Недалеко от меня, безвольно раскинув в разные стороны обглоданные до костей руки, лежало человеческое тело. На черепе не было ни клочка кожи, глазницы чернели пустотой, а на всём теле практически не осталось кусочка мяса. Разорванная одежда была разбросана вокруг тела, а один ботинок с толстой подошвой торчал из-под кучи хвои.
Собравшись с силами, я утёр рот и ещё раз посмотрел на останки. Нет никаких сомнений, что это человек. Овал черепа, провал носа, крупные зубы, две руки и две ноги не оставляли других вариантов. Несколько рёбер валялись у ног бедолаги и были начисто обглоданы. Вероятно, тут поработали хищники. Да и птицы, наверное, поучаствовали. Вон сколько птичьего помёта на черепе.
Я вздрогнул, представив эту картину, и, стараясь не втягивать воздух носом, сделал несколько шагов вперёд. Распластанное тело лежало на земле в окружении коричневатого пятна высохшей от времени крови. Одна рука была обглодана до костей, а вторая от плеча и до самой кисти казалась не тронутой и была засыпана хвоей. Ноги обчищены полностью, а на тазе видны несколько засохших кусков мяса.
Меня опять скрутило и я ничего не мог с этим поделать. Картина, открывшаяся моим глазам, была слишком ужасна. Мне даже тяжко было на это смотреть. Но в то же время, извергая последние остатки вчерашней еды, я понял, что эта планета обитаема. Этот неизвестный вызывал во мне смешанные чувства. С одной стороны его останки пугали до ужаса. А с другой — я понял, что не один в этом мире. В этом чужом для меня мире. Здесь тоже живут люди. Ну или кто-то похожий на людей…
Едва спазмы прекратились, я постарался взять себя в руки. Ещё раз утёр рот и принялся исследовать бедолагу. Острогой переворачивал конечности, куски одежды и выковырял наполовину закопанный ботинок. Судя по царапинам, его кто-то упорно раздирал на части, но кожа была слишком крепка. Заметив свисающие из ботинка шнурки, я ощутил как к горлу подходит ком смутных подозрений. Ком всё увеличивался и увеличивался, мешая мне дышать, и я, на негнущихся ногах, подошёл к телу. Очень осторожно счистил хвою с уцелевшей руки, заорал, рухнул на задницу и, загребая руками землю, пытался отползти как можно дальше от ужасной находки. Не отрывал взгляда от ладони бедолаги, но совершенно отказывался верить своим глазам. На чистой, без единой царапинки ладони, отчётливо были видны папиллярные линии и чёрная точечка в виде шестиконечной звезды. Заметив её, я понял, что мои страшные догадки подтвердились. Передо мной лежал Человек! Не житель этой планеты, который тоже вполне мог оказаться человеком. А такой же пришелец как и я. Пришелец с планеты Земля! На его ладони была такая же метка, как и у меня. И именно его кисть, его ладонь осталась единственным нетронутым местом на всём теле.
Выпучив глаза, я долго не мог подняться на ноги. Казалось, от страха они обледенели и мне не подчинялись. Руки сжимали хвою на земле и не чувствовали боли от вонзавшихся иголок.
За спиной раздался подозрительный шорох, добавивший седых волос на виски, но сразу приведший в чувство. Я резко повернул голову и заметил жёлтые глаза с серым вертикальным зрачком. Пятнистый мех и прижатые к голове острые уши. Животное, отдалённо напоминавшее рысь, замерло в нескольких шагах и приготовилось к прыжку. Поняв, что его заметили, оно совершило резкий прыжок, выставив вперёд лапы и раскрыв хищный рот с острыми клыками. Но ещё более резким оказался я. Инстинкты сработали самым лучшим образом и я, даже не понимая как, успел завалиться назад, одновременно активировав щит. Он появился над моей рукой не более чем за секунду и этого времени хватило, чтобы меня спасти. Я махнул левой рукой, стараясь прикрыться, но лапы и клыкастые челюсти уже были готовы вцепиться мне в лицо. Раздался короткий визг полный боли и отчаянья и на меня закапала густая горячая жижа. Отплёвываясь и отфыркиваясь, я упал, а сверху меня придавила тяжёлая туша. Я машинально спихнул её, перекатился на бок, торопливо продирая глаза от заливавшей их жидкости, и меня скрутил очередной приступ тошноты — я увидел, что натворил. Неизвестный хищник, который так невовремя дал себя обнаружить, лежал недалеко от обглоданного человеческого тела. Две передние лапы были удалены, словно хирургическим скальпелем, а лица вообще не существовало. Защищаясь, я разрезал его пополам и теперь лишь остроконечные уши торчали у краёв безобразной раны. Неожиданная атака хищника закончилась для него полным провалом.
