Трибуны на слова девушки ответили задорным смехом и недовольным бурчанием.
Я посмотрел на трибуны, которые возвышались до самого потолка, сделанные из монолитного, антрацитового черного камня, и пораженно замер. На трибунах, словно на плодородной земле росли прекрасные цветы разных расцветок и оттенков, которые увидев, что я обратил на них внимание, начали как-бы поправлять свои прически и кидать в мою сторону обворожительные улыбки.
— Есть традиция — воин, сражающийся на арене, что мил дроу, может предъявить кусок ткани одеяния вратам Арены и провести несколько часов с той, что за ареной ждет тебя. Арена пропустит её во внутреннюю комнату, а потом через пару часов телепортирует её или её труп за арену. — Тихо сзади меня проговорила Альке. — Лучше выбери с трибуны. Хари не такая, как думает Хиара, не стоит вам проводить ночи вместе.
На трибуне тем временем происходило оживление, к разделяющему бортику подходили одна за другой дроу, и, обернувшись на месте, улыбались мне и называли свои имена. А на арену кидали небольшой прямоугольный кусочек ткани, который был частью одеяния девушки. Он проходил через магический щит, разделяющий арену и трибуны с шипением. Но этим лоскуткам не было суждено коснуться арены. Я подхватывал их песком, и этот кусок ткани плавно подъезжал к моей горке, формируя вокруг меня веер из разноцветных кусков ткани, на которые я взирал сверху со своей горки песка в центре арены.
Я не собирался касаться ни единого куска ткани руками, так как это ознаменовал бы мой выбор. Но и то, что я собрал вокруг себя каждый кусочек ткани, а не оставил их валяться на краю арены пришлось по душе дроу. Нет ничего страшнее, чем отверженная женщина, это я знал еще с прошлой жизни. Но передо мной не просто женщины, а искусные убийцы, чей уровень не меньше сотого. Самый низкий уровень, который я мог заметить, был сто первый. Я не хотел оскорбить своим отказом ни одну из них, у меня ненависть не к ним, а к их жестокой матери и её мужу.
Когда каждая из присутствующих выбросила на арену свой клочок ткани, вокруг настала тишина. Дроу выжидательно на меня смотрели, поняв, что я буду сейчас выбирать ту, кто проведет со мной ночь. А я улыбнулся, приняв решение прибегнуть к проверенному веками способу.
— Я не могу выбрать. — Мой голос на всеобщем языке разлетелся по всем трибунам. Дроу уже были готовы возмутиться, но я не дал им это сделать, продолжив свою громкую, уверенную речь. — Вы все прекрасны, и каждая по-своему. Я просто не могу выбрать, я заберу всё, или ничего.
На трибунах пошел шум спора о том, что всех я не выдержу, да и должна быть всего лишь одна. Они уже начали обсуждать, а не выбрать ли им вместо меня того, кто пойдет к воину на ночь. А на трибунах появился новый разумный в черном плаще, что несся по трибунам словно умалишенный. Вот она скинула плащ, и я увидел невысокую дроу с белоснежными волосами, одетую в белоснежную тунику, которую попытались остановить. Но она умело вывернулась из рук дроу, продолжив свой стремительный бег. И подбежав к бортику, что разделял трибуны, из её руки вырвался белоснежный клочок, который с шипением преодолел магический барьер.
— Сура. — Еле шепнул я и песок, что меня окружал, вздыбился и под изумленное восклицание десятков дроу сформировал гору напротив Суры, стоящей на трибуне, на несколько метров выше арены, разметав те куски ткани, что меня окружали. Я проскользил по песку с немыслимой для меня ранее скоростью, и не дал пролететь белоснежному куску ткани и метра.
— Привет, Аль. — Улыбнулась мне моя подруга, когда наши глаза встретились, а в моей правой руке был зажат белоснежный кусок ткани. — Удачи тебе в бою.
