Тонкая линия-6/1. Райский пепел
ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ!!! Этот текст содержит гомосексуальную тематику. Если вам нет 18 лет - покиньте эту страницу.
Размещение текста где-либо, кроме моей странички, запрещено.
В печатном варианте "Акутагава" заменен на "Сакиа".
Автор коллажа - Fibari
Огромное спасибо Насте Шляймер, чьи советы, критика и пинки помогли мне написать вторую трилогию ТЛ =)
Я переименовала шестую часть. Она была названа "THE END" в бытность, когда я только писала шестую часть и была уверена, что она будет последней в цикле ТЛ.
Однако она последней не стала - и название начало звучать немного не в тему.
ПРОЛОГ
Прохладный ветер, свежими порывами прокатывающийся по нагретому летним солнцем воздуху, превращал пышную густо-зеленую траву в волшебное море, по которому то и дело прокатывались шаловливые волны. Тут же, в солнечной долине, окруженной со всех сторон скалистыми хребтами, текла мелкая, но бурная речушка, пахнущая высокогорными снегами и цветами, что яркою каймою обрамляли русло реки. Небольшие бутоны диких и неприхотливых растений пылали яркими расцветами, а их аромат – простой, но дурманящий своею девственной чистотой – кружил голову, наполняя сердце желанием летать, подобно птицам. В кристально чистой воде реки отражалось высокое лазурное небо, по которому медленно и важно плыли пушистые облака, принимающие то и дело причудливые формы и очертания…
Наста, чувствуя необычайную легкость, бежала вниз по склону, высоко поднимая ноги и поддерживая длинный подол ее цыганского платья, чтобы не запутаться в траве и не упасть. Она будто бы парила, а ее стопы едва касались земли. Наста бежала к речке, на чьем противоположном берегу она видела цыганское стойбище: там дымились сладковатым дымком костры, а подле них расположились шатры с цветастыми лентами на шпилях, там слышались мелодичные переливы цыганской гитары и задорные звуки бубна, там цыгане танцевали и пели. Их голоса взлетали вверх, звенели в вышине, а затем утопали в небесной синеве… Наста увидела, как несколько фигур отделились от прочего скопления цыган и направились к берегу реки – навстречу ей. Она напрягла зрение и вздрогнула от радости: это были мать с отцом, следом за ними ступали их родители.
Наста замахала им рукой и приготовилась было прыгнуть в реку, чтобы вброд перейти ее, однако вдруг поняла, что для нее это не по силам – у нее теперь было не тело взрослой женщины, а тело пятилетнего ребенка. Все неожиданно и незаметно переменилось! Теперь на ней детское платьишко с намокшим от росы подолом, а фигурка у нее худенькая и поджарая – такая, что, если сейчас она окажется в воде, то течение унесет ее…
Мама! Отец! – крикнула, испугавшись, Наста.
Рамир и Марьям, успокаивающие улыбаясь ей, шагнули в бурлящую студеную воду, и, держась за руки, двинулись к ней сквозь поток. Деды и бабушки остались на противоположном берегу, но так же ободряюще улыбались, глаза их лучились любовью и сердечной лаской. Наста протянула свои тонкие и крошечные руки родителям, когда те оказались рядом, и отец подхватил ее прижал к своей груди. Да, это был ее отец – лишившийся жены в перестрелке, сгинувший в тюрьме и вновь обретший свою единственную любовь за чертою смерти… Поцеловав дочь в лоб, он слегка отстранился, вглядевшись в нее - и во взоре его сквозила гордость, любование своим чадом.
Ты умница моя.
Мама… Мамочка… - прошептала Наста, после того, как отец передал ее матери.
Мать - молодая и такая красивая, что благоухающие горные цветы стыдливо склоняли пред нею свои бутоны – погладила ее по голове. Наста прильнула к родной груди, вскормившей ее, и прикрыла глаза: сейчас родители подхватят ее и перенесут через поток и она окажется там, на другой стороне. Там, где так много теплых объятий. Там, где ее ждет покой. Там, где она никогда никому не будет чужой…
Где твой брат? – задала внезапный вопрос мать; в голосе ее, мягком и чарующем, звучала тревога и горечь.
