Должно быть, он сделал это быстро.
Он почувствовал её шок, когда вернулся к ней на диван, и теперь они оба оказались обнажены. Она вскрикнула от неожиданности, когда он прижался к ней.
Она снова громко всхлипнула, когда он навалился на неё всем своим весом, как и раньше. Когда она хрипло ахнула, он поймал себя на том, что вжимается в неё ещё сильнее, в основном, чтобы почувствовать её реакцию.
Жар её кожи вызывал эмоции, иррациональный прилив собственничества.
Это чувство на мгновение захлестнуло его, заставило прикрыть глаза… и оно становилось ещё сильнее, пока он не застонал, прижимаясь лицом к её лицу. Он поцеловал её в шею, обвил рукой талию и снова застонал.
Он хотел поговорить с ней, как и упоминал раньше.
У него был миллион грёбаных вопросов, слишком много вопросов, начиная с этой чёртовой второй раковины наверху, и нах*я ей нужна такая большая ванна… и волнует ли её, что у него нет дополнительных частей в члене, как у видящего… и когда она в последний раз занималась сексом, и с кем.
Он хотел знать, трахалась ли она с кем-нибудь, пока он торчал в Нью-Йорке.
Думая о последних нескольких вещах, в частности, о том, что Малек был здесь, наблюдал за ней, вероятно, точно зная, кто она такая, он снова застонал, прислонившись лбом к её обнажённому плечу.
В этот раз дело было не только в сексе.
— Укуси меня, — прошептала она, касаясь губами его уха.
Он застонал громче, хотя и покачал головой.
— Нет.
Её пальцы обвились вокруг его рук. Он почувствовал, как её раздражение усилилось… он, бл*дь, почувствовал это почти так, будто укусил её, будто читал её эмоции через кровь.
Чувствовать это было ещё хуже, чем слышать её слова.
Хуже, чем когда она просила его об этом.
Он поцеловал её в шею, застонав, прижался к ней губами и клыками, затем пососал, используя язык и стараясь не прикусить зубами. Его разум пытался понять, что он делает, как легко он поддался, как мало потребовалось, чтобы дать себе разрешение сделать это… как сильно он хотел приказывать ей, задавать вопросы, заявить на неё права в такой манере, о которой он даже не мог думать рационально.
— Ты ожидала, что я уйду, — сказал он.
Паранойя охватила его, как только он это произнёс.
— Ты надеялась, что я уйду? — спросил он.
Она ударила его в грудь так сильно, что это могло бы причинить боль, будь он человеком.
Его пальцы сжались в её волосах, и он наполовину оторвался от неё. Она снова ударила его, и он схватил её за запястье, прижал к дивану и поцеловал в губы.
— Ты уже трахалась с вампиром раньше? — выпалил он, поднимая голову.
Она покачала головой, её лицо вспыхнуло. Он понял, что отчасти дело в его выборе слов, не говоря уже о том, что они подразумевали.
— Нет.
— А как насчёт видящих? — прорычал он. — Ты трахалась с видящим?
— Нет.
— С гибридом?
Она поколебалась, и его ревность усилилась.
Её пальцы скользнули в его волосы, крепко сжимая, заставляя его открыть глаза. Он не осознавал до конца, что закрыл их, пока не обнаружил, что смотрит на неё сверху вниз.
— Эй, — тихо произнесла она. — Не бойся, Ник. Не бойся меня.
— Почему у тебя две раковины? — спросил он. — В ванной комнате?
— Я была замужем. Мы вместе купили этот дом.
Его ревность сделалась парализующей, когда её слова проникли в его сердце, сдавливая грудь.
Он отвернулся, чувствуя, как напрягаются его челюсти.
— Эй, — она крепче вцепилась ему в волосы. Её голос стал убаюкивающим, мягким. — Ник. Дорогой. Успокойся. Всё нормально. Я обещаю тебе, что всё будет хорошо…
Он покачал головой.
— Ты не можешь мне этого обещать.
Его руки не отрывались от её тела, даже когда он говорил эти слова — поглаживая её кожу, чувствуя реакцию, пока он спускался вниз по её телу. Одна рука скользнула ей между ног.
Его пальцы оказались внутри неё прежде, чем он принял сознательное решение, и она застонала от шока, выгибаясь под ним. Он снова чувствовал её, чувствовал, как её эмоции ударили по нему с такой силой, что он застонал, прижимаясь лицом к её лицу. Его пальцы гладили и ласкали, исследуя, и она извивалась под ним, задыхаясь.
Он чувствовал, что она повелевает ему трахнуть её.
Он чувствовал, что она повелевает, притягивает его всей своей мощью.
Она не говорила… он не слышал её… но, боже, это ощущалось так чертовски реально, и чувство было таким тревожно знакомым, что он сжал её волосы, заставляя её хрипло ахнуть.
— Пожалуйста, — прошептала она. — Пожалуйста… не уходи, Ник. Пожалуйста.
Он стиснул зубы и поднял голову.
Он смотрел на неё сверху вниз, наблюдая, как она смотрит на него. Её глаза неестественно заблестели, и он почувствовал, как всё самообладание покидает его.
Её рука лежала на его груди, массируя и поглаживая мышцы и кожу, и он вдруг вспомнил, как просыпался рядом с ней, как она кормила его, гладила его лицо. Мысленным взором он видел, как схватил её руку, положил на свой член, пока кормился, едва пребывая в сознании, а она гладила его…
Он издал гортанный стон.
Она смотрела на него, когда он открыл глаза.
Она ласкала его лицо, губы, клыки, подбородок, притягивая его… желая его…
Он грубо раздвинул ей ноги.
Она поддалась, схватив его за шею, когда он расположил себя над ней.
— Ты сказал, что любишь меня, — её голос был шёпотом, даже тише шёпота. Её губы коснулись его уха. — Ты проснулся и сказал мне это. Ты сам не знал, что говоришь. Ты даже не очнулся толком… но, Боже, это чертовски больно, Ник. Мне было больно, потому что я знала, что ты не имел это в виду. Я знала, ты не понимаешь, что говоришь.
Он закрыл глаза.
Нависнув над ней, он заколебался.
На долю секунды… даже не на один вздох, даже не на секунду…
Колебание вампира, возникшее и исчезнувшее даже быстрее одного удара человеческого сердца.…
Затем он вошёл в неё.
Она вскрикнула.
Нет… боже… она заорала.