После достаточно долгих переговоров, я предложил несколько неожиданный компромисс. Охота разрешалась и тем, и другим, но по строго определённому графику и с равными годовыми квотами, причём такими, чтобы сохранить различные виды животных в достаточном для воспроизведения количестве. А в качестве гаранта я предложил построить русский посёлок на землях между двумя деревнями. Теперь в Ольгово — так назвали этот посёлок — работает школа, где учатся и олхоны, и мивоки, и русские, а также клиника, где лечат всех, и церковь, в которой крестят детей из семей, перешедших в православие, и венчают молодожёнов, иногда даже смешанные мивокско-олхонские или русско-индейские пары. Трудно даже представить, что полтора года назад мы еле-еле сумели остановить конфликт, чуть не переросший в кровопролитие…
После того, как наши планы были утверждены, слово дали другим министерствам. Доклад минсельхоза увенчался дегустацией вин, полученных в районе Алексеевки из винограда, привезённого нами из Лиссабона (молодцы "купцы", подсуетились, пока я разъезжал с королевой в Синтру). Да и всё остальное было на высоте — по всем параметрам, и по зерну, и по овощам, и по фруктам, мы выращивали больше, чем нам самим было нужно, и излишками вполне успешно торговали с Санта-Лусией, ведь в Мексике уже три года царила достаточно сильная засуха. Хорошо развивалось и производство мяса и молока — мы вовремя закупили коров, овец, коз, свиней и птицу, и поголовье их точно так же множилось, хотя говядину ели редко, ведь плановые показатели поголовья крупного рогатого скота достигнуты не были.
Министерство промышленности доложило о спуске первого корабля на двигателе внутреннего сгорания — а также двух, пока ещё деревянных, экспериментальных автомобилях, созданных во Владимире. Но, самое главное, мы научились делать станки с высокой степенью точности, что позволяло начать работу над более технологически совершенными машинами.
Министерство образования отчиталось о том, что практически все переселенцы "последней волны" показали хорошие результаты на специально разработанных экзаменах по таким предметам, как литература, правописание, алгебра, история, естествоведение, английский и испанский языки, закон Божий, и многое другое… Это же касалось и многих индейцев, которые, отучившись в наших школах, также с успехом сдавали подобные экзамены, и немало их усердно служило новой родине — кто в городах, а кто и в своих деревнях. Так что и здесь серьёзных проблем не было.
И, наконец, выступила Лиза — матушки Ольги не было, она срочно вылетела в Алексеевку к пациенту, которому требовалось срочное хирургическое вмешательство. Как нам рассказал по секрету Володя, матушка, будучи ещё просто Ольгой Рабинович, подавала большие надежды как будущий хирург. Но после замужества она переехала в посёлок, куда отца Михаила отправили служить, и оказалась в районной больнице. Главврач, тоже, кстати, Рабинович, принял её весьма любезно, но, узнав, что она — православная и жена священника, попросил её зайти к нему в кабинет, где, закрыв дверь, сказал ей:
— Пишите заявление по собственному желанию. Выкгесты мне здесь не нужны.
И она тогда пошла просто участковым врачом — зато теперь начала преподавать хирургию в университете, и готовить хирургов из бывших студентов, а также врачей с "Москвы". Но самые сложные операции она до сих пор делала сама, либо поручала Лизе.
Лиза рассказала, что за всё время существования Русской Америки смертность среди поселенцев была необыкновенно низкой, что и неудивительно, ведь почти всё население было очень даже молодым. Умерло четверо из больных и раненых на "Москве", пятеро других поселенцев (из них трое — в результате несчастных случаев), а также семеро младенцев (не считая выкидышей). Но, увы, многие медикаменты — включая прививки — подходили к концу или уже прошли срок годности. Поэтому с колонизацией тропических районов она предлагала повременить, да и с посещением городов северо-востока Бразилии, таких как Сальвадор, стоило проявлять осторожность — нам тогда просто повезло, что, когда мы туда зашли, никто ничего не подхватил. И если бы Лиза заранее знала, что у нас будут такие планы, она бы запретила нам заходить в этот город.
Более того, жёлтой лихорадки в Новом Свете ещё не было, но в ближайшем будущем её сюда занесут из Африки рабы, а местные комары будут её разносить в более влажных районах, не только тропических. Я с удивлением узнал, что ближе к концу восемнадцатого века она станет бичом Филадельфии и других городах Североамериканских Соединённых Штатов. Так что в ближайшем будущем начнётся кампания по инокуляции всех жителей Русской Америки от этой болезни, но через десять лет необходимо будет это обновить, а срок годности имеющихся прививок истечёт к этой дате. Конечно, в Росском и Владимирском университетах этим сейчас занимаются, но нет никаких гарантий, что за это время всё будет готово.
