Удар! И пьянящий, свежий ветер в лицо. Ой, я и не представлял, как тепло и душно было в помещении. Тело сразу покрылось мурашками, и я перевалился через косяк, не успев отпустить ручку. Но нет, успел подставить ногу, устоял.
Дверь скрипнула и затихла, и меня окружила ночная тишина. Только насекомые сверчали где-то в траве.
Вокруг, под светом полной луны стояли бревенчатые дома. Крыши на них в основном были из соломы, но некоторые были покрыты будто черепицей. Дома окружали большой двор, в центре которого угадывались какие-то конструкции. В свете луны они выглядели жутковато, будто какой-то плотник пытался собрать всяких буратин, но понатыкал руки и ноги куда попало.
Эти причудливые раскоряки стояли вокруг широкой утоптанной площадки, напоминающей танцпол. С первого взгляда мне даже показалось, будто это обычный двор с детской площадкой в старом жилом районе Москвы.
Внимание привлекло движение на небе. На фоне огромной луны пронеслась тень самолета. Бесшумный, блин, хотя кажется, совсем близко был. Значит, мне тогда не показалось, и тут все же есть технологии.
Лунный круг быстро пересекли еще две такие же тени и унеслись за первой.
— Выжил все-таки, Ноль?
Я вздрогнул, до того громким среди ночной тишины показался голос.
Старый, изображая старческую походку, прошаркал ко мне из-за той бревенчатой постройки, в которой я обитал. Я-то видел, на что он был способен.
Я попытался ответить, и хорошо, что все-таки смочил горло.
— Д-да…
— Ох, зверье пустое! Полторы недели на краю смерти, и выжил. Если бы такое сказали про зверя, я бы не удивился.
Глава 5. Бьет значит видит
Я ахнул.
— Как полторы недели?
Мне стало не по себе, и я с беспокойством осмотрел себя в лунном свете. Ну, как был дрищом, так и остался, но фатальной дистрофии я не наблюдал.
— Кормили тебя, Ноль.
Я поднял голову и посмотрел на знахаря. Что ему надо от меня? Почему, несмотря на то, что я в этом мире типа отброса, Зеленые Скорпионы помогли мне?
— Жизнь мне спас, вот я и отплатил.
Я нахмурил брови.
— Ты мысли читаешь?
— Когда обращаешься к зверю, Ноль, говори господин зверь или мастер зверь. Если знаешь полную меру, обращаешься по мере.
— Мера?
Знахарь обошел меня, опираясь на свой посох, на него упал свет из открытой двери. Одет в зеленую тунику, под ней какая-то серая хламида до самого пола. Кольчуги видно не было.
— Ты задаешь странные вопросы, Просветленный.
Я ухмыльнулся. А не странно, что они так носятся со мной, хотя я полный ноль?
— Память, думаю, отбило там… — я махнул рукой куда-то за спину. Где именно та деревня, в которой я висел на столбе, я не знал.
— Господин четвертое жало, — требовательно добавил Старый.
— Ну, а ко мне как надо обращаться? Господин Ноль? — съязвил я.
Выросший на родной свободной Земле, я не мог вот так вот выдавить из себя «господин». Естественно, у нас там было полно своего неравенства, и часто людей, не заслуживавших этого, я должен был называть по званию или по имени-отчеству.
К людям же, которых я действительно уважал, мне самому хотелось относиться с уважением. А, быть может, оно и лучше, что здесь безо всякого лицемерия тебе указывали твое место. Впрочем, Старому я симпатизировал, но мой язык жил своей жизнью.
— Ты дерзкий, Ноль, — Старый покачал головой, — В нашем мире тебе долго не выжить.
— Ну, я уж постараюсь, — твердо сказал я.
— Значит, все же не из нашего мира? — с хитрым прищуром спросил знахарь.
Я поджал губы. Чуть не развел меня, я хожу по краю бритвы. Что им тут небо говорит про пришельцев? Привязать к столбу и оставить умирать?
— Что такое мера, мастер четвертое жало? — наконец спросил я.
Старый улыбнулся, снова обошел меня, разглядывая, потом ткнул посохом в сторону площадки, окруженной странными конструкциями, и двинулся туда.
Я пошел за ним следом, чувствуя, что этому человеку я доверяю. Как говорила моя невидимая соседка в голове, Зеленые Скорпионы немногие, кто сохранил понятие о чести, и этот знахарь это доказывал.
Мы прошли в центр двора, и я, наконец, разглядел, что площадку окружали тренировочные конструкции. Я вспомнил многочисленные китайские боевики — примерно на таких отрабатывали удары ученики, постигающие боевые искусства.
Правда, тут были механизмы посложнее и намного крупнее, и, судя по измочаленным бревнам, работали тут не только руками.
Старый остановился в центре утоптанной площадки, повернулся и посмотрел на небо. Свет луны серебрился в его бороде и сверкал на серебряном обруче.
— Я не знаю, кто ты. Не вижу тебя.
Я усмехнулся.
— Вот он я.
Знахарь покачал головой. Потом обвел все вокруг посохом:
— Это Инфериор, нижний мир Регнума.
Я оглянулся. Деревня мирно спала в свете луны, где-то далеко возвышались тени величавых гор. Красота.
— Я так понял, тут живут Зеленые Скорпионы…
Мне по голове вдруг прилетело посохом, и тишину разрезал пустой звук.
— Ау! — я схватился за макушку, растирая место удара.
— Ведро нулячье! Эта деревня — просто дом Зеленых Скорпионов. Я тебе про мир говорю.
— Да понял я…
Старый нахмурил брови, выжидательно посмотрев на меня.
— …мастер четвертое жало, — скривившись, добавил я.
— Так-то лучше, дольше проживешь, — снисходительно улыбнулся Старый.
Он обошел площадку кругом по краю, сложив руки с посохом сзади спины. Посох задевал деревянные стойки, оглашая стуком округу, но знахаря это, кажется, не беспокоило.
У нас бы в Москве уже в полицию звонили, или раздались бы крики…
— Старый! — донеслось из какого-то дома, — Потише нельзя?
Знахарь оглянулся, виновато почесал затылок, потом снова прошел в центр площадки. Посмотрел наверх.
— Небо возносится над каждым из нас, — начал он.