Эфиопы, измазавшись гримом, отжимались от пола, существенно усиливая кровообращение и разогревая мышцы. Двое ниндзя делали невообразимую растяжку. Лихо садились на шпагат, одновременно наносили резкие разящие удары по воздуху. Баядерки взирали на все это с выражением полного презрения.
Объявили их выход, и рабы подхватили роскошный паланкин. Солнце ослепительными лучами прожигало сгустившийся воздух. Внизу шевелилось безликое человеческое марево. Лица сливались воедино блеклыми невыразительными вкраплениями. Близко от сцены стояли Петька, Антанас, Ирина. Из разогретой массы народа выглядывали лица друзей, коллег-обвальщиков. Привиделся раскрасневшийся от жары лик тети Раи. Окуляры Васьки Буторина интенсивно отсвечивали солнечными бликами.
Малыш слегка скосил взгляд и неожиданно увидел лицо супруги. На его плече устроилась Елена-Клеопатра, и жена, сдвинув брови, пригрозила ему увесистым кулаком. От испуга Сергей сбился с ритма, сбавил шаг и тут же наступил босой пяткой на не до конца забитую шляпку гвоздя. Ногу пронзила острая боль, громадный эфиоп сильно захромал, едва не уронив египетскую царицу, но взял себя в руки и с блеском закончил выступление.
Публика радостно ревела, рукоплеща и выкрикивая что-то одобряющее. Все слилось в безумной какофонии. Зрители подкидывали в воздух панамы, кепки, бейсболки. Благообразный, но еще крепкий ветеран войны, усыпанный звенящими орденами и медалями, в отчаянии метнул на сцену огромный патиссон, который давно устал держать подмышкой. Добровольцы-дружинники заботливо отвели разволновавшегося старого бойца в тень и аккуратно усадили на пенек.
Переодевшись после выступлений, Сергей хотел ускользнуть, слившись с ликующей массой, но был крепко схвачен за руку недовольной женой:
– Быстро домой! Бесстыдник!
– Но мы едем на остров!
– Остров? – ее глаза метали молнии. – Вот живи на острове тогда! А я подаю на развод!.. – она быстро зашагала прочь.
Жить ему было негде. Ссориться с грозной супругой нельзя. И он, подавленный, с обидой подворачивая стопы вовнутрь, опустив голову, покорно плелся вслед.
Антанас пригласил всех в ресторан. Заказали шампанского, клубнику и много-много мороженого. Олигарх был щедр. Подкупил оркестр, и музыканты два часа без перерыва исполняли популярные баллады.
Весело поднимали бокалы за успешного хореографа Екатерину Карловну. Олигарх объявил, что даже Симона де Бовуар, с которой он знаком лично, не сможет сравниться экспрессией и творческим потенциалом с художественным вкусом и фантазией талантливого сибирского режиссера. И что эта прекрасная женщина достойна всеобщего мужского восхищения. С этими словами, чуть склонив голову, элегантно приник губами к пленительной руке.
Катерина с пунцовым румянцем на щеках смущенно принимала восхищенные эскапады. Антанас шептал на ухо как змей-искуситель. Говорил, что если она не поедет на остров, то он отправится туда сам. И надев колючую власяницу, опоясав вервием чресла, уподобившись отвергнутым жизнью отшельникам, питаясь акридами и диким медом, собирая на каменистых отмелях улиток и речных моллюсков, будет в исступлении повторять лишь ее заветное имя. Катя только смеялась и совсем не верила велеречивому олигарху.
Петр не сводил очарованных глаз с Марины. Та заметила его интерес и легкими быстрыми взглядами распаляла бывшего прапорщика, опутывая его колдовским женским обаянием.
