— Память у меня и тогда была отличной. Лекцию "для иногородних" нам читал ведущий от туристического бюро. Дяденька весьма "научного" вида. Он спокойно вещал, что в городе к моменту смыкания окружения, застряло много больше четырех миллионов мирных жителей, умерло от голода — под два с половиной миллиона… Говорилось — не шепотом в подворотне, а в полный голос, посреди белого дня, многим десяткам взрослых людей. Групп туристов вроде нашей, по его же словам — у них в сезон, ежегодно, проходили многие сотни. И никто его, за оглашение вырвиглазных фактов, посреди ужасного советского тоталитаризма — в КГБ не потащил. За что? На тот момент, международно признанные данные.
— Зачем ты мне это сказал? — в принципе, догадалась…
— Хочу навести на мысли. Дано! Вам, в смысле, "коренным питерским" — болтают одно. Начиная с детства, многократно повторяя, для лучшего усвоения. Всем остальным гражданам — другое. Словно мы в разных странах живем. Попробуй назвать наиболее вероятную причину данного феномена…
— Намекаешь, что нам специально головы дурят? — он недовольно скривился, — Ради сохранения душевного спокойствия крошечной кучки "персональных пенсионеров союзного значения"?
— Не такой уж и крошечной…. И не только их одних… Галчонок, думай дальше сама. Как говорили древние римляне — "Is fecit cui prodest" (делает тот, кому выгодно).
Помню, ещё маленькой, как папа на праздники рассказывал гостям "военные анекдоты" от популярного тогда генерала Лебедя про армейскую тактичность. Тогда мне было смешно. Сейчас нет.
— Понятно, что в "блокадных гадостях" тесно замешаны тысячи рядовых исполнителей. Поддержание удобного "мифа о Блокаде" — в их интересах. Что бы соседи лишних вопросов не задавали.
— А ещё — в интересах их родных… внуков и наследников. Обрати внимание, замшелую советскую "дезу", наспех сляпанную в 1946 году для Нюрнбергского Процесса, от лица жертв Блокады — нам натужно декламируют либо потомки бывших начальников, либо — лица "самой демократической в мире национальности", чьи предки, без проблем, пережили Блокаду… Страшные байки, про голодные муки в умирающем городе — травят дети и внуки тех, кто, там и тогда, в лучшем случае — спекулировали едой на "черном рынке", обвешивали людей при выдаче "пайков" или как-то пристроились в "государственных органах". Тихо молчу про людоедов… Миллион "без вести пропавших" в первую блокадную зиму — о чем-то намекает. Учти, все настоящие "рядовые блокадники", в реальной истории — уже за первые пару лет войны, практически вымерли.
— Конспирология… — на мой всхлип души — Володя только равнодушно пожал плечами.
— Моё дело напомнить, что многолетняя брехня о Блокаде — это не "происки кровавой гэбни", а чисто ваша, питерско-ленинградская "послевоенная самодеятельность". ФСБ — здесь тоже не причем. Сами себе головы морочите, — уел, вот что значит свежий взгляд, — Так оно было и так будет.
— Всё равно — нечестно! — вырвалось…
— Не нам решать! Кто, из руководства Ленинграда, понес хоть какую-то официальную ответственность за массовую гибель гражданского населения? А из их непосредственных подчиненных?
— Никто… Сначала, их всех наоборот — наградили. "За героическую оборону города от захватчиков". Чествовали, как героев… До сих пор — чествуют…
— Теперь понимаешь?
— Угу… — как там, в популярной присказке? "Ты нам факты давай, выводы мы и без тебя сделаем…"
— Есть у тебя примерно такая же ситуация в аналитических наработках?
— Вариант "Омега"… — господи, я же не хотела! Это самый крайний, невозможный случай. Почти шутка.
— Вот и давай разберем — как из описанной катастрофы можно было выкрутиться? И что этому помешало? Или — кто персонально этому помешал? Без иллюзий.
— Это такая вводная? — приучилась, понемногу, к "шпионской" манере цедить полезную информацию по крупицам, — Запасов продуктов — на месяц, а надо продержаться, на этих запасах — ориентировочно полгода?
— Ну, например… — что-то прикинул про себя… В бумагах, что я читала, о периодичности открывания и закрывания "дыры в прошлое" — молчок. То ли не знают, то ли скрывают. Ладно, возьмем быка за рога.
— Никак… — если бы я тогда знала, к чему приведет такая откровенность — вырвала бы себе язык. Увы…
— Переведи! — Володя тоже удивился… Похоже, что он всерьез ждал от меня какого-то особенного научного чуда.
— Не корректно поставлен вопрос. Что надо считать катастрофой? Катастрофа настала для рядовых ленинградцев. Для руководства города, она же — превратилась в личный триумф. Мы о ком конкретно сейчас говорим?
