Огромная волна гнева накрыла Белошапочку с головой. Неподъемная, дикая, первобытная злость вырвалась из самых глубинных недр и заполнила все вокруг. Отбросив пистолет в сторону, он схватил с пола остро обломанную кость и шагнул к своему врагу. От звериного рева загудело эхо в туннелях! Новорожденный сталкер стремительно прыгнул и нанес страшный удар в ненавистное лицо мутанта.
* * *
Шаги Аспирина звенели эхом. Сталкер не крался вдоль стенки, вслушиваясь в шуршание крыс, а нагло пер под низкими сводами, тараня разбегающуюся темноту рылом АКМа. Свет фонаря, подаренного на прощание бывшим старым приятелем, пронзал серый мрак и скользил по полу. Сталкер спешил, словно забыв, что спешит на последнюю в жизни драку.
В световом луче мелькнула быстрая тень, настолько стремительная и призрачная, что показалась галлюцинацией. Ответом стала короткая очередь, разорвавшая тишину. Где-то впереди застучал мелкий, дробный топоток и торопливо заверещали.
«Туда!»
Аспирин ускорился, миновал один поворот, другой. Вдалеке мерцало пятнышко зеленого света. Сталкер рванул бегом.
«Найти Агаша и порвать в хлам», – думал Аспирин.
Вдруг что-то больно долбануло сзади по ногам, сталкер чуть не рухнул. Резко развернулся – от него удирали трое кинетиков, а следом резко попадали на пол парившие в воздухе бруски. Для острастки сталкер полоснул вдогон свежей очередью. Думать, почему карлики не напали, было некогда. Сталкер немного постоял, переводя дыхание, и снова кинулся вперед, на свет.
Свет приближался. Сквозь гулкий топот ботинок Аспирин слышал глухое шебуршание, словно бы за стеной. Стук и писк множества голосов. Мутанты находились где-то рядом, но не это волновало сталкера.
Белёк. Пропавших баб Аспирин до сей поры воспринимал довольно абстрактно. Они были живыми людьми, и за каждую из них Аспирин бы порвал на портянки любого врага. Однако Белошапочка вдруг стал для него чем-то совершенно иным. Не абстрактным гражданских «лохом», которого надо спасать, защищать, прикрыть собой, вытащить за жопу из любого зоновского говна, но чем-то… гораздо большим.
Может быть, другом?
Еще нет. Но напарником, человеком, с которым разделил чью-то кровь, – конечно.
Так что насчет баб Аспирин не знал, но насчет Белошапки – обязан был его вытащить. Сдохнуть или отомстить. Последние два понятия, впрочем, с некоторых пор в его голове довольно-таки сблизились. Сдохнуть и отомстить – было чем-то уже единым. Отомстить и сдохнуть.
Таков был отныне план.
Шебуршание вокруг усилилось, и Аспирин воткнулся в тяжелую, открытую вправо дверь. Неожиданно слепящий, мерцающий свет десятков факелов резанул по глазам. Запахло густым чадом и гарью. Пространство огромного зала, возникшегося перед ним, оказалось заполнено карликами. Все они угрожающе трясли короткими факелами и топтались в неспешном ритме. Живого места на полу не было – насколько хватало глаз. А из боковых рукавов наползали все новые и новые твари!
Хохмачов не врал: карликов здесь была не одна и даже не две или три сотни. Их были тысячи, если не десятки тысяч в этом титаническом подземелье! В воздухе висело множество досок, брусков, смятых ведер и прочего хлама. Как в трансе Аспирин смотрел на эту плавно покачивающуюся смертоносную тучу. В ближайших рядах тем временем его заметили – несколько карликов обернулись. Тело сталкера среагировало само – ноги быстро закинули обратно в проем, за металлические бронированные двери. Спустя секунду по створкам заколотила настоящая канонада предметов. Это кинетики начали свой обстрел!
Сталкер в отчаянном рывке вцепился руками в массивные двери, сжал до боли пальцы и, срывая спину, нечеловеческим усилием захлопнул створки с протяжным грохотом. Следом они содрогнулись от нового залпа телекинетиков. Опомнившиеся мутанты завизжали и забесновались. Потом неожиданно все стихло.
