День был достаточно тёплый и спокойный. Амелия едва не задремала, но, услыхав громкий заливистый лай, тут же очнулась. Сначала во двор вбежали две резвые борзые и трое сеттеров — любимые охотничьи собаки хозяина — затем появился и сам Стерлинг. Он редко совершал утренние прогулки, по крайней мере Амелия считала, что к бессмысленному хождению по окрестностям он склонен не был. Однако этим утром Томас выглядел весьма довольным; она сразу заметила, как он улыбнулся, когда спешился и стал разгонять шумных собак, прыгавших вокруг него и выпрашивающих ласки и внимания. Томас любил животных, и Амелия уважала его за это, и в особенности за прекрасных лошадей и свою кобылку, которую он для неё приобрёл. Девушка с грустью подумала, что однажды ей придётся расстаться с нею. Она даже успела привязаться к этим милым собачкам, которые ластились к ней каждый раз, едва она появлялась во дворе.
Когда Стерлинг заметил её на галерее и махнул рукой, приветствуя, она отчего-то смутилась, но ответила ему кивком головы и неуверенной улыбкой. Он был одет непривычно небрежно: простая льняная светло-серая рубашка с расстёгнутым воротом, кюлоты и старые высокие сапоги для верховой езды. Он не брился уже довольно долго, отчего его борода так заметно отросла, но Амелия считала, что Томасу она была к лицу, несмотря на то, что теперь он казался много старше.
Она отдыхала на балконе и наблюдала, как он осматривал некоторых лошадей или давал очередное поручение работникам, расписывая грифелем на листе бумаги свои указания. Беспечный и счастливый. Вот, о чём думала Амелия, глядя на него. Наконец он был собой. Не чужим и далёким незнакомцем, но кем-то, кого она когда-то давно знала. Ей было почти больно возвращаться к годам своего детства, когда Томас Стерлинг значил для неё больше, чем они оба имели на то право.
Но теперь ему уже тридцать один год. Он на хорошем счету у принца, наследника Георга II, и скоро, при всём королевском дворе, ему воздастся по заслугам. Он статный, гордый и привлекательный… и он больше не её друг. Кроме всего прочего, он стал ей супругом.
«Сдержанно очаровательный, словно таинство греха», — размышляла она и удивлялась собственным внезапным мыслям. С некоторых пор она считала, что его недуг, скорее, добавлял Томасу некоего шарма, хотя и он, и другие женщины воспринимали это иначе. Возможно, она всего лишь привыкла к нему. Возможно, дело было в Диомаре. Тайна его личности, которую он не стремился открывать, завораживала и манила. Амелии казалось, что таким же образом, несколько лет назад Стерлинг привлёк её из-за немоты и покровительственного отношения. Тут она ничего не могла с собой поделать: она сравнивала двух мужчин — пирата и своего мужа — и не могла заставить своё сердце сделать какое-либо осознанное заключение.
Она прекрасно помнила заветные строки из дневника Стерлинга. И невольно припоминала два лета их давней дружбы, продлившейся столь недолго. Было в их отношениях много неясности, но сейчас Амелия видела нечто неправильное в сближении с ним, нечто греховное, как от кровосмешения. Она боялась, но не понимала, чего именно. Томас был близко, а она опасалась быть ему настоящей женой, как будто бы больше не имела на то право.
Миниатюра «Скелета» теперь покоилась на книжной полке, в её спальне. Тут же, рядом, рассыпались уже лепестки тёмно-багровой розы, подаренной Диомаром. Думая о том, чего желает и чего так боится, Амелия решилась, наконец, встретиться перед отъездом со своим капитаном. С беспокойным сердцем в тот день девушка уговаривала Магдалену обеспечить ей благополучный побег, поскольку не знала, если придётся надолго задержаться. Несчастная нянька долго не соглашалась, но в конце концов уступила желаниям своей упрямой воспитанницы.
— Ох, чует моё сердце, всё это добром не кончится! — ворчала женщина, глядя, как Амелия переодевается в мужское платье. — Долго вы будете дурить этих мужчин?
— Завтра мы с Томасом уезжаем, и я хочу всего лишь поговорить с моим… ну, ты понимаешь. Я должна понять… хотя бы для себя.
— Что именно понять?
Амелия молчала, виновато отводя глаза. Грешница и идиотка, вот она кто! Ибо сама не понимала, чего хотела.
— Вы запутались, моя милая, и, возможно, не осознаёте главного, — произнесла тогда Магдалена. — Стоит только открыть глаза на то, что лежит прямо перед вами, и этого может оказаться вполне достаточно, вы так не считаете?
Разумеется, она говорила о Стерлинге. Разумеется, в глубине души Амелия хотела бы, чтобы этого было достаточно. Но она так не чувствовала, она не привыкла подчиняться прихотям судьбы. И ей нужно было увидеть Диомара.
