— Силы специального назначения. Их срочно перебросили к нам в помощь. Званий и должностей они не сказали, но пароль назвали верно. Воевали лихо, без них я бы не справился.
— Позвольте представиться, командир экипажа ополченец Иван Тихомиров, — решил я вступить в разговор. — Вместе с господином декурионом принял бой с колонной свободных. Имею груз большой важности для особого отдела. Большего пока сказать не могу, это особо секретные сведения. Но у меня есть просьба — из-за нынешнего бардака у меня лишь временный доступ к танку. Машину пришлось брать из резерва, впопыхах, регистрируясь как ополченец по форс-мажорному протоколу. Вы можете своей властью присвоить мне постоянный статус командира экипажа?
— А ты точно из специальных сил, "ополченец"? — голос Никифорова построжел. — И из какого такого резерва ты взял танк?
— Господин старший центурион, вы бы видели, как он джонов жег! — вступился за меня Снежкин. — Профессионал, сразу видно. Мне у такого учиться и учиться! Я вам сейчас сброшу видео, сами увидите…
— Тогда и мой видеоотчет пришейте к делу, — несколькими касаниями клавиш я отдал приказ бортовому компьютеру отправить пакет с видеофайлом разгрома вражеской колонны, снятый камерами "рыси". — Не стоит меня подозревать, господин старший центурион, я свой. Просто ситуация сейчас такая, сами понимаете. Не фронт, а слоеный пирог! Не до соблюдения всех формальностей. Пришлось импровизировать, а еще я обязан соблюдать секретность, сами понимаете…
— А я тебя специально ни в чем не подозреваю, — настороженно отозвался Никифоров. — Но и ты должен понимать, как твое появление выглядит. Мутно и странно, вот как. Объясниться ты толком не хочешь, все на секретность упираешь. Поэтому порядок есть порядок. Езжай вслед за Снежкиным до накопителя и нигде не сворачивай. Защитное поле деактивируй, деструктор танка направь в землю под углом двадцать градусов и отключи от питания. Во избежание так сказать… Разберемся. Если что, я потом лично перед тобой за подозрительность извинюсь, а пока вот так.
— Принято, — устало отозвался я. Что же, другого приема было бы глупо ожидать. Это молодому и зеленому Снежкину я смог задурить голову, но с его командиром трюк не прошел. Но особых опасений у меня не было — даже если я не отдам команды к немедленному возвращению, в этом мире нам с Катей оставалось находиться чуть больше десяти часов, а затем Хранитель нас в любом случае выдернет на Дорогу к точке перехода. Не расстреляют же нас за оставшееся время? Не должны, по идее… Хорошо бы, конечно, ухитриться получить "рысь" под полное командование и добыть что-нибудь эксклюзивное для Торбышева, но тут уж как получится.
Я выполнил приказ Никифорова, приведя танк в неготовое к бою состояние, и мы двинулись к накопителю, проехав мимо окопов, которые спешно копало около роты солдат. Выглядели люди усталыми, кое-кто был в бинтах, форма на всех грязная. Сразу видно, что бойцам крепко досталось, и что они сюда попали не с парада. Да уж, время идет, но некоторые вещи не меняются. Рядом могут левитировать летающие платформы, но русскому солдату все равно придется долбить саперной лопаткой неподатливую землю — такова се ля ви. Следом за пехотинцами, я увидел на окраине поселка накрытую маскировочной пленкой батарею длинноствольных орудий и несколько машин непонятного назначения с коробчатыми кузовами, которые охраняла парочка танков. Только вот танки с имперскими флагами на броне выглядели самыми обычными, без деструкторов и зеркал Дэвиса. Мало у Империи к концу войны осталось киннеровских машин, грустно, но факт…
Затем мы миновали полевой госпиталь, и въехали на площадку рядом с накопителем, на которой я вслед за декурионом заглушил машину. Здесь около небольшого двухэтажного домика стояло несколько грузовиков. Один из них выглядел весьма примечательно: его открытый кузов был оборудован громоздкой конструкцией из деструктора Рябинина, репликатора и зеркал Дэвиса, причем выглядела эта импровизация убого, словно ее слепили на скорую руку из того, что нашлось в наличии. Однако же, эта тачанка явно целилась в нашу "рысь" и оператор "машины судного дня" уже сидел за пультом управления, приглядывая за нами. Понятно, почему прикрывать отход Никифоров направил одного Снежкина — похоже, в его сводном зоопарке "росомаха" была самой сильной боевой единицей.
Сам старший центурион появился со стороны госпиталя примерно через полчаса. К тому времени я вылез на броню вместе с Катей, и мы молча сидели на башне танка, поглядывая по сторонам и демонстрируя окружающим полное миролюбие. Снежкин со своим старшиной куда-то убежали, однако караула к нам никто не приставил и даже надзирающий за нами боец в тачанке явно расслабился.