Витя с Ириной были рядом, слушали оживленный гомон. Время незаметно шло, и тут организатор торжества спохватился, что пароход ждать не будет. Проголосовали: кто за продолжения праздника? Антанас, Петька с Мариной, еще четверо участников застолья готовы были ехать не медля. Екатерина Карловна сомневалась но, встретившись с младшей сестрой глазами, с обаятельной улыбкой дала согласие. Тут же вызвали такси и шумной гурьбой укатили на речной вокзал.
Остальные гуляки, посидев немного, послушав, как музыканты исполняют попурри хитов итальянской эстрады, стали потихоньку расходиться.
Виктор с Ириной медленно шли по праздничному городу. Везде играла громкая бравурная музыка. Народные гулянья продолжались до самой темноты.
– Не жалеешь, что не поехала с Катей? – он влюбленными глазами смотрел на нее. – Наверно весело там будет?
– Нет, не жалею… Нам тоже не будет скучно! – Ира загадочно улыбнулась. – Ведь их не будет до завтрашнего утра!
– Ира?!.
– Да, мы едем к Кате!.. – и показала ключ. – Только домой позвоню, чтобы не теряли меня.
Она подошла к телефону-автомату, набрала номер и долго в чем-то убеждала родителей. Наконец вышла, вся сияющая.
– Все в порядке. Едем!
Витя подхватил ее на руки и закружил по тротуару. Летний вечер звуками, красками, ароматами вливался в молодые сердца. Все расцвело восторженными мерцающими оттенками ослепительной акварели. Взяли такси и стрелой помчались по зажигающим огни улицам. Остановились на мгновение, – он забежал в кафе-ресторан. Купил бисквитный торт и бутылку армянского коньяка.
Не успев закрыть дверь, бросив на пол покупки, со страстным нетерпением стал целовать девушку. Ирина еле отбилась от него, заметив, что торопиться теперь некуда. У него в сердце разливалось романтичное ликование. Он видел, как она разливает чай, режет ножом торт. За окном совсем стемнело. Тусклый приглушенный свет создавал флер таинственной иллюзии, сказки в которой существует принцесса. Наполнили рюмки и, глядя в глаза, медленно выпили крепкий душистый напиток. Внутри разливалось приятное тепло, голова кружилась. Слились в безбрежном поцелуе и долго, очень долго не могли разомкнуть губы. Неожиданно в прихожей раздался тревожный звонок в дверь.
– Кто это? – Виктор озадаченно смотрел на нее.
Ирина, удивленно пожав плечами, открыла дверь.
Как будто бы буря, сметающий шквал, кружащийся вихрь ворвался в темный коридор и завертелся, забился, заблажил нечеловеческим криком, запричитал речитативом, залил все горькими слезами. Это оказалась близкая подруга, которую вот только что, полчаса назад, бросил муж. Навсегда.
Она повисла на шее у Ирины, заливая ее солеными потоками. С обезумевшим взглядом и перекошенным от невыносимой горечи лицом, безнадежным трагическим голосом повторяла одну и ту же фразу:
– Он бросил меня! Бросил! Что же делать? Что? – и сильно сжимала подругу в крепких объятиях, требуя немедленного ответа.
Кое-как успокоили девушку. Усадили за стол, налили коньяк. Та выпила залпом, и начала с небывалым аппетитом есть торт. Потом отшвырнула ложку и вновь залилась слезами:
– Зачем меня сладким кормите? Я и так толстая…
Витя внимательно разглядывал удивительную подругу. Она была несколько полноватой, но вполне миловидной. Растрепанные волосы торчали во все стороны.
– Кто это? – спросила незнакомка.
– Да, знакомьтесь, это Виктор.
– Алёна, – отрекомендовалась брошенная кем-то девица, с подозрением глядя на Витю.
– А ты уверена, что он тебя не бросит?
Ирина весело рассмеялась.
– Он не бросит. Он не такой.
