***
Утро поздно пришло в Рокки Лейк. Заря, пройдя сквозь облачный фильтр, стала похожа на свечение люминесцентной лампы.
— Еще!
— Хватит, дорогая, опоздаем в школу.
Кудрявая головка прислонилась к Дининому плечу.
— Почитай еще!
Голубые глаза умоляюще смотрели на Дину.
— Ну хорошо. Одну-единственную песенку.
Ветерок шевельнул штору, и полоска света упала на яркую иллюстрацию на странице книги.
— Жила-была девчушка с забавной завитушкой,
С забавной кучеряшкой,
спадающей на грудь.
Она была хорошей — девчушка с завитушкой,
Но иногда
бывала такой, что просто жуть!
Прямо про тебя написано, — лукаво улыбнулась Дина, и захлопнула книгу.
Потревоженные пылинки заплясали в воздухе.
— Все! А теперь беги умываться.
Девочка вздохнула и спустила босые ноги на пол.
— Смотри, Дина, какой серый день! Давай никуда не пойдем! Останемся и будем читать сказки…
Дина встала, поежившись от сквозняка, закуталась в теплый платок и подошла к девочке.
— Эбби, дорогая, я бы тоже хотела провести день с тобой, но мы обе знаем, нужно открывать клинику. А тебе — идти в школу, знакомиться с новыми буквами. Ты ведь это любишь. Совсем скоро ты выучишь их все, будешь читать сколько захочешь. И я уже не понадоблюсь.
Тоненькие пальцы вцепились в клетчатую шаль Дины.
— Неправда! Ты мне всегда нужна! Я не буду учить буквы!
Дина прижала к себе легкое тельце. Потом, наклонившись, заглянула Эбби в лицо.
— Что за глупости? Я не собираюсь бросать тебя, дорогая. И чтение тут совершенно ни при чем. А теперь — марш в ванную.
Пока Эбби умывалась, Дина вынула из шкафа свежий белый халат на плечиках и пробежав по вязаной дорожке коридора, повесила на ручку входной двери.
— После обеда тебя заберет папа. Какую заколку ты хочешь, розовую или белую с мишкой?
Ловкие пальцы Дины перебирали белокурые пряди девочки, сплетая во французскую косу. Эбби со звоном бросила ложку в миску с остатками хлопьев.
— Не хочу. Не хочу, чтобы он приезжал!
Тряхнула головой, сбрасывая руки Дины, и обернулась, нахмурив брови.
— Папе важны только шахты и лопаты! Ему все равно, есть я или нет! Почему ты не можешь забрать меня насовсем?! Почему я не родилась у тебя?! Он меня совсем не любит!
Глаза Эбби наполнились слезами. Дина успокаивающе подняла ладони.
— Ну-ну, не говори так, родная. Твой папа хочет сделать тебя счастливой. Для этого и работает так много.
— Но он даже не знает меня! Не говорит со мной! — воскликнула девочка. Ее щеки покраснели от гнева, — Ему все равно!
Девочка, сцепив руки, уставилась перед собой. Тарелки отнесло на дальний край стола, мисочка взлетела в воздух и со звоном ударилась в стену у окна. По деревянным панелям потекло молоко.
— Абигайль Стюарт, — в голосе Дины появился металл, — прекрати.
Она решительно развернула девочку к себе. Губы малышки дрожали.
— Я не хотела, — испуганно пробормотала она.
Дина смягчилась.
— Ну ничего, ничего. Держи себя в руках, Эбби. Не бойся, моя девочка. Боятся те, в ком нет любви, — Дина гладила худенькую спинку и смотрела на белые капли, стекающие по плинтусу. — А ты любишь меня, любишь своих друзей, я люблю тебя, и папа тоже. Да-да, и нечего качать головой, я-то знаю, что это правда. Просто некоторые люди не умеют выражать чувства. Но это не значит, что чувств и вовсе нет.
Эбби перестала всхлипывать и посмотрела Дине в лицо.
— Но папа… Он не знает… Об… этом, — и Эбби покосилась на осколки миски на полу. — Он разозлится, если узнает?
Дина покачала головой.
— Тому придется смириться, ведь ты его дочка. В любом случае, нет смысла бояться заранее.
Хочешь, чтобы я поговорила с ним?
— Нет, нет, — испуганно шепнула девочка, — Не надо. Не сегодня.
— Но рано или поздно придется.
Глава 2
Низкие тучи заволокли деревню. Туманные клочья плыли над дорогой, будто процессия привидений, разбивались о бампер и смешивались с тяжелой мглой у краев серпантина. Захлопнув дверь машины и проводив взглядом подпрыгивающий пушистый рюкзачок, скрывшийся за дверью школы, Дина задумалась.
Том Стюарт, отец Эбби, принадлежал к типу людей, которых называют “самыми обыкновенными”. Высокий, жилистый потомок здешних горняков-старожилов вел такую тихую жизнь, что жители Рокки Лейк почти не замечали его присутствия. Старшие Стюарты до самой смерти участвовали в общественной жизни, аккуратно посещали воскресные службы в церкви, и гордились тем, что их доброе имя ни разу не было замешано в каком-либо скандале. Том работал в той же медной шахте, где когда-то трудился отец. После того, как родителей не стало, шахта закрылась. Том уехал в город, но шесть лет назад вдруг вернулся, и не один, а с маленьким ребенком на руках. На расспросы Стюарт отвечал нехотя. То, что удалось разузнать деревенским, сводилось к нескольким скупым фактам. Эта девочка — дочь Тома. Мать ребенка умерла. Имя малышки — Абигайль.
Стюарт устроился работать в старый кинотеатр, дважды в неделю открывал скрипучие двери для десятка зрителей и неподвижно сидел, погруженный в раздумья, слушая однообразное стрекотание пленки. Остальное время Том проводил в пыли старых золотых шахт, мечтая найти невыбранную жилу и устроить будущее себе и дочери.
Немногословный по природе, он не искал точек соприкосновения с Абигайль, ограничиваясь набором заученных фраз, которые, по его мнению, следовало говорить детям. Стюарт воспринимал детство как некую болезнь, которую нужно перетерпеть, а позже все наладится само собой. Тома раздражала настойчивость Дины в попытках заставить изменить привычный уклад жизни, посвящая время дочери. Эбби нуждалась в семье, нуждалась в отце. После серии конфликтов Дина отчаялась донести до него эту простую истину и постаралась восполнить для Эбби недостаток внимания родителя собой, превратившись из временной няньки в полноценную мать.
Она познакомилась с маленькой Стюарт, когда той было полгода. За окном падал мелкий снег. Дина как раз закончила ремонт в своем кабинете и повесила на светлые стены несколько картин. На одной из них был изображен яркий щегол, присевший на цветущую ветку.
Том вошел, держа на руках маленькую Эбби, и чуть не упал, пытаясь прикрыть ногой дверь.
— Добрый день, мистер Стюарт! Вы у меня редкий гость. Что случилось?
Дина отвернулась от стеклянного шкафа с лекарствами. Том осторожно положил ребенка на кушетку.
— Да вот, с утра хотел везти в ясли, но она все пищит, и такая горячая…
Он неловкими пальцами расстегнул пуговицы вязаной кофточки. Девочка заплакала.
— Ну-ну, дорогая, не плачь, — Дина склонилась над малышкой. — Сейчас мы прослушаем твое сердечко, потом погладим животик, заглянем в ушки. Вот увидишь, все будет хорошо, Эбби, ведь тебя зовут Эбби, не так ли?