— Что ты видишь?
Девушка роняет бумаги, они веером рассыпаются по деревянному полу. Опускаюсь на колени, собирая. Пальцы Триш заметно дрожат.
— Одиночество. Предательство. Смерть. Горе.
— Он был старым человеком, многое повидал, — говорю осторожно. — И жил в жестокие времена.
— Скорее, второе, — зябко обхватывает себя за плечи. — Когда он писал, то злился. И горевал. И хотел… отмщения.
Жар на коже усиливается, растекаясь по животу и предплечьям. Я вспоминаю, что забыл принять вечернюю таблетку, и торопливо лезу в карман. Тревога сжимает горло: что, если бы пропустил? Переживать глупо, а думать, что сгорел бы заживо — еще глупее. Это ненастоящий огонь, только отблеск взрыва в моей памяти, поломка на уровне нейронов, не более. Диагноз Гийота — депрессия, — до сих пор кажется мне нелепой шуткой.
Я, черт побери, маг земли. Счастье — моя специальность. Массирую виски, спрашивая:
— Ты знаешь, какой стихией чаще прочих управлял Раймонд?
Триш качает головой и присаживается на краешек кровати. Девушка отражается в большом зеркале, прислоненном к стене. Черные волосы, заплетенные в длинную косу, спускаются ниже пояса, рассыпаясь на пряди по покрывалу. Вспоминаю ее утонувшей в больничной одежде, облепленную датчиками, с черными браслетами синяков на запястьях — какой часто встречал в лабораториях. Ежусь: хорошо, что сейчас Триш здесь, в безопасности.
Наверное, поэтому она и согласилась на миссию: в надежде на передышку и перемены после.
— Он использовал тьму. Пламя жило в равновесии с остальными силами, но подчинялось проще — значит, тому были причины. Я уверен, именно они сделали реальностью Дорогу Огня. Нам нужно понять природу его гнева и горя. Отомстить за смерть. Только так можно пройти этот путь до конца.
— Звучит… сложно. И страшно, — волшебница наконец открывает глаза, слепо глядя мне в живот.
Я не чувствую страха. Только усталость и одиночество, даже сейчас.
— Разве ты ощущаешь себя иначе в Университете? — Ее губы трогает легкая улыбка:
— Я ощущаю себя диковинным зверьком, вроде тех, что держат в больших вольерах в Заповеднике. Не опасное, как тварь, и достаточно ценное, чтобы окружить живыми папоротниками и искусственными водопадами. Но всего лишь животное.
Хмыкаю: точное сравнение. Она и похожа на кого-то вроде Сирина, с мягким угольным оперением и длинными, когтистыми лапами. Мне легко подставить легендарной птице лицо Триш. Или — тонконогой Эри, водяному демону из Карпатских лесов, изящным азиатским екаям, а то и похожим друг на дружку игольчатым монстрам Гувера… Все они обитают в Заповедники как гости, узники живут в куда худших условиях.
Но покинуть зачарованные стены бестиария не грозит никому.
— Айви, похоже, думает иначе, — улыбаюсь.
— Айви еще ребенок и даже не маг, что бы он себе не воображал, — вспоминаю, что девушка старше его… на сколько? Лет пять-семь?… Пожимаю плечами:
— В Университете взрослеют быстро. Уверен, ему пойдет на пользу наше приключение.
— Для этого ему не помешает понять больше, как и остальным, — Триш разглаживает на коленях юбку, поднимает голову. — Прочитай им дневник. Что бы там ни было — прочитай. Мы идем этим путем вместе. Но ты привык быть один.
— На то есть причины, — я заглядываю в пергамент, где латынь мешается с итальянским и немецким. Тоскливо думаю, что Валентин расшифровал бы текст куда быстрее меня.
— Прочитай нам, — с нажимом повторяет девушка, поднимаясь. — Иначе далеко мы не уйдем.
***
Но за ночь, — длинную, бессонную, — я едва продвигаюсь дальше первых страниц. В них Раймонд вспоминает о своей детской страсти к алхимии, бесконечных опытах и частых взрывах, изничтоженных ретортах, обожженных руках. О том, как поранил брата, попросив помочь в эксперименте: мальчик лишился глаза и остался навсегда обезображенным, после чего юного алхимика и сослали перевоспитываться в монастырь к строгим монахам.
Помня просьбу Триш, утром пересказываю прочитанное, пока Айви уверенно ведет нас перепутанными тропинками к нагромождению камней с завесой водопада. Мы решаем попытать счастья с абстрактным ключом — если получится войти через грот, не попавшись охране монастыря.
Занавешенная водопадом пещера стоит посреди неглубокого озера. На поверхности отцветают кувшинки, легкие волны качают ряску. Начинающие желтеть платаны роняют ржавые листья в прозрачную воду. Громко поют птицы. Вокруг — никого, лишь далеко в конце аллеи гуляет пара с коляской. Спрятав руки в карманы плаща, сжимаю кулаки. Шею сводит спазмом, сердце тяжело колотится за ребрами. Заклятием, с шестой попытки, отрубаю все камеры в радиусе ста метров. Поправляю лямку дорожной сумки. Выдыхаю:
— Чувствуете это? — Металлический привкус во рту, мурашки вдоль позвоночника. — Страх, что сопровождает старые спящие порталы. Этот запечатан смертью тысячелетия назад, но по-прежнему активен… в некотором роде.
— Что это значит? — Громко сглатывает Тиу. Айви переступает с ноги на ногу, обхватив себя за плечи.