— А ты как считаешь? — и хищно прищурился. Вот же дура, забыла с кем дело имею. Но, меня уже понесло…
— Я, в любом случае — с тобой. А вот ты кем там будешь? — посерьезнел… помолчал… явно повеселел…
— Правильный подход! Скажем так, я буду не тем, за кого меня могут принять. Однако, немножко власти, для хорошего дела — найду. А дальше — как обстановка покажет. Возможно, что придется брать власть целиком. Но, не раньше, чем "всем кто в дыре" станет ясно, в какую задницу нас загнало предыдущее руководство… За кем попало, просто так, люди сходу не пойдут. Угроза гибели должна быть очевидной и всем понятной.
— Тогда, ничего у нас не выйдет. В смысле, повториться "ленинградский вариант". Выживет, ну… каждый пятый, — паршивый из меня психолог. Ожидала, что он хоть в лице переменится или как-то иначе отреагирует.
— Почему?
— Начальство в блокадном Ленинграде, не население спасало, а привентивно давило голодный бунт. Причем, тот факт, что подавляющее большинство населения, согласно этим планам, было обречено (!) с самого начала — успешно скрывался всю Блокаду… и продолжает замалчиваться, по сей день. Хотя, если бы правду о реальном положении дел объявили ленинградцам публично — то результат предсказать нельзя. Немцы, например, аж до конца 1943 года, вполне обоснованно рассчитывали, что в голодающем Ленинграде со дня на день вспыхнет восстание. "Город трех революций", как никак… Да и опыт "Парижской коммуны" (в 1941-м — гораздо более близкий) — определенно намекал на революционный вариант… Особенно, если вспомнить, сколько в совсем недавнем Санкт-Петербурге, накануне войны, проживало разнообразных "бывших", нервно дышавших в сторону советской власти…
— Ошибаешься! — одернул, — "Начальство", как ты выражаешься — успешно выполнило приказ Верховного командования… Отстояло город и, упреждающе подавив разношерстную "внутреннюю оппозицию", не допустило даже тени вероятности его сдачи врагу. Всё остальное — не имеет никакого значения. Ясно? Мы обсуждаем не цель, а методы. Полагаешь, что можно было иначе?
— Любой ценой? — черт, он же внятно дал понять, какова расстановка приоритетов. Ой, на что я надеюсь?
— "Победить сильного врага способен только тот, кто сначала победит свой собственный народ!" — Цитата из какого-то древнего китайца, кажется — из самого Шан Яна… Ох! Для военных и политиков люди, во все века — "расходный ресурс".
Глава 4. Логика власти
Сегодня мне жутко это вспоминать, но признаюсь — со студенческих времен я не помню такого азартного обмена мнениями по относительно отвлеченному поводу. В институте — бывало всяко… В последующей жизни — никогда. И вот опять. Ощущение, что ты стремительно мчишься на вагонетке в темноту тоннеля, сзади тебя с грохотом осыпается порода. Непередаваемо. Самое естественное в такой ситуации — немного отвлечься на еду. Блин, тут и есть-то ничего не осталось… Жалкие остатки печенья, непочатая пачка черного чая, початая банка растворимого кофе и сахар… Как говорится — "Почувствуйте себя студентами!" Ой! Я это вслух произнесла?
— Почувствуйте себя курсантами! — в тон отозвался Владимир и ногой подтянул к себе ближайшую сумку.
— У тебя выпить, ничего нет? — мучительно захотелось снять скопившееся за безумный день напряжение…
— У меня есть всё! — вытянул из глубин багажа бутылку марочного коньяка и солдатскую фляжку.
— Стаканы тут найдем? — правильный студенческий чифирь готовится в прозрачной посуде, чай не зеки…
— Держи! — потрясающе! Цилиндрические… Тонкие… В мельхиоровых подстаканниках… С ложечками.
— А сгущенки случайно нет? — словно великий фокусник, из недр той же сумки, Владимир одной рукой добыл банку сгущенного молока и пару шоколадок, веером зажатых между пальцами. Тоже — очень кстати!
— Помогать? — потенциальный собутыльник с растущим интересом следит за моими манипуляциями.
— Не-а… Пора начинать совместное ведение хозяйства. Будем химичить по очереди! Что во фляжке?
— Спирт, естественно, — с сомнением проследил за смешиванием в двух стаканах молочного и спиртного.
— Годится! — в отличие от традиционного уголовного зелья, коктейль "Мишка на Севере" — пьется теплым. Половина стакана зверски крепкого чая, примерно четверть сгущенного молока, всё остальное — спирт. Молоко допускается заменять сливочным маслом… Если нет молочных продуктов — получается просто "Медведь". Не путать с "Бурым медведем" (коньяк с шампанским) и "Белым медведем" (шампанское со спиртом). Солидные взрослые люди собрались под покровом тьмы для серьезного разговора. Делить шкуру неубитого медведя, ха…
— Сладенький… — Володя с сомнением сдвинул пустой стакан. Варвар! Мог хоть притвориться довольным.
