— Твое оружие бесполезно. Заклинания мертвы. Висия мертв. Хватит обманываться, твоя вина знает правду: парень нуждался в поддержке, беспомощный со всей своей огненной мощью. Сила не внутри, — снаружи. Ты должен был отдать ее. И нет ничего плохого в том, чтобы взять, — хватаюсь за основание рога, пистолет — к горлу. Жесткий мех колется, а подшерсток оказывается удивительно мягким и холодным. Сердце гулко бьется в груди. Угловатое тело прижато слишком тесно, слишком остро пахнет влажным лиственным дымом. Мы делим дыхание. Неуместное понимание давит за ребрами: я много лет не касался кого-либо так…
— Вернемся к главному. Ты должна мне, верно подмечено, — выходит рычанием. Тварь вздергивает верхнюю губу. — Должна целую жизнь. Век тварей долог, поэтому взамен я хочу две человеческие. Наас и Зарин. Оставь их в покое. Уйди из его снов. Подпитывайся ее силой, но не трогай разум, — вглядываюсь в звездный сумрак на дне зрачков. Долг жизни — не магическая клятва, хоть связывает двух существ до конца их дней. Тонкая нить и моральный выбор, свободный от страха. Люди чтят святость спасения, но твари…
Тварь Зарин Аваддон шипит, обдавая мелкими брызгами слюны:
— Я возьму столько, сколько потребуется. Мой долг будет оплачен, если я не убью тебя прямо сейчас, — улыбаюсь: торгуется. Кажется, я подобрал ключ к чудовищу.
— Я не боюсь смерти, — пуля не прикончит Высшую тварь мгновенно. Она еще успеет вцепиться мне в горло. — Убей, но условия останутся прежними. Наас Мерезин. Зарин Аваддон. Спаси их — и мы квиты.
Плутон молчит. Неглубоко и часто дышит, глаза пульсируют тьмой. Что она скрывает? Вину? Страх? Искру человечности, заложенную Тлалоком? Сможет ли новая хозяйка раздуть ее в пламя?
— Отпусти, — роняет на грани слышимости. Помедлив, разжимаю хватку и убираю оружие. Она продолжает стоять вплотную. Трепещут ноздри: пробует мой запах — аромат первого колдовства. Расшифровываю:
— Полевые травы, — вздрагивает. — Прогретая земля.
— Огонь, — киваю: в памяти тонкая струйка дыма дрожит почти вертикально, готовая в любую секунду оборваться и исчезнуть. — Откуда? В тебе…
— Четыре процента. Иногда этого достаточно, — тварь глядит нечитаемо. Вдруг отступает, запрокидывает голову. Над нами пролетает стайка воробьев. Плутон оборачивается следом, к невидимому за деревьями Университету. Кинжальные когти вспарывают землю. — Плутон.
— Что? — огрызается тварь.
— Я не смог защитить Висию. Но я позабочусь о Зарин. Если ты позволишь.
Хмыкает, качает рогами. Со смешком крошится на части:
— Однажды, Даниель Эрлах, — шуршит в соснах. Поднявшийся ветер дергает плащ и бросает волосы в лицо. Сердце пропускает удар, когда за эхом шагов звучит холодное:
— Не сегодня.
***
Подавив желание немедленно бежать в лаборатории, сосредотачиваюсь на дыхании. Вдох. Выдох.
Еще. И еще. Заземлиться.
Я не успею. Она ушла убивать. Сначала в подвалы, затем двинется дальше. Научный корпус. Учебный. Тренировочный. Администрация, общежития, лазарет. Пока не доберется до своей хозяйки.
Страх расползается по венам. Возвращаю пистолет в кобуру. Растираю скованную спазмом шею. Опускаюсь на землю, вплетаю пальцы в редкую траву. Вода мерцает бликами ярко, до черных пятен на изнанке век: солнце уже поднялось над деревьями. Зажмурившись, прислушиваюсь к переливчатому шелесту потока, пытаюсь добраться до камней на дне. Успокоиться, обдумать ситуацию.
Вдох.
Выдох.
Вдох.
Ничего лишнего.
Выдох. Она не станет, нет. Она обещала. И Плутон слишком умна. Она скорее…
— Возьмет, — потянет за ниточку, когда ученые попытаются открыть к ней портал.
Выпрямляюсь. Ветерок приносит далекий птичий гомон. Подготовка к ритуалу идет своим чередом. Задев крылом мою щеку, пролетает бабочка.
Скоро взвоет сирена. Когда Зарин Аваддон покинет этот мир.