Она появилась в гавани уже после полудня, затем долго бродила по базарной площади в поисках знакомых лиц, не забыв при том заглянуть в «Бычью голову». Полупустая тёмная таверна встретила её лишь запахами дешёвого пойла и храпом кого-то из завсегдатаев. Никого из пиратов. Отчаявшись, она хотела было уже отправиться назад, когда неожиданно за поводья её кобылы потянул высокий оборванец и шёпотом доложил, что «старый друг» ожидает её у берега поселения Портнагуран.
Около часа Амелия потратила на дорогу, что вела сквозь серую, почти необитаемую местность. «Старым другом» оказался мистер Скрип. Он уже докуривал трубку, когда Амелия показалась на холме, среди развалин какой-то древней церквушки. Увидав девушку, пират помахал ей, улыбаясь, как ни в чём не бывало. Перед тем, как спешиться, Амелия оглядела береговую линию, посмотрела на чернеющие недалеко скалы, о которые бились взволнованные воды, и сделала глубокий вдох. Её охватило внезапное ощущение беды, даже руки похолодели, но возвращаться было уже поздно. Она сама желала этого, трусить нельзя. Кобылу пришлось оставить тут же.
— Нам приходится очень часто перемещаться вокруг островов, — будничным тоном рассказывал ей в шлюпке старик, пока грёб прочь от берега. — Его Величество нанял охотников за головами, точнее, поручил это своему сыну, герцогу Камберлендскому. Но результаты, как вы можете судить, мадам, его не порадуют! Можно сказать, что герцог окончательно разочаровал своего папашу! Единственное поручение, и то не шибко сложное, но Уильям Август сумел опростоволоситься снова…
Он болтал ещё что-то о герцоге, о его нерасторопности и неудачах, на протяжении всего пути к стоянке корабля, но Амелии было всё равно. Она глядела на рыжий горизонт и изредка поддакивала. Что с того, если герцог больше не пользуется милостью своего отца? Старый король вскоре умрёт, так все говорят, да и герцог умрёт когда-нибудь, однако их пустые смерти не принесут ей желанного удовлетворения. Они умрут в своих тёплых постелях, окружённые родными и достатком, в отличие от её несчастных родителей и братика. Так какой же был смысл радоваться?
— Скажите мне, господин Скрип, у вас есть семья? — поинтересовалась девушка.
— У меня-то? Есть у меня сын, леди Стерлинг. Единственный и любимый.
— И он отправится с вами в Новый Свет?
— Очень на это надеюсь! — пират коротко хохотнул. — Он упрям и горд, хоть и слегка не уважает мой образ жизни, однако ему наскучило в Шотландии. Он считает затею нашего капитана стоящей. Самостоятельная колония под предводительством столь сильного и смелого человека, как Диомар — ради этого он даже со мной помирился.
— А вы с ним не ладили, полагаю?
— Скажем, так, мадам… Путешествие в Америку и покорение новых земель привлекает его больше, чем грабежи и убийства. А если капитан сумел уговорить моего отпрыска уплыть с нами, я в любом случае доволен…
Амелия удивилась тому, как легко, почти со смехом, старик говорил на эту тему. К тому же, сын этого человека, судя по всему, был заодно с пиратами, пусть и не странствовал с ними. Совсем, как она.
Достигнув пиратского пинаса, Амелия забралась на борт вместе со стариком Скрипом. На корабле царила полутьма. Провожатый пояснил девушке, что большинство членов команды сошли этим вечером на берег, а на судне осталось лишь несколько человек, включая и капитана.
— Он вас ожидал, леди Стерлинг, — вкрадчиво заметил старик, когда они пересекали палубу. — Что ж, я и сама искала встречи… мне нужно кое-что у него спросить…
Перед тем, как остановиться у двери каюты, мистер Скрип вдруг внимательно взглянул на неё, и взгляд его показался девушке очень строгим.
— Это хорошо, если ваши желания совпадают, мадам. Вы ему нравитесь, даже слишком, так и знайте. Но не переоценивайте собственных возможностей, ибо капитан…
Старик не успел договорить, так как за дверью раздался суровый приказ войти. Пожав плечами, старый пират пропустил девушку в каюту и был таков. Внутри было свежо, видимо, не так давно открывали окна. Диомар стоял спиной, когда Амелия вошла и сняла шляпу. Она лишь успела заметить, как он ворошил бумаги, словно наводил порядок на столе. Здесь отчётливо слышался запах океана и ещё немного аромат каких-то трав. С некой долей разочарования Амелия посмотрела на капитана в его полном обмундировании; ей не нравилось, когда он носил этот безмерный плащ, как покрывало ночи. Когда мужчина ласковым тоном поприветствовал её, из угла каюты ему вторил попугай, взмахнувший пару раз крыльями.
— Здравствуй, Георг. Давно я тебя не видела!
Какаду принялся забавно пританцовывать на своей жёрдочке и повторять:
— Давнооооо! Давнооооо!
— Не поощряйте его, дорогая, иначе он не умолкнет весь вечер, — заговорил Диомар, оторвавшись от своих занятий. — Иногда от его визга у меня так раскалывается голова, что я порой подумываю свернуть ему шею и поджарить над огнём.
— Поджаррррить! Поджаррррить, капитан!