— Для мозгов — самое то, — нервные клетки работают на глюкозе, а спирт — расширяет сосуды.
— Посмотрим… — надо же, сколько скепсиса в голосе. А напрасно. Организм не любит химически чистых веществ, пищеварительная система рассчитана природой на употребление смесей. Я это, как биохимик говорю.
— Ближе к делу! — Владимир явно решил расставить все точки над i, — Хочешь, я тебе наглядно докажу, что решение планово уморить голодной смертью пару-тройку миллионов лишнего "мирняка", для руководства обороной Ленинграда в 1941 году — было единственно верным? Или желаешь сама к нему прийти? Рискни! Вот, ты власть…
— Из безвыходного положения (Блокаду не прорвать) есть три выхода… — одобрительный кивок, — Делить то, что есть в наличии. Изыскивать резервы. Сокращать потребности до минимума. То есть — срочно убирать лишних едоков. Хоть на небо… или в могилу.
— Правильно! Именно так и делалось. Строго в рамках возможного! — учуяв намек на возражение, он повысил тон.
— Но, ведь уже имелись технологии производства продуктов, из совсем негодных… — удар рукой по столу.
— Нет! — Владимир вскочил, — Привыкай не путать фантазии с реальностью. Власть — очень жесткая штука, — чуть успокоился, сел на место, — Попробуй посмотреть на ситуацию глазами "ответственного товарища", а не "интеля" из институтской курилки. Требовался гарантированный, — последнее слово он подчеркнул, — успех. А не ещё одна попытка поймать журавля в небе. Слова — это только слова. Если их ещё следует проверять — грош цена тем словам. Нет на проверку ни времени, ни ресурсов, ни возможностей… Есть готовое решение — давай! Нет готового решения — пошел вон, следующий! Мнение очкастого умника, пусть со степенью — не котируется. Мало ли, что он наобещает. Тем более — что умников много и каждый предлагает своё. Передраться готовы…
— Ты считаешь, что убить голодом миллионы собственных граждан — хороший способ победить? — нет, его логика в голове не укладывается. Презрительное молчание стало мне ответом…
— Убери из формулы слово "голод" и повтори ещё раз, — взгляд откровенно насмешливый, — Шла война! А "на войне, как на войне". Люди там гибнут, причем, как раз миллионами. Такова цена военной победы. Когда стоит выбор между голодным бунтом в ближнем тылу и "бескровным сокращением избыточного населения" — грамотное руководство выбирает последнее. Тем более, пример стоял перед глазами, — поморщился, — забыла?
— Намекни, — внутри похолодело, не смотря на только что разлившийся по жилам "спиртовый" пожар.
— Легко! Точно такая же проблема, причем, в то же самое время, стояла в 1941 году перед немцами. Куда девать миллионы (!) советских военнопленных? Попытаться их срочно перестрелять — опасно, а кормить зимой громадные толпы дармоедов — нечем. Если кацетники поймут, что их ждет, вероятен массовый бунт взрослых, прилично обученных воевать мужиков, с непредсказуемым для Рейха эффектом. Вспомнила? Что там вышло?
— Немцы постепенно снижали выдачу продовольствия, пока не опустили её ниже физиологической нормы. К тому моменту, когда пленные наконец осознали, что их хладнокровно морят голодом — силы уже иссякли… Никакого активного сопротивления не было. Смертельно истощенные люди просто не пережили зиму, — м-мда!
— Хочешь спорить? — не хочу верить, он издевается… — Давай, сравним нормы выдачи продовольственного пайка узников концлагерей с ленинградской блокадной пайкой… Ах, да, ты же ученая! Давай, сравним рецепт немецкого "остен-брот" с составом того хлебушка, которым в 41-м потчевали блокадников. Найдешь отличия?
— Но, почему? — предположим, что это — правда. Жуть! Да за такие сравнения в Ленингр… да и в Питере…
— Потому, что было принято решение — "Город не сдавать!" — Владимир припер меня к стенке, — "Священный символ", видите ли. Каждому — своё… Мои прадеды, 300 лет, таскали по степи ржавый трофейный "будильник", — выбрал таки момент припомнить мне презрительную мину во время осмотра "часов из Азова", — твои — померли за не менее виртуальную блажь другого сорта. А кто-то, таким образом, укрепил собственную власть. Власть — всегда убивает. Странно было бы не перенять у противника такую полезную и уже проверенную в деле технологию как "сокращение избытка населения"…