— Слушай, а ведь и правда есть признаки того, что наше деление прошло не вполне пропорционально…. Наверно, центр сексуальных удовольствий оказался у тебя, плешивого…
— Так и должно быть! — хохотнул Молчун-2. — По местным поверьям плешивые более сексуальны.
— В том числе плешивые карлики? Вроде тебя теперешнего?
— Вот именно! Вспомни: на боте при изучении экстравагантных сторон бытия современных русских Везунчик нарыл инфу, что богатые москвички стремятся заполучить в любовники уродливых карликов…
— …у которых почему-то отросли большие члены? Что ж, мы со своими способностями можем, конечно, переплюнуть любого здешнего карлу. Только у русских есть масса полезных поговорок, в том числе: "Сделал дело — гуляй смело". Доходит?
— Ага. Но у них же есть другие, типа: "Однова живем", "Лови момент", "Куй железный, пока горячий"…
Неожиданно в дверь постучали.
— Наверно, та же путана! — свистящим шопотом выдохнул сивокудрый.
— Так ловим момент или как? — растерялся плешивый.
Тут дверь приоткрылась и в номер заглянула пригожая, хоть и не первой молодости женщина в униформе, с пылесосным шлангом в руках.
— Простите, — сконфузилась она. — На двери таблички нет, я и решила, что у вас можно прибраться…
— Oui, oui — заулыбался плешивый.
— No, no — брякнул одновременно сивокудрый. — Мы, пардон, немножко занят.
— Еще раз извините, — попятилась горничная и закрыла дверь.
— Что ты тут распоряжаешься? — неожиданно для себя взъярился Молчун-2.
— А ты, я вижу, готов уже прыгнуть на любую фемину, оказавшуюся в пределах досягаемости?
И оба в раздражении уставились друг на друга.
— "Надутый Джекил", — вспомнил один из курса английского.
— "Презренный Хайд", — парировал другой.
Какой-то шорох со стороны окна отвлек их от ссоры. Они обернулись и увидели "веревку-гусеницу", вползающую одним концом в приоткрытую фрамугу, в то время как другой конец был, видимо, еще на крыше отеля.
— Вот стану сейчас из карлы нормальным мэном и надеру тебе уши, — едко сообщил плешивый Молчун.
— Я уже в панике, — дурашливо поник головой Молчун-1 и оба расхохотались.
К вечеру стало ясно, что возможности наружной разведки Кремля невелики. Время от времени в него заезжали или из него выезжали черные правительственные авто, но кто в них прибыл-убыл, оставалось тайной: высадка и посадка пассажиров производилась, в основном, внутри комплекса кремлевских зданий. Впрочем, основное задание Молчун-"ворон" выполнил, углядев немало щелей под кровлей Сената (в котором располагались, судя по публикациям в прессе, рабочий и представительский кабинеты президента), достаточных для проникновения внутрь под видом воробьев или гусениц.
— Однако залы во Сенате большие и лучше бы по ним летать, а не ползать, — заметил "сивокудрый".
— Как комарик из сказки африканского поэта Пушкина? — снасмешничал "плешивый". — Увы, мельче шмеля мы стать не сможем, а он все-таки весьма заметен. А вот не стать ли нам тараканами? И естественными будем и быстрыми…
— Ха-ха-ха! В Кремле — тараканы! А почему бы и нет? Значит, входим, расползаемся по залам и наблюдаем…
— И все без ментальной связи… А вдруг случится что-то экстраординарное? Например, нападение, гибель кого-то из нас? Лучше бы узнать сразу…
— Про некоторых геянских насекомых что-то такое помнится… Вроде оставшиеся в живых всегда знают, где только что погиб их сородич. То ли они ультразвуковой сигнал в момент смерти испускают, то ли наоборот какой-то постоянно действующий радиоимпульс исчезает… Обладают ли таким свойством тараканы?
— Нам-то что? Достаточно того, что мы действительно можем усовершенствовать некоторые свои фотоэлементы. Пусть при разрушении одни испускают специфический радиоимпульс, а другие их улавливают.
— Лады. Но придется повозиться…
Глава седьмая
в которой Молчун-2 кайфует, Молчун-1 завидует, а Лиля Скворцова, наконец, познает, что такое "французский поцелуй"
С фотоэлементами экспериментировали долго, но к вечеру автоматическая система оповещения о гибели была отработана. За этими хлопотами Молчуны забыли подзарядиться от Солнца и теперь ощущали явный дискомфорт.
— Хочется жрать! — вдруг высказался плешивец. — Пойдем в ресторан?
— Почему в ресторан? — запротестовал сивый. — Безопаснее заказать ужин в номер. И что это еще за "жрать"? В русском курсе такого слова не было.
— В курсе не было, а в реальном языке есть! — продолжал буреть Молчун-2. — А также "хавать", "лопать", "уминать за обе щеки"! Я вчера погулял по Москве и наслушался. А в ресторан хочу потому, что мне обрыдло наблюдать исключительно твою ряху!
— Ты что, в самом деле, вообразил себя отличной от меня персоной? — хмыкнул Молчун-1. — Хорошо, посидим промеж людей. В "Националь" пускают, вроде, только приличных… Но сначала попробуем заказать столик по телефону: вдруг все уже разобрано?
Насыщались они аккуратно, но плотно, изредка переговариваясь на французском. Официант, с удивлением заставивший стол необычных иностранцев обильными блюдами, с еще большим удивлением забирал блюда пустые.