Володя поблагодарил всех и объявил, что следующее собрание будет официальным и пройдёт в день после нашего возвращения из Санта-Лусии. Все начали расходиться, и я подошёл к Лизе, взял её под руку, и мы направились на другую сторону площади, туда, где начиналась улица, ведущая к нашему дому. Краем глаза я заметил, что Лилиана не пошла по направлению к своему общежитию, а уселась на лавочку на площади, где к ней вскоре присоединился Тимофей. Интересно, подумал я, предложение он ей сделает уже сейчас или подождёт до возвращения из Санта-Лусии?
7. Вслед за гусями
Небо над Россом было лазурным, утреннее солнце ласково светило, а мы с Лизой стояли в обнимку на палубе "Святой Елены" и смотрели, как над головой пролетали всё новые белолобые гуси. Эти птицы гнездятся в Арктике, а на зиму улетают на юг Калифорнии и в Новую Испанию; по дороге они обыкновенно проводили два-три дня в болотах северной части Русского залива.
Ребята в форме везли мимо нас тачки с тюками по трапу и далее в трюм. Это было золото, которое после истории с Подвальным поручили Васе Нечипоруку и его людям. Десяток их, во главе с самим Васей, будет нас сопровождать; именно его людям поручена охрана наших драгоценных персон — а также Володи с Леной, прибывших заблаговременно и, в отличие от нас, не выходивших с тех пор на палубу. Но первой их задачей является именно доставка золота в целости и сохранности.
Именно на "Святой Елене" мы в первый раз — более семи лет назад — отправились к мексиканским берегам. Но с тех пор ей пользовались мало — экономили моторесурс и топливо; ходила она лишь во Владимир и Алексеев, когда эти города впервые заселялись, и нужно было доставить и людей, и грузы. Но для государственного визита она подходила как нельзя лучше — и в последние месяцы на ней провели косметический ремонт, провели полный техосмотр, и остались вполне довольны.
Вскоре погрузка закончилась, завыл гудок, и "Святая Елена" степенно отошла от причала, набрала ход, прошла через Золотые ворота, и отправилась вслед за гусями. Обычно на прилегающих к Русскому заливу водах Тихого океана туманы, дожди, холодрыга… Но сегодня становилось всё теплее, как будто мы находились не в октябре у Ливанеловы, а в августе у берегов Нижней Калифорнии — полуострова, которому уже через неделю предстояло стать нашим. Мы с Лизой переглянулись, спустились в каюту, разделись, взяли полотенца, и вернулись на палубу, заняв шезлонги у бассейна, который кто-то предусмотрительный вновь вычистил и наполнил водой. Бассейн был с подогревом, и вскоре мы уже плавали наперегонки; Лиза в последнее время прибавила в технике, и обогнать её было уже не так просто, как раньше.
Когда мы вышли, на одном из шезлонгов возлежала Косамалотль, она же Ксения, в позе морской звезды. Увидев нас, она на секунду открыла глаза и радостно улыбнулась, подставив щёку для поцелуя. Что я и сделал, но сразу после этого улёгся рядом с супругой — не хватало мне ещё, чтобы Лиза меня вновь приревновала.
Затем рядом с нами примостилась сестра моей прабабушки, Александра Корф. Сам Коля не любил загорать — его кожа была, несмотря на испанских предков, слишком светлой и сразу же обгорала — так что Сашенька пришла одна. А вскоре к нам присоединились Володя и Лена. Они были в числе очень немногих, кто так и не решился загорать без плавок, а Лена, кроме того, всегда надевала лифчик. В наших новых реалиях это смотрелось весьма необычно, но однажды она призналась, что годы советского воспитания приучили её к стыдливости в подобных вопросах. Лиза же рассказывала, что в пионерлагерях в её время всегда купались голышом, и для неё вернуться к этому большого труда не составляло, а ровный загар ей нравился намного больше. Впрочем, солнце потихоньку начало припекать, и я повернул зонтики так, чтобы мы оказались более или менее в тени, а затем намазал Лизу кремом от загара — его у нас оставалось довольно много — и помазался сам.
Потом пришлось спуститься в каюту и одеться — идти на обед в обнажённом виде было как-то не комильфо, и мы с Володей и Колей пришли в шортах и футболках цвета хаки из "закромов американской родины", а девушки появились в летних платьях. За обедом Лена стала расспрашивать Лизу о том, как одеваются женщины в Санта-Лусии, какая там бывает погода, какие развлечения, и, конечно, про бухту Святого Марка — ведь мы собирались провести там отпуск вместе.
