Ей требуется несколько секунд, чтобы вспомнить, зачем пришла сюда. Ощущение, что она попала в другую реальность, какой-нибудь 2Q15 год, где в ее квартире с ее мужчиной живет другая женщина. Вот только Мураками пишет сказки, а реальность бьет наотмашь, не жалея, не предупреждая заранее. Что ж, хватит стоять и любоваться на ношеную обувь.
Прижав ладонь к груди, девушка делает несколько глубоких вдохов и, двигаясь максимально тихо, на цыпочках, крадется к спальне. Она должна увидеть их своими глазами. Она не убежит сейчас, делая выводы только по туфлям, не даст ему и шанса для маневра.
Идет беззвучно, как тень, едва дышит, чтобы ничем не выдать свое присутствие, но у Веры есть проблема: сердце колотится, норовит вырваться наружу. Его биение отдается в ушах, звенит в голове, рвет дыхание. Ей действительно больно. Кажется, что чертов стук слышат даже соседи. По пути приходится перешагнуть объемную коричневую и очень красивую сумку «Прада», доверху набитую вещами.
Итак, Верина с Темой спальня. Та же обстановка, мебель, шторы, общие фотографии в рамках, - все, как она помнит. Каждая вещь на своем месте, куда Вера ее положила накануне. То же постельное белье на кровати, которое она еще три дня назад гладила: темно-синее, в крупные геометрические цветы. Тот же большой, красивый, в меру волосатый мужчина в постели раскинулся в удобной позе, спит. Голый. Но рядом с ним другая женщина. А на тумбочке пепельница, окурки от его «Кента» и каких-то длинных тонких сигарет. Два бокала, пустая бутылка из-под вина, большая запечатанная пачка презервативов. «Почему не вскрытая? Уже вторая, что ли?» - равнодушно отмечает про себя Вера. Ну, вот она и увидела все, что требовалось. Эмоции вдруг исчезли - не осталось даже одной-единственной. Либо она прямо сейчас умрет на месте, либо выйдет отсюда с гордо поднятой головой. Что ж делать с сердцем, как унять его?
Наверное, есть на свете женщины, которые бы смогли простить вчерашний поступок Артема. Возможно, есть даже те, кто закроет глаза на измену в супружеской спальне. Может, Вера и относится к первым, но точно не ко вторым.
Она тихо выскальзывает из комнаты, а они так и продолжают спать, не замечая ее присутствия. Закрывается в ванной, несколько раз умывается холодной водой. Ей уже все равно: пусть услышат. Проснутся - так проснутся, скандал - так скандал. Надо собрать вещи и бежать.
Некоторое время она ходит по квартире, прощаясь с любимыми стенами. Многое здесь было выбрано ею лично - они вместе с Артемом делали ремонт. Кучу денег она убила на его жилье, наивная влюбленная дура. Хочется взять что-то на память. А сумка девицы выглядит потрясающе. Видно, что новая, даже леска от ценника болтается, а этикетки с ценником в боковом кармашке. Неужто Артемка разорился? Вера осторожно выкладывает вещи любовницы бывшего жениха на пол, складывает в нее свои собственные. Затем нагружает старую спортивную сумку одеждой так, что едва удается застегнуть. Она сделала, по меньшей мере, пять ходок из коридора до шкафа в спальне и обратно, а эти двое даже не пошевелились. Видимо, уснули только под утро, всю ночь предавались разврату. Вера пытается вспомнить, когда они с Артемом в последний раз занимались сексом. Недели две назад? Или три? Стоил ли тот секс вообще того, чтобы запоминать его?
Интересно, он давно ей изменяет? Не мог же за день найти себе подружку с сумкой «Прада»? На проститутку не похожа, хотя откуда Вере знать наверняка?
Что ж, вещи собраны, пора отчаливать. В ванной она снова умывается и немного плачет, заметив незнакомую косметичку. Видимо, девица знала, что может ей пригодиться в Вериной с Темой квартире, осознанно собиралась. Это не случайная встреча в баре, которая закончилась бурным перепихом. Впрочем, правду знать не хочется.
А потом Вера смалодушничала. Она берет его и ее зубные щетки и хорошенько чистит ими унитаз, затем аккуратно ставит в стаканчик и выходит в коридор. Затем в подъезд, тихонько прикрыв за собой дверь. Она надеется, Артем поймет, что она приходила, уже после того, как почистит зубы.