Поднимаюсь и отряхиваю брюки. Влажная ткань холодно липнет к коже, в ботинках хлюпает. Перехожу ручей по камням, иду через полумрак сосновой рощи. Под ногами ковер из хвои, солнечные пятна скользят калейдоскопом — ускорить шаг, выбраться на поросшую сухим разнотравьем поляну. Здесь высокие стебли прячут кочки и рытвины, повсюду торчат кривые лапы оборванных ночной бурей веток. Я не сразу нахожу среди взлохмаченной сирени начало тайной тропки. Едва заметная, змеей прорезает густые заросли. Пыльная поредевшая листва открывает паутину стволов. Замираю, слушаю: где ближайший патруль.
— Все чисто, — тихо. В переулках Университета тоже ни души. Птицы исчезли. Блекло горят фонари, среди граффити на стенах мерцают огоньки: в обычно пустующие пазы вставили накопители магии, чтобы усилить охранные чары и удержать защиту в случае падения главного контура.
У научного корпуса нет караула. Глянцево-белые коридоры пусты, двери закрыты. Мерно лязгают секции решеток, пропуская в недра Университета. Металлический грохот отзывается дрожью в позвоночнике. Сдавливает плечи. Я почти скатываюсь по лестнице, перепрыгивая через половину ступеней. Выдыхаю, обнаружив в холле лабораторий толпу. Большинство в белых халатах — ученые, лаборанты, медики. Несколько мужчин в гражданском: администрация. Люди часто смотрят на вход в конференц-зал. Голоса звучат приглушенно и насторожено. Чуть в стороне, на скамейке возле оранжереи, сгорбился Янни — самый юный из огненных магов. Натянул до носа красный пуховик и рассматривает стоптанные кеды. Его брат стоит рядом, нервно вертит блокнот и что-то говорит скрестившему руки на груди наследнику пламени Илаю. Я прохожу к нему:
— Еще не закончили? — альбинос медленно моргает. Под кровавыми глазами разлились синие тени, сетка лопнувших сосудов расчертила щеки. Губы искусаны до мяса. Молчит, глядит сквозь меня. Вздрагиваю: так глядел и Висия после ритуалов. Значит, с помощью Илая пытались отыскать тварь…
Повторяю вопрос, но отвечает Мария:
— Кажется, даже не начинали. Туда ворвались Кан, Наас… его друг и лаборантка из моего… второго блока. Буквально минуту назад.
— Портал открывается, — выдыхает в никуда Илай. Вздрогнув, оборачиваюсь. В недрах подвалов вспыхивает писк. Пульсирующий звук стремительно заполняет черные коридоры, заставляя людей шарахнуться к выходу. Машинально хватаюсь за пистолет и пригибаюсь, проталкиваясь к конференц-залу — навстречу крикам.
Гаснет дневной свет, загорается вязкий алый. Утробный вой сирены поднимается из-под земли и захлестывает с головой. Я прохожу мимо длинного стола под портретами давно умерших Советников к стеклянной перегородке. Тяжелый полог за ней одернут, неподвижный строй охотников заслоняет недра лаборатории.
— Расступись! — перекрикиваю тревогу. Несколько парней оглядывается — лица напряженные и растерянные. Заметив оружие, послушно пропускают к границе оцепления. Ухо обдает дыханием:
— Черт-те что творится, — замираю у кромки сигила. Сплетенное из жирной плоти тело знака рывками меняет форму. Линии конвульсивно перестраиваются, в новых узлах образуются демонические символы. Блекло светящийся пол покрыт разводами и ошметками черной крови. Закашливаюсь: вонь разложения ест глаза и набивается в легкие. Стоящий рядом маг зажимает рот ладонью.
— Где Кан? — кивает на центр формулы, где трясется туман и сияет раскаленная точка. Прищурившись, на доли секунды различаю пять силуэтов — лишь тени пропавших, память заклинания.
— Вперед! Чего вы ждете?! — с трудом узнаю голос Рамона Хайме. — За ними! — профессор прорывается сквозь толпу и застывает в метре от схлопывающегося портала. Запускает пальцы в волосы, окидывая зал диким взглядом. — Какого черта вы замерли?! — Охотники неуверенно переглядываются, первый ряд шагает назад, вопреки приказу. — Быстрее!
Раньше, чем кто-либо успевает сориентироваться, сигил прощально вспыхивает, я закрываю уши: хлопок, будто вынули пробку из гигантской бутылки, на миг гасит сирену, бьет по вискам. Дернувшись, люди хватаются за головы. Знак, разом выпутавшись из новообразований, уплощается до первоначального двухмерного рисунка.