Вернуться сразу после действа первоначально хотел Тимофей. Между Россом и Санта-Лусией регулярно ходили торговые корабли, и один из них собирался уходить семнадцатого октября, но его можно было теоретически задержать на день-другой. Но бурный роман Тимофея с Лилианой всё поменял.
Тогда же, в субботу, он сделал Лилиане предложение, а в воскресенье их уже обвенчали в Успенском монастырском храме, пригласив свидетелями нас с Лизой. Сегодня же они пришли на борт одними из первых, где их провели в выделенную им по такому случаю "каюту молодожёнов". С тех пор никто их не видел, и до конца обеда они так и не появились. Ничего, подумал я с некоторым злорадством, одной любовью сыт не будешь, к ужину голубки подвалят, как миленькие. Но, как бы то ни было, их планы изменились. Теперь они намеревались остаться с нами в Бухте — это будет их медовым месяцем. А потом, уже после возвращения, мы отпразднуем их свадьбу в весьма широком кругу. Тимофей пообещал накупить угощений и вина на собственное золото — сначала ему хотели всё выделить бесплатно, но он настоял на своём.
После обеда, солнце начало немилосердно припекать, поэтому мы ретировались в каюту, где немного поспали, и не только. Часа в три мы зашли за Сашей и вернулись вместе с ней на палубу. Рядом с Ксенией теперь лежали Инна Воронина, урождённая Семашко — её взяли как переводчицу, и Вера Ставриди, урождённая Киреева, главная повариха. Обе они успели выскочить за "москвичей" вскоре после нашего первого похода в Санта-Лусию, и были, насколько я мог судить, счастливы в браке. У обеих было по четверо детей, но Инна не потеряла ни своей стройности, ни своей испанской красоты, а Вера, хоть и была ещё даже более объёмистой, чем семь лет назад, каким-то непостижимым образом похорошела и смотрелась весьма недурственно. Естественно, и они были в полном неглиже. Рядом возлежали ещё две молоденькие девушки-поварихи, а также взятые с собой парикмахерша и девушка, заведующая гардеробом, в таком же костюме.
А минут через десять пришли Лена с Володей. Взглянув на всех нас, Лена со вздохом стянула с себя лифчик, а где-то через полчаса, видимо, решившись, рывком сняла низ купальника, затем то же сделал и сам вице-король Русской Америки. Лена же с чуть виноватой улыбкой пояснила:
— А то мы здесь как пара белых ворон.
Ужин был намного вкуснее, чем то, что я помнил по первой поездке — то ли Вера повысила своё мастерство, то ли она в своей новой ипостаси больше старалась, то ли её новые подмастерья были лучше. Потом я, решив тряхнуть молодостью, встал за стойку и поработал немного барменом. Народ стал потихоньку расходиться, потом ушли Лена и Володя, а Лиза выразительно посмотрела на меня. Я убрал своё рабочее место, но не успели мы выйти, как в ресторан подтянулись Тимофей с Лилианой. Каждый шаг им, такое было впечатление, давался с некоторым трудом, но их лица светились от счастья. Пришлось составить им компанию, но ненадолго — они буквально за три минуты проглотили то, что было поставлено перед ними, Лилиана поцеловала меня в щёчку, и они упорхнули.
А мы искупались всё в том же бассейне, а затем легли на шезлонги и стали смотреть на огромные звёзды. Затем Лиза решительно встала, придвинула свой шезлонг к моему, и… скажу лишь, что в каюту мы вернулись только через два с половиной часа.
На следующее утро мы увидели, как над нами пролетают гуси. Вряд ли это были те же самые — скорость у них намного превышала нашу — но нам показалось, что они нам говорят, "правильной дорогой идёте, товарищи!" Но вскоре мы достигли точки, где они начали поворачивать на восток, и пути наши разминулись.