Обессиленный я прислонился к дереву, всё ещё не осознавая, что спасся лишь чудом. Чудом, которое каким-то чудом оказалось вживлено мне в руку. Если бы я за долю секунды не сообразил прислонить пальцы к меткам, на моём горле уже бы сошлись клыки, разрывая артерии. Я б сейчас трепыхался, как рыба на крючке, задыхался и понимал, что вот он финиш.
Сзади опять раздался странный мяукающий звук. Резко дёрнув головой, я вновь выставил перед собой щит и увидел пушистого, похожего на котёнка, малютку, который нюхал воздух и несмело шёл вперёд шаг за шагом. Симпатичный детёныш, как две капли воды похожий на напавшего на меня хищника, укоризненно посмотрел, неуклюже прошествовал мимо и подошёл к поверженной туше. Понюхал её несколько раз, ткнулся в брюхо, лизнул шершавым языком и начал мяукать не переставая.
Я выругался сквозь зубы: зараза, оставил малыша без матери… Но к чёрту! Какое тут может быть сочувствие? Этот малютка удовлетворённо бы мурлыкал возле моего тела, если бы его мамаша разодрала мне горло. Облизывался и предвкушал сытный обед. Так что никаких сантиментов! Либо я, либо меня. И без вариантов!
— Пошёл, пошёл отсюда! — замахал я на него руками, поднимаясь на ноги. — Уходи.
Но котёнок остался сидеть на месте и печально мурлыкал. Промелькнула мысль закончить его мучения, ведь теперь без матери шансов выжить у него никаких, но я сам себя одёрнул. Я ж не живодёр какой. Не могу просто так взять да и убить живое существо. Такое маленькое и беспомощное. Предоставлю его природе. Если ему будет суждено выжить, выживет.
— Давай, уходи отсюда, — сказал я, склонился над ним и мягко подтолкнул. — Нечего тебе здесь делать.
Малыш доверчиво уставился на меня большими жёлто-чёрными глазами и принялся обнюхивать руку, видимо, запоминая запах. Затем потёрся пушистой головкой об ладонь и для меня это было чересчур. Я резко взял его на руки, торопливо отошёл на сотню шагов и посадил на толстое дерево. Судя по когтям, он из той породы, что по деревьям лазит не хуже, чем по земле передвигается, а значит для него это привычно.
— Сиди! — приказал я и ушёл не оборачиваясь. Вернулся обратно, поднял скомканную футболку и тщательно вытер лицо от крови. Обрызгало меня, конечно, не слабо — не только ветровка, но и вся рожа в крови. Ужас, перерубил бедное животное в самом уязвимом месте…
Я несколько минут приходил в себя и думал на тем, что же мне теперь делать. Ни тело непонятного человека, ни это подобие рыси нельзя так оставлять. Понятно, что и ей, и ему уже всё равно, что будет дальше. Но мне не всё равно. У неё очень интересный мех и, возможно, мне удастся снять шкуру. А бедолагу не мешало бы похоронить. Сколько времени он тут гниёт? Его до костей обглодали. Не по-человечески это как-то. Не по-христиански. Не могу я его так бросить.
Я оттащил тушу зверя в сторону, стараясь не смотреть на разрезанный череп, и принялся расчищать полянку для могилы. Убрал всю хвою и попробовал долбить землю острогой. Но дело продвигалось слишком медленно и я применил другой инструмент. Активировал щит и медленно погрузил его в сухую землю. Сопротивления я практически не ощутил. Словно столовый нож вонзил в сочный стейк. Хоть края в месте соприкосновения засыхали от жара и осыпались, я очертил широкий прямоугольник и принялся понемногу вычерпывать землю. Используя щит как лопату, в спешке отбрасывал её, так как она дымилась и рассыпалась от жара.
Около часа я потратил на выкапывание ямы и сильно устал. Наверное, наконец-то начинало сказываться отсутствие нормального питания, отдыха и прочих благ цивилизации. Ещё вчера я чувствовал себя неплохо, но сегодня усталость наливала мои руки и ноги свинцом. Кряхтя, я выбрался из неглубокой ямы и замер над телом. Я не знал что сказать. Кто был этот человек? Каким образом он тут очутился? Какими были его последние мгновения? Ни на один из этих вопросов у меня не было ответа. Но одно я знал наверняка: если бы я не обладал тем, чем обладаю, вполне мог очутиться в месте, в котором сейчас пребывал он.