— На выход! — кричу, подкрепляя команду жестами. Вокруг неуверенно опускают оружие. Охотники не должны мне подчиняться, но станут. — Покинуть помещение! У кого идет кровь носом — в лазарет, срочно! Остальные — помогите дойти! Пошли, пошли! — Тру переносицу. Сглатываю слюну с привкусом железа, первые иглы боли ввинчиваются в мозг. В ближайшие полчаса все присутствовашие в лаборатории слягут с ослепляющей мигренью. Посещать лазарет необязательно, но страх — лучший стимул следовать приказу. Лаборатория стремительно пустеет. Рвется вой. В образовавшейся тишине тонко попискивают компьютеры и звякают, переключаясь на обычный стерильно-белый режим, световые панели стен и потолка. Перешагивая через обуглившееся мясо линий, прохожу в центр рисунка, где Хайме, Максимилиан и Байра склонились над дымящей красной лужицей.
— Отрезок. Тварь была в Отрезке, — говорит Рамон. Ругается сквозь зубы. Советник поджимает губы. Максимилиан трясущимися пальцами вытирает бегущую из носа кровь, только размазывая.
— Мы учли вероятность в формуле, — Байра цепко рассматривает останки портала, сверяет с бумагами. — Возможное притяжение оси было прописано.
Я нахожу соответствующую группу знаков. Множитель впечатляет — но его оказалось мало. Рамон выдыхает, первым озвучивая невероятное:
— Темные земли, — я морщусь и спешу спрятаться за завесой волос. Рамонова идея-фикс. — Тварь отправилась домой и оставила нам след! — Посветлевший лицом ученый смеется. Лающий звук перекрывает прочие. Нервно оглядываются собравшиеся у мониторов лаборанты.
— Не исключено, — хмурится Байра.
— Вот так подарок! — профессор с широкой улыбкой и блеском удивления в темных глазах достает мобильный и быстро печатает. Наверняка спешит обрадовать Гофолию. — Как только Илай или Мантикора восстановятся, мы сможем перебросить туда отряд. Надо созвать Совет. Обсудить численность, чтобы подготовить оружие и людей. Выбрать замену Кану Александеру. Охотникам нужен новый капитан. Кто-то амбициозный и жесткий, чтобы вымуштровать недоумков. Вы видели? Они просто стояли как стадо баранов! Я ведь приказал идти в портал!
Хмыкаю: будто они обязаны подчиняться его приказам. Самовлюбленный сукин сын.
— Тварь понимала последствия, — будто не слушая Хайме, говорит Советник. — Но решила, что указать нам путь в их логово… стоит того? Нас заманивают в ловушку? Или эта девочка, огненный маг, так необходима Плутону?
— Сорок четыре процента, — кривится Рамон. — У Илая пятьдесят один, и знак не шелохнулся. Ловушка тоже, на мой вкус, сомнительна: нам давно известно, что Темные земли кишат тьмой. Я полагаю, тварь просто сбежала зализать раны, набраться сил, не беспокоясь о преследовании. Думает, мы не рискнем!
— Возможно, нам и не стоит, — я касаюсь носком ботинка влажной плоти. — Если окажется, что портал окружен — с людьми на знаке его не захлопнуть, и твари проберутся к нам…
— Значит, в интересах охотников будет немедленно прорвать оцепление, — поднимает брови Рамон. Поворачивается к Максимилиану:
— Гофолия назначил совещание на два. Подготовьте отчеты по наличествующему оружию, перепись незанятых на миссиях магов и список кандидатов в капитаны пятого блока. Пусть остальные ждут наших распоряжений у администрации.
— Всех боеспособных — в патрули и на периметр, — добавляет Байра. — К искателям это тоже относится, — сухо кивает мне. Значит: убирайся, Даниель. Прячу руки в карманы плаща и отступаю:
— Принято, — вызовет позже, когда погасит истерический ажиотаж Рамона Хайме и узнает мнения о случившемся у всех членов Совета. Я иду медленно, замирая и словно изучая останки портала — выбирая на ощупь листочек с заклинанием прослушки. Опускаю ресницы, воскрешаю в памяти проблеск детского счастья, чтобы многократно усиленное эхо голоса Советника произнесло:
— Мы не можем себе позволить рисковать многими жизнями. Вначале стоит отправить малочисленный отряд: разведать обстановку. Связаться с Каном и остальными — я сомневаюсь, что они мертвы.
— Почему? — не понимает Рамон.
— Я проверил охранные чары и обнаружил, что вечером накануне побега твари Наас Мерезин и Айяка Корнелиус спускались в архив. Возможно, с ними была и новенькая…
— Которую не внесли в систему, — у меня холодеет в затылке.