Шли мы без остановок — хотелось, конечно, навестить Мэри и Джона в Алексееве, зайти во Владимир, к чумашам, к племени киж, но времени у нас было не так уж и много. Каждый день был похож на предыдущий, только людей на шезлонгах становилось всё больше, а ещё я время от времени превращался в бармена за барной стойкой на палубе. Потихоньку, Лилиана с Тимофеем начали выползать и днём, а пару раз даже присоединялись к нам у бассейна. Единственное, солнце припекало всё сильнее, и один раз я всё-таки получил солнечный ожог на причинном месте, "выбыв" на день "из строя". Трагедией это не было — есть и другие методы принести удовольствие любимой женщине — но мы предавались любовным утехам так часто, как будто только что поженились. Или как это было перед тем, как я отправился в далёкую Россию…
В субботу мы начали отдаляться от берегов Нижней Калифорнии — дорога наша шла к острову Годунова в Царском архипелаге, чтобы высадить там команду для постройки и учреждения небольшой военной базы с радиоточкой. Это было необходимо потому, что связь между Россом и бухтой святого Марка работала плохо — расстояние между ними было всего 3200 километров, но между городами было несколько горных систем, тогда как между Россом и островом Годунова были лишь невысокие прибрежные калифорнийские хребты, а между островом и Бухтой — одно лишь море. Более того, остров представлял собой вулкан высотой более километра, так что при необходимости можно было бы поставить приёмопередатчик на одной из его вершин.
Обратная сторона медали заключалась в том, что вулкан был, увы, действующим. На севере острова, в Северном кратере, имелись фумаролы и грязевые котлы, и нам было доподлинно неизвестно, когда именно в той части острова может начаться более серьёзная активность. Но в энциклопедиях я нашёл упоминание о том, что на юге острова — там, где в моей истории находилась мексиканская военно-морская база — извержений не было как минимум с четвёртого тысячелетия до нашей эры и до начала третьего тысячелетия. Более того, в энциклопедии было описано примерное местоположение родника, воды которого будет достаточно для снабжения нашей базы. Да и подземные воды там определённо имелись, а также достаточно густые леса. Единственное, ребятам придётся перейти на рыбную диету — млекопитающих на острове не имелось вовсе, птицы все несъедобные, кроме местных горлиц, но охоту на них мы решили разрешить лишь в исключительных случаях, ведь птица водится только на этом острове и относительно немногочисленна. Зато рыбы в прилегающих водах очень много. Кроме того, планируется огородить небольшую часть острова для содержания овец — но и это нужно делать с осторожностью, чтобы не навредить экосистеме.
Заливчик на юге мы решили назвать бухтой Фёдора Годунова, а базу — которая, возможно, когда-нибудь превратится в посёлок — Фёдоровкой. Замер глубин подтвердил, что в этом месте даже в метре от берега глубины превышают двенадцать метров, и "Святая Елена" смогла подойти практически вплотную. На берег вышли стройотряд, медик, и двое радистов. Они получили стройматериалы, два джипа, строительную технику, два баркаса со снастями, и питание из расчёта на полгода, а также палатки и прочий инвентарь. Через два-три месяца, база будет построена, и мы доставим личный состав базы, а также небольшую отару овец, и заберём стройотряд и большую часть техники.
Конечно, была мысль организовать базу на южной оконечности Нижней Калифорнии, которая очень скоро станет нашей. Но там, в отличие от незаселённых Царских островов, сначала придётся договариваться с местными индейскими племенами. Делегации кочими, живущих на севере полуострова, услышав от других племён про преимущества российского подданства, недавно уже приходили в Алексеев, и Мэри пообещала им положительный ответ сразу после того, как испанцы признают полуостров нашим. Кочими рассказали, что южнее их обитает воинственное племя уайкура, а на южной оконечности — малочисленные перику, на которых уайкура постоянно совершают набеги. Именно на территории перику, у мыса святого Луки, мы собираемся построить базу и центр для индейцев всё с тем же базовым набором — школа, клиника, храм… Тогда же мы решим, можно ли перенести туда радиоточку, и, возможно, закроем базу на острове Годунова. Но это случится не ранее чем через три-четыре года.
Глава 2. Фиеста мехикана
1. Новая Таврида
В субботу, четырнадцатого октября, я решил тряхнуть стариной и, как только в иллюминаторе стало чуть светлее, осторожно высвободился из объятий моей любимой, натянул приготовленные с вечера шорты, взял в руки сандалии и сумку с мобильником, служившим фотоаппаратом, и завёрнутой в салфетку зубной щёткой, и, крадучись, покинул нашу каюту. Наскоро умылся, почистил зубы, и пулей взлетел на палубу.
Впервые за несколько дней, пунцовый диск солнца выглянул не из-за кромки моря, а между зубцами зигзага гор. А я, по старой привычке, делал кадр за кадром, и одновременно записывал видео, пока меня кто-то не приобнял сзади и не поцеловал в спину. Сделав ещё пару кадров, я остановил запись и обернулся к своей красавице, которая даже спросонья выглядела более чем восхитительно.
