Пишу ночью. Время 2:16. Я вся в поту, и подушка мокрая. Так, сейчас немного успокоюсь и буду писать дальше.
Опять этот сон. Я тебе рассказывала о нём раньше — тот самый, в котором за мной обезьяны гонятся. На этот раз я была между каких-то двух кирпичных зданий в очень узком проходе. Сворачивать было некуда, и я просто бежала вперёд. Страх был такой, что у меня волосы шевелились на голове — я это ЧУВСТВОВАЛА. А эти страшные обезьяны противно пищали и нагоняли меня. Чем всё кончилось, снова не помню, но твари были очень близко… Я давно не видела этот кошмар, и вот он опять!
Ну, вроде успокоилась. Спасибо, дорогой Дневник, что выслушал меня. Иду спать. Надеюсь, больше всякая жуть не будет сниться.
Твоя Катя.
18 сентября (пятница)
Как я и думала, маме очень не понравилась моя мысль насчёт работы. Я высказала свою идею во время ужина, папа там тоже был, и вот он неожиданно меня поддержал. Я, честно говоря, этого не ожидала, да и мама тоже. «Катя уже взрослая, — сказал папа. — Если она хочет приносить пользу в такое время, пусть делает это». Бабушка ворчала, что это опасно, Женя тоже была не в восторге, Ваня ничего не сказал. Так что, если считать по голосам, то мы с папой в проигрыше, но это неважно: раз уж папа в меня верит, то и мама тоже согласится. Ночью у себя пообсуждают и всё решат. Они всегда приходят к одному мнению, даже если сначала не согласны друг с другом, а на этот раз я чувствую, что права на все сто!
Днём читала сайты местных газет и журналов. Некоторые из них сейчас не работают, но большинство продолжают издаваться. Наверное, попытаюсь устроиться куда-нибудь в новостную газету, как «Вестник города» или «Вечерний Пригорск», пусть даже просто секретаршей. Завтра начну обзванивать по телефонам. Ух, аж волнуюсь!
Кстати, когда разговаривала по телефону с Аллой, она очень заинтересовалась тем, что я буду искать работу. Она тоже скучает в квартире, так что хорошо меня понимает. Если мне удастся куда-нибудь устроиться, она, наверное, убедит отца, что ей тоже нужно работать.
19 сентября (суббота)
Случился небольшой облом.:-(Совсем забыла, что сегодня суббота, а рабочие недели сейчас везде укороченные из-за эпидемии, так что дозвониться получилось всего в пару редакций. Они сказали, что им новые работники не нужны. Правда, во «Фрегате» сказали, что у «Вестника» как раз были вакансии — газета большая, поэтому нехватка людей у них чувствуется острее. В понедельник первым делом туда и позвоню, это просто идеальный вариант для меня.
То, что сегодня не получилось найти работу — это ерунда. Главное, что мама всё-таки дала мне добро! Я так и знала, что ночью они с папой всё обдумают и примут правильное решение. Правда, пришлось снова выслушать лекцию о том, какой осторожной надо быть вне дома, чтобы не подхватить эту обезьянью гадость, но это ладно.
На улице резко похолодало. Тучи без дождя, сильный ветер. Я из своей комнаты слышу, как гудят электрические провода. С одной стороны, наводит тоску, с другой — как-то успокаивает. С детства люблю этот звук.
20 сентября (воскресенье)
Люди сходят с ума!!! В Лондоне, Париже, Берлине и Амстердаме сегодня почти одновременно взорвали бомбы в метро! Погибло много людей, особенно в Берлине. По ТВ и в интернете сплошная неразбериха — одни говорят, что это сделали исламские экстремисты, другие — что во всём виновата какая-то секта.
В интернет выкладывали много фотографий с мест взрывов. Я побоялась на них взглянуть. А ведь когда я стану журналисткой, мне придётся научиться хладнокровно смотреть на такие вещи.:-(Когда я думаю об этом, прямо хочется сменить профессию. Но я, думаю, как-нибудь справлюсь. И потом, ведь ГЧ — это не навсегда. Когда я закончу ВУЗ, всё это уже будет в прошлом, и я буду делать репортажи о светлых и добрых вещах.