Карлики топтались за преградой, шелестели, бубнили – что-то решали или, как подумал Аспирин, готовились к совместной атаке. И правда, гомон за дверью усилился, стал каким-то победным, резким, и в следующий миг сталкер всем телом ощутил растущую волну телекинеза. Следом массивная дверная рама жестоко дернулась, посыпались куски штукатурки, и металлические створки выгнулись, словно сделанные из фольги. Это, слившись в едином усилии, мутанты вырывали дверь из стены! С проклятием Аспирин налег на здоровенный рычаг засова, повис на нем всем телом. Ржавое железо заело намертво, боец давил все яростнее и сильнее. Но все было бесполезно.
Прозвучал сухой треск, и сталкер рухнул на пол. Металлические ворота выгнулись под напором сотен телекинетиков. Под давлением этой силы рычаг-засов изогнулся, сминая скобы, и при новом ударе… гулко впечатался в створки, вывернувшись едва не винтом и запечатывая дверь наглухо!
Отскочив от вибрирующей двери, Аспирин шумно выдохнул. Похоже, уродцы перестарались. Вместо того чтобы открыть засов на двери, они решили сломать саму дверь, тем самым исковеркав засов и запечатав дверь наглухо. Идиоты. Теперь, вместо того чтобы держать засов на двери, Аспирин мог попробовать отсюда свалить. Или попробовать защищаться. Ни то ни другое, впрочем, особого смысла не имело.
«Попадалово полное, – подытожил Аспирин, отваливая в глубину темной комнаты, – вот и отбегался, Саня». Никаких особых эмоций в этот момент он почему-то не испытывал, разве что чувство брезгливости от осознания печального факта, что развеселая жизнь бомжа-бродяги окончится так глупо и беспонтово. Однако, продвинувшись дальше, Аспирин от изумления чуть не упал.
Только сейчас он заметил, что завел себя в тупик. Но в этом тупике он находился совсем не один. Прямо перед ним в помещении, сплошь заполненном огромными цистернами, разворачивалась смертельная битва…
Пожилой карлик в пехотной каске, перемещаясь между многотонными громадинами неестественно быстро для кинетика, со злобным, скрипучим смехом упруго вскидывал руки. Его соперником был… Белошапочка – собственной субтильной персоной. Однако пацан абсолютно преобразился!
Движения его стали точны и наполнены силой. Взгляд полыхал огнем, в руках, словно нож, он сжимал здоровую кость. И все же стороны были неравны. Предметы не летали в воздухе, но после каждого взмаха мутанта пространство вокруг словно вспучивалось в пузырь. И лопалось! Остатки костей на полу, какие-то ошметки и мусор, попадая в зону действия этого гравитационного возмущения, разваливались в труху. Аспирин знал: только очень старые и опытные телекинетики могли создавать вокруг себя мощное гравитационное поле, действовавшее не хуже самой матерой гравитационной аномалии.
«Агаш!» – осознал сталкер.
Лицо, руки, ноги и все тело Белошапочки были истерзаны рубцами. Одежда висела лохмотьями и была изорвана в хлам. Мутант, как понял сталкер, просто измывался над своим противником, ускользая от него по воздуху и обрушивая потоки хлама. Ускользал кинетик именно по воздуху, его тело не касалось ногами пола. Мощь уродца была такова, что, помимо предметов, он мог перемещать… себя. Агаш был страшным противником!
Действуя почти на рефлексах, Аспирин взметнул АКМ.
В этот момент дверные створки за его спиной ощутимо дрогнули от очередного удара, заставив опустить ствол и отшатнуться вперед от потока воздуха.
Одновременно очередной гравитационный пузырь Агаша лопнул со страшным грохотом!
Белошапочка стремительно, как пантера, уклонился от волны мусора, но та зацепила его самым краем и, перекувыркнув в воздухе, гулко швырнула на пол.
Агаш злобно и торжественно захохотал. Удар был жуткий и мог выбить дух из кого угодно, но Белошапка, пребывая, видимо, в состоянии крайнего бешенства, словно не чувствовал боли! Со страшной силой ударившись в бетонный пол, он мгновенно вскочил на ноги, выкрикнул что-то грозное и грязное на своем скандинавском и взмыл на цистерну со скоростью пули! Затем Аспирин увидел нечто неописуемое, возможное, наверное, только в кино или сумасшедшем доме! Вопреки всем законам физики и инстинкту самосохранения дохлый интурист перепрыгнул сначала на одну соседнюю цистерну, затем на другую, на третью, причем почти не глядя под ноги.
