я ему не терпящим возражений голосом, – если НЕ будете настаивать на внесении оплаты после завершения лечения.
– Прошу прощения? – Он оглядел комнату, очевидно, в надежде на внезапное просветление. – Я не вполне понимаю?..
– У меня нет денег, – сказала я голосом «не уступлю ни пенса». – Но ваш счет оплатит мой муж. Я очень прошу вас направить квитанцию ему. Пожалуйста.
– Или вы можете дать квитанцию мне, и я оплачу ее немедленно, – улыбнулась Линнетт.
– Нет, ты не станешь ее оплачивать.
– Мама! – прошипела Люси. – Не занудствуй.
– Возьми ее несчастный чек, – прошипела Виктория. – Кого это, черт побери, волнует!
– Меня волнует! – ответила я. – Она не будет платить за нашего кота, вот и все.
Я изо все сил удерживала свой разум, который жаждал вернуться в мюзикл.
– Будь разумнее, Элли, дорогая, – сквозь зубы процедила Линнетт. – Это та же самая чековая книжка, которой воспользовался бы Пол, если бы счет прислали нам.
– А я не хочу, чтобы ты подписывала чек.
– Это папины деньги, – сказала Виктория. – Ты же знаешь. Это не ее деньги.
Конечно нет. Свои она наверняка потратила на ресницы.
– Если вы не заплатите сейчас же, – раздраженно заявил ветеринар, – боюсь, я не смогу позволить коту покинуть здание.
– Мама! – взвыла Люси. – Это просто нечестно по отношению к Кексику!
– Это аморально, – холодно обратилась я к ветеринару. – Как не стыдно держать его здесь, если ему уже лучше.
– Но все равно его нельзя забирать домой без лекарств!
Козырная карта. Туз пик. Лекарства. Они лежали здесь, на стойке. Я их видела. В этот момент мисс Белый Халат взяла коробочку и сунула ее в карман. Ну спасибо тебе, дрянь.
– Если мы заплатим за лекарства сейчас, – голос мой стал почти похож на обычный, робкий и застенчивый, – вы согласитесь отправить счет моему мужу? Пожалуйста!
Ветеринар посмотрел на меня, посмотрел на Линнетт с ее безупречной улыбкой и безупречным макияжем, которая уже занесла ручку над раскрытой чековой книжкой, посмотрел на Белый Халат, покачал головой и пожал плечами:
– Я не понимаю, зачем… не вижу никакой разницы…
– Я тоже, – пробормотала Люси.
Стало быть, я спятила. Балансирую на грани нервного срыва. Им надо быть настороже, не то я впаду в бешенство и разгромлю их приемную. Но внезапно Виктория заговорила новым, твердым и громким голосом, который она каким-то мистическим образом унаследовала от меня:
– Это имеет значение для моей мамы. И дело тут не в деньгах. Папа немедленно отправит вам чек. Так что, пожалуйста, позвольте нам заплатить за лекарства и забрать нашего кота.
Это было великолепно. Прозвучало спокойно и внушительно. По крайней мере, на меня она произвела впечатление, и поскольку никто другой не сказал ни слова, мне оставалось только предположить, что все они прониклись пониманием происходящего. Линнетт подписала чек на лекарства, передала его ветеринару, и из кармана медсестры снова возникла коробочка с таблетками. Кексика передали под нашу опеку. Равновесие сил было восстановлено.