Я сообщу метрдотелю, чтобы он вызвал полицию и докторов, - сказал он. Не успел Юки нажать на кнопку внутренней связи с администрацией отеля, как дверь вторично сотряслась от сильнейших ударов. Посыпались деревянные обломки, штукатурка, раздалась громогласная брань опять же на иностранном языке. Пострадавшая завизжала, поняв, что преследователь обнаружил ее убежище, и вцепилась скрюченными пальцами в подлокотники кресла.
Юки, быстро оценив ситуацию, метнулся через номер к двери, остановившись у стены. В руках у него был светильник, который он прихватил с прикроватной тумбочки. Он знал, что, если сейчас нападающий вынесет следующим ударом дверь, атаковать лучше из-за угла, неожиданно. Действительно, выбив петли, в номер ворвался высоченного роста громила, сжимая в огромном кулаке пистолет.
Высокий рост незнакомца помешал Юки как следует двинуть ему по голове лампой – удар скорее пришелся по его плечу, нежели по голове - но тот все же покачнулся. Пользуясь его дезориентацией, Юки пнул по коленной чашечке, опрокинув громилу на колени и вцепился тому в руку, пытаясь вырвать оружие. Сквозь зубы непрошенный гость выкрикнул несколько слов, грязных ругательств судя по всему, и попытался отпихнуть Юки. Молодой человек, чувствуя, что тот сейчас просто отшвырнет его на другой конец номера, что есть силы двинул локтем ему прямо в лицо. Громила как-то задавленно хрюкнул и ослабил хватку. Юки со своей добычей – автоматическим пистолетом – тут же отшатнулся в сторону.
Пошел вон отсюда! – четко проговорил он, направив оружие на громилу. Юки держал оружие двумя руками: одна сжимает рукоятку, другая служит поддержкой - он хорошо усвоил уроки стрельбы, что преподали ему во время пребывания подле Ваалгора.
К сожалению, эти слова не произвели на ворвавшегося мужчину ни малейшего впечатления. Зарычав, он сплюнул на пол кровь, сочащуюся из разбитых зубов, и вскочил с колен, явно намереваясь броситься на Юки. Его круглое лицо, обрамленное мохнатыми бакенбардами, побагровело от ярости.
Стой! Выстрелю же! – закричал молодой человек, отступая на несколько шагов назад. За его спиной рыдала раненая женщина. – Понимаешь английский?! СТОЙ.
Да я тебя прихлопну, дерьмо собачье! – с жутким акцентом, но все же вполне связно ответил ему громила по-английски. Будто разогнавшийся поезд, он ринулся вперед, готовый смять Юки, сломать ему кости своими гигантскими кулаками.
Прогремело два выстрела. Обе пули попали в грудь нападавшего. Тот сделал по инерции еще несколько шагов, потом его ноги подкосились и он начал оседать на пол. Юки выждал секунду, другую, пристально вглядываясь в противника, после чего опустил оружие – и поспешил вновь снять трубку телефона, чтобы дозвониться до метрдотеля. Женщина же зашлась еще более истеричными воплями, наблюдая, как на губах поверженного громилы выступает кровавая пена.
Нужна бригада медиков срочно, у мужчины огнестрельное ранение, - сказал Юки, когда кто-то из администрации отеля удосужился взять трубку. – И полиция.
Повесив трубку, он вернулся к подстреленному громиле; тот лишился сознания, но еще был жив. Юки стрелял на поражение, поскольку опасался, что пуля в жировой прослойке не остановит этого силача – но, если медики прибудут вовремя, то у раненого есть все шансы выжить. Он свернул покрывало в рулон и приложил ткань к ранам, стараясь умерить кровотечение. Слух резали женские причитания.
Вот же черт! - сквозь зубы процедил Юки, только-только сам едва отходя от шока. Он подстрелил человека! Это раз. И сейчас сюда едет полиция. Это два. Благодаря первому и второму пункту у него будут серьезные неприятности. Это три. Молодой человек обреченно покачал головой и тяжело вздохнул: - Ив меня убьет за это…
9
«Кажется, мои худшие предположения сбываются!» - подумал Юки в отчаянии, когда его усадили в полицейский фургон, вместе с женщиной, ставшей причиной случившегося. Ее, несмотря на ушибы и несколько порезов на руках, не отправили в больницу, а, наложив марлевую повязку, решили отправить в полицейский участок. К ним сели два вооруженных оперативника, взиравших на них с таким выражением лица, словно они были отпетыми преступниками.