В общем, плохой день. Даже погода так и не пришла в норму. Ваня был на сверхурочных, так что я до вечера сидела с Женей у неё в комнате. Мы играли в шахматы и смотрели телевизор. Разговаривали мало — в основном слушали новости о теракте. Выиграть у Жени хотя бы одну игру пока не удаётся.
21 сентября (понедельник)
Поздравь меня, дорогой Дневник — я теперь сотрудница редакции «Вестника города»! Да-да, всё официально. С утра дозвонилась по их номеру, там меня скинули на главного редактора (его зовут Карпов Пётр Ильич), и он после пары вопросов сказал, что я могу приходить на собеседование в отдел кадров после обеда. Я даже не поверила, что всё так просто. Я-то ждала, что он будет спрашивать про моё образование, портфолио, будет мурыжить по поводу возраста и т. д. — а он просто спросил, грамотная ли я и умею ли пользоваться компьютером. Вот и всё! В общем, я сама сказала ему, что ещё только учусь в школе, и Пётр Ильич ответил, что это не страшно — у них как раз есть временные вакансии.
После обеда я отправилась в редакцию. Кстати, она, оказывается, расположена недалеко от нашего дома, всего через два квартала. Это хорошо, потому что мне в ближайшее время придётся ходить туда каждый день — даже автобус не понадобится.
В отделе кадров сидела очень милая тетенька лет сорока — Клавдия Кирилловна (фамилию не запомнила). Она опять спрашивала про грамотность и умения, потом распечатала на принтере страничку с текстом про воробья со сломанным крылом и сказала, чтобы я нашла и исправила там ошибки. Это было очень интересно — кроме ошибок в правописании и со знаками препинания, были такие приколы, как вставленное совсем не туда предложение. Я подумала и вычеркнула его полностью. Клавдия Кирилловна осталась довольна результатом и даже похвалила меня — сказала, что грамотные девушки моего возраста большая редкость. Я, наверное, покраснела от гордости.:-) В общем, в итоге меня назначили помощником редактора в отделе информационных ресурсов — как я поняла, там всё связано с сайтом редакции. Если честно, я была немного разочарована, потому что хотела работать в настоящем отделе горячих новостей, но, конечно, ничего не сказала. Тем более что Клавдия Кирилловна сказала — там как раз нужны люди грамотные и умеющие работать в интернете. Я не думаю, что так уж хорошо разбираюсь в интернете, но постараюсь их не разочаровать.
Дальше я заполнила договор, подписала и отдала К. К. Она сказала, что я могу приходить на работу с завтрашнего же дня. Рабочая неделя — с понедельника по пятницу, с 9:00 до 18:00. Зарплата — 20 тысяч рублей. По сравнению с тем, что получают мама и папа, это, конечно, мало, но ведь я устраиваюсь не ради денег, а чтобы опыт получить. Да и вообще, на личные 20 тысяч в месяц можно много всего интересного накупить!
Я буду держать тебя в курсе своей работы, дорогой Дневник. Завтра познакомлюсь со своими коллегами (какое классное слово — коллеги!) и наконец начну делать что-то полезное. Волнуюсь, но это хорошо. Гораздо лучше, чем скучать дома.
P. S. Про тот теракт. Говорят, это сделали всё же не мусульмане, а какая-то секта, которая вдохновлялась похожим терактом в Японии. Из-за этой эпидемии развелось по всему миру психов.:-(
22 сентября (вторник)
Этого не может быть
соберись
Так. Не реветь. Успокойся, Катя. Нужно написать, что произошло. Я сегодня шла
23 сентября (среда)
Сейчас утро, 6 часов. Я проснулась два часа назад и с тех пор не могу заснуть. Пожалуй, всё-таки буду писать, всё равно делать больше нечего, только плакать. А все слёзы я выплакала ещё вчера.