— Что древние порталы, в отличие от новых, всегда строили в осевых местах. Часто — специально создавая ось жертвоприношением. Здесь убили многих людей прежде, чем зарыли драконьи останки. Пролитая кровь поддерживает врата всегда приоткрытыми, чтобы их можно было найти и… распахнуть. Это по-своему красиво, — будто заклинание живо и тянется к носителям магии, зовет.
Триш кривит губы и роняет:
— Нет. В смерти нет ничего красивого. Тебе ли не знать, Эрлах.
— Прости, — склоняю голову набок, прячась за завесой волос. Впрочем, от истинного взгляда Триш не убежать: девушка видит сокрытое в сердце, старые яркие воспоминания людей, предметов или мест, и мне трудно представить, что открывается ей прямо сейчас, какая правда:
— Тебе все это слишком нравится. Заклятия, оси. В этом вы с ним похожи.
— С кем?
Триш вдруг переступает бортик бассейна и входит в пруд, погружаясь по колени. Медленно бредет сквозь волны и стебли лилий к пещере, светлое платье тянется надутым пузырем. Девушка бросает на ходу:
— С Раймондом.
Айви оказывается в пруду следом за ней, потом залазит, едва не намочив рюкзак, Тиу. Жестом пропускаю Райха Ирве вперед.
— Кажется, это был не комплимент, — скалится парень.
Вода холодная, ноги скользят по илистому дну. Я снова оглядываюсь, но вокруг никого: осевые места прогоняют людей, привлекая тварей и темных магов. Мы сегодня за последних. Триш, втянув голову в плечи, уже ныряет под водопад. Райха впереди заметно передергивает от перспективы.
— Что стало с отличным планом пройти через музей?
Хмыкнув, ускоряю шаг:
— Если здесь не получится. Но, похоже, Триш знает, что делает.
— Ей явно тут не нравится.
— К сожалению. Это место отличается от прочих. Триш ощущает все слишком ярко, — здесь вершилась история, и теперь, столетия спустя, мы можем стать ее частью.
Райх останавливается возле самого водопада и оглядывается. Взгляд потемневших, сумеречных глаз нечитаем. Секунду кажется: хочет что-то сказать, но молча исчезает за водяной занавесью.
Вхожу последним. Вода обрушивается ледяным душем, одежда враз промокает. Меня сразу начинает бить дрожь, волосы облепляют скулы. Зачесываю назад, проверяя карточки в кармане: они, конечно, зачарованы от катаклизмов, но в пределах порталов магия может вести себя странным образом. Иначе не пришлось бы мокнуть.
— Здесь ступеньки! Проход, слышите? — Моргаю, привыкая к темноте. Голос Айви доносится снизу, из провала в полу, где мечется синеватый свет фонаря и показывается взлохмаченная голова Тиу.
— Глубоко уходят, — говорит побледневший парень.
— Мы сразу за тобой, — подталкиваю застывшего Райха в спину. — Что?
— Я… — парень завороженно смотрит перед собой, облизывает губы. Тонкие ноздри раздуваются, втягивая соленый пещерный запах. Райх хмурится, глядит на меня будто смущенно — и отворачивается. Достает портсигар и подкуривает косяк. Поднимаю бровь: снова? Он убирает за уши мокрые пряди, выдыхает с дымом:
— Дежавю, как ты и говорил. Ерунда.
— Не похоже на волшебство, слабовато — это ты хочешь сказать? — Я начинаю спуск по вырубленным в скале ступеням. Очень тесно, не повернуть назад. Веду пальцами по шершавым, с прожилками заклинаний, стенам, заставшим Эпоху огня и великих магов. В словах Райха есть доля правды: эхо портала обнимает сизым мороком, путает мысли, тревожит сердце, силясь прогнать незваных гостей, но почти не мешает идти вперед, тогда как раньше, наверняка, поставило бы нас на колени. Конечно, для обычных людей этого хватает, чтобы испугаться и отступить… да и мы — лишь блеклые тени древних чародеев.
Магия умирает, а времена драконов давно закончились, — хочу сказать, но слова застревают в горле. Где-то далеко под нашими ногами ворочаются чары, пробуждаясь ото сна. Я снова чую кровь: во рту усиливается металлический привкус, на ладонях проступает влага. Подняв пальцы к свету, обнаруживаю кожу в частых алых бисеринках. Облизываю губы, вытираю руки моментально порозовевшим платком.
— Мне как-то не по себе, — сдавленно говорит Райх. Но спускаться продолжает.
— Может кружиться голова — это нормально, — меня самого ощутимо ведет влево, и приходится опираться о стену. Зажмурившись на секунду, едва не пропускаю ступень. Айви внизу чертыхается, размеренно стучит трость Триш. Я вспоминаю единственное слово — ключ к порталу, собранное буква за буквой по дневнику Тлалока: страсть.
— Что? — Кажется, я произнес его вслух. Выдыхаю:
— Страсть — чувство, которое нужно нам для перемещения. Только непонятно, страсть какого рода.
Райх неопределенно хмыкает, с шорохом скользя следом. Мелкие камушки, обгоняя меня, скачут вперед, в темноту. Судя по звукам, ребятам приходится спрыгнуть — лестница закончилась? Вскоре коридор поворачивает, и я вижу их, вижу лучи, обшаривающие каменный мешок метр за метром. Потолок нависает совсем низко, приходится сесть на корточки перед прыжком через обвалившиеся ступеньки. Когда я выпрямляюсь, достаточно протянуть окровавленную руку, чтобы коснуться мокрого свода с зубьями бледных сталактитов. Именно они образуют неровный узор портала. Снизу навстречу тянутся сталагмиты, будто челюсти дракона грозят сомкнуться и перемолоть незваных гостей.
— Неплохо, — резюмирует Райх. Айви растерянно оглядывается на него, встречается со мной взглядом: