Не забывал он и о растущем бизнесе. По его предположению, крестьяне должны дать ему в оброк рожь, овес, сено, мясо и масло. Кроме того, два бочонка квашенной капусты, по бочонку соленых огурцов, грибов, моченой клюквы.
Оброк не слишком накладный, крестьяне не разорятся. Да и урожай в этом году обещал быть средний. Правда, средневековая агротехника была очень низкой. Сам-3, сам-4 — вот и все достижения. Но о повышении технологий речи пока не шло.
С передачей господской пашни при господствующем ныне трехполье крестьяне в среднем засевали рожью одиннадцать десятин. Урожай состоялся в сорок пудов. Срамота-то какая! Нищий колхоз самого бедного региона. Ну ладно, оброку будет округленно отдано семь тысяч пудов, да три с половиной тысячи пудов крестьяне привезут на продажу. Овса будет немного, но сотню пудов мужички соберут. Мясо надо брать живым весом, пусть коровки ждут своего времени. Плохо с молочными продуктами. В его деревнях не нашлось хорошего специалисты. Нет, конечно, крестьяне выделывали и масло, и творог, но Дмитрию их вкус не нравился. Не продать. Надо поискать, благо сейчас все просто, были бы деньги — покупай!
А осень властно стучалась в ворота. Уже прошел сенокос с девичьими хороводами и тяжелой косьбой. Дмитрий в ряд косцов не встал, отговорился, что не дворянское это дело. На самом деле он опасался, что совокупный кондуит в лице Дмитрия Кистенева и попаланца не справится с косой. Ведь Саша знал про косьбу только теоретически и то на троечку.
Зато он передал косарям на праздничный обед телку. На восемь деревень досталось не очень много, но бульон получился хороший.
С приходом осени жали рожь и овес, собирали овощи, в лесах искали грибы и ягоду. Заготовок крестьяне сделали даже больше, чем требовалось, но пришлось закупить им соль — на свои средства крестьяне могли не потянуть.
С мужиками Дмитрий язык нашел. Налогами не загружал, повинностями не мучил. Несколько государственных работ крестьянам, правда, пришлось выполнить, но от двух, сомнительных, Дмитрий отбрыкался. Пришлось одевать парадный преображенский мундир и, держа руку на эфесе шпагу, наорать на бестию воеводу. Тот наорал в ответ. Короче, спектакль получился на все двести процентов. Ссориться с преображенцем воевода не решился и ссору они закончили в трактире, под брагу и пиво дегустируя свежую клюковку.
А мужики Кистенева на зависть всей крестьянской округи эти две повинности пропустили, шалея от радости. После этого авторитет барина значительно вырос. И достиг неимоверных высот при приемке продукции (чеивертины), добровольно-принудительно отданной крестьянами на продажу. Дмитрий при этом озвучил сногсшибательную новость — барин дает за товары задаток — десятину всей стоимости.
Крестьяне низко кланялись, выжидательно поглядывая на щедрого барина — будет ли давать? Барин не обманул ожиданий. По местной таксе, практически бесплатно, поскольку осенью, когда не было недорода, в глухих уездах цены падали очень низко. Но крестьяне и эти копейки брали как подарок божий. Что делать, средневековье с ее обычаями. Нефти еще не было и российское государство на всю мощь использовало налоговый пресс. На крестьян давили со всех сторон, а вот получить деньги возможности у них были мизерные.
Глава 12
Отпуск у Дмитрия заканчивался на Покрова Богородицы (14 октября). К этому времени он и предусмотрел отъезд с товарами. Надо было торопиться. Хотя малый ледниковый период уже заканчивался, но к концу октября выпадал постоянный снег, а реки захватывало льдом.
Опять нанял парней, практически тех же самых. После предыдущей поездки, когда парни привезли деньги за нетяжелую по тем временам работу — алтын да полушку с денгой (4,5 коп.) желающих было много, но Дмитрий брал проверенных. Раньше надо было думать, ребятушки!
Сбили плоты из приготовленных бревен, поставили будки для товара. О своем жилье никто не заикался и Дмитрий решил себя не напрягать. Не крещенские морозы, переспим несколько ночей. Однако на будущее надо будет купить несколько лодий, сосен на долго не хватит.
Товару брали достаточно мало. До Великого Поста Москва будет сытая, цены низкие. Вот к Масленице, когда большинство начнут сусеки подчищать, надо будет основные товары и везти. Как раз весенние воды пойдут.
Приплыли в Москву, плот Дмитрий продал тому же плотнику. Тот даже обрадовался. Бревна получились хорошие, избы удалось продать дороже, чем обычно. Купил все бревна, бегло осмотрев.
Продовольствие Дмитрий сдал Хмелеву, обговорив цены и основные принципы торговли. Как он и ожидал, цены были низкие. Мишка с ходу предложил снизить еще, но Дмитрий строго запретил. Во-первых, пропадает любая выгода, во-вторых, это противоречит общей концепции торговли, разработанной Дмитрием. Все равно не прогорят. Мишке этого он говорить не стал, а только посоветовал не паниковать. Благо его начальник еще получал солдатское жалование гвардейца. Правда, отпуск был неоплачиваемым, но сейчас он вернулся на действительную службу и станет получать огромные деньги — почти рубль в месяц!
Про свою вотчину Дмитрий упоминать не стал — пронырливый Мишка, конечно же, знал возможности своего хозяина. Почти сотня душ! И это только мужчины, поскольку налоги брались с мужского пола (от младенцев до стариков), а сколько бабского звания не знал и сам Дмитрий. Было желание посчитать, так, для статистики, но не хватило времени. Ему и одной хватает. По имени Марья.
В общем, вдохновил и направил подчиненных, пообещал заходить время от времени и отправился служить, как было указано, к сержанту Шмидту, являвшегося мучителем молодых рекрутов.
Невысокий, полненький, в потрепанным Преображенском мундире, он занимался с недавно появившимися рекрутами — неграмотными крестьянами, оглушенными Москвой и свалившимся несчастьем в виде пожизненной армейской службы. Хотя им бы только радоваться. Преображенский полк — элита элит Российской армии, скоро туда будут зачислять только дворян даже на солдатские должности. К концу службы, лет через тридцать — сорок, если не убьют и при небольшом везении, сами станут дворянами!
Но пока эти здоровенные парни были в крайне угнетенном состоянии. Кое-кто плакал. Дмитрий заметил, что почти у всех были на ногах пучки сена и соломы. Ага, знаменитые сено-солома!
— Доннер ветер, — выругался Шмидт в воздух, — свиньи. Ничего не понимайт!
— Крестьянские дети обычно не учатся армейской службе, — пояснил Дмитрий по-немецки.
Шмидт с интересом посмотрел на него. Этому хорошему малому никак не давался русский язык, и каждый знаток немецкого был для него ценным подарком.
— Кто такой? — спросил строго, но благожелательно.
Дмитрий отдал честь и пояснил:
— Дмитрий Кистенев. Принят на службу в Преображенский полк осенью прошлого года, вернулся после отпуска по ранению.
Шмидту новый подчиненный явно нравился.
— Герр Питер о вас говорил, — сообщил он, — потребовал сделать из вас настоящего гвардейца. Не против?
— Никак нет, господин сержант!
— Это хорошо. Рекруты, — махнул он на рекрутов, — слишком сырой материал. А вот ты вполне подходишь. Где служил?
— Два года в дворянской конницы и несколько недель под Нарвой в Преображенском полку.
— Так, послужной список для новичка неплохой. Приготовиться к маршировке!
Учебка есть учебка. На протяжении всего дня Дмитрий по команде сержанта маршировал, работал с фузеей, исполнял различные упражнения. Главной его проблемой было исполнение команд по армейской моде ХХI века.
Шмидт это сразу увидел, но оценил и ровный шаг, четкость выполнения команд и их осознание.
— Ты хороший новобранец, — одобрил Шмидт, — чувствуется, армейский порядок ты знаешь, но не тот, который вводит герр Питер. Ничего за неделю я научу тебя понимать, что такое настоящий орднунг.
Ну, неделю не неделю, а дней за десять Дмитрий освоил настоящий гвардейский шаг и умение экзерцировать с фузеей и без оной.
Шмидт решил, что Дмитрию нечего оттираться около него и пригласил царя. В очередной из дней появился Петр и Дмитрий показал образцовый парадный шаг.
— Хм, — похоже, Петр не был впечатлен. Он вынул из кармана трубку, кисет с табаком, закурил.
Дмитрий, стоявший в двух шагах от него, почувствовал приятный табачный запах. Захотелось курить. Первый год в этом мире он не курил. Но оказавшись среди преображенцев, увидел, что курение здесь оценивается не как вредная привычка, а поощряется. Это был своеобразный знак «я свой» и Дмитрий не удержался. Старый курильщик, он быстро купил деревянную трубку, хорошего табаку и, как и все преображенцы, в свободное время был окутан табачным облаком.
— Если куришь, кури, — разрешил царь, видя реакцию Дмитрия.
