Неживой - Рост Толбери 20 стр.


— И что ж предлагаешь ты, Мракой?

— Гнать их отсюдова нада в зашей, прям на церемонии, показательно. Ищут они простой путь, а надо показать им, что с нами-то и непросто будет. План у меня уже есть и выполняется. Соберём бояр, крестьян, гвардейцев. Вам дам человека проверенного в охранники. Поперережем их на суше, корабли затопим, все кроме одного, одного из главных в живых оставим и назад пошлём, с посланием. Войну им прилюдно объявим, да так чтоб видели, что мы начали берега укреплять, да народ вооружать. Так у них, может, желание-то и иссякнет.

— А если не иссякнет? Сам сказал, что они упорные.

— А коль нападут, отбиваться будем. Тут князь, знаешь, вроде и ты тут над всем батька и слово твоё закон, но выбирать такие вещи ты не в силах. Делать нужно будет то, что должно… По суше им армию не развернуть, слишком мало места, да и изведём мы их набегами. А пристань и берег затопить и обрушить можно. Ещё Вацлав много козней против врагов напридумывал, словно ждал чего-то подобного. Не стоит овчинка наша выделки.

— Ладно, Мракой, на том и порешим, — Горан кивнул ему мрачно, но решительно. — Война так война, говорить тут не о чем больше. Любавушка как моя поживает?

***

За ужином кусок не лез в горло. Горан задумчиво вращал бокал с вином и смотрел как оно плескается по стенкам. За вечер он ни разу не посмотрел на почти недвижимого и тихого Тайпена. Этот странный человек больше не вызывал у Горана особых эмоций и злости, ведь ему был вынесен смертельный приговор. Скоро он получит кинжал или меч в живот, и Горан обрадуется его мукам и виду крови.

— Отцеубийца! — услышал он отчётливый выкрик в почти полной тишине и выронил кубок.

Прислушался, не поверив своим ушам и прошёлся взглядам по стражникам, которые вдруг вытянулись по стрункам.

— Блудник! — снова раздался выкрик откуда-то с улицы. Ближе и чётче.

Горан рывком встал из-за стола и устремился на улицу, махнув стражникам следовать за ним. Почти выбежал во двор и остановился как вкопанный. Внутренний двор был освещён сотней факелов. Толпа была без оружия, но напирала и два десятка стражников еле еле могли её сдержать.

— Развратник!

— Грешник! — кричали они.

— Быстро за подмогой! — бросил за спину Горан и пошёл к толпе.

Свет факелов высветил лица и дорогие одежды. Бояре. Те, кто приходили к ниму накануне.

— В чем дело, сброд? — рявкнул Горан, пытаясь перекричать. — Что за мятеж? Что, псы, не спиться вам? Чего припёрлись?

Толпа затихла, но лишь на секунду.

— Отцеубийца! — произнёс кто-то отчётливо.

— Что?! — Горан побагровел. — Мой отец жив! Забочусь я о нём, он в пятой башне.

— Отравитель!

Сзади послышались тяжёлые шаги. Подкрепление вооруженных стражников обступило Горана, и кинулось оттеснять толпу, не стесняясь отвешивать тумаки и лупить их древками. Там где они переборщили, в стороны полетели сгустки крови и поломанные зубы, раздались стоны.

— Ты обещал ответить, князь! — перекричал толпу Небеск. — Ты обещал, князь! А вижу я, что ты, подлец, пируешь так же, как и утром!

Его тон и настроение толпы стражники поняли верно. Удары древками закончились, они отступили назад, собрались в две шеренги и выставили перед толпой копья. Толпа затихла и остановилась, лишь трещали факелы.

— Думаешь, отгородишься от нас дружиной, князь? — уже спокойно спросил Небеск, чуть выйдя из толпы. — Думаешь, можно так тебе… со своим народом?

— Иди домой, Небеск. Не лезь туда, куда не понимаешь, — сквозь зубы ответил ему Горан.

— О. Я пойду, — Небеск рассмеялся. — Я пойду. Я пришёл сюда увидеть нашего князя. И я увидел. Я пойду домой. Но я вернусь, князь.

Развернулся и пошёл. Бояре развернулись в след за ним, несколько из них плюнули в сторону князя. Горан выдохнул и разжал побелевшие кулаки.

