Сразу после рынка отправились на почту, чтобы сообщить начальству о моем чудесном воскрешении, точнее — подтвердить этот факт показаниями надежного проверенного свидетеля. Попали на обеденный перерыв, но товарищ Жилинский решил не ждать, пока повелительницы конвертов и посылок отобедают. Природное обаяние вместе с волшебными красными корочками произвели правильное впечатление, междугороднюю связь организовали почти мгновенно, всего за десять минут — рекордное время в современных реалиях. Обычные граждане заказывают телефонные переговоры за неделю, чтобы не сидеть несколько часов в ожидании своей очереди.
Удостоверение с магической надписью «Комитет государственной безопасности» произвело впечатление и на меня тоже. Это же натуральный подарок судьбы — не больше и не меньше! А если учесть, что наш особист прекрасно говорит на азербайджанском языке, то просто идеальное совпадение получается. «Куратор из Баку» — в лучшей «комплектации» из всех возможных: со знанием языка и убедительной ксивой, которую если не открывать, то снаружи даже и не поймёшь, что это офицер пограничник, а не чекист, присланный от самого генерал-лейтенанта Гасаналиева, ужасного и мифического.
Впрочем, пока это розовые мечты, уговорить «дядю Леню» на подобную авантюру будет сложно.
Забрав чемодан с вещами с камеры хранения, отправились в Воскресенск. Громов должен прилететь через два дня, пока же гость поживет у меня в квартире. Конечно, романтичные отношения с Викой пострадают, но не селить же товарища подполковника в гостиницу. Это некрасиво, да и приказ у него однозначный — быть рядом со мной каждую секунду. Собственно, именно это обстоятельство и родило гениальный замысел представить Леонида Михайловича, как смотрящего из Баку. Легендировать его появление на рынке все равно пришлось бы, а так и польза для дела.
История с Викой стоит отдельного упоминания. Роман как начался внезапно, так и закрутился стремительно. Знойная, чувственная и страстная, хотя и не слишком опытная в постельных делах (что, скорее, достоинство, а не недостаток), иногда взбаламошная и непредсказуемая, в меру романтичная, но и не наивная дурочка. Гремучая смесь очарования и экспрессивности. Общительна, всеядна, но слишком упряма и всегда тянет одеяло на себя. Легко меняет настроение, привязанности и интересы. Первое впечатление, что Вика — очень легкомысленная особа на проверку оказалось ошибочным. Просто характер такой: импульсивный и вместо разума преобладают сплошные эмоции.
Все бы хорошо, но жизненный опыт подсказывает, что со временем милые тараканы в Викиной симпатичной головке превратятся в серьезную проблему для её будущего мужа.
Впрочем, мне с ней детей не крестить и семью не строить.
Иногда имя определяет судьбу человека. Кажется, в «Камеди-клуб» или в КВН кто-то пошутил, что если подойти к любой студенческой общаге и крикнуть фразу: «Вика залетела!», то никто не удивится. Как говорится, в каждой шутке есть доля правды, а в данном случае эта просто правда.
Криминальные психологи даже рейтинг «опасных» имён составляли, обладательницы которых чаще всего становится жертвами маньяков. Для стран СНГ лидером рейтинга является имя — Валя, на втором месте — Вика. Зато имя Ольга отпугивает извращенцев, и среди жертв практически не встречается.
Впрочем, это лирическое отступление, маньяки здесь редкость, поэтому знание это скорее абстрактное и теоретическое.
***
Встречу решили отметить дома, скромно, но зато с марочным десятилетним коньяком, ибо кто в здравом уме приедет из Азербайджана в гости без этого универсального подарка. Дядя Леня явно не относился к числу людей непредусмотрительных, поэтому прихватил две бутылки.
— Рассказывай, как ты докатился до жизни такой?
Пришлось поведать о своих приключениях за последние месяцы, изрядно сократив описание и убрав лишние подробности. Чем дольше я рассказывал, тем мрачнее становился дядя Леня. При этом все время приходилось следить за базаром, чтобы не проболтаться о том, о чем особисту знать не следовало.
Ограничившись парой рюмок, перешли на чай с плюшками, а едва початая бутылка отправилась в шкаф.
— Понимаешь ли, Саша… Я тебе один умный вещь скажу, только ты не обижайся. Рассказанная история очень похожа на глупый розыгрыш. Считаем по порядку. В руководстве КГБ окопалась группа заговорщиков. Мощная, засекреченная структура с огромными возможностями и ресурсами. Но при этом рыцари плаща и кинжала из внешней разведки не смогли нормально организовать охрану и позволили сбежать обычному пацану из секретной тайной тюрьмы? После всего, что произошло? Они что самоубийцы? Или дилетанты? Я должен поверить в такую халтуру?
— Сам бы не поверил. Искупает вину лишь то, что это все произошло со мной в реальности, а из песни слов не выкинешь, замочить хотели всерьёз, без скидок на возраст и чистое комсомольское прошлое. Версию, что это была инсценировка не допускаю. Слишком она абсурдная и нелепая получается.
— С дедом Исмаилом с самого начала все было абсурдно и нелепо. И невозможно. Хотя, грех жаловаться, только благодаря провидцу и звезды на погоны и карьеру сделал. Точнее, благодаря тебе? Деда этого никто в глаза не видел, зато твоя наглая морда нарисовалась везде — хрен отмоешь. Будешь упираться и отрицать?
— Леонид Михайлович. И рад бы рассказать, что да как, но сами понимаете. Многие знания — многие печали. Зачем оно вам? Тем более без одобрения вышестоящего начальства. Вам скоро должность генеральская светит, начальство уважает, почёт, выслуга — чего ещё надо?
— Надо, Саня. Это прямая моя работа и обязанность теперь. Насчёт разрешения, можешь не переживать. Контр-адмирал Громов уже посветил меня во все детали и дал добро на получение информации. За исключением вопросов о личности Исмаила.
— Не боитесь товарищ подполковник? Обидно будет, если свои же грохнут.
— Сопля зелёная, ты кого пугать и жизни учить собрался? Давай тащи обратно бутылку из шкафа. Только сначала тебе расскажу, что да как выходит, а ты будешь слушать и на ус мотать. Себе чаю налей, неча на спиртное налегать, товарищ ефрейтор.
— Старший сержант вообще-то.
— То звание по блату получено, незаслуженно. Для меня ты так и останешься на всю жизнь с одной соплей на погоне, — злорадно ухмыльнулся особист. — Значит, так. Слушаем сюда. Две недели назад в Иран приехал с официальным визитом товарищ Чаушеску. Знаешь такого?
— Охр… неть! Надо же. Его-то какими судьбами сюда занесло.
— Ага! Не обманула интуиция. И здесь ты успел наследить? Иранцы после визита, как с цепи сорвались, генералы из КСИР по три раза в неделю названивают, о личной встрече просят. Не знаешь что им румынский лидер мог рассказать, что они лично меня теперь жаждут видеть?
— У вас прямая телефонная связь со стражами исламской революции? — новость поразила меня до глубины души.
В моей реальности в октябре 1989 года на границе с Ираном уже начали сносить инженерные сооружения и обстреливать наши заставы. Естественно, все это делалось при активной поддержке иранских спецслужб, поскольку «Независимый Далышстан» — это целиком их проект, а националисты каждый второй, если не каждый первый, оказались завербованы КСИР. Представить, что иранские религиозные фанатики воспылают любовью и желанием сотрудничать с КГБ невозможно было ни в какой реальности. Однако, имеет то, что имеем.
Шестеренки в моей голове заскрипели с невиданным ускорением. Что именно мог рассказать Чаушеску? Поведать о статье в газете, электронном коте и предотвращенном государственном перевороте?
Интересный расклад получается. Точнее — невероятная геополитическая конфигурация. Иран+Румыния+СССР. И возможно Китай, у которого с персами тесные, но неофициальные связи. Между прочим, румыны сильно продвинулись в ядерной программе, причём собственными силами, советское Политбюро категорически не одобряло такие поползновения союзников.
Мои размышления прервал товарищ Жилинский
— Корпус Стражей Революции вежливо интересуется, известен ли нам некто Алекс С., награждённый высшей государственной наградой Румынии — золотой звездой героя. Не знаком тебе, товарищ Морозов Александр, такой человек, конечно же, чисто случайно?