До этого один из прибывших по вызову полицейских пытался на скверном английском добиться от Юки ответа на вопрос, знал ли он нападающего. Тот как мог объяснял, что не знает его и что тот ворвался в его номер, преследуя женщину. Допрашивающий полицейский почему-то ему не верил, с подозрением качая головой и причмокивая губами. Несколько раз он переспрашивал об оружии. Юки отвечал, что выбил пистолет из рук мужчины и был вынужден стрелять, дабы защитить себя и пострадавшую женщину.
Вы, значит, знакомы с нею? - скорее утвердительно, нежели вопросительно сказал полицейский.
Я впервые в жизни ее вижу, - проговорил Юки растерянно. Он переминался с ноги на ногу, гадая, что же произойдет дальше и лелея надежду, что сейчас, с минуты на минуту, появится Ив.
Зачем же вы лезете в чужую ссору, находясь в чужой стране? Какой резон? Умный и действительно невиновный человек так бы никогда не поступил.
Этот вопрос показался Юки настолько абсурдным, что он не смог подыскать подходящих слов. Как полицейский может вот так рассуждать? Разве тот факт, что женщину этот громила угрожал убить, не является достаточным основанием для вмешательства в «ссору»?..
Вам придется проехать с нами в участок, - заявил в конце концов допрашивающий полицейский. – Снимем отпечатки пальцев, проверим ваши документы.
Услышав это, молодой человек похолодел. Только вот этого ему не хватало! Все документы у него поддельные – и, если это выяснится, у него есть все шансы оказаться в куда более щекотливой ситуации, нежели та, в которой он увяз сейчас. Но делать нечего – под конвоем его проводили из отеля к фургону. Юки успел увидеть, как раненного им мужчину увозят на карете «скорой помощи», прежде чем его затолкнули в машину.
Поездка к участку была недолгой. Женщина, к счастью, уже перестала плакать, превратившись в молчаливое и отрешившееся от реальности изваяние. Она сидела на скамье, забившись в угол, и упрямо смотрела в пол. Насколько Юки успел понять, ни по-тайски, ни по-английски она не говорила, полицейскому не удалось добиться от нее ответов. Кто она такая? И что такого произошло в отеле, раз этот громила бросился на нее с пистолетом?..
В участке Юки сразу же отвели в специальную комнату, где сняли отпечатки и сфотографировали. Никто больше не задавал ему вопросов. Никто не предложил ему сделать положенный по закону телефонный звонок. Затем его проводили в камеру предварительного задержания, находившуюся при участке; «обезьянник» был забит под завязку – в основном иностранцами различных национальностей. Оказавшись внутри, Юки сел у стены на пол – так как все скамьи были заняты - и, в который раз обреченно вздохнув, принялся ждать. Правда, он и сам не знал, чего ждет.
В воздухе витало целое соцветие щекочущих ноздри ароматов: кислого пота, горького табака, мочи – и все это припорошено сверху ядовитым привкусом какого-то дезинфицирующего вещества, которым мыли здесь полы и стены. На него пялились практически все постояльцы «обезьянника», за исключением нескольких абсолютно пьяных мужчин, умудрявшихся при ярком освещении дремать. Один из них – источающий алкогольный пары немец – периодически бормотал сквозь сон что-то. Остальные же – некоторые с откровенно бандитскими физиономиями - не стесняясь разглядывали новоприбывшего, словно он был какой-то диковинной птицей. Юки очень хотелось поежиться под их взглядами, но он каждый раз одергивал себя: как бы неуютно он себя не чувствовал, однако показывать своей неуверенности он не собирался.
Полицейская дубинка прошлась по прутьям «обезьянника» и зычный голос скомандовал:
Эй ты! На выход! – служитель порядка обращался к Юки.
Молодой человек, удивленно поглядев на полицейского, поднялся на ноги и покинул камеру. Ему очень хотелось надеяться, что это Ив пришел, чтобы его вытащить отсюда. Именно Ив! Однако на него вновь надели наручники и, вместо главного входа – через который Юки в первый раз попал в участок – повели какими-то коридорами в противоположную сторону.
«Не к добру это!» - мелькнула мысль у него.
Его вывели через служебную дверь, перед которой уже была припаркован фургон с иностранной рекламной надписью на борту. Через несколько секунд вслед за Юки вывели и причину его неприятностей – ту самую женщину. Она тоже была в наручниках.
«Вот же черт! Это точно не дело рук Ива…»
Двое высоких и широкоплечих детины-европейца, разукрашенных татуировками, вылезли из автомобиля и, приняв из рук полицейских закованных в наручники людей, заставили тех залезть в кузов.
Вы не имеете права так поступать! – крикнул Юки полицейским, безучастно наблюдавшим за происходящим. Их куда-то собираются увезти эти бандиты, забрав прямо из полицейского участка! Он решительно не понимал, что тут происходит, но все причины бояться за свое будущее у него объявились в избытке.
Заткнись! – один из мужчин с грубой силой толкнул его вглубь кузова. Заперев дверцы, детины оставили их в темноте. Женщина вновь принялась всхлипывать, выйдя из ступора. Тарахтя и скрипя, фургон двинулся, кашляя дряхлым мотором.
«Черт! Черт! Черт!»
Юки без всякой надежды на успех, подергал цепь. В темноте и тряске нельзя было отыскать ничего подходящего, что можно было превратить в отмычку. Он заставил себя успокоиться и, не обращая внимания на причитания у себя под боком, сосредоточился на передвижении фургона. Как далеко они уедут? От этого зависит то, как скоро его найдет Ив.
Ив не бросит его.
Теперь Юки знал это, он был твердо убежден. Сия уверенность проистекала даже не из каких-либо умственных рассуждений и логических доводов. Он просто чувствовал так… Если бы кто-то полгода назад сказал бы ему, что тот начнет вот так верить зеленоглазому маньяку, то он бы истерически рассмеялся. Как подобное вообще могло случиться? Разве Юки недостаточно перенес по вине Ива?..
Нет, Юки не забыл все то, что когда-то происходило. Да и как это можно забыть?.. Но, вместе с тем, он как будто заново знакомился с Ивом. Все эти три недели. Юки старательно напоминал себе, что тот носит маски, но, все же, невольно начинал испытывать исследовательский интерес, наблюдая за ним. Почему с этим человеком все так?.. Юки не знал его истории. Но предчувствовал ее трагизм. Вернее начал предчувствовать - после того как случайно наткнулся на тайник Ива.
Это произошло за несколько дней до того, как Ив дал «добро» на дальнейший путь к Акутагаве. Его тайником оказался всего лишь айпод, который тот повсюду носил с собой. Это произошло ночью. Юки отчего-то мучила бессонница, он почти до рассвета сидел перед телевизором, стараясь скоротать время. Когда в кресле у него затекла спина и устали глаза, он решил, что лучше все же лечь и попытаться уснуть. Ив уже давно спал в гостиной, а в распоряжении Юки была спальня. Он и сам не знал, почему ему вдруг взбрела в голову эта идея: подойти к спящему мужчине и приняться разглядывать его. Эти черные волосы, тонкое, удивительно красивое лицо. Во сне Ив выглядел невинным, как новорожденный ребенок – какое удивительное свойство!..
Тот почувствовал его присутствие почти сразу же, несмотря на то, что Юки приблизился к нему бесшумно. Как видно, подготовка Ива позволяла его мозгу даже во сне находиться в полной боевой готовности. Внезапно открыв глаза, он коротко поинтересовался:
Что нужно?
Ничего, - пробормотал пойманный врасплох Юки, надеясь, что сумрак в гостиной поможет скрыть смущение.
Ив сел на диване, скептически посмотрел на свои часы, затем на него, но ничего больше не сказал. Выдернув из уха наушник, мужчина поднялся и направился в туалет. Юки проводил его таким взглядом, словно мимо него только что прошествовало нечто чудное, вроде снежного человека. Помедлив миг, он сел на диван, ощущая тепло – Ив нагрел его, пока лежал тут. Сам себе не отдавая отчет в этом неуместном любопытстве, Юки взял наушник, оставленный на диванной подушке, и поднес к уху.
«…Просто помни, что я рядом. Я люблю тебя, Иврам. Я люблю тебя…»
Этот мелодичный женский голос он, конечно, узнал. Наста. Она говорила эти слова нежно - так нежно, что они отдавались в сердце. Юки, недоуменно сдвинув брови к переносице, взял айпод и повернул к себе экраном. Работало видеоприложение, установленное на бесконечный повтор одной и той же записи. На экране Наста, мягко улыбаясь, произносила свою речь.
