Ждите слова — самого верного,
Ждите счастья — самого вечного,
Ждите самого первого,
Но не первого встречного.
И Катя ждала… своего единственного — милого, чистого, романтичного юношу, непременно с серыми глазами, как у ахматовского короля. С ним можно было бы прогуливаться за руку по вечерней Тюмени, наблюдать закат, стоя на Мосту Влюбленных, обсуждать прочитанные когда-то книги, слушать ретрошлягеры 80-х и волшебные баллады группы «Мельница» в стиле фолк-рок.
Однако, при всей тонкости своей душевной натуры этот гипотетический Рыцарь должен был чем-то напоминать и Катиного отца: высокий рост, широкие плечи, обворожительная улыбка и невероятная харизма лидера, выделяющая такого человека из любой толпы. Правда, чем старше становилась Катя, тем больше отдалялась она от Николая Ивановича, не желая прощать отцу откровенное пренебрежение к матери и постоянные любовные интрижки на стороне.
Итак, годы Катины шли, сероглазый король в ее окружении не появлялся, но зато на горизонте стал мелькать интересный взрослый мужчина с аристократическими замашками. Он был неизменно галантен при встречах, на каждое свидание приносил цветы и конфеты, больше слушал Катино щебетанье, чем говорил сам. А потом вдруг попросил представить его Катиным родителям, которых при встрече несомненно очаровал. Даже взыскательный Николай Иванович рассудил, что лучшего жениха для единственной дочери он бы не желал. Тем более, что Каргаполов не скрывал своих серьезных намерений по поводу Катерины.
— Антон — человек солидный, самостоятельный, на хорошей работе, имеет свою квартиру. На ногах стоит крепко, и тебя отучит витать в облаках. Дурочка будешь, если откажешь такому завидному кандидату!
Вера Анатольевна же долго молчала, а потом тихо сказала дочке:
— Ты бы, Катюша, не торопилась… Не любишь ведь его, знаешь мало, пусть уезжает один на свой Север. Если будете скучать, найдете возможность встретиться. Если ты и правда ему нужна, подождет, даст тебе время подумать.
Но, Катя тогда, пожалуй, впервые не послушалась горячо любимую мамочку.
— А, есть ли она вообще, эта любовь, о которой книги пишут, говорят пылкими стихами? Может, это лишь для особенных, богатых духом людей, а я-то ведь так… Сколько мне еще ждать озарения, вспышки чувств, «удушливой волны»? Я, наверно, «холодная рыба» и никогда не смогу полюбить по-настоящему. Остается просто найти приличного человека и привыкать. Антон всего сам в жизни добился, он целеустремленный, настойчивый. С ним мне будет спокойно. Основа крепкой семьи — это взаимоуважением. А потом детки родятся, можно жить ради них. Так ведь многие пары живут, чем я лучше? А страсти будем в кино смотреть, да читать о них в любовных романах.
Уже в сентябре была сыграна дорогая свадьба с немногочисленными, непременно «высококультурными» гостями, и молодожены простились с Тюменью, а Катя с родительским домом.
Прошел год и девушка, действительно, вроде бы привыкла. Она отлично справлялась с ролью хозяйки семейного гнездышка в центре Нового Уренгоя, и, кроме того, Катя устроилась на работу психологом в детском реабилитационном центре «Садко». Отношения с Антоном развивались довольно ровно, муж обычно был безукоризненно внимателен и вежлив.
Дома частенько появлялись цветы — достаточно дорогие подарки для северного города. Антон регулярно справлялся о состоянии здоровья супруги, лелея надежду в скором времени стать счастливым отцом. Однако, по непонятным причинам, ожидаемая беременность так и не наступала, и в конце первого совместного года Каргаполов начал проявлять заметные признаки раздражения по этому поводу.
Сказать по правде, бизнесмену давненько уже начало казаться, что ему подсунули бракованный товар. Нет, с Катиной невинностью все было в порядке, здесь девушку не в чем было упрекнуть, как и с остальными первичными требованиями жениха. Но, вот, что касается общей атмосферы семейной жизни и, в особенности, ее интимной части, у Антона накопилось немало претензий.
