— Талиси, я прошу тебя не допустить, чтобы Сура видела мой бой. — Талиси обернулась ко мне, когда остальные дроу замерли.
— Не хочешь умирать на её глазах? — Тихо, на языке варваров произнесла она.
— Нет. — Улыбнулся я ей. — Я не хочу, чтобы она видела, как жестоко умирают её сородичи.
Они ушли не прощаясь, оставив меня наедине с Хиарой, которая все время улыбалась и весело на меня посматривала. А потом пришли наши надзиратели, сильная Альке в грубой, пластинчатой броне и Хари в обтягивающей тонкой коже, которая не столько защищала, а больше подчёркивала её фигуру.
— Сейчас мы уйдём, и цепи на вас ослабнут. — Проговорила Альке своим грубым голосом, посмотрев с вызовом на молчаливую Хиару. — Через час вас позовут горны на арену, если будете медлить, пещера до самой арены будет заполняться ядовитым газом, и вы умрете в муках.
— Ты, сука, можешь подохнуть, а вот самца жалко. — Вдруг взвизгнула Хари. — Я тебя сама прикончу, если он умрет! Смотри за ним на арене! Вдруг Мать сжалится над ним. Жаль, что ошейник на него не действует, я бы поторговалось за него на аукционе.
— Ты сама отреченная. — Хмыкнула Альке. — У тебя ничего нет, не за что тебе купить такого самца.
— Я бы нашла. — А Хари вдруг погрустнела и, посмотрев на Хиару, тихо проговорила. — Не умирайте. Против вас поставят сильных противников, будет тяжело, но умирать в первом бою лучше не стоит, так как супруг Матери сегодня будет вас ждать, а завтра может и забудет о вас.
Хари даже всхлипнула. И Альке, приобняв её правой рукой и держа в левой шипастую булаву, повела неспешно к единственному проходу в пещере.
Хиара вновь заговорила со мной еще до того момента, как цепи словно змеи ослабли, и мы оказались на свободе от пут, оставаясь все еще в плену. Хиара мгновенно прикрыв глаза, пустила волну сканирования всего пространства на несколько километров. Это я заметил своим жалким вторым порядком прозрения. У меня же не было ничего подобного в арсенале, и потому я первым делом проверил все, что было со мной.
— Ничего не пропало. — Выдохнул я, облегченно проверив все до единого вещи, а особенно свиток. Откупорив красный бутылек, немного из него испил, и протянул его поправляющей прическу и броню, Хиаре. Она подозрительно на меня посмотрела.
— Ты же понимаешь, что мне это меньше нужно, чем тебе? — Произнесла красавица, переплетая свою чёрную косу и вплетая в нее металлические шарики, а на конец небольшой стилет. — Здесь каждый сам за себя.
— Ну, это мы еще посмотрим. — Улыбнулся я ей, а она всё же взяла в руку мой бутылек. Я начал осматривать свой колун, который немного заржавел.
Хиара ополовинила бутылёк и вернула мне его в тот момент, когда я из пояса достал небольшой, точильный камень и начал затачивать колун. Я не пытался сделать его острее, так как уже за много времени понял, что это невозможно. Я просто хотел хоть немного счистить толстый слой ржавчины. А он ею покрылся не просто так. Колун конфликтовал с божественным туманом, и вновь доказал, что он немного лучше меня. Я ведь никак не смог противиться двум богам.
— Ну, ничего, мы еще встретимся. — Мысленно проговорил я, открыв свиток, который так никто и не тронул, и углубился в изучение описанных в нем заклинаний.
— Я посмотрю? — Тихо спросила меня Хиара, присев рядом у стены. Все равно неизвестно, выживешь ты или я. Так что клянусь — секреты Синигами уйдут со мной в могилу.
— Хиара, только когда попытаешься что-то использовать, — Тихо проговорил я, не закрывая больше от неё свиток. — Помни, это может быть твое последнее заклинание в жизни, они предназначены для Синигами.
Огромная каменная арена, выстроенная в громадном зале гигантской пещеры, была заполнена десятками тысяч разумных. В царстве дроу, о котором мне рассказывала Талиси еще в Данилаге, живут не только дроу, отколовшиеся от обычных альвов много тысячелетий назад. В подгорном королевстве проживают помимо дроу еще несколько десятков различных рас разумных, живущих исключительно под землей в горных лабиринтах, как искусственных, так и природных пещер. Талиси в Данилаге мне и Суре тогда шепотом рассказывала, что война альвов длилась сотни лет, и дроу возненавидели даже свою суть, которая связывала их со своим народом. Только поэтому они так сильно отличаются не только внешне, но и тем, что они носители темных путей и магии, которыми альвы, или просто эльфы не владеют. У них считается даже позором, если среди миллионов эльфов родится носитель тьмы или эльф встанет на путь воина темных оттенков. Такого эльфа непременно убивают, и так как они прекрасные целители, то это убийство происходит еще в лоне матери.