Тебя папа с мамой не учили, что чужие вещи трогать без спроса нельзя? – Ив, материализовавшийся подле дивана, вырвал у него айпод; от Юки не ускользнуло, что на лице у того мелькнула самая настоящая досада.
Ты что, только это и слушаешь? – осенила молодого человека догадка. Вместо ответа Ив красноречиво указал пальцем на дверь спальни: мол, пошел вон отсюда. Но Юки не двинулся с места, рассматривая его широко распахнув глаза. За все три недели Ив ни словом не обмолвился о Насте, однако, судя по всему, надеялся, что та появится сама. Но Юки и не подозревал, что тот вот так переживает эту разлуку. Он развивал свою догадку, поражаясь тому, чему стал свидетелем. - Ты так по ней скучаешь?
Не твое дело, - зеленоглазый мужчина опустился на диван, не глядя на него. – Может, все-таки окажешь любезность и позволишь досмотреть сон?
Тот сложил руки на груди, давая понять, что уйдет только тогда, когда сам сочтет нужным.
Мне что, тебя отсюда пинками выгонять? – спросил Ив, прищуриваясь на него.
Я уйду, если ответишь на вопрос.
Ты мне еще ультиматумы будешь ставить, сопляк?
Юки смотрел на него серьезно, без тени неуверенности или страха. Ив поморщился, будто тот вдруг внушил ему отвращение, и, отворачиваясь от него, бросил через плечо:
Ну что?
Ты действительно хотел, сбежав с ней, все оставить в прошлом?
Он ответил не сразу, но все же ответил:
Да.
Но почему ты тогда так… - Юки запнулся, осторожно подбирая подходящие слова, – плохо вел себя с ней?
Потому что злиться лучше, чем выть как пес от боли.
Юки смотрел на него минуту, другую, а сердце у него сбивчиво стучало в груди. На груди у него сейчас будто лежала свернувшаяся в клубок ядовитая змея, готовая в любой миг обнажить свое ядовитое жало. И было и страшно, и трепетно вместе с тем. Он понимал, что Ив имел в виду – но понимал не умом, а душой, сердцем.
Раньше я думал, что ты не можешь любить, - прошептал он.
Эти слова произвели на Ива эффект пощечины – он вздрогнул, обернулся к нему, надевая на лицо маску вызывающе-презрительной насмешки:
Оставь свою дедукцию при себе, трубадур. Все равно ты ничего обо мне не знаешь, - резко встав, он ушел из гостиной на кухню и захлопнул дверь.
Юки, подождав немного, понял, что тот не собирается возвращаться и, вздохнув, отправился в спальню.
Фургон, перевозивший двух пленников, притормозил, крякнув старыми колодками. Потом с лязгом распахнулись дверцы, пропуская в фургон рассеянный свет уличных фонарей. Оказавшись снаружи, Юки быстро огляделся: похоже, это задний двор какого-то увеселительного заведения, огражденный серой бетонной стеной. За ней слышался гомон многочисленных голосов, пахло дымом и чем-то жареным, то и дело раздавались автомобильные гудки.
Туда! – его подтолкнули, заехав кулаком между лопатками, к бронированной двери, выходившей во дворик. Дверь была врезана в бок здания высотою в три-четыре этажа, на крыше которого сияли прожекторы, разрезая знойную ночь яркими потоками света. Внутри, справа от входа, за изгаженным столом, сидели четверо вооруженных мужчины, комплекцией и отмороженным выражением лица ничем не отличаясь от громилы, которого подстрелил Юки в отеле «Лаки». Они играли в карты, дымя сигаретами так, что лампа над ними тускнела от табачного чада.
Дальше был темный коридор, забитый пустыми деревянными ящиками, поддонами и коробками. На полу то и дело встречались дурно пахнущие лужи воды, да и от стен несло плесенью. Впереди нарастал шум: это были возбужденные людские крики, свист, улюканье, перемежавшееся с барабанным боем и визгом ритмичной музыки. Кажется, рядом творилось настоящее вавилонское столпотворение, от которого все здание содрогалось, ходило ходуном. Поднявшись по железной, поскрипывающей под их весом, лестнице, они оказались перед еще одной охраняемой двери. Вооруженные люди перегородили им дорогу и, пока не обговорили что-то по рации, не позволили проследовать дальше.