— Что закажете из спиртных напитков? — напоследок спросил он, по опыту зная, что европейцы предпочитают выпивать после еды. "Ничего" — хотел сказать Молчун-1, но спутник придержал его за локоть:
— Бурбон, две порции.
И чуть погодя шепнул двойнику:
— Пить это не обязательно, но заказать для приличия надо. Мы и так удивили их своим аппетитом. Обмочим губы этим виски, посидим, осмотримся…
Следуя собственному совету Молчун-2 поднял голову и тотчас наткнулся взглядом на взгляд девушки, сидящей почти напротив, через столик от них. Тотчас он опустил глаза и вдруг отпил из бокала глоток виски. Впечатления и от девушки и от алкоголя оказались ошеломляющими и сходными: опаляющими! Он хлебнул еще — та же жаркая волна! — и храбро поднял веки. Волна жара усилилась, охватила все тело: какие дерзкие внимательные глаза, необычно короткая стрижка, нежная высокая шея, хрупкие плечики над узким станом и под невесомой тканью блузки — промельк полных грудей с внятными сосками!
— Ты на кого так уставился? — одернул сивый плешивого. — И чего ради хлещешь этот бурбон? Забыл, что предстоит нам ночью?
— Да, да, — виновато сник Молчун-2 и отставил бокал. Но тут в зале ослабло освещение, и возникли чарующие, плавные звуки музыки… Люди стали покидать столики и попарно — мужчина с женщиной — двигаться в свободный от столиков круг, где, обняв друг друга, принимались неспешно танцевать. Молчун-2 вновь глянул в сторону "того" столика и увидел, что девушка, недовольно сдвинув брови, что-то говорит склонившемуся к ней мужчине. Тот, потоптавшись, отошел, а девушка тотчас обратила лицо в сторону Молчуна. Поймав его взгляд, она небрежно скользнула кистью руки меж своих великолепных грудей (крупные соски обозначились совсем отчетливо!), тронула прическу и качнула глазами и головой в сторону танцплощадки. Молчун-2 поднялся из-за столика и, как зомби, двинулся к чародейке.
— Ты что задумал?! — обернулся вслед ему Молчун-1, придержал было за полу пиджака, но сразу отпустил, увидев поднявшуюся навстречу двойнику гибкую стильную обольстительницу.
Тем временем плешивый полноватый "француз" взял кисть красотки, поднял к своим губам и, упоенно глядя в ее глаза, поцеловал, вложив в это новое для него занятие весь жар нерастраченных молодых чувств. Лобзаемая кисть заметно дрогнула, а искусно раскрашенные глаза вдруг утратили дерзкое выражение…
В этот вечер Лиля Скворцова была не в духе. Еще днем, когда она собиралась на работу и гладила любимую шифоновую блузку цвета спелого лимона (она считала, что в ней особенно хороша, вожделенна для капризных денежных самцов), то нечаянно прижгла утюгом перламутровую пуговку — а запасной в ее шкатулке не оказалось! Вне себя от злости, она примерила одну за другой апельсинную, персиковую, гранатовую, малиновую, яблочно-зеленую блузки (как видим, все ее излюбленные цвета были в плодово-ягодной палитре), но остановилась, возможно в пику себе, на белой — правда ослепительно белой и столь тонкой, что при каждом движении ее дивные тяжелые груди с широкими околососковыми пятнами проглядывали на миг сквозь ткань. "Как все же это вульгарно", — машинально подумала выпускница Инъяза и криво усмехнулась: такая мысль должна быть чуждой многоопытной валютной проститутке.
Усугубил это настроение "опекун" Глебушка, дежуривший, как всегда, в холле ресторана "Националь", хапанувший героина и теперь выбиравший, кому из своих работниц воткнуть меж ляжек.
— Лилька! — воскликнул он, принимая ее норковую шубку и пялясь на колыханье полувидимых грудей. — Я тебя люблю! И не так как Платон Сократа, а более, более приземленно! Пойдем-ка со мной…
И сделал движение в сторону женского туалета, где обычно одаривал "любовью" полностью зависимых от него путан.
— Отстань, а? Я не в духе сегодня, блузку любимую прожгла, — попыталась разжалобить сутенера Лиля.
— Любимую? Лимонную что ли? Это у тебя она любимая, а у меня теперь вот эта… — И он, нагло просунув ладони под Лилины локти, властно сжал объемные груди. — Пошли, пошли…
"Когда ж этот клещ кончит?", — вяло злобилась путана, опершись на стену кабинки локтями и полусогнутыми коленями, в то время как сутенер больно мял груди и пялил ее сзади. Она профессионально давила в зародыше ростки наслаждения, которые возникали-таки в ее нутре, но сдерживаться становилось все труднее… Вдруг "Глебушка" вытащил член из вагины и стал пристраивать к анусу.
— Не надо, Глеб… — безнадежно попросила Лиля.
— Надо, Лиля, надо. Ты ведь хочешь, чтоб я кончил? А может, и тебя это проймет, профессионалка хренова?
— Я ведь никакая буду, пойми. Тебе же будет хуже: не заработаю…
— А и хер с ним. Заработаешь вдвое завтра. Хорош упираться, а то по рылу дам…
Холодно ненавидящая весь мир, сотканный из несправедливостей и полный подонков, Лиля сидела у стойки бара, напротив ресторанного зала, тянула через соломину шампань-коблер и слушала информацию от метрдотеля.
— "Сомов" сегодня нет, Лиля, одни "налимы" да мелочь. Как всегда, полно извращенцев. Черта им в своих странах не сидится, в Москву прут…
— А вон за тем столиком что за пара толстяков: лысеющий и седой? Тоже "голубые"?