Амелия негромко засмеялась, да и мужчина, судя по его тону, говорил несерьёзно. Когда он пригласил гостью присесть за стол, они ещё немного поговорили о будничных делах, а узнав о том, что до отплытия галеона осталось около трёх месяцев, Амелия искренне обрадовалась. Поздравив капитана с этой новостью, она с удивлением отметила его реакцию: голос его стал глуше, а движения резкими, словно он испытал стеснение. Видимо, он не привык слышать похвалу в свой адрес. Как дитя, которое никто не поощрял уже очень давно.
Через некоторое время в каюту вошёл старик Скрип, улыбаясь и держа поднос с хрустальным графином и парой высоких бокалов.
— Вы ведь не будете против отметить столь приятные вести, сударыня, — это не было вопросом, что Амелию слегка удивило. — И заберите эту буйную птицу с собой, мистер Скрип! Не хочу в конце концов пальнуть по ней из мушкета! Уж слишком он сегодня болтает…
И вот, гогочущего Георга унес на своём плече пират, за ними закрылась дверь, стало гораздо тише и спокойнее. Но не для Амелии. Чтобы хоть как-то усмирить нервозность и волнение, она сделала пару лишних глотков вина, однако ничего, кроме сладости и лёгкого жжения во рту, не ощутила. Ей нужно было сказать ему что-то, но всё, что она могла — пить вино и смотреть на чёрный рыцарский шлем напротив себя.
На эту кажущуюся огромной фигуру человека, которого она так часто видела в своих снах. Она думала, что он её отец, а затем вдруг вспомнила слова Мегеры. Амелии хотелось смеяться. Тем более, она уже ощущала слабость в конечностях.
Напиток, наконец, возымел своё действие и придал ей смелости.
— А ведь я хотела сообщить вам, капитан, что завтра Томас увезёт меня в Англию, — начала она, ощутив лёгкое головокружение. — Принц обещал ему титул барона! Понятия не имею, как долго мы будем отсутствовать, но я хотела, чтоб вы знали это…
— Ночь будет холодная. Вам уже нельзя ехать назад.
Ей показалось, он нарочно проигнорировал её слова. Дело шло к закату, и каюта наполнялась ярко-рыжим светом, который со временем ускользал прочь. Почему капитан ничего не сказал о её отъезде? Амелия пыталась вглядеться в прорези его шлема, но ничего увидеть там не могла. Движение её стали совсем плавными. Как будто она пыталась вынырнуть с глубины на поверхность.
— Что… что вы сказали? Мне кажется, я вас не расслышала…
Её собственный голос зазвучал, словно со стороны, словно ей вовсе не принадлежал. Амелия вспомнила, как в детстве, когда ей было около тринадцати, она стащила со стола своего дяди бокал с хересом и выпила его. Её сморило так быстро, что она задремала там же, в кабинете, не удосужившись сбежать с места преступления. Амелия смеялась, слегка раскачиваясь на месте, будто непоседливый ребёнок.
— Вы не поедете назад в таком состоянии, сударыня. О своей лошади не беспокойтесь, я пошлю кого-нибудь, чтобы о ней позаботились до утра…
— Д-до утра?
Перед её глазами вся каюта плыла, как по волшебству превратившись в размытое пятно. Или просто затонул весь корабль?
Снова смех послышался! Кто смеялся?! О, как же ей хотелось вскочить и танцевать! Так легко и свободно она себя давненько не чувствовала! И стало так жарко, что она решительно скинула с себя весткоут и шёлковый жилет.
— Что вы делаете, дорогая?
Амелия вдруг обнаружила, что стоит посреди каюты, прямо перед капитаном, а он нависает над нею, будто гигантская чёрная тень. По-совиному хлопая глазами, Амелия заулыбалась и напустила на себя серьёзный вид:
— Я крайне разочарована вашим… вином, господин! Оно было очень… очень странным.
— Вам не понравилось?
— Нисколько!
— Но вы выпили почти всё, что было в графине.
— А вы мне это позволили! — она показала ему язык и засмеялась. — Почему, кстати говоря, вы не пили? Вы никогда не ужинаете вместе со мной! Ах да, дело в этой штуке… Вы словно приросли к этому шлему! Так, возможно, стоит просто снять эту дурацкую посудину с головы, и вам станет немного легче? Я ведь уже просила вас об этом!
— Возможно, если я сниму «эту дурацкую посудину» с головы, вы не будете больше заинтересованы мной. Присесть не желаете?
— Почему вы разговариваете со мной, как с маленькой? — она искренне возмутилась, даже притопнула ножкой. — Я давно уже не ребёнок, и, кажется, мы выяснили, что вы не мой отец! Так нечего вести себя, как заботливый папаша…
— Ваше счастье, что я не ваш папаша. Но желание отшлёпать вас за подобное поведение и дерзкие слова от того не убавилось.
На задворках сознания она понимала, о чём именно он говорил. И как она вела себя. Но ведь у неё так сильно кружилась голова, даже ноги едва держали теперь! Капитан был прав, стоило бы присесть куда-нибудь, пока она не свалилась на пол без чувств. Амелию клонило в сон, несмотря на всю её борьбу.