Человек, чьи глаза теперь были так же белы как и луч, повернул книгу в сторону Первого. Мое создание было слишком глупо, чтобы почувствовать опасность. Он все еще шагал в сторону человека. Луч, словно лазер, разделил его пополам. Отпали руки, упало и развалилось на несколько кусков тело, ноги постояв пару секунд, сложились в коленях.
Зеленый был гораздо сообразительней. Сразу после смерти Лихо он бросился в сторону, противоположную лучу. Шансов убежать у него не было. Единственная возможность избежать гибели — уничтожить источник опасности. И, пока человек занимался разложением Первого на составные, успел вплотную подбежать к нему.
Зеленый вложил в свой первый удар всю мощь своего неживого тела. Удар должен был разрубить врага напополам. Здоровенный орочьий топор, чей иззубренный клинок помнил плоть демонов, с размаху встретился с плечом человека, и также с размахом отскочил. Человек с белыми глазами, посмотрел на громадную тушу рыцаря смерти. Протянул руку, дотянувшись ладонью до тела рыцаря смерти. Убрал руку.
Рыцарь смерти развалился.
Я привык доверять своим глазам. Если я что-то вижу, то, значит, это и происходит. Я смотрел на происходящее обычным зрением, смотрел магическим. И мне все сильнее хотелось закричать: «Да как так-то?».
Там, где сейчас происходило изничтожение моих творений, не было никакой магической энергии. Любая волошба, будь то сотворение безобидного огонька, или создание заклинания, разрушающего континент, порождает выплески в пространство магической энергии. Заметить ее очень легко, а скрыть невероятно трудно. Только маги высших ступеней могут маскировать выбросы энергии в пространство. Да и то, такое укрывание сработает только с магами низших рангов. Я являюсь личем весьма высокой ступени, со мной такое не пройдет.
Но у человека с белыми, сияющими глазами, отсутствовала магия. Он был пуст, в нем не было ничего необычного. Даже груды моих уничтоженных созданий «фонили» магией больше, чем он. Однако три рыцаря смерти бесформенными кучами лежали пред ним, а не наоборот. И это напрягало. Очень-очень сильно.
Я пообещал себе подумать над этим. Но только не сейчас. Сейчас белые, без единого намека на зрачок, глаза медленно обращались в нашу сторону, и я решил не испытывать судьбу.
Ставя максимально мощные щиты, вкладывая в их создание все свои резервы, я побежал обратно. Мне не справиться с ним. По крайней мере сейчас. Здесь, в этом лишенном магических потоков месте, без живительной подпитки я был обречен на быстрое поражение. Чтобы бороться с чем-то неизведанным, нужно понять в чем его сила и где его слабые стороны. Надеюсь, когда мы встретимся с ним в следующий раз, щиты смогут продержаться необходимое для анализа время.
Мы убегали с поля боя. Час назад в моем распоряжении было полтысячи зомби и дюжина могущественных рыцарей смерти. Сейчас нас осталось только четверо. Бог, если он и есть, величайший шутник на свете.
Боль вывела Корр Терлея из забытья. Высший совсем забыл, что такое боль, а сейчас она просто сводила его с ума, раздирала на части. Кожа горела, глаза, казалось, превратились в куски лавы.
Эльф попытался открыть веки, и когда ему это наконец удалось, закричал от страха и отчаянья. Он не видел. Ничего не видел. Сожженные близким ядерным взрывом глазные яблоки, с оплавившейся роговицей не доносили до мозга ни капли дневного света.
Непослушными, обгоревшими до кости пальцами, с который стекала сукровица, Корр Терлей ощупал свое лицо. Кое-где кости пальцев с глухим стуком соприкасались с обнажившимися костями черепа.
Мысли, подгоняемые раздирающей болью, метались в голове у командующего, и он никак не мог сконцентрироваться ни на одной из них.
Наконец, после долгих попыток, он ухватил суть: лечение. Ему нужно лечение. Не спеша, словно распутывая завязавшуюся в узлы паутину, он следовал мыслям. Лечение-помощь-магия-заклинание лечения.
Сконцентрировался, ища магию в своем теле. Не нашел. Привычно потянулся, ища магический поток, и вновь его поиск провалился. Магии не было.