Отчеты непотопляемого Пирата. Запись 3
Я же, как ошалелый, бросился тогда за ней два месяца назад. Вскочил с кровати и побежал. С сотрясением и сломанными ребрами, ага. Целых два метра преодолел, прежде чем меня согнуло пополам и едва не вывернуло наизнанку прямо при зрительницах. Что нашло - неясно. Просто понял, что она уходит навсегда, обозвав при этом педиком и хлопнув дверью, а понимание того, что надо отпустить - запоздало.
Представьте себе, сегодня во сне я ее целовал. Нежно, осторожно, проводя по лицу и плечам ладонями. Проснулся в агонии и опомнился только в душе, отбивая зубами чечетку так, что они, казалось, раскрошатся к чертовой матери. Тушил фантомный пожар ледяной водой снова. Придурок припадочный. Вы, должно быть, заметили, сегодня я красноречив, как никогда.
Давненько такого не было; Алиса не считается, она мне не снилась, а нарушила правило. О правилах позже. Сейчас главное - уяснить, что мне стоит держаться от Веры подальше. Эта женщина будит желания, которым нет места на тонущих пиратских кораблях.
Хорошо, что она ушла навсегда. Скорее бы вслед за ней ушли воспоминания.
Мне нужно допить остывший крепкий кофе и сесть за проект. На следующих выходных лечу в Сочи к заказчику, будем делать замеры базы отдыха «Васильки». Судя по количеству комнат отдыха в сауне, лучше бы ее переименовать в «Трахельки», но решать, увы, не мне.
Я почти уже справился с первым пунктом повестки вечера, как зазвонил мобильный. Почти десять на часах, хм, Тома уложилась в разрешенное ей время. Придется ответить:
- Да?
- Виктор Станиславович, не разбудила?
- Я работаю. А что ты хотела?
- Да это, тут такое дело... Не знаю даже, может, не стоило вам и звонить так поздно. Вы как себя чувствуете?
- Хорошо чувствую. Раз позвонила, придется рассказывать.
- Девушка та... Вера. Мы у вас познакомились. Пироги мои уплетала, как в последний раз в жизни, думала - вам с Аришкой не хватит... Поняли, про кого я?
- Невеста Артема. Ну?
- Так на лавочке сидит в парке.
- И?
- Долго сидит, часов шесть уже. Я к подруге шла мимо - она сидела. Музыку слушала, взгляд отрешенный. Обратно сейчас возвращаюсь - она все еще сидит на том же месте, в той же позе. Как будто и не живая. Я подошла, она попросила не трогать ее. Это не мое дело... но стемнело давно. А ночью в парке лучше молоденьким девочкам не тусоваться. Да и холодно уже, а она раздетая. В одной кожанке да юбке. А я в штанах, пальто, быстрым шагом иду, и то кутаюсь в платок.
- Эмм. Ты уверена, что шесть часов так и сидит на одном месте?
- Иначе бы не стала вас беспокоить. Может, позвонить кому? Артему, например. Я ему набирала, но мой номер у этого... нехорошего человека в бане, оказывается. Вот мерзкая личность. Мне денег должен, и я же заблокирована у него!
- Все, я понял. В каком парке, говоришь? Как ее найти?
Не вовремя. Но съездить нужно. Номеров подружек ее я не знаю, Арину ночью в парк не пошлю сто процентов. Артему звонить не стану принципиально после его остроумной шутки искупать невесту в канаве.
Дорога занимает минут двадцать, парк встречает слабым освещением, попсовой музыкой отдаленных кафешек, прохладным порывистым ветром. Интересно, весна в этом году вообще будет?
Действительно, девица сидит на лавочке, правда, уже не одна, а в компании, один вопрос - знакомой желанной или новой навязанной?
- Нет, я с вами никуда не пойду. Оставьте меня в покое, - тихий, испуганный голос. Выводы я сделал, подхожу ближе.
- Привет, родная. Заждалась? Опоздал, прости, - хватаю ее за локоть. - Мужики, привет, девушка со мной. - Оглядываю присутствующих: пацаны лет по двадцать, выпившие, разочарованные моим появлением.
Надеюсь, я не выгляжу сейчас в ваших глазах благородным спасителем? Есть один секрет, который знают все мужчины и очень мало женщин: парни редко дерутся из-за чужих баб. Никогда не поверю, что телочка так зацепила, что чувак кинулся мочить по морде ее родного мужа. Другое дело, если охота подраться, тогда девушка - это отличный повод, но не более того.