По мнению мужчины, его супруга была очень холодна и скучна в постели, а также, невероятно стыдлива. К немалой досаде своего мужа Катя со слезами на глазах отказывалась экспериментировать и пробовать «что-то новенькое», например, особо экстравагантную позу или оригинальную «игрушку» из специализированного магазина. Надежды Антона научить свою «девочку» всему тому, что он умел сам, подстроить Катюшу под свои изысканные потребности гурмана в любовных утехах, так и не оправдались.
А ведь будучи долгое время официально один, Антон не привык отказывать себе в разнообразных удовольствиях, которые можно было получить прямо на дом, лишь набрав определенные номера телефона. И что же теперь, имея на руках молодую и привлекательную женушку, довольствоваться лишь малой частью арсенала любовных игр? С какой это стати? Смирившись с тем, что в робкой Катюше ему не разбудить «вулкан страсти» Антон решительно отвел жене роль домашнего аксессуара и матери будущих наследников. А сам, естественно, втайне от супруги, практически вернулся к прежним холостяцким привычкам.
И ведь девушка даже не заметила каких-либо перемен, разве что работы у Антона прибавилось, и он стал чаще задерживаться по делам. Сказать честно, Катя даже была рада, что с некоторых пор муж перестал требовать от нее «совершенно недопустимого» и оставил в покое. Может быть, из-за этих все длительных периодов отчуждения между супругами давно желанная беременность никак и не желала наступать? А Катя очень хотела малыша. Ей казалось, что она посвятит ребенку все свое время, отдаст всю накопленную нежность, которую почему-то никак не могла излить на уважаемого, но не обожаемого мужа.
К концу первого совместного года, девушка окончательно убедилась, что у нее серьезные физиологические проблемы. Она не получала никакого удовольствия от близости с Антоном, и в ответ на упреки мужа в зажатости и неумелости, Катя постепенно научилась делать вид, что ей бывает хорошо. Так стало проще для всех. Антон, даже если и разгадал ее игру, то делал вид, что воспринимает Катины вздохи и стоны за чистую монету. Видимо, ему тоже было так легче выполнять супружеский долг.
В плане духовной близости между молодоженами тоже возникли неожиданные проблемы. Оказалось, что Катя и Антон предпочитают совершенно разные литературные и музыкальные стили. Мягкую и тактичную Катя вдруг стали тревожить резкие высокомерные высказывания мужа в адрес коллег по работе и немногочисленных общих знакомых. Девушка открыла для себя, что Антон очень честолюбив, готов идти, что называется, «по головам» ради достижения цели, не считаясь с интересами партнеров по бизнесу или друзей.
И еще одна черта мужчины заставляла девушку приходить в полное отчаяние. При малейшей размолвке между ними Антон замыкался в себе, исчезал из дома или, находясь рядом, не разговаривал с Катей целыми днями. Не выдерживая такого психологического прессинга, девушка первой шла на примирение, признавая свою мнимую или реальную провинность, и чуть ли не униженно вымаливала возможность вновь нормально общаться. В такие периоды, к счастью, не слишком частые, Катя особенно остро чувствовала все десять лет разницы в возрасте между ней и супругом, и свое безумное одиночество в этом чужом холодном городе.
И вот в один из таких «молчаливых» дней Кате и позвонила мама с тем, чтобы сообщить о намечающемся разводе с Николаем Ивановичем.
— Мамуль, я приеду! Я отпрошусь с работы и немедленно приеду к тебе, слышишь?
— Катенька, это не к чему! Я уже перебралась в старую квартиру. Вещей у меня немного, сама знаешь. Взяла недельку отпуска в Детском саду. Специально не хотела тебе раньше звонить, зачем беспокоить? У тебя семья, работа, свою жизнь надо строить. У вас с Антошей тоже не все гладко, я ведь чувствую… А еще мне предложили работу няней. Так неожиданно все получилось. Ты знаешь, я, наверно, соглашусь! Оля мне уже много рассказала об этих людях. Ты же Оленьку Комарову помнишь? Они у нас жили в соседях, еще на Парфенова. Хорошо, я тогда оставила ей телефон. Славная женшина… Всегда была готова помочь.