Но мои мысли отвлеклись от происходящего. На пустой арене, покрытой толстым слоем песка, не было даже ветерка. А вот на трибунах творился сущий хаос, женщины дроу в роскошных нарядах кричали похабные шутки. У роскошной части трибуны даже танцевали голые рабы различных рас, а в нос ударял терпкий запах неизвестного мне спиртного напитка.
— Сегодня свершится первое заседание божественного суда! — Раздался громогласный голос Верховной жрицы, усиленный магией, говорящей на одном из наречий дроу, которая совсем недавно была у нас внизу в пещере. — Мать выбрала число тринадцать, и если они выживут, а эта сука не найдет себе достойного мужа из народа дроу, то они пойдут своей дорогой!
Рев, которым наполнили трибуны разумные, заставил с потолка огромной пещеры упасть несколько булыжников. Повсюду замерцали светящиеся кристаллы, создавая полумрак, несмотря на то, что дроу видели и в абсолютной темноте.
— Но Хиара, недостойная наших братьев, будет не одна! — Вновь прозвучал громогласный голос жрицы. — Вместе с ней весь путь от начала до конца пройдет воин той, что изменила нашу мать, и из любви ко всему живому она переродилась в ужас всему живому, в нашу Мать Боли! Матерь Боли желает испытать служителя Смерти, её обрученного.
Рев трибун был не самым опасным, все трибуны были закрыты мощными магическими щитами, которые сохраняли и защищали жизни не только смотрящих с них, но и тех, что сражаются на арене. С последними словами жрицы дроу с трибун атаковали щиты. Они бились в истерике и метали заклинания в ненавистного их Матери служителя Смерти. Мне было страшно смотреть, как тысячи дроу едины в одном душевном порыве — разорвать меня на части.
Мы с Хиарой стояли около огромной решетки, которая закрывала нам выход на арену, и ждали, пока начнется наш первый кровавый день. У нас не было сомнений, что нам не пережить тринадцать дней боев на арене. Хари, что стояла с нами, уже все рассказала про то, кто она такая, кто её подруга и что за правила на этой чужой кровавой арене.
Арена Матери предназначена для великих судов над разумными. Здесь решают споры великие Дома дроу, как они называют свои кланы, а также отдают сюда в качестве гладиаторов провинившихся членов кланов. Причины могут быть и вовсе смехотворными. По словам Хари, она, например, не пустила в свою кровать жрицу матери, и уже утром оказалась на Арене Матери.
И Альке и Хари — те, кто должны были сойтись в последнем для них смертельном бою друг с другом за свободу. У Альке шесть боевых дней по три схватки, а вот Хари прошла целых девять дней, почти рекордное количество схваток. Как нам объяснила дроу, которую Хиара пару минут назад чуть не придушила — с арены можно уйти либо в виде трупа, либо пройдя то число боевых дней, которое огласила Великая жрица Матери всех дроу. Никто и никогда не сбегал с арены суда Матери и её супруга. Она была построена так, что был лишь один выход с арены, и его пройти было невозможно, так как по преданию тот тоннель охраняет сам Живур.
— Удачи. — Шепнула нам Хари, постоянно глядя на меня и прикусывая губу, как только тронулась и начала вниз уползать толстенная железная решетка. Когда Жрица всё же заткнулась, перестав говорить о том, какая нам дана честь — пройти весь путь и стать едиными как по духу, так и по силе с дочерями самой прекраснейшей богини. А дроу перестали атаковать магические щиты, которые, как и высокая стена разделяли трибуны и арену.
То чувство волнения, которое возникло в моей душе, когда сзади невероятно воняет ядовитый газ, который впустили в наш тоннель. А впереди открывается первая решетка с десятью противниками в хорошей броне и с магическим оружием, чьи уровни я просто не вижу. Черная, стальная броня, закрытые шлемы, сабли, двуручные мечи, щиты и короткие луки жаждали прикончить двух плененных богами людей.
— Первыми поприветствуют испытуемых наши братья. — Громом раздался голос жрицы. — Им предоставлена честь доказать, что они не изгои, и нам не стоит стесняться их. Они всё же рождены нашими матерями, и сейчас покажут свою доблесть.
Я стоял на арене впереди Хиары, которая не отвлекаясь читала заклинания и активировала все навыки, которыми владела. Я с колуном в руках, наложив на себя все защитные заклинания из моего небольшого арсенала ждал, когда откроется решетка наших противников. А по моей броне иногда проскакивали искры, и мне хотелось её скинуть, так как меня постоянно немного било током. На моей броне была куча символов, которые практически выжгла Хиара. Также усиливали мою защиту, как пассивную, так и активную, те разряды электричества, что носились по моей броне и иногда испытывали меня на прочность.