У меня есть примерно секунд десять, чтобы понять, чего ищут эти ребятки: драки или развлечений. Мне везет, им нужно второе. Никто не сопротивляется моим действиям по спасению, кроме одной дуры. Я практически волочу ее за руку к выходу. Упирается, вырывается.
- Пусти меня! Я не хочу уходить! Зачем ты пришел? Отстань!
Я двигаюсь быстро, чтобы не искушать судьбу. Нет времени рассматривать невесту Артема хорошенько, уловил только, что ее волосы распущены, пышные, закрывают лицо и плечи. В этом освещении они кажутся практически черными. Она действительно упирается моим действиям! Приходится прилагать все силы, чтобы удержать на месте.
- Куда пустить? К ним? Хочешь, чтобы тебя по кругу пустили? Острых ощущений не хватает?! - срываюсь на нее. Она продолжает упираться. Вертится, норовит щипаться. Хватаю за плечи и хорошенько встряхиваю.
- Мать твою, что происходит?!
- Я не хочу так жить, - рыдает. Идиотка. Это ж надо так убиваться из-за мужика. Жить она не хочет. Один плюс - моя симпатия испаряется мгновенно, как вода Марка Уолтера на Марсе, уступая место презрению и брезгливости. Терпеть не могу тупых баб. Существует так много действительно страшных вещей, из-за которых следует переживать, что разбитое сердце, простите, ну никак не конкурирует. Вероятно, я сильно ошибся насчет нее, а вот Артем оказался прав. Хоть и жесток. Я не такой, как брат, поэтому не могу бросить ее здесь одну при всем своем отвращении.
- Куда тебя отвезти? - почти подтащил уже к машине. - Где ты живешь?
- Не хочу домой. Дома этаж высокий, я выпрыгну. Мне страшно.
Трындец. Я застонал, не понимая, за что мне это. То Алиса пасется под дверью, то Вера планирует суицид.
- Хорошо, пошли жахнем чего-нибудь. В бар пойдешь? Ну?
- Пойду.
Ближайший бар нашелся в квартале от входа в парк. Я сразу заказываю себе кофе - ночь обещает быть длинной, а ей - два больших глинтвейна. Официант сработал быстро, через десять минут у каждого из нас в руках по обжигающему напитку. Скудное освещение все же лучше уличного, поэтому удается разглядеть девицу тщательнее. Зареванная, растрепанная. Как будто раненая, умирающая без крыла птица. Да что ж такое-то. Что в Артеме настолько особенного, раз бабы жизни не представляют без его члена? У других мужиков, можно подумать, там все иначе устроено.
- Пей давай.
Она пьет горячее пряное вино мелкими частыми глотками, давится, кашляет, снова пьет. Дрожит, синяя вся от холода. Жалкая. Скорее бы пришла в себя, и отвезти домой. Избавиться.
- Да нормально все будет. Может, и перебесится твой Артем. Я с трех лет его знаю, и поверь, таких длительных отношений, как с тобой, у него не было. Если любишь так сильно, может, стоит попробовать поговорить?
Она замирает, поднимает на меня ошарашенный взгляд. Вдруг затряслась, как флаг на ветру, и прижала ко рту ладонь, будто затыкая рвущиеся рыдания. Тяжело вздохнула полной грудью.
- Ты думаешь, я из-за него тут с ума схожу? - невнятно прошептала. Девица так сильно замерзла в парке, что до сих пор с трудом разговаривает. Кажется, в безумных глазах начинают мелькать искры интеллекта. Я облегченно выдыхаю. Может, удастся поскорее вернуться к работе.
- Ну, вы ж с Артемом расстались не так давно. Разве нет?
- Да пусть твой Артем катится ко всем чертям! Видеть не хочу твоего Артема, да поздно уже! - она с энтузиазмом принимается за второй бокал, вытирая пальцами слезы. Машу официанту повторить, сам же приближаюсь к девушке. Вера обхватила горячий стакан двумя дрожащими руками, греется. Следуя порыву, кладу свои ладони на ее и вздрагиваю - они как лед.
- Что случилось тогда? - говорю уже без раздражения. Наши лица близко, ее темно-карие глаза так широко открыты, что кажутся огромными, бездонными. На ее бледном лице выделяются только они: живые, яркие, влажные и обреченные. - Ну же, не молчи.