Корр Терлей не понимал. Магия, магическая энергия была всегда. С малых лет и до сего дня она всегда тонкими, незримыми обычным взглядом змеями вилась вокруг. Даже в том, низшем слое реальности она присутствовала. Да, там ее было мало, катастрофически мало, но она была. Тонкие нити энергии пронзали пространство всегда и везде. Конечно, чтобы во всю силу и мощь творить заклинания, этих потоков было мало, но чтобы хоть как пополнить свою ману хватило бы и самой тонкой энергоструи.
А сейчас ее не было.
Это было настолько неожиданно, что эльф на несколько ударов своего еле трепещущего сердца позабыл о страшной боли. Сознание обрело кристальную ясность.
Он осознал свое положение. Осознал, что без магии скорее всего умрет. Ему надо найти ее во что бы то ни стало.
Затылком, там где у него имелась необожженная кожа, он, ворочаясь на месте, определил направление, где жара было меньшего всего. И пополз. Пополз, ломая обгоревшие пальцы и почти не ощущая этого, ведь нервы сгорели вместе с плотью. Полз, временами теряя сознание, и долго приходя в себя, осознавая и вспоминая, что нужно делать, когда разум вновь просветлялся.
Он не мог сказать, сколько времени он вот так передвигался. Минуты ли, часы или дни. Время слилось для эльфа в череду провалов в памяти и неспешного, очень неспешного перемещения ползком в сторону, противоположной жару. И в один из таких мигов, когда он очнулся из небытия, командующий почувствовал. Не сразу, далеко не сразу он понял, что изменилось в этом мире, какой орган дал ему новое чувство.
Энергия. Тонкая нить струилась сквозь обезображенное, еле живое тело. Мыслеформа заклинания была вбита в его разум еще на заре существования, долгих четыреста лет назад.
Корр Терлей настолько ослаб, что начал читать заклинание вслух. Он не мог сотворить ее по велению разума, мысли разлетались, расслаивались, терялись в пучине неимоверной боли. А тут слова. Добрые верные слова. Десять слов, не несущих никакой смысловой нагрузки, сказанные на давно мертвом языке, давно мертвого народа. Упражнение для учеников младшей школы.
Если бы Корр Терлея увидел его учитель, то он, несомненно, отвернулся бы от него, вычеркнув из жизни такой позор, как ученик проговаривающий вслух элементарные заклинания. Но где теперь Леар Терелей О`Руан? Кучей мертвой, расплывшейся плоти лежит в низшем слое мира. И эльфу совсем не хотелось повторить его судьбу.
Десять слов, сказанные почти непослушным, еле шевелящимся языком и сожженными губами и можно провалиться в такое притягательное забытье.
Очнулся главнокомандующий вновь от боли. Болело все. Заклинание не стало тратить энергию на такие пустяки, как восстановление сгоревшей плоти, оно целиком и полностью ушло на поддержание жизни. Но теперь эльф мог соображать. Он вновь потянулся к одному-единственному ручейку живительной магической энергии и направил целительную силу на глаза. Теперь, не теряя сознание от любого перенапряжения сил, дела пошли быстрее.
Уже через сотню ударов сердца, Корр Терлей смог разлепить веки и визуально оценить повреждения своего тела. Все было гораздо хуже, чем он мог себе представить. Спереди его тело представляло кусок хорошо прожаренного, до хрустящей корочки, мяса. Кисти на левой руке просто не было, впрочем как и голени, на левой же ноге. Пальцы правых конечностей представляли собой обгоревшие и обугленные кости, еле держащиеся на остатках суставов.
Черпая энергию, эльф шаг за шагом восстанавливал свое обезображенное тело. Он не пытался полностью воссоздать его до прежнего состояния. Да и не смог бы. Во-первых, черпать энергию прямо из потока не очень выгодное дело. Живые существа очень плохо аккумулируют в себе магию, гораздо лучше с этим справляется вода. Та буквально впитывает энергию, отчего и является естественным природным аккумулятором маны. Ну а во-вторых, целительство не его специализация. Да, на что-то он, несомненно, был способен, самые простые, самые элементарные заклинания исцеления и восстановления могли применять маги любого направления. Но воскрешать мертвых, исцелять смертельные болезни он, некромант-убийца, был попросту неспособен.