Хм, а интересно чем обладал он? Какой у него был дар? Метка-то есть… И если у него был щит, почему он не успел им воспользоваться?
Я склонился на рукой бедняги и принялся рассматривать чёрную звёздочку. Ладонь была растопырена, а метка располагалась чуть справа. Хм, странно. У меня четыре метки сразу, а у него одна. И активировать её можно только одним пальцем, а не как мне — четырьмя. Неужели у него был не щит?
Преодолев брезгливость, я осторожно прикоснулся к чёрному пятнышку на его ладони и надавил. Ничего не произошло. Затем попробовал согнуть его холодный мизинец, чтобы прислонить, но и это не удалось — вся рука давно закостенела. Обзывая себя последними словами за то, что глумлюсь над телом, я оставил его в покое. Помогая себе ветровкой, чтобы не прикасаться к обглоданным костям, я затащил бедолагу в яму, удивляясь как тело не распадается на части, а держится так, словно стальными болтами на сочленениях закреплено. Собрал и отправил туда же ошмётки найденной одежды, изувеченный башмак и принялся закапывать. Измазался в земле, а потом некоторое время постоял на образовавшимся холмиком. Мне опять нечего было сказать. Всё что мог сделать для этого бедолаги, я уже сделал. Его путь был давно завершён и я лишь упокоил бренные останки. Теперь пусть получит заслуженный отдых.
Постояв минуту на месте, отдавая последние почести, я воткнул у изголовья безымянной могилы острогу и вернулся к телу обезображенного животного. Его мех был очень гладкий и приятный на ощуп, а остроконечные уши с кисточками на концах действительно придавали схожесть с рысью. Наверное, это она и есть, раз обитает и охотится в лесах. Впрочем, называться она может и по-другому, но мне это совершенно неважно. Важно то, что сейчас я буду её свежевать. Буду делать это впервые в жизни, но моих знаний хватает, чтобы приблизительно понимать, как это делается. Бывал я как-то на охоте и видел, как снимали шкуру с убитого оленя. Зрелище было так себе, но я всё же не стал уходить и досмотрел до конца. Надеюсь, теперь мне это поможет.
Я осмотрел испачканные кровью руки и ветровку. Подёрнул плечами от неприятного зрелища, подобрал футболку и мой рукотворный термос — в момент падения заглушка отлетела и вся вода вылилась — и двинулся к журчавшей недалеко реке. Воздух там был намного свежее и я напился, а затем долго отмывался и чистился. Выстирал абсолютно все вещи, развесил на ветках и оставил сушиться на солнцепёке. Полностью обнажённый вернулся к туше, забросил на плечо и спустился к реке. Вызвав из недр памяти воспоминания, попытался перочинным ножом вспороть брюхо хищнику, но не смог даже пробить дырку — кожа была слишком плотной. Выругавшись, я активировал энергетический щит и, придерживая левую руку правой, постарался прочертить ровную полосу на животе. Полезли внутренности и я закашлялся от жуткой вони. Ощутил рвотные позывы, но желудок и так уже давно был пуст. Стараясь не смотреть, я выскреб всё и, даже не желая разбираться, что из этого пригодно в пищу, а что нет, торопливо спихнул в воду. Быстрая река подхватила кровавое месиво и сразу унесла.
Я сделал надрезы на сухожилиях, на груди и до самого хвоста. Обругал себя неженкой, когда вид крови и сырого мяса опять начал вызывать тошноту. Собрался и продолжил аккуратно водить щитом. Затем уже перочинным ножом отделил мясо на брюхе от шкуры, засунул в щель руку и несколько раз сжал кулак. Шкура легко отслоилась и я проделал такую же процедуру, перевернув тушу на другой бок. Затем в несколько рывков содрал её с боков, с задних ног и со спины. Обрезал в районе шеи и рассматривал получившийся результат. Шкура была размером не меньше чем метр на метр, пушистый мех кое-где испачкан кровью, а на коже не осталось ни куска мяса — соскабливать было нечего. Первое в моей жизни свежевание прошло довольно-таки успешно.
