— Почему оно… так выглядело? — Кривится Райх, вспоминая. Натягивает капюшон черного худи, прячет ладони под мышки. С усилием отворачиваюсь и невидяще смотрю перед собой: он совершенно не похож на Висию, почему же меня так тянет — наблюдать, держаться рядом… чертов запах? Неужели так мало?…
— Что-то в тебе есть притягательное, видать, — пожимает плечами Тиу. — Кто их разберет?
Я чувствую, что краснею. Чтобы отвлечься, вспоминаю выдержки из Валентиновых книг:
— Обычно темные существа, подобно тварям, предпочитают атаковать огненных магов или проклятых. Возможно, на тебе лежит проклятье твари — Гийот разве не проверял?
— Откуда ты знаешь? — Подозрительно щурится парень. Прикусываю язык: тот дождливый день, когда я впервые увидел Райха Ирве. Гийот сказал держаться от него подальше, а потом увел в сторону лазарета.
— Просто знаю, — мы подходим к отелю, и я впервые жалею, что не живу в отдельном номере.
— Ты пробивал информацию обо мне? — продолжая разговор, Райх замирает посреди комнаты со скрещенными на груди руками. Запихнув сумку под кровать, останавливаюсь напротив. Райх чуть ниже и тоньше, и я думаю, что легко одолею его, если полезет драться — а выглядит, будто хочет. Глаза приобрели стальной оттенок, играет желваками.
— А что, я мог найти много интересного? Кроме проблем с наркотиками?
— Говоришь, как старик, — кривится. — Проблемы с наркотиками! Да что ты в этом понимаешь?
— Я управляю целым подразделением подобных тебе — бунтующих и отчаянных. Не воображай себя таким загадочным, — хмыкнув, вытягиваю из его нагрудного кармана портсигар. Пересчитываю самокрутки: хватит на пару дней. Щелкнув пальцами, зажигаю в ладони крохотный огонек. Райх глядит, затаив дыхание. Прикуриваю косяк и выдыхаю горький дым ему в лицо:
— Тебе нужно научиться расслабляться другими способами, если хочешь остаться в Университете.
— Остаться? — Завороженно смотрит мне в рот. — Я же пустой, как я могу…
— В моем блоке есть пустой, Сойт Роэн. Один из лучших. Если продержишься эту миссию, я вас познакомлю. Узнаешь, как быть магом без магии. Или папочка будет против?
Райх морщится: я попал в точку.
— Тебе необязательно зависеть от него, — в последний раз затянувшись, вкладываю самокрутку в яркие губы. Горячие. Весь он — будто пылает, и мне не странно, что существо выбрало Райха Ирве своим двойником.
Странно самому выбирать.
Они очень похожи с Висией. И — абсолютно разные.
— Мы попробуем открыть портал еще раз, завтра, — шагнув назад, отворачиваюсь к кровати, снимаю пальто и колючий шарф. — Рано или поздно у нас получится, как получилось у Раймонда Аваддона. Я собираюсь перечитать все переведенные записи, чтобы лучше понять его. Хочешь присоединиться?
***
Мы пробуем снова и снова — без результата. Работники залов и охрана уже знают нас как студентов, изучающих жизнь семейства ди Алдо. Приходится тратить часть времени на экскурсии по особняку, чтобы не вызывать подозрений.
Все сложней сосредотачиваться на портале. Я чувствую раздражение и неясную тревогу от близости Райха, от невозможности побыть одному — даже во время одиноких прогулок по городу моя голова забита строчками из чужого дневника, вариантами переводов, неясными трактовками. Вот бы прийти с этими текстами к Валентину, спрятаться от назойливого мира в гудящей тишине его кабинета, выпить ягодного чаю с пирогом из кафетерия, и спокойно все разобрать. Расплести каждое чертово слово и найти ключ! Он кажется таким близким — уверен, мы даже пробовали, просто не дожали… Твою мать!
— Рассредоточимся, встречаемся через полчаса в подвале, — командую вполголоса, сворачивая вслед за Триш в зал, где собраны личные вещи Раймонда Аваддона — или Лукреция ди Алдо, как написано на табличках. Здесь много алхимических книг, гравюр и схем — боже, я надеюсь, он не Великое Деяние ключом зашифровал, это мы будем до скончания века пробовать все чувства от разочарования до триумфа.
— Последнее вряд ли, — улыбается Триш. Видимо, я рассуждал вслух.