По спине Насты пробежался зябкий холодок, на глаза ей навернулись слезы: ведь ее брат остался позади, совсем в другом… мире. В том мире, где Наста вовсе не маленькая девочка, а взрослая женщина. В том мире, где слишком много боли, страданий и одиночества. В том мире, где так ядовита и, одновременно, удивительно сладостна любовь… Теперь он остался там совсем один, потому что она, его сестра, ушла.
Иврам… Иврам… - Наста отпрянула от матери, опустилась на землю, и, закрыв лицо ладонями, заплакала. Ее сердце, доселе наполненное счастливым предвкушением и умиротворением, сейчас заныло, застонало, раздираемое на части любовью к брату и страхом за него. Потерянная, она застыла, не зная и не понимая, что же ей делать дальше - тогда Марьям склонилась к дочери, открыла ей лицо и вытерла ей слезы:
Борись, - прошептала мать. – Борись! Борись…
Родители, грустно улыбнувшись ей, вновь вошли в речной поток, удаляясь от берега. Та, хоть и испытала в этот миг ужасную муку, не закричала, не попыталась броситься за ними вслед, она приняла свою судьбу. Наста сжала голову руками, ощущая, как внутри бешено бьются слова: «Борись! Борись, прошу тебя!» и блекнут перед ее взором оттенки горных цветов, смазываются их ароматы, все заволакивает серой дымкой… Потом из ее рта начали вытекать слизь и вода, смешанные с кровью. Она кашляла, задыхаясь, а в груди разрасталась жгучая боль, которую ни с чем нельзя спутать: так болят сломанные ребра. В глазах стало совсем темно. Потом ее что-то подбросило вверх, скрутив судорогой, и с оглушительной скоростью швырнуло вниз, в черную бездну.
Ее тело, лежащее на носилках, передернулось, когда электрический разряд, выпущенный дефиблирятором, пронзил ее грудь; Наста глухо застонала, давясь пластиковой трубкой, втиснутой медиками в ее горло. Эта трубка качала в легкие кислород и не давала мышцам глотки конвульсивно сжаться, перекрывая доступ воздуха.
Сердцебиение вернулось! – гаркнул кто-то над ее головой. – Скорее в машину!
Сил, чтобы разомкнуть веки, у женщины не было – она лишь почувствовала, как ее обнаженное тело укрывают одеялом с электроподогревом, затем поднимают носилки и заталкивают в кузов автомобиля «скорой помощи». Не желая вновь терять сознание, Наста напряглась, пытаясь вспомнить, как она оказалась в таком положении. Как?.. Обессиленная, почти мертвая, с изломанным телом и волосами, с которых до сих пор капала вода?
…Она вспомнила, как падала в воду и что-то тяжелое обрушилось на нее сверху, придавив своим весом и не позволяя освободиться. Наста барахталась, пыталась освободиться, но все без толку – неумолимо в нее вливалась вода, она захлебывалась. А потом, когда ее дыхание остановилось, но мозг еще продолжал жить…
«Панов опекал тебя, потому что иначе бы он не заставил меня учиться в этой гребанной школе! Ты была его заложницей, дура! А я… я… - услышала вновь она хриплый голос брата, донесшийся до нее сквозь года и года забвения. - А я продал себя ради тебя. Панов сказал, что ты вновь будешь моей, если я заключу с ним сделку. И я заключил… Я сделал с собой все это - то, что так теперь тебя пугает! - только ради тебя, дура! Дура…»
Иврам… - она не могла произнести имени брата вслух из-за трубки, она позвала его мысленно. – Где ты? Где ты?...
Взрыв, сотрясший небоскреб «Георгиевская звезда» и вынудивший ее прыгать в злополучный гигантский аквариум, вспомнился чуть позже. Взрыв прогремел на самом верху, до Насты докатилась лишь волна... Что же произошло с теми, кто был на верхних этажах? Княгиня Харитонова, члены Комитета, ее команда, обеспечивающая охрану верхних уровней?.. А это проклятое платье со взрывчаткой, в которое ее нарядил Ваалгор? Сейчас она обнажена, где же оно?.. Ее даже затрясло от напряжения и тогда руку ей кольнул шприц с успокоительным. Усилием воли, Наста заставила себя открыть глаза – те слезились, все плыло перед взором.