Она приоткрывает рот, смотрит на меня в упор. А мой взгляд мечется с губ на глаза и обратно. Ее уязвимость почему-то ранит, и это ощущение мне не нравится.
Вера смотрит на Вика, все еще не понимая, как так сложилось, что он сидит рядом. Откуда взялся? Чудо, не иначе. Она такая трусиха! Так сильно боялась в том парке, но не уходила. Потому что страх остаться наедине со своими мыслями сильнее. Вот бы все прекратить одним разом, легкой быстрой смертью, да решиться на нее непросто. В кино женщины могут, а в жизни - совершить роковой поступок намного сложнее. Чувство самосохранения зашкаливает так, что искры летят. Жить хочется! Выть впору, как хочется. Что она и сделала - закатилась в слезах. Перед Виком. Позорище. Без сомнений, он бы многое отдал, чтобы оказаться сейчас в другом месте.
Кладет руку ей на шею, осторожно поглаживает. Она замирает под этими легкими движениями.
- Вера, дело ведь в мужчине? В моем брате, да? - осторожно спрашивает. - У тебя горе, я вижу, но ты ведь умный человек, не будешь пускаться во все тяжкие, даже если что-то страшное случилось с близкими. Ты бы не искала приключений в парке. Что за тяга к саморазрушению? - его голос низкий, глубокий, будто бархатный. Он подхватывает ее, несет теплым потоком. Становится легче, впервые за неделю. Сил хватает только кивнуть ему. Потом еще раз. И еще.
- Ты можешь рассказать мне, если хочешь. Я никому не скажу. Что тебя гложет? Ты так сильно любишь его?
Кажется, ей немного легче. Алкоголь дурманит, но нервы потихоньку успокаиваются. Больше она не напряжена, не готова рассыпаться в пыль при любой встряске. Собирается с духом и говорит:
- Ты правда хочешь поговорить?
Он кивает без тени улыбки. Понимание, что он принимает ее всерьез, бодрит. Вера убедилась, что они сидят достаточно далеко от других гостей бара и их разговор никто не сможет подслушать.
- Не знаю, можно ли об этом рассказывать. Я новичок. Но так как это касается и меня - думаю, имею право. Ты, должно быть, еще не в курсе. Я тебя сейчас ошарашу. Вик, Артем ВИЧ-положителен.
Вик отодвигается и мрачнеет. Откидывается на спинку дивана, тяжело вздыхает, скользит взглядом по бару, словно ища знакомых. Затем поворачивается к ней и задает абсолютно простой, но самый важный вопрос:
- А ты? - смотрит в упор.
Вера замирает, смотрит на край стакана, который двоится, плывет, дергается.
- Наверное, тоже.
- Ты не знаешь наверняка?
- Женщинам заразиться проще, чем мужчинам.
- Вы не предохранялись?
Она качает головой:
- Мы пассивно планировали ребенка. Полгода назад он для санитарной книжки сдавал анализы, у них это добровольно-принудительно, ресторатор - настоящий псих по части болезней, все было чисто. И за полгода до этого. А теперь вот он пересдал и такой результат.
- Кобелина, - Вик трет лоб, пораженно качая головой. Бормочет еще несколько невнятных, жестких ругательств. В иной бы момент Вера отшатнулась и покраснела, но сейчас лишь кивает.
Ей становится немного легче от того, что он не спрашивает, не могла ли она принести домой болезнь. Он даже не сомневается, что вина на Артеме. Он на ее стороне.
- Я узнала два месяца назад, что он мне изменяет. Они спали в моей кровати, когда я пришла. То есть, в его кровати.
- Давно он тебе сказал?
- Неделю как. С тех пор я не живу, Вик. Я горю в аду, слышишь? Каждый день. Мне кажется, по моим венам течет зараженная кровь. Я отравлена, понимаешь? И никак не очиститься. Только если выпустить ее всю.
- Ты еще не знаешь наверняка.
- Я читала в интернете, что для женщин риск просто огромен. Я изгой. Сегодня на работе резала томаты и поранила палец. Такое часто бывает, - она показывает ему заклеенный пластырем указательный палец, - так у меня закружилась голова. Показалось, что кровь другого цвета. Не такая, как обычно. Я вылетела из кухни, словно вирус может передаваться по воздуху. Наверное, мне стоит уволиться. И вообще не выходить из дома. Никогда.