Горн, что взревел во второй раз, словно рев страшного зверя, ознаменовал начало схватки. Я рванул вперед, как только решетка опустилась у наших противников. Я бежал, пытаясь не надеться на стрелы, что летели в меня одна за другой. Несясь вперед, я старался не думать о том, что моя Миуюки позади, а я как отец прохожу свои бойцовые ямы.
Заклинания стегали по моей броне, силясь пробить энергетические щиты и заклинания. Они, как и задумывала Хиара, в первую очередь решили убрать легкую цель, то есть прикончить меня. Черные стрелы били без промаха, не смотря на то, что меня окутывала тень, и только моя реакция помогала не касаться острия своим телом. Каждая стрела была отравлена и маленькая царапина меня убьёт, но мне было плевать, песок под моими ногами придавал мне уверенности в моих силах.
— Аль! — Взревела позади Хиара, и в центре арены, к которой я был близок, произошёл мощный взрыв.
Песок заполнил все вокруг, с трибун возмущенно голосили дроу, не все могли видеть через энергетический шторм, что сейчас разразился от взрыва. Да и плотная пелена песка и пыли мешала всем, и особенно тем живым трупам, которые еще не сдохли. Хиаре песок был родной стихией, а во мне был истинный песок.
Мимо меня в песочной мгле пронеслась тень, позвякивая саблями. Ускорился и я. Воины стояли как слепые котята, разбившись на две группы, и беспорядочно атаковали все, что вызывало их подозрение. Либо мелькало в песчаной буре, которую никогда не видели в подземных чертогах. Воины были не готовы к тому, что песок будет кружить вокруг них, скрывая их врагов.
Взмах колуном, который с чавканьем отсек ногу воину в пластинчатой броне, заполнил арену первым криком боли. Я не стал его добивать, а начал кружить вокруг пяти воинов, одновременно не давая песку и пыли осесть, заставляя его кружить по арене, формируя песчаную бурю.
Второй удар колуном раскроил с легкостью закрытый шлем, и мозги брызнули на меня и их сразу облепил песок. Каждый мой удар забирал либо жизнь, либо калечил дроу, третий удар отсёк руку с мечом. И когда воин попытался сбежать к другой группе, то сделав всего лишь пять шагов, он закричал. А через мгновение к последней двойке воинов, оставшихся в живых, по песку подкатилась отрубленная голова в шлеме.
Нервы сдали у воинов. Первый рванул обратно к решетке, из которой он и вышел и получил в спину мой кинжал, который аккуратно вошел между шейной пластиной и пластиной, защищающей его спину. А вот со вторым воином мы обменялись ударами, он двуручным мечом заблокировал мой внезапный удар. И нанес ногой мне удар в пах, боль разорвала мою связь с песком и он мгновенно перестал витать в воздухе и кружить бурей по арене. А мой противник стоял на коленях, в глазнице его шлема торчал мой кинжал со светящимися рунами на лезвии, нанесенными рукой принцессой империи Харсе.
— Последний. — Мрачно проговорил я, разворачиваясь к воину, который без ноги пытался уползти от меня подальше. Ни сделав не единого шага, я проскользил по песку, и обух колуна с силой опустился на черный шлем воина, смяв его, словно старое ржавое ведро, а из шлема брызнула кровь.
— Выпускайте зверей на арену! — Прокричала Верховная жрица. В её усиленном магией голосом не слышалась горечь по погибшим братьям. Она злилась, наверное, из-за того, что я выжил в первом бою.
Хиара стояла у пятёрки трупов, и ковырялась в них, снимая то, что ей было нужно. Я видел в её руках лук и какие-то бутыльки, что она переложила в холщовую сумку, в которой раньше хранился мой свиток.
А на арену выбежали два быкоподобных существа. Их пасти больше были похожи на кабаньи, но таких кабанов, размером с быка, не бывает. Они понеслись на нас с Хиарой, которая, вновь встала за мою спину, и готовила заклинание. Я не взяв оружия с павших врагов, спокойно сжимал колун и смотрел, как огромные туши несутся на нас. Грубая шкура чудовищ была покрыта шрамами от множества боев, в некоторых местах еще были видны обломки стрел с прошлых их схваток, которые застряли в толстой шкуре, не нанеся этим чудовищам никакого вреда.
Я успел сделать всего лишь три неспешных шага вперед навстречу монстрам. Готовясь к своему удару занеся колун над головой, как из-за моей спины Хиара ударила лучом света, который попал в первого кабаноподобного зверя за десять метров до меня. Вонь паленого мяса заполнила арену, разрезанный напополам зверь даже не понял, что его убило, а вот сам луч исчез. Второй зверь не испугавшись смерти своего собрата, не остановился, и не обратил на случившееся внимания, а лишь ускорился.