В общем, это было так…
Вчера утром я встала в восемь, позавтракала и пошла на работу. Пешком, потому что редакция очень близко, я писала об этом. Дошла до улицы Строителей и там остановилась на перекрестке у светофора. И там был ЭТОТ ЧЕЛОВЕК. Я сначала думала, что он пьяный. Он был молодым, немного старше меня, наверное. Блондин. В маске, в тонкой кожаной куртке, только без перчаток. Но я тогда особого внимания на это не обратила. Многие ходят без перчаток. Стоял он такой, шатался. А потом посмотрел на меня, я тоже посмотрела на него и увидела у него на шее и подбородке эти красные точки. Чумная сыпь. Я сразу узнала её, хотя раньше никогда не видела вблизи человека, заражённого ГЧ. И он тоже это понял. У него тряслись руки и ноги, рот был приоткрыт — кажется, его мучила боль. Мне надо было сразу убегать, но я, тупая дура, стояла и глазела на него. Тогда он сделал шаг ко мне, поймал меня за запястье, другой рукой стянул со своего лица маску и КАШЛЯНУЛ мне прямо в лицо. Даже через маску я почувствовала такой запах, отвратительный, как от тухлятины. Я закричала и попыталась вырваться, а он стал хватать меня за лицо, чтобы снять с меня маску. Это ему даже удалось, и он снова нарочно кашлянул, но в этот раз не так близко от моего лица. И улыбался всё это время. В конце концов, я вырвалась от его захвата, он упал на землю, а я стала убегать. Кажется, он так и не поднимался. Я побежала обратно домой, не останавливалась, пока не оказалась в своём подъезде. Там отдышалась и стала звонить в эпиднадзор, ещё не понимая, что произошло. Сказала, что возле ТЦ «Манго» на улице Строителей ходит заражённый человек. Когда они спросили меня, контактировала ли я с ним, я поняла: если скажу правду, меня тоже заберут в карантин. Я сказала: «Нет, я просто сыпь на шее издалека увидела и сразу ушла».
Я теперь заражена? Почему я? Ведь там у светофора мог быть кто угодно. Как это вообще случилось?
ГЧ незаметна в течение недели или около того. Но если я заразилась от этого УРОДА, то буквально сегодня-завтра я тоже стану заразной, и от меня болезнь перейдёт к моей семье. К маме, папе, Жене, Владику, Ване, бабушке. Я вчера соврала им, сказала, что неправильно поняла слова Клавдии Кирилловны: оказывается, выходить на работу мне нужно в среду. Но если я буду валяться в комнате сегодня, они поймут, что со мной что-то не в порядке. Может, они уже вчера во время ужина это поняли, хотя я тщательно умыла лицо, чтобы не было видно, что я плакала. Мне нужно сказать им правду. Тогда они вызовут эпиднадзор, и меня отправят в карантин.
А может, я и не заражена. Говорили же, что ГЧ теперь стала слабее. Когда тот человек кашлянул на меня в первый раз, я была в маске. А во второй раз он кашлял издалека. Хватания за руку вообще не в счёт — я была в перчатках. Так что надежда есть.
Заражена? Не заражена? Заражена? Не заражена? З? Н? З? Н?
Так, без истерики.
У меня ощущение, что я стала грязной. Но грязь внутри, а не на коже. Всё чешется изнутри, как будто в кровь добавили песка. Может, это признаки ГЧ? Но о чесотке нигде не написано, да и рано ещё для проявления симптомов. Должно быть, я просто сама себя накручиваю. Нервы.
На завтрак не выходила, притворилась спящей. Мама сегодня не ушла на работу — я слышу, как она ходит по квартире и убирается. Они о чём-то шепчутся с Женей. Мне кажется, они догадались.
Звонили из редакции — не взяла трубку, как и вчера.
Ну почему я?
Как я ненавижу того человека.
Мама опять стучалась ко мне. Я не открыла.
Мне всё-таки надо выйти и всё рассказать. Иначе никак. Если буду так и лежать, то убью всю свою семью. А в карантине, говорят, некоторых излечивают, хотя никто не знает, как.
Боже.
24 сентября (четверг)
Вот мы и в нашем новом жилище, милый Дневник. Здесь нет никого, кроме нас. Никто не помешает нам общаться, и мы тоже никому не можем помешать.
Вчера было ужас что. Я рассказала маме и Жене, что со мной произошло. Они, естественно, были в шоке. Мне самой стало очень плохо, когда я смотрела на них. Женя плакала. Мама держалась, но еле-еле — на глазах так и блестели слёзы. Я сказала, чтобы они вызывали эпиднадзор. На самом деле, я не хотела этого, но просто не могла стоять и видеть их лица. И тут Женя закричала, что никто никого не вызовет — она читала в интернете, что там делают с больными, как их содержат. Я не знаю, чего она там начиталась, но спрашивать не стала. Мама спросила, сколько точно времени прошло с момента моего заражения, потом позвонила папе, сказала, чтобы он срочно возвращался. Бабушка спала, и будить её не стали.