В нормальном состоянии такого не смог бы сделать ни один человек. Стоило лишь опустить вниз взгляд, задуматься, промедлить мгновение, и стопа бы соскользнула с покатого металла. Но юный берсерк не задумывался и не медлил. Как птица он пропорхал по цистернам с одной на другую, оказавшись наконец на самой высокой. Оттуда, воздев кость как стальной клинок, он обрушился на врага, опешившего от подобных невероятных кульбитов!
Если бы под берсерком находился обычный противник – любой, включая Аспирина или другого сталкера, опытного, сильного и вооруженного, врага не спасло бы ничто. Белошапочка прыгнул стремительно и страшно, с большой высоты. Чтобы убить или покалечить стоящего внизу человека, хватило бы одного его веса – удар костью-кинжалом не требовался. Ни автоматная очередь, ни пистолетная пуля остановить его не могли.
Однако враг Белошапочки человеком не был. И оружие у него было иное.
Гравитационный удар, как невидимая бита, остановил полет вниз и «отбил» обнаглевшего человечка в сторону. Со скоростью футбольного мяча Белошапочка впечатался в стену!
И остался лежать.
«Всё! – понял Аспирин. Автомат висел на его руках, но стрелять уже было поздно и бесполезно. – Был пацан и нет пацана». Белошапочка, вероятно, превратился в мешок с поломанными костями. После такого удара не выжил бы никто.
Дверь за спиной сталкера снова ухнула и начала крениться вместе с рамой. Агаш победно застрекотал, не торопясь, вразвалку приблизился к неподвижному противнику. Маленькая ручка схватила мертвеца за подбородок. Рот потянулся к лицу, чтобы объесть самое первое, самое нежное и свежее мясо…
В первую секунду Аспирин даже не понял, что произошло.
Мертвый Белошапочка молниеносно выпрямил руки и вонзил пальцы в глазницы твари. Каска отлетела, стукнулась о цистерну. Уши Аспирина заложило от истошного визга. Не давая опомниться, Белошапка вскочил (кости, как видно, у него были целы), сшиб ослепленного карлика и остервенело начал давить ногами, выкрикивая страшным голосом непонятные грубые слова. Потом сгреб Агаша за ноги, как куклу из секс-шопа, размахнулся и с нечеловеческой силой – воистину нечеловеческой, здоровый Аспирин бы так не смог, – шандарахнул им о цистерну словно кувалдой.
Цистерна ответила гулким звоном, будто церковный колокол. Кинетик упал на пол, на спину. Позвоночник, однако, был вывернут и поломан. Мелкий поганец лежал на спине, но затылком вверх.
Позабыв про дверь и про все на свете, Аспирин на шатающихся ногах подошел к берсерку. Потомок диких норманнов, в котором запоздало проснулась кровь варваров-убийц, даже не обернулся. Не замечая Аспирина, новоявленный истребитель монстров прошел за одну из цистерн, к которой вел по полу след подсохшей крови.
Потом показался снова. На руках он нес измызганную, перепачканную в грязи, но живую Медсестру. Та находилась в глубокой отключке. Посмотрев наконец на Аспирина, интурист молча опустил свой груз на пол. Лицо его было маской демона.
– Я все видел, – произнес пораженный сталкер, – ты невероятный боец.
Потомок викингов, однако, в ответ даже не улыбнулся.
– Он съел Любафу на моих гласах.
– Я понимаю…
– Ты?! Понимаешь?! – взорвался Белёк, вскинув подбородок.
Затем медленно опустил голову и отвернулся. Аспирин открыл рот, чтобы что-то сказать, но в это мгновение ворота сотряс новый удар. За скрипящей и плачущей дверью зазвучали победоносные возгласы маленьких людоедов. На головы сникших сталкеров посыпалась штукатурка, пылью и целыми шматами опадая на пол.
– Как я фишу, там са дферью полно кинетикоф? – сквозь зубы спросил Белошапочка.
– До хера, – жизнеутверждающе кивнул Аспирин.
– Фынесут дферь, и нам хана. Так?
– Им тоже. По крайней мере некоторому количеству.
Белошапочка улыбнулся:
– Фсе шутишь, сталкер? Скоро станешь трупом, а фсе шутишь.
– У тебя есть другие предложения? – Аспирин растянул бледный рот в усмешке. – Но, кстати, у меня есть. Я тут косяк заначил для такого дела. На него, правда, один чудик местный претендовал, но трава не для мутантов, сам понимаешь. В общем, когда уродцы полезут, можем нехило поржать.
Бровь Белошапочки поднялась вверх.
– Но ты же скасал, что сафясал с трафой? – удивился он.
– Завязал. Но какое это имеет значение? Знаешь, есть такая штука, называется «Сигара победы». Это когда лихой ковбой после всех приключений достает специально для этого заначенную дорогую сигару и начинает курить. Типа, наслаждается ситуацией. Так вот, моя заначка – примерно то же самое. Только на другой случай.
– На случай гипели?
– А что такого? Для чего существуют ковбои? Чтобы красиво побеждать. А сталкеры? Чтобы красиво дохнуть. Так что пусть у них будет «Сигара победы», а у нас… у нас, скажем, «Косяк поражения».
– Снаешь, мне не нрафится слово «порашение» – поморщился Белошапочка, – я не считаю, что мы проиграли. Мы ведь тостойно прошили этот тень, сталкер. Расфе нет?
– Согласен, – пожал плечами Аспирин. – Ты не поверишь, но я всю жизнь прожил достойно. Это кажется невероятным, когда глядишь на здорового бомжа, измазанного в крови, дерьме и всю жизнь занимавшегося сбором радиоактивной шняги, а также мочиловом, но… Вспоминая прошлое, я не вижу ничего, за что хотелось бы извиниться перед Аллахом.
– Даже са убийства?
Аспирин рассмеялся.
– Ты сам сегодня замочил двух уродов. Угрызения совести чувствуешь?
– Не.
– Вот и я про то же… Между прочим, хочу спросить, как ты выжил после удара об стену? Не пойму. Меня, ей-богу, размазало бы в говно.
– Сам не снаю, – хмыкнул Белёк, – но гофорят, берсерк в состоянии боевого экстаза способен фыдерживать удары ужасающей силы. У этого, впрочем, есть научное опьяснение. Человек бес рассудка лишен инстинкта самосохранения. Его мышцы расслаблены ф момент падения с фысоты. Ты не слышал истории о том, как пьяные или наркоманы падали из окон многоквартирных домоф, но оставались ф жифых?
– Пожалуй, слышал, – ответил Аспирин удивленно. – Так ты был бухой, что ли, когда рубился с Агашем?
– Хуже, – сказал Белошапочка, вспоминая Любаву, – ты даже не представляешь насколько хуже, сталкер…
После этих слов лицо интуриста на мгновение исказила злость. Он прошел куда-то в середину комнаты, подобрал почему-то валявшийся на земле «Орел пустыни», уверенно проверил обойму, вытащив ее резко и вставив тычком об ладонь.
– Жалко дефушек, – заявил Белошапочка, убирая пистолет за спину, под рубашку. – Мы только что спасли Медсестру. Но она фсе равно погипнет.
– Как и мы, приятель.
– Тогда пусть нас съедят перфыми!
Аспирин хмыкнул. С его напарником что-то произошло, это был уже не тот придурошный гей Белёк, каким явился в Зону всего пару дней назад. Глаза его пылали огнем, который Аспирин редко замечал у многих сталкеров. Дверь за их спинами стонала и вздрагивала, и все же вопреки ожиданиям Белёк тоже разулыбался.
– Я так скашу, – поразмыслив, заявил новорожденный сталкер, присаживаясь на корточки. – «Косяк порашения» все-таки не сфучит. Давай пусть будет лучше «Косяк гибели».
– Или «Последний косяк», – испортил все Аспирин, подсаживаясь к напарнику. – Или «Косяк-на-по-сошок». Или «Отходная».
– Та мне по хер! – Белошапочка рассмеялся.
– Ну так чё, дунем?
– А ты чё, не поделишься?
Оба заржали. Кивнув, Аспирин, послушно порылся за пазухой и, достав металлический портсигар, изъял из него папироску «Беломор» со скрученным носиком. Дверь трещала, и стоять ей, по всей видимости, осталось совсем не долго.
– На посошок, – резюмировал Аспирин, щелкая зажигалкой.
И только тогда осознал, что его слова звучат в полной тишине.
* * *
Оба сталкера мгновенно вскочили на ноги. Гомон в соседнем помещении оборвался резко, словно обрубленный топором. Изнасилованная телекинезом дверь висела не шелохнувшись. Сотни, если не тысячи карликов, столпившихся за железными створками, не могли уйти или исчезнуть. Они оставались – там. По-прежнему. Но не издавали ни звука. Не двигались и почти не дышали.