– Я тоже так
думала!.. – опять заревела подруга. – А он подлец оказался. Изменял мне с буфетчицей!.. Представляешь?Она долго и горько плакала, затем, опрокинув полную рюмку, принялась за торт. Из обрывочных фраз Витя понял, что ее муж, помощник шеф-повара ресторана «Садко», спутался с буфетчицей Нинкой, у которой кожа да кости и никакого высшего образования. Она уже давно настойчиво хотела разлучить любящих супругов. Наводила на Алену порчу, сыпала Никанору приворотного зелья в томатный сок, одновременно соблазняя его всякими своими хитростями. Муж крепился, боролся, не хотел этого, но все же, не устоял. Бросился в грешную любовь, будто в глубокий омут. – А ведь она ему говорила!.. Предупреждала! Ах, он такой доверчивый!
Витя с интересом слушал, наблюдая, с какой скоростью исчезает бисквит.
…И сегодня вечером, возвратившись с приусадебного участка, где она с родителями весь день на жаре пропалывала капусту, нашла записку: «Не ищи меня. Я полюбил другую женщину!» Всю одежду и стереомагнитолу забрал с собой. Алёна не могла оставаться с горем наедине и позвонила Ирине. Мама сказала, что та ночует у Кати. Несчастная скорее бросилась сюда, надеясь найти сочувствие и утешение. А Ирина, оказывается, не одна… Подруга с неприязнью смотрела на Виктора, и тому стало очень неловко.
«Опять ничего не получилось! – про себя расстраивался он. – Почему так?»
А Алёна все плакала, кляла судьбу, сокрушаясь. Ира не знала чем утешить дорогую подругу, мягко гладила ее голову и с сожалением смотрела на Виктора.
Он вздохнул тяжко, поднялся и, пожелав всем спокойной ночи, вышел на ночной проспект.
Следующим вечером собрались у Петра. С улыбкой вспоминали вчерашний праздник. Антанас был изумлен обаянием Екатерины Карловны. Говорил: это необыкновенная женщина и хотя у него нет никаких шансов на умопомрачительный роман, все же рад знакомству и готов быть рядом с ней и безо всяких упований. Вспоминал, что в прошлые времена из-за таких женщин офицеры лишали себя жизни или теряли состояние и богатство, ничуть не жалея об этом.
Уж Витя-то знал, как Катерина умеет обольщать!
Петр увлекся Мариной. Губы у него были целые, но левое ухо побагровело, заметно увеличившись в размере. Он позволил небольшую вольность во время медленного танца и сразу поплатился за это. Тем не менее, Петр считает, что у него неплохие шансы и вообще, пора бы уже подумать о серьезных отношениях.
На острове преотлично провели время. Долго плыли на большом белом теплоходе, восторженно любуясь чудесной панорамой речных просторов. Дамы отдыхали в комфортабельных каютах, готовились к ночному карнавалу.
Мужчины, люди серьезные, лучшая городская элита, руководители предприятий, бизнесмены, неторопливо прогуливались по палубе, вели светские и деловые беседы. Антанас наводил дружеские мосты, знакомился с нужными людьми. Представлялся литовским депутатом, крупным предпринимателем из Вильнюса. Намекал, что хочет открыть в городе небольшой, но прибыльный бизнес. Какой, пока секрет. Его понимали, угощали джином и виски, надавали множество визитных карточек.
Уже зажглись высоко звезды, река потемнела. Летние сумерки опустились легким бархатным покрывалом, завершая чудесный жаркий день.
Причалили к лежащему в черной тени загадочному острову, утонувшему в густой зелени кустарников и высоких раскидистых сосен. На берегу огненно пылали костры. Языки пламени высоко взлетали, освещая пустынные пляжи. Снопы горящих искр брызгали в темноту. В теплом воздухе носились ароматы тлеющих березовых поленьев, на множестве мангалов готовили вкуснейший шашлык и аппетитный люля-кебаб.