Тише, тише… - заговорила с ней круглолицая и полноватая женщина в медицинской униформе, когда та начала вертеть головой. Но Наста и не думала униматься: подняв руку, она вцепилась в трубку, что была вставлена ей в горло и принялась ее вынимать. Испуганно охнув, женщина-медик навалилась на нее, пытаясь помешать: - Не дури, милая! Прекрати!
Что у тебя там, Петровна? – подал голос шофер.
Буянит раненая! – откликнулась с сопением медик, затем рявкнула на Насту: - Ладно, не хочешь трубку, дело твое! Только не дергай ее сама - убери руку, я ее вытащу!
Наста расслабилась и позволила ей аккуратно вытащить трубку. Прокашлявшись, она сипло и рвано заговорила:
Где мое платье?
Ишь ты, модница! Мы ее с того света вытащили, а она о своих шмотках только думает! – сокрушенно качая головой, проворчала медик. – Когда откачивали тебя, то сняли с тебя эти тряпки, больно они мешались. Там где бросили – там и остались желать.
Свяжитесь с теми, кто работает на месте взрыва! В подклад платья вшито взрывчатое вещество – в любой момент может сдетонировать… - последние слова Наста почти простонала и тяжело закашлялась. – Свяжитесь с ними немедленно!
Ты кто такая? – испугалась круглолицая женщина, вмиг насторожившись.
Я работаю на российские спецслужбы, мое имя Наста Панова. Да сообщите же это кому-нибудь, черт возьми! – она уронила голову, истратив запас сил. Однако, хоть в ушах шумело, а голова нещадно кружилась, Наста расслышала, как шофер передает сообщение по рации. Ей стало немного легче – если взрывчатка в платье до сих пор не взорвалась, то есть шанс, что никто не пострадает…
Мысли Насты, не находя себе покоя, метнулись тот час к брату. Пострадал ли он при взрыве? Быть может, сейчас он под развалинами… Но он жив – в этом Наста была уверена. Да, он жив! Иначе бы она не вернулась сюда…
Иврам, где ты? – прошелестела она, проваливаясь против своего намерения в липкий и болезненный обморок.
Позже Наста очнулась в одиночном больничном боксе. Над ней нависала многопалая вешалка с капельницей, трубка с иглой от которой была присоединена к руке; тело не болело, напротив, в нем было какая-то ватная бесчувственность и невесомость – как видно из-за каких-то обезболивающих препаратов. Почти сразу же ней пришел лечащий врач, сообщивший, что она проспала почти сутки и очень бодро похваливший ее крепкое здоровье. Вслед за медиком в бокс вошел сотрудник спецслужб, на чьи плечи был накинут белый медицинский халат.
Виктор Урицкий, - представился среднего возраста посетитель, показав удостоверение.
Наста попросила поднести документ поближе, дабы убедиться в его уровне доступа к секретной информации. Урицкий безропотно подчинился, продемонстрировав пометку на удостоверении, сообщавшей о том, что он всего лишь оперативный агент. Затем прибавил: – Мне поручено охранять вас и следить за состоянием вашего самочувствия, товарищ Панова.
Наста дождалась, когда врач, понимая, что он здесь лишний, вышел из бокса, и задала вопрос, на который тот мог ответить:
Что произошло с «Георгиевской звездой»?
Насколько известно, на крышу небоскреба приземлился вертолет, груженный взрывчаткой.
Сколько погибших?
Точное количество неизвестно, завалы все еще разбирают. Пока что из-под обломков извлечено восемьдесят пять трупов.
«Восемьдесят пять мертвецов! – подумала Наста, вздрогнув от этой цифры. – На верхних уровнях должно было пройти собрание Комитета и там находились все Представители… Не нужно быть законченным пессимистом, чтобы предположить, что часть из них погибла! Единственный, кто мог решиться на подобный ужасный прецедент – это Коеси Акутагава. Никто, кроме него, не нашел бы в себе сил бросить подобный вызов. И у него была причина поступить так… Это безумие, не иначе – но такого исхода следовало ожидать…»
Могу я поговорить с кем-то более компетентным, чем вы? – поинтересовалась Наста строго.