— Выбор сделан! — Прогремел знакомый мне ненавистный голос Верховной жрицы. — Но у Суры Блундит по возрасту нет права ночи с воином арены! Освободить трибуны до следующей ночи после боевого дня воина.
Дроу уходили, неспешна уводя мою Суру с собой, не дав нам поговорить. Но мы все равно сможем с ней пообщаться, ведь за мою подругу скажут символы, начертанные на белоснежном куске ткани.
— Убей их всех, Аль. — Гласила первая строка письма, а я, улыбнувшись, направился в свою пещеру, еле слышимым шепотом проговорив.
— Я сделаю все, что смогу, Сура. — Я улыбался — все же мы встретились. — Ни боги, ни смертные не остановят меня на моём пути.
Конец главы.
Глава 22
Мои руки дрожали, а пальцы неохотно держали иглу и нитку, но шить было надо. Глубокая рана на боку болела, и не хотела срастаться, несмотря на уже сорок пятый уровень, который словно замер и не хотел увеличиваться после второго боевого дня на этой проклятой арене. Регенерация, которая то помогала мне, то словно её и не было, постоянно давала сбой. Во второй боевой день меня насквозь пробила стрела, застряв в легких. И как только я ее вытащил, то дыра сама заросла, а перед глазами замерцало радостное сообщение:
— Рана исцелена с помощью регенерации.
Только вот в этот раз словно моей регенерации и не было никогда — неглубокая рана кровоточила и не зарастала.
И все усложняло то, что мой изначальный песок уже начал вслед за уровнями менять мое тело, неся новые, ранее неизвестные проблемы. Если бы меня зашивала Хиара, то игла бы не смогла зацепиться за мою кожу или мышцы. Мое тело стало моим врагом, оно начало становиться песком, и как только мне наносилась рана иголкой рукой Хиары, место становилось песком и нитка не стягивала края раны, а проскальзывала насквозь. Только я теперь мог зашить рану, тело меня не считало за врага.
Новые уровни подарили мне такие возможности использовать песок, о которых я и не мечтал. Мои руки дрожат от того, что всего лишь час назад я лишился пальцев с частью кисти на правой руке, которая теперь держит иглу. Их отрубили саблей, и когда я после боя приставил отрубленную кисть к своей культе, то на мгновение она полоской на стыке раны превратилась в песок и срослась. При этом до ужаса перепугав змееподобную женщину, весом, наверное, в тонну, которая испуганно и зло зашипела на меня, искривив при этом свое довольно симпатичное лицо.
— Она увидела во мне монстра пострашнее, чем она. — Проговорил я, ухмыльнувшись сегодняшним воспоминаниям.
Седьмой боевой день начался с мелких огнедышащих тварей, которых электрическим разрядом уничтожила Хиара за пять секунд, и тогда из-за огромных ворот на нас выбежала скала. По-другому каменного голема я назвать и не мог, он полностью был защищен от магии, и был высотой метров в шесть, и весом в десятки тонн. Медлительный, на двух ногах и с руками — каменными мечами, он начал, методично размахивая своими острыми каменными глыбами, медленно к нам приближаться. И тогда мы с Хиарой применили отработанную технику боя с подобными гигантами. Моя учительница и прекраснейшая партнерша, которой я постоянно восхищаюсь, пошла в атаку и как могла — огнем, лучом света и ударами молний отвлекала голема. А я тем временем поднял песок, сформировав из него небольшой столб метра в три в высоту, и попытался добраться до энергетического кристалла, который и запитывал этого гиганта, слегка просвечивая его спину. Когда я с горы песка на него перескочил и начал обухом разбивать каменный ларец, хранящий энергетическое сердце, то сработали защитные системы голема. При этом куски острых камней, находящихся на его спине, как копья выстрелили в меня, прошив мою, усиленную Хиарой броню, насквозь. Только было поздно, колун уже разбил энергетический кристалл, и через несколько секунд голем просто умер, оставшись без энергии и застыв каменной глыбой посередине арены. Но ни мне, не Хиаре не дали и минуты на передышку, голос Верховной Жрицы вновь заполнил арену.
— На арене испытают себя наши гости. — Прогремел усиленный магией голос. — На арене Горги!
Вот тогда-то и вышли гости королевства дроу, которые были лишь в первый боевой день, в остальные наши выходы на арене их заменяли полуразумные животные. Как объяснили наши дроу, после того как мы ловко и быстро прикончили осьминого головых, то гости боятся подвергать свою жизнь опасности. И на этот седьмой боевой день мы уже уверились в том, что не будет никаких неожиданностей, и тогда под голос Верховной Жрицы вытекли на арену они.
Только в грудной защите, с чешуей, блестящей в свете энергетических кристаллов, без шлемов, с развевающимися синими у одной самки и огненно рыжими волосами у другой. Их огромные змеиные хвосты подняли тела женщин до пояса, с которого начинался хвост, метра на три в высоту, а то и четыре. Они улыбались, скаля свои клыки, в то время как одна пара рук натягивали лук, а остальные две пары рук доставали сабли.
— Пора умирать. — Пронеслось у меня в голове, когда я несся на самую улыбчивую тварь, вспоминая все, что я знал о шестируких змееподобных.
Это, как часто случалось в Мире Перекрестков, вышедший из-под контроля эксперимент древних ученых, которые, как и расу Варси, создали непонятно для чего. После разрушения великой империи они прижились в мире и стали полноценной расой, но если Варси были прекрасны на вид, то змеедевы были ужасны и очень походили на ящеров. Подобные расы обычно жили обособлено от людей и им подобным, но Горги в одном лишь отличии были ближе к людям, чем к змеям и ящерам. И могли иметь потомство от людей, да и сам разум их был человеческим, а не как у ящероподобных, и по смертоносности они превосходили Варси. Горги, или как их называли в учебниках, шестирукие Бестии змеиного народа были великими воинами, и если даже в армии есть несколько десятков таких существ, то армия усиливается в несколько раз. Горги обычно окружают себя помощниками-наемниками, которые хороши в магии. И тогда такие отряды обходят стороной самые опасные и сильные разумные этого мира. Но мне с Хиарой выпала страшная и ужасающая честь сразиться наравне, один на один с этими монстрами.
Горг, шестирукая змееподобная тварь с саблями и превосходной защитой от магии при моем приближении отсекла мне кисть правой руки одним ударом одной из трех сабель, что она держала в своих руках. Горг — это змееподобная тварь с телом женщины и вместо ног хвостом огромной змеи. Она была опасным противником, и единственным моим поединщиком, которому удалось уйти живым.
Песок взметнулся столбом в вверх, поднимая меня на высоту лица змеедевы, не лишенной своей особой, грубой красоты. Я улыбнулся ей также, как и она мне мгновение назад, оскалив клыки. Из моей руки хлестала кровь, а колун несся ей в незащищенный живот, толкаемый здоровой рукой, но этого было достаточно, чтобы он двигался с бешеной скоростью.
Голубоватая чешуя на её животе была окрашена в красный цвет от удара моего колуна и мне показалось, что пару капель моей крови попало в её рану. И она, отскочив от меня, потребовала прекратить поединок, ее голос был наполнен угрожающим шипением, словно её обманули, а на трибунах задвигались около десятка похожих змеедев. Горги не были настроены дружелюбно, и я видел, как у самой богато одетой змеедевы руки объяло голубое пламя. И я услышал, как даже на арену проник её крик на языке Дроу.
— С ним войны никто не хочет! Сам Змей, кусающий себя за хвост, против его смерти на арене. — Прогремел ревом с шипением по всем трибунам крик одной из змеедев. — Жрица, за это тебе придется ответить, если моя дочь сейчас умрет!
— Седьмой боевой день окончен! — Провозгласил голос жрицы, в котором слышался страх.
И под моим изумленным взглядом седьмой боевой день закончился, тогда, как мог перейти в мясорубку на трибунах. А на меня смотрела испуганная Горга, что зажимала рану на своем животе. Ее боевая подруга и вовсе отскочила от Хиары на другой конец арены.