***

На утренний приём пищи Тайпен не явился. Почувствовав неладное, Горан быстро расправился с завтраком и утренней порцией вина и сам побежал разыскивать Мракоя. Впрочем, прислужник и не потребовался. Из окна башни Горан увидел вереницу лодок от кораблей чужеземцев, шеренги рыцарей, высаживающихся в порту и людей в странных одеждах, то ли слуг, то жрецов.

— Сегодня вечером свершится церемония, — голос Тайпена вырывал его из задумчивости и заставил его сердце скакать галопом.

— Сегодня не лучшее время, — еле выдавил из себя князь, не спуская глаз с того, что происходит внизу.

— Церемония свершится сегодня, князь, — тоном не терпящим возражений произнёс Тайпен. — Бояре покинули город на рассвете, князь. Это больше не является проблемой. Ничто не отвлечёт Вас от того, что у нас запланировано.

***

Когда солнце склонилось к горизонту, Горан сделал над собой усилие и перестал пить вино. Он достал один из своих топоров, припомнил отца в молодые годы, и разогрелся до второго пота, прыгая из стороны в сторону и размахивая им, вспоминая приёмы. Затем он надел пышный и цветастый дублет, выполненный по специальному заказу и подшитый металлическими пластинами изнутри. От хорошего кинжала такой «доспех» конечно, не защитит, но в случае чего поможет ему выиграть несколько драгоценных мгновений. В секретном кармашке в рукаве он закрепил небольшой стилет, а на пояс повесил один из своих самых дорогих мечей.

В поверьях бинордов не существовало определения абсолютно зла, ни один бог к этому самому злу не причислялся. Все решал поединок. Лучше честный и открытый, но так бывает редко. Кто сильнее, тот и прав. Вот истина Севера. Поэтому бинорды больше всех почитали Аракса — бога, у которого не было иного смысла, кроме сражения и войны. Иногда отец приносил ему жертвы, но жертвы нарочито слабые и плохие, так чтобы Аракс никогда не пришёл к нему в дом. И теперь Горан понимал почему. Одно дело романтические сказание или легенды о героях, набегах и войнах, или даже дуэль один на один в реальной жизни, и совсем иное — принять такое решение из-за которого люди будут убивать друг друга. И непонятно, кто ещё окажется сильнее.

Но проверить однозначно стоило.

В последние часы перед церемонией Горан много думал и наконец подобрал для Тайпена достойное бранное слово. Чёрная нара. Так бинорды звали самую злую нечистую силу, которая обычно приходила в виде красивой женщины с кожей цвета угля. Нара показывалась явно или же лишь шептала где-то по близости, так чтобы человек её слышал. Она смущала и заставляла сомневаться в себе. Те, кто слушал её речи, в ответственный момент зачастую пасовали и становились жертвой своей нерешительности, неспособные ударить судьбе в ответ и проявить былую решимость. Бинорды ненавидели чёрных нар лютой ненавистью, гнали проклятиями из своих чертогов, а если ловили их, то убивали деревянным колом в спину, что было их слабостью.

С появлением первых звёзд за ним пришли. Горан унял дрожь в руках, встал с кровати, поклонился Тайпену и пяти сопровождавшим его рыцарем, вернулся в покои и загасил лампу на окне. Так он подал знак Мракою. Из глубин покоев вслед за князем к двери пошёл слуга, затянутый в балахон.

— Слуга Вам не понадобится князь.

Тайпен пригладил им путьи оглядел слугу — худого, но коренастого, с мощной челюстью и лицом покрытым шрамами. Человека на вид совсем не милого, а отпетого и недоброго.

— Вы можете одеться в удобную одежду и оставить оружие в покоях. Обо всём позаботятся мои люди, — сухо прокомментировал посланник Империи.

— Я князь, в конце концов, а никакой-то послушник! — прикрикнул князь в ответ князь и замахал руками, надеясь не переиграть. — Я и так отставил отдыхать свою почётную гвардию. Положение просто не позволяет выглядеть на торжественной церемонии как простолюдину. Я без людей и без фамильного меча! Ишь чего удумал! У нас так дела не делаются. Один слуга обязан сопровождать.