Но Дмитрий простачком не был.
— В строю нельзя, государь, — пояснил он.
Петру такой подход понравился, но для порядка он проворчал:
— Еще один указчик нашелся, — и велел, — садитесь оба.
Неподалеку была врыта скамейка, видимо, специально для отдыха солдат. Но новобранцы предпочитали сидеть на траве и скамейка пустовала.
— Ты, мин херц, маршировать научился. Впрочем, вижу, не учился, а доучивался. Но это пустое. Даю тебе чин сержанта. Пока. Справишься с заданием — будет постоянным. Сроку тебе до Рождества.
Задание оказалось связано с кадрами. Везет же ему. В прошлой жизни начинающий учитель получил задание набрать школьников и отправиться на картошку. Никакого насилия, все только добровольно. Рынок. Все сделал, но клок седых волос заработал. И вот опять. Лучше бы на войну. Там только убивают, а не мозги компостируют. Но в слух он сказал:
— Приложу все усилия для выполнения твоего задания, государь.
Встал и слегка поклонился. С достоинством и с выражением уважения. Царю это понравилось. Он потрепал волосы на голове Дмитрия и велел тому выезжать, не мешкая.
На следующее утро с одним солдатом-новобранцем, который играл роль вестового, адъютанта, рекламного экземпляра и ученика выехали. Савелий Гридин, выходец из небогатого, но старинного дворянского рода, был рекрутирован в Преображенский полк полгода назад. Переболел новыми ощущениями, один раз даже бежал домой, но был возвращен обратно благоразумным отцом, порот, не сильно, но больно. Сейчас армейские порядки ему даже нравились. Он надеялся на хорошую карьеру, богатую невесту и завидную жизнь. И поэтому в делах на него можно было опереться.
Ехали они в Нижегородскую губернию с конкретной задачей — набрать пятьдесят дворянских недорослей «нрава кроткого, телом крепким» и желательно добровольцев, а не по набору, хотя и это не отрицалось. Все они набирались в Преображенский полк, чем задача Дмитрия и облегчалась (в знаменитую часть легче рекрутировать), и усложнялась — рассматривать набор будет сам царь и, если ему не угодишь, прости-прощай. В Сибирь в первый раз не отправит, но на карьере можно смело ставить жирный крест.
Петр имел на миссию Дмитрия, как и остальных гвардейцев, большие намерения. Сын боярский это очень хорошо понял. Сообразительный, не связанный ни с одной группировкой двора, будь это партия старых порядков, а будь гвардейцев из старых благородных родов, он, во-первых, должен был показать, насколько эффективна новая практика использования гвардейцев. Конечно, не он один из преображенцев или семеновцев отправляется с различными поручениями царя. И все же…
Во-вторых, в случае успеха Дмитрий стал представителем новой силы, которую Петр выдвинет не только для противовеса как противников, так сторонников, чрезмерно усилившихся, готового тянуть груз новых реформ. Всю жизнь государь будет мучиться поиском верных талантливых людей. А тут Дмитрий, работящий, исполнительный, искренний сторонник реформ.
Как показала история, по крайней мере, часть намерений монарха осуществилась. При Петре I гвардия играла не только военную роль. Ее представители активно участвовали и во внутренней жизни России, и во внешней. Эдакий чрезвычайный институт преданных помощников универсального типа, готовых за царя хоть в огонь, хоть в воду.
— А вот ты, камрад, скажи, — вмешался Савелий, всем интересующийся и любящий поболтать, — долго мы будем с поручением государя мотаться по губернии?
— Долго, — невозмутимо ответил Дмитрий.
— До рождества успеем?
— Какой там. Женись, там, в провинции, детей вырастишь, в гвардию повезешь вступать. Тебя сам государь знает, возьмет, — смеясь, поддел Дмитрий. Гриднев угадал — по приказу царя он получил именно такой срок, но помощнику это лучше не знать.
— Да ну тебя, — обиделся Савелий, поняв, что над ним просто смеются.
Дмитрий примеряюще похлопал его по плечу. Они ехали уже зимником, недавно пробитым и ставший весьма оживленным. То и дело приходилось обгонять крестьянские и купеческие и отдельные сани, и целые обозы, солдатские и стрелецкие колонны, и еще множество разных людей, пеших и конных, торопящихся по своим и государевым делам. Россия велика и людишек в ней даже в начале ХVIII века было много. Волею Петра Великого страна перестраивалась, еще недовольная и сопротивляющаяся, но уже идущая по новому пути. Шла петровская эпоха.