— Тогда что? Я уже не знаю, — останавливаюсь возле старинного глобуса. Триш обходит помещение вдоль заградительных веревок. Застывшая у входа служащая музея следит за ее уверенными движениями.
— Ты как раз и должен знать, ты ведь тоже… своего рода преподаватель, — она останавливается возле стенда с работами самых юных учеников — сплошь рисунки, иллюстрирующие сцены из библии, и старательно украшенные вензелями псалмы.
— Раймонд очень много места уделил рассказам о благотворительной работе с детьми и устранению неграмотности у взрослых из низшего сословия. Он учил их чтению и правописанию, основам религии и философии. Посмотри на все эти стихи, прочитай: они выбирали самое доброе, что было в христианстве. Как мило, и довольно наивно. Я учу находить магию, охотиться — на людей, тварей, существ и сущностей, на самого дьявола, если он есть. Я встречал множество демонов, мелких и чудовищно сильных, но ни одного ангела, поэтому никогда не говорю о рае. Только об обитателях ада. Мои ребята совсем не похожи на этих детей, не напоминают и жадных до знаний студентов — скорее одиночек, согнанных вместе. Я помогаю им выживать, а не верить в чудеса. Поэтому не вижу общего.
— Если есть ад, то и рай существует, — возражает девушка.
— Совершенно необязательно, сама знаешь, — это несправедливый мир.
Я отворачиваюсь к окну. В темном небе тесно от грозовых туч. К вечеру будет метель. Снова. Как же осточертело. Не только мне: Айви тоже заметно стух, помрачнел лицом и даже перестал сыпать вопросами — все больше молчит, играет в телефон. Видимо, холодность девушки принесла плоды. Тиу завел неопрятную бородку и привычку бродить в одиночестве по Риму дни напролет, а Райх… слушает музыку, изучает прихваченный мной бестиарий Люмьера, серебристый взгляд то и дело сверлит мне затылок. Нет, иногда я совсем не люблю быть капитаном, куда уж здесь до благостного счастья, как у Раймонда.
— Ты прав, — Триш поднимает голову. — Это несправедливо, но вообще-то вся жизнь века назад была несправедливой. Жестокой, выматывающей, короткой. Раймонд пытался сделать ее чуточку светлее, показывая бедным людям доброго, сострадательного бога и расширяя знания об устройстве мира… и… вот это мы еще не пробовали!
— Что? — Не понимаю я.
— Сострадание, — на секунду она будто смотрит мне прямо в глаза. — Разве не это толкнуло тебя на Дорогу огня? Возможно, и его тоже.
Сжимаю кулаки:
— Я здесь ради мести, и справедливости. Свободы, — и чтобы превратить Университет в то прекрасное место из папиных сказок, где каждая миссия — приключение, любой волшебник — друг. Боже, как пошло звучит. Ни за что не скажу это вслух.
Отворачиваюсь и произношу чары невидимости. Триш говорит мне в спину:
— Ты ошибаешься, и если бы перестал врать себе, мы бы давно добрались до конца. Что, кстати, в конце? Ты станешь Советником — а дальше?
— Избавлюсь от Хайме и его свиты, — служащая музея, заморгав и рассеянно оглядевшись, выходит из комнаты. Потеряла нас. Можно идти. Пропускаю девушку вперед:
— Начну строить собственный Заповедник, в дикой природе. Около Братства Камня, где зона лимба. Людей там никогда не будет, можно устроить все условия для магических животных. Переселить туда уже пойманных и тех, кого придется перемещать в дальнейшем. Я хочу создать замкнутую систему, где магия со временем полностью восстановится.
— Эдемский сад, — Триш улыбается. Оценив иронию, фыркаю:
— Если хочешь.
— А что потом?
— Тебе мало? На мой век хватит, — мы спускаемся витой лестницей в подвал, где уже ждут парни. Сидящий на ступеньках Райх запрокидывает голову. Вздрагиваю: на мгновение его глаза по-кошачьи отражают свет моего фонаря.
— Долго вы, — парень неспешно встает, освобождая путь. Нет, что за чушь, показалось.
— У Триш появилась идея, — волшебница уже опускается на колени в главном узле заклинания. Спокойная и собранная, как всегда, она кажется равнодушной — если бы не напряженные плечи, поджатые губы. Дерганым движением убирает волосы за ухо, откидывает мешающую косу. Засмотревшись, забываю, о чем говорил.