Я промыл внутреннюю сторону водой, повесил сушиться на ветке и вновь обратил внимание на тушу. Красное мясо было свежим, упругим и выглядело аппетитно. Я не ел уже почти сутки и в желудке давно ничего не осталось. Но есть мясо неизвестного хищника, очень близкого к семейству кошачьих, казалось мне сомнительной затеей. В итоге здравый смысл победил. Сейчас речь идёт о выживании! А значит, не может быть никакой брезгливости и пренебрежительности к пищи. Организм просто обязан получать калории.
Преодолев сомнения, я сцепил зубы и отрезал щитом заднюю часть животного. Отделил бёдра, на которых было больше всего мяса и отложил в сторонку. Сбросил всё остальное в реку, заметая следы преступления, и услышал жалостливое мяуканье сзади.
Пушистый малыш, торопливо семеня лапками, спускался прямо ко мне. Он шевелил усами, обнюхивал воздух, остановился в шаге от кровавого пятна на ковре из хвои и не сводил с меня больших жёлтых глаз.
— Уходи отсюда! Слышишь? — замахал я на него руками. — Уходи, кому говорю!
Но котёнок меня не слушал. Он отчаянно продолжал звать мать и мяукал не переставая.
— Чтоб тебе пусто было, — сквозь зубы выдавил я, ощущая груз вины. — Иди же отсюда, ну! Я не могу тебе помочь.
Но безрезультатно — котёнок не желал уходить. Я выругался, не зная, что предпринять. Я сделал его сиротой не по желанию, а по необходимости. На меня напали, а не я напал. Так что, в принципе, винить себя мне не в чем. Но этот маленький мяукающий комок шерсти разрывал сердце на части. Я ничем не мог ему помочь и прекрасно понимал, что едва ли он переживёт эту ночь. Но защититься от его голоса, мне было нечем. Только если закончить страдания с помощью щита. Но я бы никогда не смог этого сделать. Убить беззащитное существо, которое всего лишь хотело жить и не могло причинить мне вреда, было выше моих сил.
Я выругался в очередной раз: к чёрту всё! Ухожу. Пусть сам выбирается.
Намеренно его игнорируя, я снял с веток подсохшую одежду и принялся быстро одеваться. Ветровка и джинсы были ещё мокрые, но выбора не было. Я напялил на себя одежду, испытывая определённый дискомфорт, завязал шнурки на кроссовках, перекинул через плечо тубус со свежей водой, поднял мясистые голени и сжал подмышкой шкуру, которую свернул в рулон.
— Последний раз тебе говорю — уходи! — грозно сказал я малышу, но он меня опять не услышал.
Я сплюнул, сорвался с места и, не оглядываясь, трусцой побежал вдоль берега вниз по течению. Перепрыгивал через кусты, огибал деревья и торопился убежать от самого себя. Никак не мог выгнать из головы печальную картинку с маленьким пушистым котёнком, который взывает к тебе и смотрит с надеждой.
Часть 1. Глава 6
В течение нескольких часов я переходил с бега на шаг и понял, что добраться до своей стоянки к ночи не успею. Уже давно начали сгущаться сумерки и я принял решение сделать привал на ночь. Когда мне показалось, что я оторвался от бедного животного достаточно далеко, я остановился. Присмотрел удобное место у реки и решил там заночевать. Очень экономно используя оставшиеся 20 % заряда на телефоне, я сложил несколько охапок хвои, набрал хвороста и нарезал на поленья поваленное сухое дерево. Окружил свою лежанку четырьмя кострами, перегораживая путь к воде, запалил последнюю купюру и развёл огонь.
Костры весело запылали, ограждая меня от ночных опасностей и давая достаточно света, чтобы приготовить пищу. Я отключил телефон, тщательно промыл в воде одну голень и насадил на кол. Поставил недалеко от костра, чтобы не подгорела и впервые за день прилёг. Растянулся на сухих иголках в слегка влажной ветровке и задумался: да уж, ну и денёк выдался. Столько открытий и неожиданностей. Обглоданное человеческое тело и первое убийство. Это была самооборона и я несказанно рад, что удавшаяся, но всё равно было как-то не по себе. Тот хищник напал не по злой воле, а по необходимости. Им руководили инстинкты и не более. Я для него лишь дичь. Он не желал мне зла. Но всё же рад, что мои рефлексы сработали быстрее. Иначе я бы присоединился тому бедолаге… Какая ирония: два человека на неизвестной планете, над которыми провели генетические эксперименты и как-то что-то внедрили, могли погибнуть в одном месте. Оба мы чем-то обладали, но моё "что-то" оказалось куда более действенным, чем его. Мой щит спас меня и остаётся лишь поблагодарить тех, кто наделил им. Не знаю зачем, не знаю для чего, но я рад, что мне в руки попало такое оружие…
Голень неплохо запеклась и я повернул кол с нанизанным мясом другой стороной к огню. Вода у меня теперь была в избытке и от жажды я точно не умру. Но голод стал постоянным спутником. Рыбёшка из реки была неплохая, но маленькая и её мясом насытиться очень сложно. Птиц, гнёзд и яиц я уже давно не видел. Личинки тоже были неплохими, но я бы предпочёл не питаться ими каждый день. Жевать их было довольно противно и они оставляли странное послевкусие. Мяса же я ещё вообще не ел. Надеюсь, здесь оно примерно такое же на вкус, как и в моём мире. Пусть даже хуже, но главное, чтобы было не ядовитое. Чтобы организм принял и не отторг. Он и так уже сегодня отторг слишком много…
Когда уже давно стемнело я выдернул из земли кол с дымящимся мясом и переставил поближе. Затем обошёл костры и подбросил дровишек. Уселся на подстилку из хвои и достал брелок. Вытащил перочинный нож и отрезал горячий кусочек. Подул несколько раз и, обжигаясь и охая, торопливо пережёвывал. Мясо было, мягко говоря, специфическим. Горьковатое на вкус, сухое и жёсткое. Я пережёвывал его довольно-таки долго и с трудом проглотил. Запил водой и поморщился: нет, это совсем не то, к чему я привык дома. Пропеклось, вроде бы, неплохо, но на вкус как подошва.
Сокрушаясь, я отрезал ещё кусок, неторопливо жевал, смотрел на луну с тремя то ли спутниками, то ли отколовшимися частями и думал, что уже вхожу в ритм. Сутки на этой планете длились меньше, чем на Земле и поначалу я не мог спать ночью. Не только потому, что сидел на дереве и дрожал от страха, а ещё потому, что не хотел. Но сейчас, вроде бы, акклиматизация закончена. Я жил по часам этой планеты и ловил себя на мысли, что давно не смотрел ни на наручные часы, ни на те, что на телефоне. Мне просто незачем было отслеживать время. Здесь оно течёт совершенно по-иному.
Где-то слева раздался подозрительный шорох и я вскочил, выронив кусок изо рта. Левый кулак сжался сам по себе и щит загородил меня от любой опасности. Я всмотрелся в темноту, но яркие костры слепили и я бесстрашно сделал шаг навстречу шороху. Жалобное испуганное мяуканье, словно обухом ударило по голове. Уже понимая, что увижу, я прошёл между кострами и, присмотревшись, заметил большие жёлтые глаза, отражавшие свет пламени. Тот самый котёнок, испуганно пялился на непонятное ему явление, нюхал воздух и призывно мяукал.
— Твою мать, — злобно прошептал я. — Взялся ты на мою голову… — затем шумно выдохнул, приняв окончательное решение, и склонился над землёй. — Эй, малыш, иди сюда, — протянул я ему руки. — Не бойся. Я тебе ничего не сделаю.
Котёнок словно этого и ждал. Он бесстрашно подошёл, обнюхал ладони, лизнул палец и доверчиво посмотрел мне в глаза. Я взял его на руки, прислонил к груди и занёс в безопасную зону.
— Что ж мне с тобой делать-то? — приземлился я и, поглаживая его по спине, задал риторический вопрос. Котёнок дрожал, принюхивался и с опаской поглядывал на огонь. — Не бойся, он тебя не съест… Если, конечно, ты сам не сунешь в него усы, — усмехнулся я, проследив за его взглядом.
Немного успокоившись и пригревшись в моих руках, он принялся их обнюхивать и облизывать пальцы. Я сразу понял, что он голоден и мог унюхать только одно — запах мяса. Но поняв это, мне стало как-то не по себе. Попробовать накормить этим малыша, конечно, можно. Но чёрт возьми… как-то это уж слишком странно. Дать ему съесть мясо своей… э-э-м… Да-а, беда. Но, блин, чего не сделаешь, когда нет выбора.
