Оружие заговорило одновременно, всего на полтакта опоздав за человеческими криками. Но весомо. Пусть не было видно цели, но пространство зелёной громады обложили матерно свинцом так, что крона заходила ходуном. Вдруг завыло, задребезжало на высоких нотах, принуждая бросить всё и, зажав уши, кинуться ничком на землю, скрутиться калачиком и выть в унисон. Пошатываясь, люди остались на ногах — до судорог свело ладони на оружии. Рядом со злополучным деревом, в крону которого медленнее, чем раньше, но также неудержимо, затягивало человека, всколыхнулись и другие сосны.
Мгновением позже вокруг глухо засвистел металлический дождь. Перья намного меньше, чем те, что на биваке, ударили по людям. Меньше, но злее. Словно град стрелок…
Дук-дук-дук-дук-дук! — забило по земле бешеным металлом.
Справа рыкнул Катько.
Слева охнул Родимец.
«Раверсник», выскочивший перёд своим командиром, с глухим выдохом провернулся на месте, принимая в плечо удар. Полынцев рухнул на колено рядом с упавшим. Бешено водил стволом, пытаясь поймать хоть какое движение, нащупать взглядом мишень — тщетно.
Маугли подскочил к Медведеву и, присев под отставленный локоть, скованными руками рванул пистолет из кобуры. Михаил не стал задерживать — «лишний боец — не лишний». И рядом заговорил его пистолет. Всего в два слова.
— Сука! — Рыкнул за спиной Полынцев.
А пули уже ушли в цель, надёжно пробив грудину «раверсника», уносимого тварями вверх. Тот выпустил нож и обмяк, став похож на перчатку, которой только что отхлестали щёки. Ещё мгновение и его тело полностью исчезло в кроне. Маугли залупил пулю в кущу соседнего дерева, и оттуда посыпались сначала иголки, потом нечто грузное сверзилось, ломая по пути ветви. Это нечто было студнеобразно и почти прозрачно…
Вот тут-то Полынцев и свалил Маугли. Возникнув из-за спины, он сцепленными в замок руки ухнул на сидящего на одном колене пленника. Тот вздрогнул и, обмякая, повалился на землю.
Кто-то прошил удачной короткой очередью крону, и о землю шмякнулось тело мёртвого «раверсника»…
Зубров сосредоточенно гвоздил по соснам. И попадания были явны.
Медведев прошил очередью зашевелившиеся кроны справа и лихорадочно огляделся. До домена метров пятьдесят. Горка крутая, почти лысая — только невысокий колючий кустарник, да россыпь камней, не особо защищающих, но весьма ноголомных при хорошем беге. А здесь… здесь прижало крепко. С крон лупит железом, словно гвоздемётами кладёт ряды. Плотность — как при хорошем граде… А найти прозрачных существ не так-то просто.
Дук-дук-дук-дук-дук! Маленькие дротики высыпали прямо перед ним. Каменная пыль взвилась, словно от падения стайки микрометеоритов. Ближе, ближе…
Полынцев над пленником рыкнул, побелев и осев. Достало.
Медведев проморгался и заметил-таки прозрачно-сиреневую тень в кроне. Влупил полуобоймы от души и, не дожидаясь падения взвизгнувшей твари, рявкнул:
— Валим! К домену!
Неуставная, зато до боли ясная и простая команда.
Бойцы сорвались с места, резво меняясь ролями по ходу движения. Капитан «таёжников» люто оскалился — началась игра в чехарду с взаимоприкрытием!
Полынцев упрямо пытался тащить Маугли. Левая рука с трудом сгибалась.
Подлетев, Медведев молча подхватил пленника с другой стороны. Вдвоём, подцепив пацана за подмышки, в темпе поволокли его от деревьев.
Дук-дук-дук-дук! — гвоздило по земле…
Из-за плеча просвистело нечто большое, мелькнув сиреневым… И вонзилось в грудь вылетевшего навстречу Ворона. Точно над вооружёнными руками. Он охнул, расслабляясь, почти выпуская автомат, сделал ещё пару шагов и осел. Схватился за перо…
— Коля…!
Сталь вонзилась глубоко и верно, рассадив мясо. «Не вытаскивай!» — хотелось ему закричать. Глазам уже померещилось и остриё вырванного дротика и бешено рвущаяся наружу струя, почти чёрная в закатном свете… Но Ворон, расслабляясь и оплывая, уже отнял руку от вонзившегося в тело пера.
Обернувшийся Катько перебросил автомат на спину и подлетел к теряющему сознание. Подхватил. Глухо выругался, напрягая побитое тело. Медведев стиснул зубы — этот Боливар вынесет и двоих. Главное, чтобы не достали…
С дальнего бугорка, почти от разрушенной стены забили автоматы.
Навстречу уже бежал Славян.
Но это оказался последний выстрел тварей.
Глава 7. Домен
Холодом обдало сразу, как пересекли границу чёрных камней. Свирепым, лютым, таким, от которого прячутся по домам, боясь высунуть нос наружу. Только людям было не до этого.
— Колька!
Катько упал на колено и опустил с плеча Ворона. Зубров подстраховал. Привалили раненого к большому камню периметра — контраст белого лица с чёрным мрамором испугал безнадёжностью.
— Кирпич! — Зубров мотнул головой, показав направление. Сам рванул в другую сторону. Катько скинул рюкзак, перехватил автомат и втиснулся в указанную каменную щель, приготовившись к стрельбе. Залёг, уже на месте вытаскивая свободной рукой перевязочный пакет из кармана, зубами рванул обёртку. Впрочем, также поступали и другие.