Тайпен не сдвинулся с места, внимательно изучая князя. Горан гордо поднял голову, скрестил руки на груди и надменно продолжил:

— Я услышал и понял, что будет свершаться таинство, благородный мой Тайпен. Поэтому выбрал самого убогого и увечного слугу. Он ничего не сможет услышать, потому что глух с рождения. А если бы и мог услышать — никому бы не рассказал, потому что так же нем! И на этом Всематерь не пощадила его и почти что лишила зрения. Ни лиц, ни букв, да того что происходит в метре от него, он просто не увидит. Смотрите! Он никак не оскорбит церемонию и вашу веру!

Горан чуть обошёл слугу, крикнул ему в спину, так громко как смог, затем обошёл его с буку и занёс над его головой кулак. Слуга не обратил на это внимание.

Тайпен чуть поклонился и с безразличным выражением лица повернулся к ним спиной и пошёл, князь поспешил последовать за ним.

Горан еле сдерживал нервную ухмылку. До этой секунды фигура Тайпена внушала ему ужас. Он не пасовал даже перед князем, видимо за подобное его и именовали "Ваша Твёрдость". Тайпен всё хотел сам начать лебезить перед ним, пускай даже упасть на колени, но договориться о своей судьбе и о судьбе Тридании. Но теперь благородный Тайпен выступил фигурой совсем не демонической, а самой обычной, человеческой. Он совершил ошибку, недооценил Горана и переоценил себя.

Теперь внутри Горана поднималось пьянящее возбуждение, острившее разум и дающее ему отвагу. В день, когда он избавился от бунтующих бояр, он почувствовал себя нашкодившим щенком, которому вот-вот надают горьких оплеух по щекам. Теперь же, идя по тёмному и тихому ночному замку, окруженный чужеземцами, желающими отнять у него власть, он наконец-то почувствовал себя настоящим князем. Человеком способным на великие дела, вершителем судеб, избранным богами. И это чувство было невероятным. Горан понял, почему за таких как он убивают и умирают.

Во пустом дворе к их процессии присоединились ещё с десяток рыцарей и «жрецы» — босоногие люди, одетые в свободные бело-синие мантии. Лица их были сокрыты массивными капюшонами, но Горану почудилось, что они совсем лишены волосы и бровей, да и вообще каких-либо признаков, позволяющих различить мужчины это или женщины.

Горан поблагодарил судьбу. Жители города по больше части уже спали и не видели этого позорного и пугающего шествия с их князем и чужеземцем во главе. Останься Небеск в городе ещё на несколько часов и скорее всего смог бы уже организовать полноценное восстание, из-за которого Горан мог бы потерять все.

Их путь окончился на старой и заброшенной набережной уже за городом. Луна стояла полная и яркая. Чуть прохладные ветер тормошил одежды. Под едва слышимое тонкое пенье «жрецов», Горана подвели к небольшому каменному постаменту, на котором была установлена церемониальная чаша, наполненная мутно-чёрной жидкостью.

— И что мне делать? — усмехнувшись спросил Горан.

— Когда я закончу речь, Вам нужно будет подойти к чаше, взяться за неё руками, наклонится к ней поближе и посмотреть в неё.

— Просто посмотреть? — недоверчиво уточнил Горан.

— Да.

Горан кивнул и тайком пощупал стилет, спрятанный в рукаве. Тайпен выдохнул, посмотрел на луну, опустился на колени, пощупал песок, поднялся, вдохнул и заговорил на незнакомом языке. Говорил он долго, совершая пасы руками, смотря то на луну, то на гладь воды, то на чашу, то на Горана. Наконец он закончил и кивнул князю.

Горан пожал плечами, нерешительно подошёл к постаменту, под внимательным взглядом Тайпена положил на её холодный металл руки и взглянул. Жидкость в чаше была непроглядной и Горан увидел лишь едва различимое своё отражение.

— Достаточно. Обряд свершился, князь. Вы будете править долго и правильно, — спустя пару мгновений вдруг выпалил Тайпен. Горан отстранился от чаши и посмотрел на него, ожидая подвоха.

К постаменту вышла ещё одна фигура, сокрытая полупрозрачным балахоном. В свете луны, обдуваемые ветром под тканью проступили чёткие очертанья женщины.

— Кто это, чёрт вас дери?! — крикнул Горан и отскочил назад.

Назад Дальше