Дружно сошли по трапу и стали, забавно дурачась, веселясь как школьники, гоняться друг за другом, беззаботно шалить и смеяться. Затем подкинули дров, и пламя взметнулось до небес, загудев дрожащей стеной.
Водили хороводы вокруг костров, пели: «в лесу родилась елочка», по-детски радовались и шутили. В небе взрывались петарды, яркие фейерверки, потешные огни. Огненная забава продолжалась до утра, разноцветными вспышками озаряя спящий остров. С теплохода призывно звучала музыка, берег трогала волна…
Восторженные крики отдавались играющим гулким эхом, далеко разносясь окрест. Над туманной рекой уже занималась утренняя заря, когда утомленные участники благополучно ступили на пристань, где их ждали пустые автобусы и служебные автомобили.
Часть 4
Боевой вертолет, почти касаясь несущихся навстречу вековых сосен, летел на малой высоте, держа курс на северо-запад. Свистящий винт гулко рассекал прогретый воздух, пропитанный лесными ароматами и свежестью чистых озер, зеркальными осколками блестящими внизу. Ми-28 устремлялся в край гиблых трясин и непроходимых болот. Васюганская низменность расстилалась до самого горизонта, открываясь бесконечными таежными далями. Смешанные леса ярко зеленели, обнажаясь иногда островками горелого леса. Хрустальными нитями серебрились мелкие речки, соединяясь сверкающими протоками. За штурвалом восседал полковник Степан Салоед, командир авиационного полка и родной брат дачной возлюбленной Антанаса.
Олигарх на месте второго пилота в солнцезащитных очках и шлемофоне пытался по топографической карте сориентироваться на местности. Но вертолет шел по навигационным приборам, имея заданную широту и долготу. Позади на жестких сиденьях устроились Виктор, Малыш, и дядя Вася, весь бледный от ужаса головокружительного полета, но державшийся молодцом.
Справа по борту открылась просторная лесная прогалина с крестьянскими избами. Вертолет, заложив крутой вираж, резко пошел на посадку и благополучно приземлился у околицы. Заглушили ревущий двигатель, открыли дверь и будто окунулись в насыщенный запахами мир лесных цветов, сочных трав, симфонию птичьих голосов, разбавленных жужжанием бесчисленных насекомых; в палитру ярких летних красок распустившейся сибирской природы. Поодаль стояла большая группа сельских жителей и встречала прибывших хлебом-солью.
Подошли ближе. Навстречу шагнул пожилой человек, по виду старший. Антанас принял рапорт и радушно приветствовал селян. Ему ответили нестройно, но с искренней теплотой. Высокая статная молодица в расшитом платке и длинном белом сарафане с поклоном поднесла аппетитный каравай. Предприниматель разломил горбушку, посолил из солонки, и с благодарностью принял дары, не забыв сердечно расцеловать русскую красавицу.
Неделю назад олигарх связался со своим сослуживцем, особистом советской военно-воздушной базы под Гдыней в Польше.
Народ в Европе был очень напуган Чернобыльской катастрофой. Люди опасались радиации, носили с собой карманные дозиметры и готовы были платить огромные деньги за любое средство профилактики лучевой болезни. Лучшим лекарством для выведения токсинов считались грибы-лисички. Цены выросли неимоверно, но собранные в Украине, Белоруссии и Прибалтике успеха не имели, так как радиационное облако накрыло всю Восточную Европу и западную часть СССР. Радионуклиды находили в почвах Скандинавии и Гренландии. Потому особым спросом пользовалась продукция из Китая, Сибири, Дальнего Востока. За стокилограммовую бочку соленых лисичек платили десять тысяч долларов и готовы были принять любое количество.
Олигарх поспешно собрал военный совет, поделился своими соображениями. Витя и Сергей разузнали обстановку и оказалось, что дяди Васин родной брат Шурка – председателем на хуторе Старые Плывуны, где Василий родился и вырос. Грибов и ягод там такое изобилие, что на лисички никто внимания не обращает,