— Я — Шари. — Прошелестел голос на всеобщем языке. — Не хочу продолжать заранее проигранный бой, мы его закончим потом, но не как враги, и не здесь.
Ни я, ни Хиара не нападали на них, у нас не было цели убивать всех, кого видим, и Шари под присмотром своей подруги плавно и не спеша, по-змеиному проскользили к решетке, которая закрылась за ними. Но они пока так и не смогли пройти на трибуны, это было невозможно. Выйти с арены можно либо победителем, либо мертвым. Страж — сама арена, их не пустит, пока не вмешается либо Мать Дроу, либо сильнейшие маги дроу, которые являются по совместительству жрицами богини. Но и это маловероятно. Скорее всего Шари и её подруга пробудут здесь пока не закончатся все боевые дни. Как у меня с Хиарой, так и у Альке и Хари, либо до того момента, когда мы умрем.
И когда я уходил с Хиарой в свою пещеру, кажется, начал догадываться, что можно не проходить все тринадцать боевых дней на этой проклятой арене, но это я проверю только через сутки, которые давались для отдыха воинов на арене. Горга, воительница со змеиным телом не могла выжить, я шел под её саблю с четким пониманием, что лишусь руки, но в обмен заберу её жизнь. Но колун подвел меня по непонятным причинам, его ставшее бритвенной остроты лезвие не зашло по рукоятку в брюхо этой змееподобной, а остановилось, лишь пробив плотную чешую. Она поняла, что смерть рядом и, отскочив от меня, потребовала от Верховной Жрицы окончания поединка, когда её подруга уже была близка к тому, чтобы прикончить Хиару. Как призналась моя боевая подруга, та Горга была очень сильна, да и мой противник, если бы ожидал, что я готов пожертвовать конечностью, не подпустил бы меня к себе, порубив издалека на мелкие куски.
— Нам просто повезло. — Произнесла Хиара несмело, улыбнувшись, помогая мне идти в пещеру, так как боль из-за отрубленной кисти, что вновь срослась, сводила меня с ума, и полностью затуманила мне разум.
Но не это было главным, каждый боевой день были те, кто могли требовать руки Хиары, но сегодня их не было. И причину об этом странном изменении могли знать лишь наши соседки и мне, кажется, что следующий день станет нашим последним на арене. Каждый боевой день против нас выступали около десятка мужчин из расы дроу. На четвёртый, пятый и шестой боевой день последней схваткой становилась дуэль Хиары и одного из них. Каждый пытался прикончить или хотя бы ранить мою подругу. Но Хиара использовала свое право на поединок по полной. Ни один из дроу не мог сравниться с ней по воинскому или магическому искусству. Ни один из них даже не удостоил её уважительного поклона, лишь шутки, плевки либо оскорбления, и Хиара на жестокость и оскорбление отвечала смертельным ударом, как магией, так и своей саблей.
Но сегодня не было дроу, а это противоречит соглашению. Право проверить будущего мужа Хиары поединком, было нарушено. Значит, нас попытались прикончить с помощью Шари. но не получилось. Теперь я уверен, за нарушенный договор должны ответить супружеская пара, и плевать, что они боги. Этот мир жесток, но и у него есть свои правила и если я правильно понял кричащую на трибунах мать Шари, скоро настанет последняя моя схватка на арене.
Но пока о своих догадках я не стал рассказывать Хиаре, так как я боялся, что она не сможет уснуть. А ведь она себя последнее время сильно урезала во сне, постоянно обучая меня, и экспериментируя со свитком давно ушедшего из жизни обрученного со смертью. Мы готовились к своему последнему боевому дню, тринадцатому, на котором по догадкам Хиары мы должны на равных встретиться с Живуром и его супругой. Но не в их божественном виде, они предстанут перед нами в виде аватаров. И этот день, если мои догадки верны, наступит слишком рано, и Хиара перед ним не сомкнет глаз, а этого не стоит допускать.