Но Урицкий не обиделся – он хорошо знал свое место на послужной лестнице.
Конечно, товарищ Панова.
Поторопитесь же!
Виктор Урицкий ушел, а на зеленоглазую женщину навалилась тяжелая сонливость. Она поборолась с ней немного, но вскоре все же уснула – она была еще слишком слаба, чтобы третировать свой организм. Проснувшись в следующий раз, Наста обнаружила, что в качестве «более компетентного» сотрудника к ней прислали личного секретаря княгини Харитоновой: низкорослого и плешивого пожилого мужчину, с вечно сползающими по носу очками, но облаченного в очень дорогой костюм с галстуком. С тех пор, как Наста получила повышение и стала консультантом Адели Харитоновой, ей приходилось несколько раз сталкиваться с ним – его звали Никос Кропотов и слыл он чрезвычайным умником и интриганом даже среди своих «коллег». Наста слышала, что Харитонова доверяла ему как самой себе и что Кропотов выступал соавтором некоторых реформ, направленных на восстановление экономики России; про него говорили «серый кардинал подле серого кардинала». Естественно, его присутствие подле столь незначительного человека как она, безмерно удивило её.
Вы отлично осведомлены о том, кто я, - заговорил с нею сухим и трескучим голосом тот. Она в ответ согласно кивнула, подтягиваясь на подушке вверх. Кропотов поправил очки, внимательно разглядывая женщину: та была бледна, под глазами еще виднелись синеватые тени. - Вы относительно легко отделались, товарищ Панова. Рад, что ваше здоровье идет на поправку. В сложившейся обстановке такой человек как вы нам жизненно необходим.
Надеюсь, с княгиней Харитоновой все в порядке…
Адель Харитонова погибла во время взрыва, - все тем же сухим тоном отозвался Кропотов. – К счастью, ее внучка, Наталия Харитонова, выжила, ее спасли из-под развалин. Я здесь именно по ее поручению.
Наста потеряла дар речи лишь на мгновение. У нее мелькнула было мысль: «Коеси, что же ты натворил! Что же теперь будет с русской семьей?», но она быстро справилась с замешательством. Человеку ее профессии не пристало выказывать свои эмоции. Приподняв вопросительно брови, женщина взглянула на Кропотова:
Чем я могу служить Наталии Харитоновой?
Она желает, чтобы вы стали ее личным телохранителем; вы отлично зарекомендовали себя в ее глазах, госпожа Харитонова вам доверяет. К свои новым обязанностям вы приступите сразу же, как только достаточно поправитесь.
От Насты не требовалось ни «да», ни «нет», все уже было решено за нее, ее просто ставили перед фактом. Это была большая честь и, конечно, очередное повышение… С другой стороны, так она окажется еще дальше от брата, от возможности объясниться с ним… Но молчать нельзя, нужно поблагодарить Никоса Кропотова за его визит и за столь новости, что он принес с собою.
Я к услугам Наталии Харитоновой. Благодарю вас.
Что ж. До встречи, - Кропотов, кивнул и отвернулся. Ступая мелко и как-то дробно, он покинул блок.
Зеленоглазая женщина сползла по подушке вниз и замерла, осмысливая ситуацию. Адель Харитонова погибла и вся власть, согласно ее завещанию, перешла к Наталии. А это - контроль над основными отраслями промышленности, банковской системой, торговлей… Огромная власть, превышающая государственную в разы… Но Насте было известно о нелегкой ситуации внутри правящей в России элиты: удержать полученную нежданно-негаданно власть внучке княгини будет очень сложно, если та захочет проводить политику своей бабки. Ведь до прихода Адели Харитоновой к власти, страна находилась под негласной американской эгидой. Ресурсы, капитал, элита – так или иначе служили американским интересам, а никак не российским. Несомненно, что теперь американская элита захочет взять реванш, тем паче, что почва плодородная: в стане врага нет единства, многие желают обогащения и власти любой ценой, а значит, с готовностью пойдут на сговор с врагом… Нелегкие деньки приближаются! Нелегкие… Эх, покурить бы сейчас…