Она сейчас работает помощником директора в каком-то санатории, и вот там у них живет одна семейная пара… Муж — бывший военный, девушка была учительницей, так вот, у них недавно родились двое деток, ну, понимаешь, двойня — мальчик и девочка. Беременность у девушки сложная была, роды непростые… Родственников нет поблизости, а с двумя-то сразу ведь сложно управляться, и потому, они ищут няню. Только нужно поехать на все лето в этот санаторий, пожить у них. Оля сказала, там очень красиво, сосновый лес, озеро и сами они — прекрасные люди. Может, мне правда решиться? Группы у меня в сейчас нет, я на подменах больше, да и тяжело что-то стало в последнее время на работе.
— Мама, уходи из «садика», ты уже полгода на пенсии. Я буду присылать тебе деньги, у меня хорошая зарплата. Зачем тебе еще нянькой устраиваться? Даже забудь про этот лес!
— Катюша, меня ведь Оленька попросила… Вроде, как знакомого человека, им не надо постороннего, чужого. Мы же раньше так с Олей дружили, до переезда. Я как знала — не хотела в эту новостройку ехать. Кругом одинаковые серые дома, трубы какие-то у дороги, как змеи гигантские, сразу мне не понравилось на Широтной, да твой отец заладил, надо ему отдельный кабинет… Устала я с ним, Катя. Больше не могу. А в лес хочется. Напоследок, перед смертью хоть воздухом лесным подышать, как в детстве.
— Мамочка, о чем ты говоришь? Брось эти мысли грустные. Хочешь, я уеду из Уренгоя, вернусь в Тюмень? К тебе. Будем вместе жить в бабушкиной квартире. И никого нам больше не надо. Нам и вдвоем будет хорошо. Ты у меня самая лучшая, самая чудесная мамочка. Я тебя очень-очень люблю. Ты моя дорогая, пожалуйста, не грусти. У нас все еще будет хорошо. Я тебе обещаю.
Катя с трудом сдерживала слезы. На какое-то время с обеих сторон в трубке стало тихо. Потом Катя услышала тяжелый вздох Веры Анатольевны.
— Катя, если тебе правда с ним тяжело, не жди долго. Лучше сразу все оборвать, пусть больно, но, зато, потом не будешь всю жизнь мучиться… как я. Ты у меня умная девочка, хорошая, добрая. Ты еще встретишь своего мужчину, обязательно встретишь. И узнаешь сразу, сердцем почувствуешь, что он — для тебя. И не будешь даже загадывать, что там дальше, как оно все сложится у вас, просто обнимет он тебя, и ты все поймешь.
— Мама, а у тебя было так?
Вера Анатольевна помолчала немного, а потом сказала просто:
— Было, доченька, теперь знаю, что было…
— И не с папой?
— Нет, хотя, тогда уже и ты у нас родилась. Знакомый один в гости заходил, да все старался попасть, когда Николая Иваныча не было дома, стихи мне читал свои. Называл белой лебедушкой, русалочкой… Уехать с ним звал, ох, далеко, Катя, звал — на Байкал. Побоялась…
— А я как же? — не удержалась Катя.
— А тебя бы мы с собой взяли! Вася так сразу и сказал мне, мол, не то, что с одной, с двумя бы детьми тебя взял, а вот с тремя бы еще подумал… Славный был парень. Верно, и правда, меня любил.
— А ты его… тоже?
— Тоже, Катя, тоже…
— И что ж тогда не поехала с ним?
— Да, вот подумала, а что люди скажут. А вдруг, да не привыкну на новом месте, а вдруг к тебе будет худо относиться, а уж тебя доченька, я всегда больше жизни любила, ты знаешь.
— Знаю, мамочка! Милая моя, я скоро приеду, вот улажу кое-какие дела, у нас тут проверка намечается, думаю к майским выходным уже буду свободна. Скоро увидимся, не грусти, обо всем поговорим, моя родная.
— Катюша, ты не торопись…
Вскоре девушка положила трубку, вытерла слезы и принялась готовить Антону роскошный ужин, который муж, правда, не оценил, сказав, что только что вернулся из ресторана, где праздновали чей-то юбилей. Катя была рада и этой скупой информации, как-никак после недели «молчания» супруг снизошел до разговора с ней.
А через неделю вдруг позвонил Николай Иванович и каким-то виноватым тоном сообщил Кате, что ее мама находится в больнице в тяжелом состоянии, в связи с чем требуется немедленное Катино присутствие в Тюмени.
Уже через пару часов Антон сам отвез девушку в аэропорт и довольно нежно простился с супругой, после чего уехал домой. Пройдя регистрацию на вылет, Катя нервно ходила кругами по залу ожидания вылета, но вдруг объявили задержку рейса в связи с обнаружением неисправности самолета. Прошло более часа, когда Катя прослушала сообщение о том, что шестичасовой рейс на Тюмень и вовсе отменен. Потолкавшись у кассы, девушка узнала, что билеты на ближайшие рейсы также раскуплены и смогла приобрести билет лишь на утро. Оставаться в аэропорту не было смысла. Катя взяла такси и поехала обратно домой.
Ей почему-то даже не пришло в голову позвонить Антону, все мысли занимала Вера Анатольевна. Была почти полночь, когда уставшая, измученная девушка добралась до квартиры супруга. Стараясь действовать тихо, чтобы не будить мужа, Катя открыла двери своими ключами и, не зажигая свет, сняла верхнюю одежду в прихожей. К некоторому удивлению девушки, в спальне Антона горел приглушенный свет, из-за полуоткрытой двери доносилась томная мелодия.
В квартире пахло чужими терпкими духами и ароматическими палочками. В первое время после свадьбы Антон часто зажигал их перед тем как начать долгую любовную прелюдию, к концу которой Катя обычно чувствовала головную боль и хотела только поскорее уснуть.
Остановившись у порога комнаты, Катя постаралась сосредоточиться на своем дыхании, успокоить неровно бьющееся сердце, а потом девушка услышала из-за двери ласковый приглушенный голос Антона.
— Вот так, сладенькая моя, ты все делаешь правильно, детка. Умница! У тебя сегодня получается лучше. Ты хорошая ученица, и папочка, возможно, даже тебя не накажет.
На ватных ногах Катя переступила порог комнаты и в немом изумлении уставилась на их с Антоном общую постель. Драгоценный супруг сидел абсолютно голый, опираясь спиной на подушки, прижатые к высокому изголовью, а между его разведенных ног, стояла на четвереньках обнаженная пышнотелая девица. Руки этой самой девицы были почему-то стянуты сзади ремнем, а лицо располагалось в области паха Антона.
Катя судорожно глотнула и вышла из комнаты. В голове девушки было совершенно пусто, она включила свет в кухне и, налив себе стакан отфильтрованной воды, стала пить ее маленькими глоточками. «Нет в мире сильнее боли, умерла бы я лучше, что ли…» Только у Асадова эти слова говорит мужчина, заставший жену на кухне «целующейся с другим». Катя любила поэзию…
А потом случился совершенно безобразный разговор с Антоном, в котором он обвинял жену в том, что она фригидная женщина, абсолютная бесчувственная, не способная угодить мужчине в интимном плане.
— Это ты виновата, что я вынужден искать развлечений на стороне! Только ты одна. У тебя тысяча комплексов, ты не хочешь даже ради меня постараться, у тебя нет абсолютно никакого воображения, а мне надоела эта рутина!
— Мы должны развестись. Я уеду обратно в Тюмень. А ты найдешь себе другую, подходящую женщину, которая будет во всем тебя устраивать. Да хоть ту, что сейчас у тебя была…
— Это же шлюха! Правда, говорит, начинающая… Но, она хотя бы пытается угодить!
— Так ведь ты ей платишь, как же иначе.
Антон пытливо заглянул в глаза жене. Он ожидал слез, истерики, битья посуды, но странное спокойствие Кати вдруг вызвало в нем массу подозрений.
— У тебя кто-то есть, да? И уже, наверно, давно? Ты с ним иначе себя ведешь, и в рот берешь и задницу подставляешь, так? Знаю я вас, все вы, суки, одинаковые!