И всё же моя жизнь начала казаться мне сплошным сражением, кровью и болью. Зашивая очередную рану, я неспешно читал письмо, написанное на белоснежной ткани, которое дарило мне надежду, что мой разум не воспринимает происходящее сейчас нормой. Нехитрое письмо вызывало на моем лице через боль от раны, улыбку, и дергали строки письма за иные струны души, которые постоянные схватки лишь утончают.
Уже шестое письмо я вчера получил на традиционном выборе той, что проведёт со мной ночь. Ни одна из дроу не была против моего выбора, но она не имела права пройти на арену. Сура писала мне, не упоминая о крови или ином насилии, стараясь привнести в мою жизнь хоть немного света. Она не восторгалась моими схватками, а писала о своей жизни. Например, рассказывала, что была сегодня у статуи Матери Дроу, и молилась ей о том, чтобы это все побыстрее закончилось. Также она писала, что научилась готовить, и поразит меня яблочным пирогом. Это в первом письме она мне рассказывала как легенды, прошедшие полную арену больше пяти боевых дней изменяются навсегда. И теперь маленькая Сура боялась, что я больше никогда не стану тем Алем, которого она знала раньше. Что и не удивительно, она теперь всегда стояла у поручня трибуны, разделяющей арену, практически касаясь магического щита. С глазами полными слез смотрела на меня, забирающего жизнь за жизнью, постоянно в крови. Практически каждый день я уходил с арены с помощью Хиары, что меня поддерживала. И этот день не был исключением, бок ранен, рука только срослась, одаривая болью, от которой у меня мутнело в глазах.
Но всё же маленькая дроу добилась своего, перечитывая уже раз в пятый это нехитрое девичье письмо, я улыбался. И даже мечтал попробовать яблочный пирог, гадая, откуда в подземелье могут быть яблоки. И в это время стежком за стежком я зашивал рану, неглубокую, но очень неприятную, а дрожащая рука с еле видимой линией шрама на кисти неуверенно тыкала мне иглу в бок, постоянно норовя продырявить меня не в том месте.
— Аль, ты как? — Спросила Хиара, подойдя ко мне со спины, и опустив на мои оголённые плечи свои руки и начиная аккуратно массировать их.
— Зашиваю бок, каменный голем задел меня, но ничего серьезного, на мне все заживает как на собаке. — Грубо ответил я своему партнеру, который обо мне заботится уже больше чем о себе. — Ты бы сходила на горячие источники, отдохнула, а то твой брат прибьет меня за новую морщинку на лице своей любимой сестренки. А со мной все хорошо.
— Я беспокоюсь не о твоем теле. — Дыхание Хиары обожгло мое ухо. — Твой разум уже не выдерживает, ты не готов к этой мясорубке.
— Не беспокойся обо мне, Хиара, я выдерживал и не такое. — Поморщился я от правдивых слов подруги.
— Тебе неделю назад исполнилось четырнадцать, ты иногда об этом забываешь. — С моих плеч исчезли руки, а я повернулся к Хиаре и посмотрел в глаза ей. — Я поражаюсь твоей стойкости, но ты слишком молод, и замкнут в себе.
— Возраст для Синигами не имеет значения. — Тихо проговорил я девушке, на лице которой уже неделю не сходят синяки под глазами, не смотря на то, что она не приближается к противникам, отдав мне эту функцию. — Хиара, отдохни, не беспокойся за мой разум, он выдержит.
— Я на это очень надеюсь. — Тихо проговорила Хиара, идя к нашей постели, на которой мы спали вдвоем. — Хари и Альке готовятся к бою, больше они к нам в гости не зайдут.
— Я знаю. — Сухо ответил я с болью в сердце.