— А я решила посмотреть, вдруг ты вновь решил отправиться в другое какое-нибудь время и место… — промурлыкала она, напоминая мне про то, как я пошёл фотографировать восход на Ладоге с палубы "Форт-Росса", после чего мы и попали в Русский залив тысяча пятьсот девяносто девятого года, где первым делом и спас утопающих, в том числе и Лизу. — И спасёшь очередную прелестницу…
— Не нужна мне очередная прелестница, — прошептал я. — Нужна мне только ты. И наши дети.
— Вот и хорошо. Ну что ж, восход ты увидел, а до берега ещё не меньше часа. Пойдём подготовимся?
Когда мы вновь вернулись на палубу, "Святая Елена" уже заходила в бухту Святого Марка — пока что всего лишь арендуемый нами анклав у Санта-Лусии, но в недалёком будущем — наша территория. И название для неё было готово — Новая Таврида. Слишком многие из нас вспоминали отпуск в Крыму, а некоторые были крымчанами, и почему-то им этот кусочек центральноамериканского побережья напоминал именно этот полуостров.
— Смотри, как стало красиво! — захлопала в ладоши Лиза.
Бухту было и правда не узнать; даже за восемь месяцев с моего последнего посещения она преобразилась, что уж говорить про девяносто девятый год… Там, где ранее находилась морская база пиратов, выросли порт и небольшая верфь. В глубине залива виднелся новый гостинично-торговый комплекс; в феврале он только-только начинал строиться, но месяцназад именно в нём Коля встречался с де Мединой. Сама же деревня Акатль-поль-ко, "Место, где растёт высокий тростник", изменилась с первого взгляда мало, разве что рядом с ней появились шалаши.
Прибыли мы на день раньше, чем ожидали, и решили провести сутки в бухте, а на следующий день во второй половине дня отправиться в Санта-Лусию. Я послал гонца к её мэру, Висенте Гонсалесу и Лусьенте, и выразил желание видеть его на борту "Санта-Лусии" вечером следующего дня, а сам вместе со всей нашей делегацией направился на катере на другой берег бухты, в индейскую деревню.
Наш приход не остался незамеченным, и у небольшого пирса нас встречал староста, Чималли, который также являлся отцом Косамалотль. Я его видел в оба своих визита в Санта-Лусию, но мы всегда общались на испанском. А сейчас, увидев нас, он расцвёл и сказал на самом что ни на есть русском языке:
— Добро пожаловать обратно, друзья! Рад видеть ты, донья Лиза, и ты, дон Алесео. И спасибо привезти дочь.
— Чималли, познакомься. Это Владимир, глава Русской Америки, Тимофей, посланец самого нашего царя, и Николай Корф — мой заместитель. И жёны их — Елена, Лилиана и Александра.
Чималли низко поклонился и сказал:
— Простите, не знал, кто вы, дон Владимир, дон Тимофей, дон Николас, донья Елена, донья Лилиана, донья Александра.
— Чималли, мы — ваши друзья, а хозяин здесь — вы. Зовите нас просто по именам, — улыбнулась Лена и подала ему руку, а затем то же сделали другие.
— Если я знал, кто гости, — смущённо сказал Чималли, — уже готов обед. Сейчас только тамале, простая еда…
— Ничего страшного, — засмеялась Лиза. — Я помню, какие они вкусные, и, я уверена, они понравятся и другим.
— Тогда пойдём дом!
Рядом с его хижиной стоял длинный стол с двумя скамейками, а рядом, у очага под навесом, хлопотала девушка лет, наверное, восемнадцати. Косамалотль подошла к ней, и они обнялись, а потом, увидев нас, младшая бросилась к нам и затараторила практически без акцента:
— Алексей! Лиза! Вы приехали! Как здорово! Помните меня? Я Сиаутон, сестра Косамалотль!
Косамалотль начала хлопотать вместе с ней, и нас накормили необыкновенно вкусным обедом. Чималли расспрашивал нас о нашем визите. Узнав, что мы прибыли на несколько дней, и что после деловой части поездки мы захотели остаться на неделю, он обрадовался:
— Есть гостиница для гости деревни! Там даже вода есть!
— Чималли, — заулыбалась Лиза, — а что это там на пляже?
— Это хижина, но они — как сказать — примитивные? Там не удобно. Туалет в домик на улица. Душ на улица. В гостиница удобный туалет и душ с ванной на этаж. И вода есть — постоили водонапорная башня, позавчера включили вода. Вам понравится!
— Нет, хижины на пляже — это то, что нам нужно! — выдала моя супружница, а другие девушки энергично закивали. Мы с Володей и Колей переглянулись — выбора у нас не было. Хотя, если честно, и я предпочёл бы шалаш. А Лена осторожно спросила:
— А можно здесь на пляж? Или в воде водится какая-нибудь гадость?
Косамалоть энергично замотала головой: