Японец только покачал головой и отвернулся, явно показывая, как он относится к столь детским разговорам.
— А как же мнение… — показал я на Барятинского, который откинул голову назад, прикрыв глаза.
— Он сейчас немного предвзят ввиду некоторых обстоятельств, — сдержав зевок, ровным голосом пояснил фон Валленштайн.
— Огорчу, потому что спор не решу, — покачал я головой.
— Почему? — удивилось собравшееся общество.
— Потому что искусственная дама, столь похожая на настоящую, это как безалкогольное пиво. А вот как я отношусь к безалкогольному пиву, я еще не определился.
Мой комментарий вызвал, вернее оживил бурную полемику, а сам я — в ней не участвуя, присел на одно из широких лож у стола и принялся осматриваться. Вход в грот был довольно широк, и в проем мне было видно, как термы понемногу заполняют все прибывающие одаренные и помятые знаменитости. Некоторые из них, кстати, услугами носильщиков пользовались — и кого-то несли прямиков в терпидарии и фригидрарии, чтобы массажем и живительным влажным теплом возвращать к жизни.
Наблюдая за происходящим, я понемногу начинал чувствовать собирающее подспудное напряжение, превращающееся в нервозность. Судя по всему, срежиссированное представление здесь затянется до самого позднего вечера, если не до ночи — что вероятнее всего, и завтра у нас просто не будет достаточно времени, чтобы решить вопрос с Марьяной. Дело ради которого, в общем-то, мы сюда и прибыли.
— Артур! — окликнуло меня сразу несколько голосов.
— А? — обернулся я. Мне сразу задали какой-то несерьезный вопрос, на который я лишь отмахнулся.
— Тебе что-то не нравится? — поинтересовался Леонид.
— Да. Здесь мне все не нравится, — обернулся я, разглядывая поражающие масштабом термы.
— Тебе не нравится античный антураж? — поинтересовался греческий наследник.
— Я русский, и античность — моя вторая сущность, — улыбнулся я. — Но римской традиции я конечно же больше предпочитаю греческую.
— Арес, а не Марс? — неожиданно поинтересовался фон Валленштайн.
— Не совсем, — покачал я головой. — Немного под другим углом: Спарта, а не Афины.
— Так ты же истинный британец, сам вчера рассказывал, — даже Барятинский после моих заявлений открыл глаза и останавливая, накрыл ладонью двигающуюся под простыней девичью головку.
— Мать из Германии и неспособность говорить по-французски — весьма многозначное определение, — покачал я головой.
— Так что тебе не нравится здесь и сейчас? — увел разговор в прежнюю сторону Леонид.
— Мы здесь как в клетке, — произнес я, оценивая свои ощущения. — С того момента, как мы сели за финальный стол, нас ведут как на веревочке, мне это претит. Кроме того, я хочу выпить, — соврал я.
— Это проблема? — даже приподнялся Барятинский, и демонстративно приподнял пустой бокал с плетеного стола рядом с собой.
— Во время массажа мне незаметно поставили еще одну дозу слезы, — осмотрел я присутствующих. — И я даже не могу сейчас понять, как и когда это случилось. И мне это не нравится. А еще мне не нравится отсутствие чувства контроля, когда я пью алкоголь.
Присутствующие начали переглядываться.
— Подтверждаю, мне тоже закапали, — кивнул Барятинский. Сразу после этих слов он прикрыл глаза и вновь опустился на подушки, легким хлопком по плечу разрешив скрытой под простыней деве продолжать.
— И мне, — подал голос пепельноволосый Судзуки, который как оказалось совсем не Таро Судзуки, а будущий князь Симадзу, лорд-владелец земель Сацуми и Осюми. После занятий в гимназии я был всерьез подкован по владетельным землям Конфедерации.
Между тем Леонид, Валера и Йохен переглянулись. Судя по выражению их лиц, видимо никто из них не заметил произошедшего. Но парни присушивались к себе, и переглядывались вновь — каждый почувствовал отголосок новой дозы слезы, блокирующей стихийную магию и доступ к источнику.
— Кроме того, я не знаю где моя одежда, АйДи, и еще не в курсе планов на вечер, — добавил я все из того списка, который мне не нравился.
— А… дайте пожалуйста выпить, — неожиданно громко попросил Барятинский. По жесту Йохена одна из рабынь, ожидающих у входа в грот, забежала внутрь, держа высокий запотевший бокал с лимонной водой.
Как раз в этот момент удовлетворяющая Барятинского девица мягко выскользнула из-под простыни, и тот передал бокал ей. Благодарно кивнув, девушка сделала несколько больших глотков и быстро юркнула прочь, покидая грот.