Никифоров, которого я узнал по знакам различия на полевой камуфлированной форме, подошел к "рыси" вместе с каким-то пожилым, сильно прихрамывающим мужиком с перебинтованной от запястья до локтя левой рукой, на плечах которого я с волнением разглядел погоны легата. Да еще и на васильковом фоне, что означало принадлежность к особому отделу. Да ёшкин ты кот! Откуда этот хрен здесь взялся?! Ну никак не мог такой высокий чин оказаться в сбитой из отступающих частей боевой группе, для этого должно было случиться что-то экстраординарное… хотя на войне всякое бывает. И что мне теперь делать? Продолжать врать про неведомый спецназ?
— Старший центурион Никифоров, — первым представился командир Снежкина, высокий худощавый блондин с усталым лицом. — Мы тут с господином Ситниковым из особого отдела посмотрели видео вашего боя… Впечатляет, да. Спасибо, что помогли, дали нам время закрепиться. Думаю, что до завтра джоны после такого разгрома не появятся.
— Легат Ситников — чуть склонил голову в приветствии его спутник. — Особый отдел армии. Выражаю вам благодарность за героический бой, господа. Но все же, кто вы такие? Поделитесь секретом, таинственный танкист Тихомиров и его прелестная спутница, а? Из каких таких загадочных спецов будете? — хитро прищурившись, посмотрел он мне в лицо.
— Секретные сведения, — я понимал, что выгляжу глупо, но что я еще мог сказать? Врать было крайне чревато. Не выглядел особист лопухом, скорее уж наоборот. Взгляд цепкий, подбородок как у бульдога, поза напряженная — этот волк матерый, ему, если что, и ранение не помеха…
— Вот, держите, — осторожно протянул я особисту добытый в "Трансгене" чемоданчик. Доставьте его своему начальству, это очень важно. А кто мы и из каких спецов — поверьте, сейчас неважно совершенно. Подождите до завтра и все узнаете, с вами выйдут на связь.
— Вот как? — особист взял чемоданчик и тут же впился взглядом в маркировку из каких-то полустертых полос и цифр рядом с его замком. Потом активировал сложным зигзагообразным движением пальца не замеченный мною сенсор и отстучал несколько цифр кода на внезапно появившейся на боку чемоданчика подсвеченной панели. Та что-то тревожно пиликнула, мигнула синим и высветила код из букв и цифр, при виде которого лицо Ситникова резко побледнело и вытянулось.
— Где!? Вы!? Это!? Взяли!? — раздельно произнес особист, сжимая чемоданчик побелевшими пальцами.
— На заброшенной территории ОП ИНА Трансген, — не стал врать я. — Там же нашлась и "рысь".
— По моим сведениям, опытная площадка Трансгена уничтожена противником. Полностью, — мотнул головой легат.
— Вам виднее, — я лишь улыбнулся и пожал плечами. — Но мы там были. Не хотите, не верьте.
— Ясно, — кивнул Ситников и вдруг резко повернулся к Кате. — Вашего спутника нам идентифицировать не удалось. Но, может быть, вы нам что-нибудь расскажете, госпожа Матвеева? — Передав чемоданчик старшему центуриону, особист достал из кармана тонкую гибкую пластинку планшета и включил его. — Итак, вы вольноопределяющаяся Матвеева Екатерина Сергеевна, санинструктор отдельной Корниловской штурмовой бригады. По нашим сведениям, вы пропали без вести около трех недель назад после боя под Васильевским хутором, предположительно погибли или попали в плен. А сейчас вы стоите передо мной живая и здоровая, одетая не по форме и без погон. Я не ошибаюсь?
— Нет, господин легат, — покраснев и опустив глаза вниз, кивнула моя напарница.
— И что же с вами произошло на самом деле, Катя? — участливым тоном спросил Ситников. — Почему вы сняли форму и покинули ряды Имперских Вооруженных Сил?
— Если вы намекаете на измену, то ее не было! — тут же вскинулась девушка. — Я не изменяла Родине и продолжаю служить своему народу!
— Я не говорил об измене, — мягко возразил легат. — Я знаю, какой подвиг вы сегодня совершили и ни в чем вас не обвиняю. Обвинять пока не входит в мои обязанности, в данный момент я выступаю как следователь, а не как военный прокурор или представитель трибунала. Если вы заметили, вы оба не арестованы и даже не разоружены. Я просто пытаюсь разобраться, кто вы такие и что случилось. Помогите мне это сделать, и всем будет хорошо. Итак, что с вами случилось в Васильевском, Екатерина Сергеевна?