Я отстегнул капюшон, раскрыл пошире и посадил внутрь малыша. Он внимательно исследовал новое место и остался доволен. Свернулся клубком и продолжал осматривать окрестности. Я отрезал кусок мяса, оторвал несколько тонких волокон и сунул ему под нос. Котёнок секунды две обнюхивал, а потом жадно выхватил из моих рук и принялся торопливо жевать.
— Бедняга, — вырвалось у меня. — Попал ты из-за меня…
Смешно чавкая, он быстро пережевал небольшой кусочек и вновь принялся лизать мои пальцы.
— На, держи, — я протянул ему ещё и всё никак не мог выбросить из головы, что я ему скармливаю. Это было настолько бесчеловечно, что я не мог найти себе оправдания, хотя прекрасно понимал, что спасаю бедняге жизнь.
Я оставил котёнка в капюшоне, нарвал руками ещё несколько маленьких кусочков мяса и уложил перед его носом. Попробовал поесть и сам, но кусок не лез в горло. Пришлось жевать безвкусное мясо и проталкивать его внутрь большим количеством воды. Уставший за день малыш, умял всё подчистую и сразу уснул, погрузившись в сладкое царство. Он пригрелся у костра, свернулся клубком и смешно шевелил во сне усами.
— Прости, — тихо сказал я, поглаживая пушистую спину. — Но у меня не было другого выхода.
Забив желудок жёстким и невкусным мясом, я бросил не полностью обглоданную кость в реку и задумался над тем, что делать со вторым куском. Холодильника под рукой у меня не было и я решил нарвать зелёных побегов у берега. Сорвал несколько десятков, выложил на земле, положил в них кусок и тщательно обернул. Разрыхлил землю недалеко от воды, опустил в ямку и плотно утрамбовал сухой хвоей. Не знаю, поможет ли это сохранить свежесть, но других идей у меня не было.
Я подкинул дровишек в костры, выполнил требования организма и ещё раз обошёл территорию. Всё, вроде бы, хорошо подготовлено. Огонь будет гореть ещё долго и жар от него отгонит любого хищника. Кто бы сюда не сунулся — мех он опалит любому. Так что у меня есть несколько часов на сон. Из-за этого долбаного голоса прошлой ночью я спал очень плохо и совсем не выспался. Не знаю, зачем он привёл меня к обглоданному человеческому телу, но я был уверен, что он направлял меня именно к нему. Я чувствовал это. Я не сомневался в этом. Сам не понимая почему, всю дорогу я держался определённого курса и вышел к останкам вполне осознанно. Я не просто бесцельно бродил по окрестностям. Я шёл целенаправленно. И был уверен, что за всем этим стоит голос, который я слышал во сне.
Я опустился на лежанку, передвинул капюшон с котёнком ближе к изголовью, чтобы не наступить ночью и растянулся во весь рост. Закончился ещё один странный день на этой странной планете. И сколько их ещё таких будет неизвестно…
…Этой ночью голос не появился и я отменно выспался. Открыл глаза, прищурившись от яркого света, и бегло осмотрелся. Костры, как обычно в это время, затухали, потрескивая углями. Яркое солнце припекало, а где-то высоко в деревьях чирикали птички. Я зевнул и заметил пустой капюшон. Не знал радоваться или огорчаться, но затем быстро обнаружил пропажу. Котёнок сидел у кромки воды, облизывал лапки, принимая утренние ванны, и с интересном разглядывал кроны деревьев. Ага, так вот почему птички чирикают — учуяли хищника. Опасного, кровожадного хищника… сантиметров 30 размером.
Я встал и принялся делать зарядку. Тело было словно деревянное. С таким питанием, сном и отсутствием регулярных физических нагрузок, если таковыми не считать каждодневные многокилометровые переходы, я быстро потеряю форму. А я всегда её поддерживал. Иначе в моей работе нельзя.
Я печально махнул рукой, понимая, что о моей первой и единственной любви — футболе — теперь придётся забыть навсегда, подкинул дровишек в огонь и принялся его раздувать. Когда огонёк запылал, я прошёл к берегу и достал из ямки обёрнутый кусок мяса. Котёнок заметил это, перестал умываться и поспешил ко мне. Обнюхал мой кроссовок, недовольно фыркнул, нагло на него забрался и уставился прямо в глаза, теребя коготками штанину.
— Ничего себе, — улыбнулся я. — Какой ты требовательный. Тебе чего?
Я подставил ему руку и прижал к груди. Котёнок шлёпнул меня коротким хвостом, устроился поудобнее и принялся обнюхивать завёрнутое в траву мясо.