С тяжелораненым остался Славян.
Медведев сбросил дотащенного с Полынцевым на пару пленного, потом, схватив за разгрузку, швырнул рядового «раверсника», застопорившегося на входе, в сторону ближайшей свободной щели, и рванул к раненому. Припал на колено.
— Коля?..
Ворон не отозвался.
Славян сосредоточенно готовился тащить перо — обколов, обкладывал рану марлей. Посмотрев секунду за тем, как быстрые руки орудуют с бинтами, капитан позвал на выдох:
— Слав? — большего спрашивать не стал.
— Не уверен, — отозвался Славян, не оборачиваясь.
— Понял.
Медведев поднялся, скинул рюкзак и кинул беглый взгляд на окружающее.
Домен изнутри оказался ещё меньше, чем представлялся снаружи. Круг метров десять. По периметру — валуны и завалы. С два десятка больших чёрных каменных столбов в полтора роста, подобных вылезшим из преисподней рогам Сатаны, расположены на одинаковом расстоянии друг от друга — вот уж и вправду Стоунхендж! Картину портят только завалы битого камня. По-видимому, над «рогами» было кольцо своеобразной крыши, да вот за столько лет ветров, дождей и солнца камень в большинстве секторов не выдержал и обрушился. Где-то он лежал огромными осколками, где-то раздробился в крупный щебень.
В центре защитного круга стоял меньший, способный оборонить разве что двух-трёх человек. Просто три небольших мегалита — вертикальных каменных столбов с метр высотой, и не более того.
Люди уже заняли места и наблюдали за окружающим пространством. Подошёл Полынцев:
— На другой стороне то же самое, — глухо прокомментировал он. В отличие от Медведева, он до конца ещё не отдышался. По левому боку расплывалось тёмное влажное пятно, поблёскивающее в темноте. — Голый каменистый склон метров тридцать, потом лес. Кустарник кое-где. В общем — совсем уж невидимками не подойдут.
— Ясно, — Медведев мгновение боролся с желанием пойти и проверить самому, но потом сдался и сел на камень. Хотелось курить. Хотелось смотреть на Ворона и молиться. Он не стал делать ни того, ни другого.
Люди молчали. Откуда-то было слышно тяжёлое дыхание, откуда-то — скрип металла о камень, откуда-то — шелест щебня под приноравливающейся подошвой или рукой. И — ни слова. И — ни взгляда назад, на центр круга, единственно в котором сейчас были жизнь и сражение. Славян, Ворон и время.
Николай дышал тяжело, прерывисто, с характерным бульканием… Не открывал глаз и не приходил в сознание. Вячеслав, вытащив железку, тампонировал рану. Впрочем, его хмурость могла бы сказать окружающим о том, что медик не просто не уверен в возможности раненого выжить, он убеждён в обратном. Будет сражаться за друга до последнего, но отыграть его у смерти ему не по плечу. Если раненный не попадёт в госпиталь, то… Могли бы мрачность глаз сказать об этом. Но никто не оборачивался, никто не видел, и так чувствовали.
Михаил обвёл глазами периметр. Все на месте, все при деле. Зубров вот только…
Юр-сан мял пальцы, то зажимая, то разжимая кулак. Жест нерешительности. Выбор, который гложет. Таким — с отрешённо-спокойным выражением лица и выдающей напряжение и неуверенность ладонью — Медведев видел друга только пару раз. Один, когда тот признавался в любви будущей жене, другой — когда размышлял, стоит ли подставляться, перед тем, как наплевав на приказ, увести своих ребят с высоты. За час до лавины. О чём так сосредоточенно он размышлял теперь?
Медведев напрягся, безотчётно стискивая автомат, и беглым взглядом обежал периметр. Тишина. Ожидание, но тишина. И тут ему стало неуютно… Что же может происходить такое, если «железный» Зубров не находит себе места?! Короткий взгляд Юр-сана. Серый, пронзительный. Туда, где хрипло дышал раненый и почти беззвучно то ли матерился, то ли молился Славян. Зубров облизал сухие губы и отвернулся. Не решился! — понял Медведев.
— Топтыгин, — Юр-сан не стал оборачиваться вторично, — этого… Маугли бы поднять. Вдруг поможет… Как Батону.
Медведев переглянулся с сидящим над пленником Полынцевым. Тот сощурился, решая для себя, стоит ли игра свеч, кивнул в ответ и, перевернув юношу-Тэра лицом вверх, стал приводить в сознание. Михаил отрешённо отметил, что капитан «Р-Аверса» применял неизвестный ему метод акупунктуры. Впрочем, метод оказался действенен. Через пару минут Маугли дёрнулся и инстинктивно потянулся к затылку. Руки в наручниках рвано достигли виска — дальше сцепка не пустила.
— Ну, тварь, — Полынцев встряхнул пленного, принуждая приподняться и сесть. Тот, раскоординировано мотаясь, принял вертикальное положение. Из ноздрей тут же закапало.
Медведев тронул «раверсника» за плечо, аккуратно отодвинул, сопроводив тихим:
— Дай-ка лучше я.
Сомнений в том, что Полынцев, только что потерявший бойца, с пленным миндальничать не будет, у него не было, а реакция упрямого тэра на давление была легко прогнозируема. Степан пожал плечами и сделал приглашающий жест.
— Очухался? — спросил Медведев, присаживаясь рядом, пленник в ответ слабо кивнул. — Вот и ладненько. У нас тут убыток. Ранение в грудь. Лёгкое задето. Поможешь?