— Меня контузило взрывом, и я выбыла из боя — тихо ответила Катя. — А потом я уснула и попала… попала на Дорогу. Не знаю как, трудно это объяснить, просто оказалась там и все. Это другой мир, он странный, не как наш. Там есть Путь, по которому надо идти и на котором бывает… всякое. На этом пути я познакомилась с Ваней, он тоже попал на Дорогу, но из нашего прошлого… наверное, я не могу сказать точно. Он взял меня в свой мир, там могут управлять переносом на Дорогу с помощью специальных капсул и потом мы пошли с ним по Дороге вместе… А когда мы попали в полуразрушенный "Трансген" и позже, когда добрались до Хранителя пути, Ваня решил помочь Империи и… вот — каждое новое слово моя напарница говорила все тише и неувереннее и, в конце концов, вовсе замолчала под испытующим взглядом легата.
— Катя, господин Ситников все равно тебе не поверит, — вмешался я. — Незачем было все это рассказывать. Для постороннего человека наша история звучит как бред, мы же с тобой об этом говорили! — Вздохнув, я оглянулся вокруг. Кажется, у нас налицо полное фиаско, мы окончательно засыпались. Может быть, столкнуть Катю с башни в люк "рыси" и прыгнуть самому, быстро захлопнув крышку, а потом сваливать отсюда на полной скорости? Не… не успеем. А даже если успеем, то придется принять бой с имперцами, чего я делать не хочу категорически. Вот же попадос… Ну что же, придется командовать возвращение. Обломился нам танк, потопаем пешком дальше.
Я уже набрал было воздуха в грудь, чтобы сказать условную фразу, но тут легат, отступив от "рыси" на пару шагов назад, неожиданно спросил.
— Так вы Ходоки по Дороге?
— А вы о нас знаете? — удивился я до глубины души.
— Скажем так, слышал кое-что, — особист выглядел озадаченным донельзя. — По разряду служебно-профессиональных сказок и легенд. Однако… да, возможность встретить ходоков прописана… в специальных инструкциях. А вы точно не врете? — как-то совсем по-простецки спросил он. — Честно, я сейчас не знаю, что и думать. С одной стороны того, что вы говорите, не может быть, а с другой — оно есть, и вы есть, все косвенно подтверждается…
— Нет, — развел я руками. — Не вру.
— Дела… я бы вам не поверил. Да я вам и не верю, если честно, — тяжело вздохнул особист. — Но объяснить все произошедшее рационально я тоже не могу. Никакой вы не спецназ, это точно. И не окруженцы. На сумасшедших или шпионов альянса вы похожи как хомяк на мартышку. Ладно, — обтер здоровой рукой пот со лба легат. — Допустим, вы Ходоки. Как долго вы сможете оставаться в нашем мире?
— Еще несколько часов, — облизнул я пересохшие губы.
— Мне надо связаться с командованием и запросить инструкции, — кивнул легат. — Подождёте?
— Ладно, — улыбнулся я. Кажется, какое-то взаимопонимание начало налаживаться.
— Господин старший центурион, наш разговор с Ходоками должен остаться в секрете, — обратился к удивленно слушающему нас офицеру особист. — Тут особый случай… но это не враги, а друзья, которые нам могут помочь. Вы пока свободны. Пришлите декуриона Снежкина покормить экипаж "рыси" и проследите, чтобы с ними не разговаривали посторонние. Пусть для всех это и в самом деле будет спецназ, выполняющий особое задание. Мы поняли друг друга?
— Так точно господин легат, — чуть поклонился Никифоров.
— А вы пока надиктуйте свою историю сюда, Катя — протянул девушке свой планшет особист. — Все, что сочтете нужным сказать. Не торопитесь, опишите все подробно. До скорой встречи.
Вернулся Ситников часа через три, когда уже стало темнеть. К этому времени мы успели как следует подкрепиться из двух алюминиевых котелков, которые притащил из полевой кухни Серега. Кормили имперцев какой-то кашей с большим количеством мяса и разваренных овощей, но варево оказалось довольно вкусным. А может мы просто проголодались после боя и марша к своим… Катя после обеда успела надиктовать что-то на планшет особиста. Я ей не мешал и особо не вслушивался в то, что она говорит — никаких важных секретов у меня от имперцев не было, да и… наплевать, пусть объясняется со своими, как хочет. Других проблем хватает, чтобы заворачиваться еще об этом.
— Все в целом подтвердилось, — сказал нам легат, вновь появившись у нашего танка. — Командование Империи выражает вам свою благодарность за спасение документов из Трансгена и за бой на шоссе. Вольноопределяющаяся Матвеева, — принял планшет с записью у Екатерины особист. — Раз уж вы попали на Дорогу, то послужите родине там. Вы повышены в звании до декуриона и командированы под начало Тихомирова. Ваша задача — просить вместе с ним о победе русского оружия и Империи. Не знаю, что это значит и кого вы должны просить, но так вам дословно передали из Диастара. Вы сделаете это?
— Приложу все усилия! Служу Империи и русскому народу! — вытянулась в струнку сияющая Катя. Патриотка блин, что с нее взять…
— Родина вам этого не забудет, — серьезно ответил легат. — Мы предупредим ваших родных, что вы живы и выполняете специальное задание командования. Иван Тихомиров, вы повышены из ополченца до центуриона. В порядке исключения, учитывая важность вашей миссии для всей Империи. Держите ваши удостоверения офицеров — протянул мне две черно-синих, плоских корочки особист. — Они без спецчипа, временные, для выпуска постоянных не было времени. Но все необходимые записи в архиве вооруженных сил сделаны, вы внесены в списки и можете всегда рассчитывать на нашу помощь. У вас есть какие-нибудь просьбы?
— Да. Мне нужен статус постоянного командира экипажа в настройках "рыси". И еще устройство, созданное по киннеровским технологиям для моего начальства в питомнике. Желательно невоспроизводимое на технологической базе начала двадцать первого века и не являющееся оружием, — тут же сказал я.
— Хорошо, — пообещал Ситников. — Все сделаем. Правда, у нас есть одна встречная просьба… вы не могли бы перенестись на Дорогу на моих глазах? Под запись? Если вы и в самом деле Ходоки?
Когда вечернее небо над Котлярово качнулось и исчезло в проеме открытого люка, сменившись обычной для Дороги низкой пеленой серых облаков, я понял насколько устал. Этот выход на Дорогу получился, пожалуй, самым длинным и тяжелым из всех. Я не спеша выполз на башню, бросив взгляд на окрестности. Все было на месте — серый асфальт шоссе, холод, километровый стол с отметкой "400" и светлое пятно точки переноса неподалеку. Хранитель сдержал свое слово. А нам с Катей, пожалуй, пора прервать на время свое путешествие. После всех приключений неделька-другая отдыха в питомнике не помешает.
— Вылезай-ка наверх, подруга, — крикнул я в люк. — Приехали. Только рейд-плащ не забудь, Кать. Свежо тут.
Катя завозилась внутри башни, а потом снизу раздался удивленный голос моей напарницы.
— А его нет!
— Как нет?
— Не вижу я его. Хотя точно помню, что положила рядом с креслом. Сейчас еще раз гляну…
— Вот не было печали… Где ты могла плащ посеять? — озаботился я. — Хотя, стоп, — моя рука метнулась к карману, где лежал деструктор, но нащупала лишь пустоту. Нда… Снежкин же остался жив, так? И его "росомаха" тоже цела. Это что же получается, разбитого имперского танка на Дороге больше нет? И взятых оттуда предметов тоже? Голова моя дурная, мог бы и раньше догадаться… значит, второго рейд-плаща у Торбышева тоже нет? И попросить еще парочку у Ситникова я не догадался. Ну не баран ли? Ладно, переживем, теперь мы можем выходить на Дорогу в полной амуниции, и холод не так страшен. Оружие и кое-какое снаряжение, подаренное особистом, в танке есть, новый образец чужих технологий для Торбышева я тоже припас, не обидится.
— Оставляй все как есть, — скомандовал я. — Берем с собой лишь один генератор. Пошли домой, дорогая, нам пора отдохнуть.
В световое пятно мы вступили с Катей вдвоем, держась за руки. "Здравствуй родная капсула! Впрочем, я тебя не увижу. Проснусь уже в палате больнички или в нашем коттедже", — подумал я, делая шаг вперед.
И оказался неправ.
Когда я открыл глаза, то почувствовал весь букет ощущений отходняка после путешествия по Дороге: слабость, головную боль, жажду… Вот только я лежал не в просторной палате на кровати, а привязанный широкими ремнями к узкому и тесному ложу. Оно чуть заметно вибрировало, а где-то за изогнутой переборкой, в которой я разглядел овалы иллюминаторов, мерно гудели турбины самолета. Повернув голову, я увидел установленное через проход точно такое же ложе со спящей Катей и немолодого белого мужчину в черных джинсах и таком же черном свитере, сидящего в кресле. Словно почувствовав мой взгляд, он повернул голову ко мне.
— Где мы? И кто вы? — просипел я.
— Над северной Атлантикой, где-то недалеко от Канады, — улыбнувшись, охотно ответил тот по-русски, но с сильным акцентом. — Меня зовут Джон Холдер, и я ваш новый куратор, господин Тихомиров.
Глава 18
— Вот как? — только и сказал я. — Понятно. Спасибо за информацию, мистер Холдер.