Папа держался молодцом, хотя изменился в лице, когда мама прошептала ему «новость». Он сразу согласился, что вызывать эпиднадзор не стоит. Ведь пока неизвестно, заразилась я или нет, но они разбираться не станут — сразу отправят в карантин, и там, среди больных, я уже точно подцеплю ГЧ. Мама предложила снять небольшую квартиру, где я смогу жить одна, а они будут подносить продукты через дверь. Если через неделю у меня не проявится болезнь, значит, всё хорошо, и я вернусь.
Квартиру для меня папа нашёл уже к обеду — сейчас многие дома пустуют и сдаются, поэтому жилье легко найти. Дом стоит буквально через два здания от нас — жёлтый шестиэтажный дом. Квартира однокомнатная, находится на втором этаже. Ванна и туалет раздельные. Хозяева уехали в другой город (не знаю, из-за эпидемии или по другой причине) и теперь сдают квартиру через посредников. В общем, теперь это мой дом.
Кстати, тут очень даже уютно — есть вся мебель, холодильник, телевизор, стиральная машина-автомат и т. д. Разве что обои ужасные. Не люблю жёлтый цвет, от него у меня глаза болят. И ещё нет кабельного интернета, но это ничего, посижу через мобильный. В ноутбуке куча сериалов, пару книг с собой тоже захватила.
Общаться со своими теперь могу только по телефону. Еду обещали оставлять в подъезде раз в день. А сегодня дали столько витаминов и таблеток, что меня затошнило, когда я всё это выпила. Но если они готовы хоть немножко предотвратить заражение, я могу глотать их и в пять раз больше.
Сегодня я чувствую себя намного более спокойно, чем вчера. Наверное, из-за того, что я тут одна — никто на меня не смотрит, никто не плачет. Делай что хочешь. Мне это даже нравится. А знаешь, я тут подумала, что в одиночестве я не была очень давно — семья у нас большая, и почти нет случаев, когда ты остаешься совершенно одна. Ну а тут целая квартира в моём распоряжении.
Пока вроде ничего не болит. Пожелай мне удачи, Дневник.
Твоя Катя.
25 сентября (пятница)
Утром мама оставила внизу пакет с продуктами. Я смотрела на неё из окна, а она смотрела на меня. Потом, когда она ушла, я спустилась и забрала пакет. В нём были хлеб, сыр, колбаса, чай, молоко, тушёнка, лапша, яйца и сайра. Аппетита особо не было, так что я весь день ела один и тот же омлет и жевала бутерброды.
День провела за сериалами. Немного поболтала с Аллой — соврала, что сижу в своей комнате, а работу ещё не нашла (хорошо, что не успела ей рассказать, что меня приняли в редакцию). У неё всё хорошо, только скучает сильно. Если бы у меня в квартире был только папа, я бы тоже на стены лезла.
Вечером звонили родители. Я их успокоила, сказала, что пока у меня ухудшений нет. Они очень много рассказывали про свою работу. Раньше они так не делали. Папа говорил, что поставки молока из ферм и сёл стали очень маленькими, и им приходится разбавлять молоко водой, чтобы как-то держаться нужного количества молочных продуктов. Потом телефон взяла Женя — она сказала, что уже может нормально ходить. Говорила очень громко, часто смеялась. Бабушка полчаса допрашивала меня, не всухомятку ли я тут питаюсь. Даже Владику телефон давали.
Не нравится мне это. Они стали разговаривать со мной, как с ребёнком. Нет, я даже точнее скажу — так, как будто я УЖЕ заболела и завтра умру, поэтому меня нельзя никак расстраивать. А я же ещё не больна, и вообще неизвестно, заражена я или нет!
В три часа дня к соседям по лестничной клетке кто-то очень долго и нудно стучался. Кажется, ушёл, не достучавшись. Значит, там тоже никто не живёт. Я вообще с момента переезда не слышала, чтобы соседи как-то шумели.