— Сострадание, — девушка прикладывает ладони к знаку и опускает, прячет лицо. — Мне хорошо знакомо это чувство. Раньше я часто путала его с жалостью. Плохие были времена. Жалеющие никогда не смотрят на тебя как на ровню, только сверху вниз. Но знаешь, Эрлах, я поняла разницу, когда попала в Университет. Ты принимал мой экзамен. У меня плохо получалось драться, и остальные судьи, — пожалев, — позволили пропустить это испытание, но ты настоял, и сам вышел против меня. Я сначала испугалась, потом страшно разозлилась — когда ты победил в первые же секунды, а потом заставил встать и попробовать еще раз. Ты сказал: я знаю, ты можешь лучше. Ты достаточно сильная. — Она поднимает белесые глаза. Криво улыбается. — Ты был прав. Я смогла, благодаря этим твоим словам. И я думаю, Раймонд, несмотря на свое происхождение и образование, точно так же верил в учеников — что каждый из них может быть лучше. Что мир может быть лучше. Для этого чуда нужно только немного сострадания и безграничная вера. Все это есть у тебя сейчас. Давай, время открывать портал.
Под пристальным вниманием магов, подхожу к сердцу сигила и опускаюсь на колени. Камень отзывается на прикосновение, слой за слоем будто ворочается под руками: привет. Остальные окружают нас. Тиу зажмуривается, Айви, нахмурившись, глядит в завихрения линий портала. Я закрываю глаза, пытаясь найти среди воспоминаний об экзамене Триш то самое чувство, что толкнуло меня выйти врукопашную против слепой девушки — сострадание? Серьезно?… Я помню смесь злости, разочарования и растерянности на ее лице, когда Максимилиан и Эванс Фили, тогдашний капитан охотников, поддержали Адамоново предложение пропустить испытание боем, помню собственную ярость: она прошла мою школу и способна постоять за себя. Я помню…
Плитка вздрагивает, линии знака со скрежетом выступают сильней. Шелест расходится по кладке, поднимаясь стенами до потолка, осыпаясь пылью и мелкими камешками. Горло обжигает горячим воздухом — закашливаюсь, на глаза наворачиваются слезы. Триш напротив белее мела, из-под ее рук расходится золотистое сияние. Кисти алые напросвет, видны кости пальцев. Вздохнув, девушка говорит так тихо, что мне приходится наклониться ближе, чтобы расслышать:
— Ты поверил в меня и других, но никак не можешь поверить в себя. Почему, Эрлах?
Тьма падает между нами, спасая меня от необходимости отвечать.
Я пытаюсь коснуться волшебницы сквозь непроглядный мрак, но не нахожу, зато меня находят. Маг трогает плечо, садится рядом. Его рука горячая на ощупь, пальцы унизаны кольцами. Вздыхаю: Райх, конечно. Сердце колотится в горле, шею сковывает напряжением. Магия пульсирует в теле, проявляясь то болью, то удовольствием — будто невесомо гладят горящую кожу. Остальные исчезли, хотя наверняка по-прежнему рядом. Я просто не…
— Что ты чувствуешь? — Парень сжимает мою ладонь. Мне жарко и близко, его невыносимый запах кружит голову. Осторожно упираюсь лбом в жесткое плечо. Не отталкивает. Выдыхаю:
— Слабость, — и как носом начинает течь кровь. Ненавижу. — А когда сам открываешь, — наоборот, огромную силу. Словно горы можешь свернуть.
— Круто, — его голос звучит глухо, как сквозь толщу воды, то отдаляясь, то приближаясь. Примешиваются и другие звуки: далекие разговоры, пение птиц, шелест деревьев и тихое пение… — А мне просто… не по себе.
— Не бойся, я же рядом.
— Я не боюсь, — почти вижу, как он поджимает губы. Улыбаюсь. Спрашиваю:
— Тогда что?
— Просто… вроде что-то во мне хочет… вылезти наружу, — перед глазами мелькают огненные круги и точки, пульс частит все сильней. Звуки наваливаются, мешая сосредоточиться. Стискиваю зубы, выдавливаю:
— Так позволь ему выйти.
— Нет, — Райх качает головой. — Оно убьет вас всех.
Фыркаю: какой бред. Отстранившись, шепчу в внезапно наступившей тишине: