— В 1735 году от Рождества Христова, — ответил я. — А сейчас на дворе 1755 год. Я за временем слежу, отметки на специальной доске дома делаю. Надо же знать — когда Рождество отмечать, а когда Покров.
— Значит, ты говоришь, что сейчас на дворе 1755 год? — спросил меня старший. — А ты ничего не путаешь?
— Нет, не путаю, — мне даже стало обидно, — Вы что, думаете, я тут среди дикарей сам дикарем стал? Тут один англичанин — Джоном Харрисом его кличут — у него я порох и свинец покупаю — когда я к нему в гости прихожу, рассказывает мне о том, что в мире происходит. От него я и узнал, что императрица Анна Иоанновна померла, а править стал император-младенец Иоанн Антонович. А потом там что-то в Петербурге произошло, и на престол взошла императрица Елизавета Петровна. Я ее хорошо знал — работал кузнецом на Смольном дворе, там, где дворец царевны стоял.
— Во дела! — старший не мог скрыть удивления, — это ж надо же, куда мы попали! Вижу, Кузьма, что ты не врешь. Скажи мне лучше — далеко ли деревня твоя? Ну, или становище, как тут у вас оно называется.
— Да верст с десяток будет, — ответил я. — Только ты, барин, не обессудь — я сам идти не могу. Совсем я плох. Бок болит, да и рука тоже.
— Не боись, Кузьма, — улыбнулся старший. — Тебя мои ребята на руках понесут, словно шаха персидского. Да, кстати, а индейцы твои разве дорогу к становищу не охраняют? Ведь те люди лихие, которые тебя подстрелили, могут к лагерю вашему незаметно подкрасться, и всех людей в нем поубивать.
— Охраняют, как не охранять. Только мало мужиков в становище осталось. От оспы многие поумирали. Вот женка моя… — Тут мне снова привиделась Аграфенушка моя, стоит у сосны и так печально на меня смотрит. По щеке моей покатилась слеза, и я смахнул ее левой рукой.
— Ладно, Кузьма, — сказал старший, — ты нам только говори — куда идти, куда поворачивать. Ну, а дозорных индейцев встретишь — скажешь им, что мы друзья, а не враги.
До становища мы шли не спеша. Воины внимательно смотрели по сторонам, и держали свое оружие наизготовку. Видно было, что они знали свое дело, и так просто их не возьмешь. А в полуверсте от становища на тропу вышел дозор — три воина, среди которых был и мой младший сын, Андрей, или как его индейцы называли, Хитрый Барсук. Я помахал левой рукой, и крикнул по-индейски, что люди, которые со мной — наши друзья.
Воины были вооружены, словно собирались немедленно идти в бой. У каждого был лук со стрелами, деревянные дубинки и маленькие топорики. У моего сына, помимо всего прочего, было ружье — я купил его у Джона Харриса, заплатив за него два десятка отличных бобровых шкурок. И это было еще дешево — с индейцев за ружья французские и английские торговцы брали дороже. Два воина, кроме того, надели доспехи, сделанные из деревянных пластинок, перевязанных бечевками, и в руках держали небольшие круглые деревянные щиты.
Вскоре мы были в селении. Меня донесли до моего дома. Из него выскочила с кувшином воды Василиса, или как ее звали индейцы — Рыжая Белка. Действительно, не знаю в кого из моей родни, но волосы у нее были золотыми. Она подбежала ко мне, и дала мне напиться. Мои спасители с любопытством посматривали на мою дочь. Она была очень красива, и мало похожа на здешних индейских девок.
Потом ко мне подошел сахем — вождь рода, и я рассказал ему все, что со мной случилось. Черный Медведь — так звали сахема, покачал головой.
— Похоже, что бледнолицые снова будут воевать между собой на нашей земле, — сказал он. — А как всегда достанется больше всех индейцам. Я думаю, что нам придется уходить из этих мест. Если, конечно, мы хотим уцелеть.
Черный Медведь опять покачал головой, и, посмотрев на воинов, которые спасли меня от смерти, сказал:
— Эти люди, хотя они и бледнолицые, имеют доброе сердце, и они не способны на дурные дела. Пусть они живут у нас столько, сколько захотят. Ты переведи им мои слова.
Потом сахем медленно, по старчески шаркая ногами, пошел в сторону длинного дома…
17 июня 1755 года. Долина реки Джуниатты недалеко от впадения ее в Сасквеханну.
Капитан 3 ранга Хасим Хасханов, позывной «Самум».
Хас сидел в центре индейской деревни, там, где отвели место его группе. Опершись спиной на рюкзак, он гонял в голове мысли уже по десятому кругу. Он уже свыкся с мыслью, что они в Северной Америке, причем в далеком прошлом. В отличие от большинства своих сослуживцев, семьи он не имел, постоянной девушки тоже не было. Немного тревожила мысль, как там родители, как его пес и кот, которых он на время командировки распихал по друзьям. В любом случае, то что они имеют — это уже данность и объективная реальность. Можно признавать это, можно и не признавать, но от этого ничего не изменится. С другой стороны, его грела мысль, что он сам стал участником приключения, о котором до этого читал только в книгах. И он мог повлиять на ход истории, мог изменить ее.
Только, в отличие от книжных героев, у них не было каких-то академических знаний по истории, ноутбуков с учебниками и энциклопедиями и какими-либо фундаментальными знаниями в области наук и производств они не обладали. Они были обычными парнями, которые делали свою работу. Правда, делали ее очень хорошо. И еще надо понять, каковы их запасы, и как они будут жить в этом мире. А в том, что в этом мире им придётся жить очень-очень долго, Хасим не сомневался.
— Чи-чи, — прошипел он сигнал внимания/вызова. Околачивавшийся неподалеку Север моментально принял охотничью стойку.
— Через десять малых большой сбор, — скомандовал Хас. Север кивнул и ушел оповещать парней.
Минут через пятнадцать все собрались вокруг Хаса.
— Товарищи офицеры, — начал он, — вы уже, наверное, поняли, что мы попали в глубокое прошлое, да еще на американский континент. Обстановка сейчас здесь сложная. Насколько я помню, здесь уже вовсю идут трапперные войны. Англичане и французы делят новые земли, а лет через двадцать-тридцать американцы начнут войну за независимость. В Европе идет Семилетняя война[20]. В общем, если кто-то смотрел или читал Чингачгука и прочих Зверобоев, то он примерно может себе представить, о чем идет речь. Нам с вами надо определиться, как мы будем жить дальше. И с кем мы будем жить дальше. И что мы можем предложить этому миру. Есть какие-нибудь мысли, товарищи офицеры? Согласно традиции прошу высказываться, начиная с младших офицеров.
— А русских в Америке сейчас нет? — спросил Дарт.
— Есть. Но по-моему, они находятся где-то в районе Калифорнии и на Аляске.[21]
— А мы можем дойти до них? Со своими все-таки как-то проще…
— Может, и попробуем. Но не в ближайшей перспективе. Еще вопросы будут? — Хас посмотрел на Севера.
Тот отрицательно кивнул головой.
— Хорошо. Давайте облегчим задачу. Надо определиться — с кем мы сейчас законтачим, установим отношения, и попробуем наладить какой-то элементарный быт. Или вы хотите всю жизнь в индейских вигвамах прожить? Нет? Хорошо. Тогда у нас три варианта: французы, англичане и американцы[22]. Крови между нами и ними пока нет, и мы вполне можем с любыми из них вступить в переговоры. Кто-нибудь хочет к англосаксам?
[20] Хасим немного ошибся, Семилетняя война начнется на следующий год.
[21] Хас опять ошибся. Постоянно проживающих русских в Америке нет. Русские промышленники бьют каланов у берегов Аляски, но первое постоянное поселение появится лишь в 1784 году на острове Кодьяк. Пока же на Тихом океане освоены только Камчатка и Охотский порт.
[22] Американцев, как самостоятельной нации на тот момент еще не было, хотя жители британских колоний в Новом Свете уже противопоставляли себя жителям Метрополии.
Вся группа отрицательно покачала головами.
— Хорошо. Тогда это, предварительно, французы. Хотя они тоже обезьяны порядочные…
Сейчас я хочу следующее: Удав — Леня кивнул ему, — подсчитать весь БК, который в наличии у группы.
— Салават, — Наиль поднял руку, — от тебя доклад по минно-взрывным средствам.
— Север, — Андрей тоже поднял руку, — с тебя доклад по АКБ ко всем радиостанциям, и предложения по их зарядке. Вопросы?
Группа синхронно покачала головами.
— Добро. Тогда разойдись. А вас, Руссо, — голосом папы Мюллера произнес Хас, — я попрошу остаться.
— Ну, что ты думаешь? — когда они остались одни, спросил Хас.
— Что тут думать, — пожал плечами Рустам, — ты все верно, в принципе, сказал. А, вообще-то, надо как следует все оценить и взвесить.
В это время у длинного дома, как его называл Кузьма, началась какая-то движуха. Хас некоторое время прислушивался, а потом тронул Рустама за плечо.
— Пойдем-ка, понюхаем, что там стряслось. Что-то мне не нравится вся эта возня.
Когда они подошли к дому, то увидели группу индейцев, которые что-то возбужденно рассказывали и жестикулировали, показывая руками в сторону леса. На земле сидел молодой изможденный индеец в окровавленной одежде. Видимо, он был или сильно избит, или легко ранен. Хас увидел стоящего в толпе, и опиравшегося на плечо симпатичной рыжеволосой девушки Кузьму, ухватил его за рукав, и спросил:
— Что там у них произошло? — и кивнул головой в сторону о чем-то горячо спорящих индейцев.
— Так это, индейцы из лесу возвратились. Они за раненым своим ходили. Ну, которого вместе со мной подстрелили. Раненого нашли и привели, а от него узнали, что по его следу белые трапперы идут. Он со скалы из заметил — они по ущелью шли. Он их как следует по лесу покружил, но, похоже, что они крепко его след взяли. Скоро они будут тут.
— Эти охотники — американцы? — спросил Хас.
— Кто? — не понял Кузьма.
— Я говорю, это англичане идут? — тут же поправился Хас, вспомнивший, что до американцев здесь еще дело не дошло. Надо было чуть-чуть потерпеть — всего каких-нибудь двадцать лет.
— Да, англичане, — ответил Кузьма.
— И что теперь будет?
— Биться с ними будут, вот что. Если они наше селение найдут, то запросят подмогу, и индейцам тут не жить. Опять придется все бросить и бежать. Ведь эти ироды вырежут всех. Они ни баб, ни детишек не пощадят. Вон, когда я у макуасов жил, мне рассказывали, что губернатор Массачусетса Уильям Шерл платит 40 фунтов за скальп индейца-мужика и 20 фунтов — за скальп бабы. Большие деньги, между прочим… Вряд ли здесь по другому.
Хасим и Рустам переглянулись. Вот она, первая кровь… Быстро же… Но выбора не было. Англичане большими силами выйдут сюда и начнут резать всех подряд, не разбираясь, кто здесь индеец, а кто русский. Если что, то их скальпы сбагрят, как скальпы французов. Да и Хасу неожиданно захотелось схлестнуться с англичанами, если честно. Он ощутил боевой кураж, как тогда, на Юго-Востоке, когда они распотрошили группу британской САС.
— Сколько их? Откуда идут? Далеко отсюда?
— Этот воин, его зовут Скачущий Олень, говорит, что две руки будет — человек десять. Идут они с восхода, — Кузьма махнул левой, невредимой рукой в сторону леса. Здесь скоро будут, вроде в верстах трех-четырех отсюда. Надо уходить побыстрее. Они, хоть сразу и не нападут, но пошлют за своими, а те к вечеру уже будут здесь.
Хасим и Рустам еще раз переглянулись между собой.
— Кузьма, скажи индейцам, чтобы они не вздумали соваться в лес. Иначе мы и их порешим под горячую руку. Мы сами с этими охотниками за скальпами разберемся.
Оба не сговариваясь, быстрым шагом зашагали в сторону своих. Подходя к дневке, Хас на ходу скомандовал:
— Группа к бою! Готовность десять минут! Рюкзаки не берем!
Парни, привычные к подобным делам, быстро облачались в разгрузки, разбирали оружие, досылали патрон в патронник и строились в одну шеренгу по подгруппам.
— Внимание! — произнес Хас, — Время и судьба все решили за нас. Сейчас к лагерю по лесу подбирается отряд англичан, человек десять. Хотят выследить индейцев и затем напасть на лагерь. Нападут на лагерь — разбираться не будут, кто тут индеец, а кто — нет. Задача: выдвинуться в лес. Группу англичан обнаружить и уничтожить. Одного оставить живым. Надо поговорить с ним. Засаду ставим следующим образом — тыльник выделяет наблюдателей, обнаруживает англичан, пропускает их мимо себя, передает по радейке нам, и дальше следит, чтобы ни одна британская морда живой не сбежала. Два ядра садятся вдоль дороги, дистанция от дороги 20–30 метров. Интервал между подгруппами 10 метров. Головняк садится поперек тропы в 20–30 метрах от нас. Короче, ставим классическую «Г-образную» засаду. Местность позволяет. Снайпера не работают, только наблюдают.
Пулеметчикам расход БК разрешаю 50 выстрелов. По моей команде. Давить не надо. Их там мало и оружие у них кремневое. Они стреляют метко, но перезаряжают свои «зверобои» долго. Все работают одиночными или отсечками. Хочу видеть ван шут — ван килл[23]. Вопросы?
[23] One shoot, one kill — один выстрел, один труп.