— Брешут они. Не золотая она, только позолоченная.
— Так и думал, — довольно ухмыльнулся дядя Леня.
Глава 23
Глава 23
Интерлюдия
Москва 8 октября 1989 года
Николай Сергеевич волновался. Чувство это для него уже подзабытое и не характерное, тем удивительнее было его неожиданное появление.
Утром он получил странное письмо, отправленное ещё более странным способом — обычной почтой, в обычном конверте. Адрес указан просто и незатейливо: Москва, площадь Дзержинского, строение 2. Генералу Леонтьеву лично в руки.
— Во всех смыслах экстравагантное послание, — усмехнулся генерал, представив реакцию работников почты, вылупивших глаза цензоров и дежурного офицера, узревшего…Такое!
Всего две строчки:
«Посмотрите матч Химик-ЦСКА, очень любопытно. На трибунах было весело. С уважением К. Простоквашин»
Можно было принять это за глупый розыгрыш, но интуиция и богатый жизненный опыт прямо таки кричали (тихо и незаметно кричали, где-то в глубине души, согласно Уставу), что это не так.
Несколько раз перечитав письмо, генерал понял, что его зацепило — подпись! Он даже вздрогнул, словно призрака увидел.
Нервно дёрнув щекой, он отогнал безумную мысль, но она снова и снова возвращалась.
— Как раз в его духе. Если бы он был жив. Неужели К — это кот? Да ну на! Не может этого быть. Или может?
Поняв, что теперь не успокоится, пока не разберётся, генерал отправил своего заместителя в Останкино, чтобы тот любыми путями срочно раздобыл запись этого матча. Пришлось звонить знакомому режиссёру с ТВ, по странному стечению обстоятельств — тому самому, который снимал передачу про Кота Матроскина. Заодно выслушивать слезные мольбы и просьбы о новых сценариях — бедную редакцию затерроризировали зрители, требующие продолжения истории про электронного кота.
— У нас письма в мешках лежат прямо в студии. Не успеваем разбирать. Каждый день новые приносят. Николай Сергеевич, я вас умоляю, спасите Христа ради, — тут редактор осекся, сообразив, с кем общается. Но тут же собрался и патетически закончил. — Николай Сергеевич, все что угодно готовы сделаем. Верните кота на телеэкраны страны.
Наконец, через восемь часов ожидания запись была, наконец, получена. На новомодной видеокассете, а не на кинопленке, согласно веяниям научно-технического прогресса.
Весь матч, а это два с половиной часа смотреть не стал, прокрутил в режиме ускоренного воспроизведения, но ничего необычного не обнаружил.
— Странно. Что-то важное упустил.
После чего вернулся к письму. Внимательное изучив послание ещё раз, сразу зацепился за странную фразу о трибунах. Тут же в памяти что-то щелкнуло и уже через несколько минут, отмотав пленку, он рассматривал на экране телевизора транспарант на трибуне с невнятной надписью «Привет».
Но больше всего его поразила улыбающаяся физиономия попаданца, весело машущего рукой прямо в камеру.
— Ай да Сашка, ай да сукин сын! — восхищенно прослезился генерал, нагло перефразировав обращение к великому русскому писателю. — Живой, однако.
Конец интерлюдии
***
— Ты это брось, свою антисоветскую пропаганду! — искренне обиделся, я бы даже сказал, что оскорбился товарищ Жилинский. — Ишь, чего удумал — страну на куски делить. Не знал бы тебя раньше — дал бы по уху.
— Да, ладно, можно подумать, что у вас такой мысли в голове не мелькало. Что Грузия, что Армения — это и есть главные антисоветские республики, которые медленно, но верно, убивают и отравляют весь Советский Союз. Цеховики, а значит и коррупция, без которой они существовать не могут, расползаются по стране, отравляя и разлагая наше общество миазмами чёрного рынка и спекуляции, уничтожая нормальную экономику и разрушая торговлю.
— Гм, — нахмурился Леонид Михайлович, видимо, мои слова задели его за живое. — Вот, значится, откуда ветры дуют? То-то один знакомый контр-адмирал, нет-нет, да выскажет нечто подобное. Теперь ясно, кто его настропалил.