— А… — уже настала моя очередь удивляться, потому что симпатичная девушка под его простыней оказалась вполне себе реальным, а не искусственным человеком — я даже совсем недавно кино с ней видел в главной роли.
— Так она же настоящая? — показал я в сторону убежавшей актрисы.
— Это как-то нивелирует предмет нашего спора? — поинтересовался невозмутимый фон Валленштайн, который понял причину моего удивления.
— Так какие ваши предложения? — картинно скопировав интонационный немецкий акцент фон Валленштайна, поинтересовался у меня Барятинский, принимая более прямое положение.
После этих слов присутствующие переглянулись, и вскоре все — даже невозмутимый Судзуки, смотрели на меня.
— Как-то английский лорд летел через океан и его самолет потерпел крушение, — начал я издалека. — Лорд спасся, и некоторое время жил на необитаемом острове. Когда его обнаружили спасатели, они увидели на пляже три хижины. На вопрос о том, зачем столько, лорд ответил, что первая — это его дом, а вторая — это клуб, в который он ходит по вечерам.
— А третья хижина? — поинтересовался после короткой паузы Барятинский.
— А третья хижина — это клуб, в который лорд не ходит. Для британца этот вариант очевиден.
— Итак, какие наши планы? — спросил Валера, уже копируя и недавние интонации Барятинского и акцент фон Валленштайна.
— Я бы прогулялся, — пожал я плечами.
— Куда?
— Да черт его знает. Как минимум в какой-нибудь клуб, чтобы найти немного ангельской пыли и снять эффект слезы.
— Да вы, батенька, крамолу какую-то предлагаете, — сморщился наследник греческого престола. — Но если что, я предложение поддерживаю.
— Прогуляться вот так? — показал на свою тунику рассудительный фон Валленштайн, и добавил, не дожидаясь комментариев: — Думаю, если дамы распланировали наш вечер, то единственный вариант — уйти по-английски. Потому что, если мы начнем искать здесь одежду, наши спутницы сразу же появятся и будут уговаривать нас остаться.
— И вряд ли кто сможет отказать, — добавил Леонид, соглашаясь с доводами внука самой знаменитой в мире одаренной. — Если просьба поступит от очаровательной Ядвиги, я не уверен, что смогу удержаться и не сделать ей приятное, оставшись здесь.
«Удержатся и не сделать ей приятное» греческий наследник добавил с явной иронией.
— Одежду можем забрать с поверженных наркоторговцев, — пафосно воскликнул Барятинский, явно дурачась.
— Я за, — кивнул Валера. — Это будет забавно.
— Тогда и я с вами, — с прежним спокойным видом повел плечами фон Валленштайн. — Думаю, это действительно будет забавно.
— Почему меня никто не спрашивает? — неожиданно поинтересовался Судзуки.
— А ты против? — обратился к нему фон Валленштайн своим бесстрастным тоном.
— Нет, я с вами.
— Так и что тебя спрашивать? — пожал плечами Бастиан.
— Итак, планы ясны, цели определены. А это значит, что надо действовать быстро и резко, — с нескрываемым энтузиазмом произнес Йохен.
— Как детский понос, — добавил Барятинский, хохотнув. Он среди всех был самый веселый — видимо, чтобы убедить актрису прогуляться к нему под простынь, пришлось смазать переговоры парочкой утренних коктейлей.
— Погнали? — поинтересовался Валера.
Несколько секунд перекрестных взглядов, и синхронно поднявшись мы тесной гурьбой вывалились из грота. Сопровождающие каждого из нас «рабыни» дисциплинированно поднялись на ноги, видимо желая следовать за нами.
— Дамы! — вдруг явно отработанным на плацу командирским басом громыхнул фон Валленштайн. — Ждем здесь, мы скоро вернемся.
Повинуясь, искусственные девушки остались на месте, а мы всей компанией двинулись прочь из терм. Миновав огромную площадь с бассейном, прошли через анфиладу залов и вышли в огромный, освещенный солнечным светом атриум — просторный холл виллы со световым колодцем вместо крыши.
Ворота выхода оказались уже совсем рядом, но путь к ним уже преградил сразу десяток «реконструкторов». Одного взгляда хватило, чтобы понять — это явно переодетая в римских легионеров профессиональная охрана. Тоже из неасапиантов — и довольно слаженно десяток легионеров встал перед нами, закрывая проход к воротам.
— Ты кто, дядь? — поинтересовался я, когда путь мне преградил высокий преторианец в блестящем анатомическом нагруднике и в шлеме с поперечном гребнем центуриона. Валера рядом приблизился к другому преторианцу и наклонив голову, с нескрываемым интересом юного естествоиспытателя щелкнул пару раз по искусной гравировке нагрудника.