Хиара упала на кровать, и как мне показалось, практически сразу мирно засопела, я даже не успел дошить свой бок. Принцесса империи Харсе была не просто воином, которого с детства учили убивать, но она была и довольно молодой девушкой, которой тяжело давались смертельные схватки. Так как я с ней сблизился, и когда на третий боевой день она ударила светом по созданиям тьмы из глубин Драудоровской пещеры, она побоялась меня задеть, и за это чуть не поплатилась жизнью. Я впервые тогда на неё накричал! Она — сестра императора и не должна ценить чужие жизни, из-за её мягкосердечности мы чуть не погибли. На что принцесса с темными кругами под глазами ответила — она не ценит тех, кто не входит в её семью. Но даже император нуждается в друзьях, и она видит во мне друга. Это были честные слова, и когда мы уснули на рядом стоящих кроватях, Хиара меня впервые обняла, и так мы проспали всю ночь. Два разных, таких не похожих человека из разных миров, которые были готовы отдать жизнь друг за друга. И только тогда, засыпая в объятиях принцессы пустынной империи, я понял, почему на неё накричал. Я был зол из-за того, что она могла пострадать.
Пытаясь не шуметь, чтобы не разбудить сладко посапывающую воительницу, и не беспокоить швы на боку, надев впервые просторную одежду, которую мне пошили дроу из кусочков ткани их одеяний и преподнесли в качестве дара на день рождения. Которое я впервые отметил не в кругу своей семьи, а очень тихо посидел у магического костра, который разожгла Хиара, и принял поздравления как от Хари и Альке, так и тех дроу, что были на трибунах. И как мне показалось, они отметили его даже лучше, чем мы тут. На арене, по крайне мере, на следующем боевом дне в воздухе стоял терпкий запах алкоголя.
Я неспешно и слегка прихрамывая, пошел к выходу на арену, пройдя через которую попаду к открывшемуся проходу в жилище Альке и Хари. На трибунах, как обычно, меня ожидали две дроу, которые радостно помахав мне, убежали докладывать моим поклонницам, что я не просто вышел на арену после боя на привычную для меня медитацию, так еще и надел подаренную мне одежду. Надев даже пояс, и держа в руках смешную шапочку, тем самым не обидев ни одну из поклонниц, которые пожертвовали на мое одеяние часть ткани с их тог. За огромной решеткой, закрывающей целую арку, уходящую в трибуну, скучала Шари, сняв свою броню, с перебинтованным белой тканью животом, и сложенным в кольца огромным хвостом и посматривая на стоящий у стены свой лук. Но и она, и я знали, что выстрелить не удастся, магический щит, который тонкой пеленой окутывал арку, не пропустит её стрелу. Помахав Шари рукой и даже улыбнувшись, я неспешно пошел к пещере двух дроу, которые впервые не навестили нас после боя. А раньше помогали нам всегда, мы даже ужинали вместе, а Хиара с ними посещала горячие источники. Меня же, как было решено женской частью нашего коллектива, не пускали туда, чтобы у Хари не было возможности меня соблазнить. Любвеобильная дроу не бросила свои попытки, даже когда узнала о Суре, а горячие источники я посещал только под охраной Хиары или Альке.
Пещера не была, как обычно устелена яркими тканями, все вещи были собраны, как будто две хозяйки собрались переезжать. Лишь две постели говорили о том, что они уходят не прямо сейчас. В небольшой пещере раздавался скрежет металла. Альке затачивала свой ребристый двуручный меч и метательные топоры, а Хари небольшим молотком проверяла каждую заклепку, как на своей броне, так и на пластинчатой тяжелой броне Альке.
— Тебе Хиара не сказала? — Хмуро спросила меня Альке, разорвав тишину, когда я сел на камень у самого входа в залу, в которой они жили.
— Сказала. — Тихо ответил я.
— Так почему ты здесь? — Зло прокричала Хари. — Пришел сказать, что убьёшь нас с улыбкой на лице.
— Нет, я пришел позвать на ужин, ведь сегодня вы нас сами не посетили. — Ответил я и встал с камня. — Хиара проспит еще часа три, а я попытаюсь приготовить мясо на огне, и буду рад, если вы нас посетите.