— Перезарядка. — Мелькнула в моей голове догадка, почему луч света Хиары не прикончил второе чудовище. — Второй на мне.
Хладнокровие — это чушь, как и бесстрашие во время схватки не на жизнь, а на смерть с неравным врагом. Мое сердце хотело вырваться из груди и сбежать куда-нибудь подальше. Время замерло для меня, огромная, раскрытая пасть была уже в полутора метрах от меня, а мне казалось, что я чую, как воняет из пасти чудовища. Но я не наносил удар своим колуном. Только он мог в моем арсенале забирать жизни лучше моих заклинаний, которые я приберег для третьего боя в этот день.
— Шаг вправо. — Молнией пронеслась мысль в моем разуме, а ноги, разрывая мышцы, исполнили приказ мозга. Руки уже исполняли второй приказ разума, который был близок к тому, чтобы закричать от страха. — Удар!
В полной тишине, которая лишь разрывалась дыханием монстра я видел, как проносится мимо ужасающаяся пасть, и как колун втыкается в плоский лоб монстра. Как хрустит рукоятка, я уже не слышал. Меня развернуло от инерции монстра, что кувыркаясь с застрявшим топором в голове ревел раненый. Колун пробил толстую кость, но не смог прикончить чудище, а оглушил его на краткий миг.
Блеснул еще один луч света. Хиара подскочив в упор к монстру, добила его, разрезав светом голову, не дав тому подняться на ноги. Тем самым принцесса спасла как свою, так и мою жизнь. Мои ноги и руки с трудом мне подчинялись, и я не смог бы продолжить бой с этим чудовищем.
— Хороший удар. — Уважительно проговорила мне Хиара, подойдя и передавая из своих рук мой окровавленный колун. Который она вытащила из черепа зверя, пока я вставал с песка, чувствуя, как во мне бурлит энергия, передавшаяся мне от тех, кого я убил.
— Я старался. — Улыбнулся я ей, и с ужасом заметил, как загорелая девушка вдруг побледнела, словно её кожа никогда не видела солнца, а карие глаза в страхе расширились, смотря за мою спину.
— Брат?! Но как? — С придыханием и какой-то надеждой произнесла Хиара.
Моя шея развернулась со скрипом в позвонках в сторону, куда смотрела Хиара. Мои глаза еще ничего не видели, но разум уже счастливо кричал, зная о том, кто стоит позади.
А по центру Арены, в двадцати шагах от нас, в белоснежном кимоно без единого рисунка стояла Миуюки и улыбалась, протянув ко мне свои руки.
— Аль, я пришла за тобой. — Улыбнулась мне мама, и я сделал первый к ней шаг, сжимая в руках колун и чувствуя всепоглощающую любовь к своей маме. А Миуюки после мгновения молчания вновь заговорила со мной. — Живур простил тебя, а его супруга решила отпустить тебя, сынок. Секато и Акира заставили их принять это решение, и поэтому твои муки окончены. Я пришла тебя забрать домой в Данилаг. Астрид ждет тебя, проклиная себя.
Я видел прекрасную Миуюки, я верил её словам, я очень хотел, чтобы она забрала меня отсюда. Но я не видел на белоснежном кимоно вышивки, и это не давало мне покоя.
— Ты не моя мать. — Причиняя себе боль, прокричал я, а колун устремился в короткий полет. Я видел, как его лезвие входит в грудь моей матери, я слышал, как хрустят, ломаясь её ребра, как кровь льется по белоснежному кимоно. А печальная улыбка Миуюки, которой она меня одарила перед смертью, была наполнена презрением.
— Я убил свою мать! — Взревел отчаянно я, упав на колени, и посмотрев на упавшее тело Миуюки, увидел не хрупкую азиатку в белоснежном кимоно с красным пятном на груди. Вместо неё на песке лежал гуманоид в черных бесформенных одеждах, с головой осьминога и булькал своим щупальцами, бьясь в предсмертных судорогах, схватившись руками за колун, что торчал из его груди.
— Высокоуровневая ментальная атака. — Промелькнула мысль в моей голове, даря душевное спокойствие. А та энергия, что начала течь от гуманоида, разрывало моё слишком слабое тело, не готовое принять столько энергии, и я начал проваливаться в небытие.
— Первый день окончен. — Наполнил воздух жалобный крик Верховной жрицы, а в моей голове пронеслась мольба о том, чтобы Хиара была жива, и позаботилась обо мне, пока уровни не закончат свой стремительный полет к вершине. Из-за моря энергии, которую я получил в первый боевой день на арене суда матери всех дроу. И мое тело не попала бы к развратной Хари, которая может поиздеваться надо мной, пока я не приду в сознание.
Конец главы.