Первым делом нарастил мясо и кожу на пальцах руки. Корр Терлей знать не хотел, откуда взялась плоть для восстановления, вероятнее всего, он где-то сильно потерял в размерах. Закон сохранения массы, мать его. Даже магические законы подчиняются ему.
Но теперь, с подвижными, не болящим пальцами, он способен нарвать травы, которая в этом месте уже совсем не обгоревшая, и жадно запихнув ее в рот, проглотить, почти не жуя. Заклинанию нужен материал, чтобы восстановить организм? Корр Терлей предоставит ему такую возможность. Плевать, что на трансмутацию, то бишь, на изменения одной материи в другую, уйдет куча энергии. Скоро энергии будет завались! Корр Терелей чувствовал ее. Там, чуть дальше, вон за теми холмами текут реки энергии. Все, что ему нужно — это добраться до них, перевалить эти невысокие холмики.
Подобрал какую-то обгоревшую ветку, видимо заброшенную сюда взрывом. Примерился. Слегка обломал, ровняя длину. Прислонил ветку к культе левой ноги. Всплеск магической энергии, и вот ветка приращена к коленному суставу. Плевать! Теперь это будет его левая голень. И левая ступня заодно. Главное дойти за те холмы. А еще и пожрать чего-нибудь, да побольше.
Латая себя, эльф совсем не смотрел по сторонам. Внутренние проблемы целиком и полностью увлекли его и времени, чтобы глазеть кругом у него совсем не было. Лишь спустя достаточно продолжительное время Корр Терлей поднял глаза вверх, к небу. И замер, пораженный увиденным.
Вскочил, и неуклюже хромая, на максимально быстрой для себя скорости пошел в сторону холмов.
Время для игр стремительно подходило к концу.
Макса пер на себе Федор. Для этого пришлось собирать останки контрразведчика в мешок. Тот монстр и в самом деле разрубил его на множество частей.
Когда основной костяк группы подбежал к месту побоища, монах с все еще сияющими глазами, в которых только-только начали образовываться тонкие очертания зрачка с радужкой, разворачивал мешок. И Егор не посмел отказать человеку (человеку ли?) в этом. Несмотря на то, что Келли уже давно не подавала признаков жизни, безвольной куклой висела на руках у Реззера. Только темно-красный, почти бордовый огонек медицинского диагноста показывал, что она скорее жива, чем мертва. И лишь выход из зараженной зоны мог хоть как-то сдвинуть баланс в ее сторону.
Но Федор смотрел на него белыми глазами и молча складывал то, что осталось от Макса в мешок.
— Догонишь, — кратко сказал Гранит и пошел дальше. Каждая минута, что они находилисьв зараженной зоне, медленно и неумолимо убивала их.
Фрейд замер над тушей монстра, убитого паладином. Он водил над ним руками, магически изучая останки, разглядывал под разными углами, пытаясь понять, как было создано такое чудовище, из каких частей. Даже быстрый осмотр давал возможность понять, что оно составлено из частей разных орков. Магические силы колдуна, создавшего подобное, впечатляли. Но еще больше впечатлял Федор, уничтоживший такого монстра в течение двух-трех секунд.
Егор, заглянувший в глаза ведьмака, увидел в них зависть. Вот только кому он завидовал? Личу, способному воскресить из мертвых подобное создание, или Федору, способному его упокоить?
Выдра, помимо того, что был в экзоскелете, также попутно воткнувший себе коктейль, с Ангелом на руках ушел далеко вперед. Он не думал про опасность. Забота об этой девушке, неоднократно спасавшей ему жизнь, затмила все. Где-то сзади плелись остальные, но он не вспоминал о них. Компьютер на внутреннем взоре отрисовывал ему условную линию на местности, где радиационный фон опускался до естественного уровня, и теперь Барт со всей возможной для себя скоростью стремился ее достигнуть. Он понимал, что это пересечение вряд ли сильно повлияет на здоровье Келли, но что-то неосознанное подталкивало его в спину. Шептало: «Беги! Спасай! Быстрее!». И Барт «Выдра» Реззер бежал. Бежал, сжигая крохи энергии в экзоскелете, сжигая мускулатуру, сжигая печень ускоренной очисткой крови от боевого коктейля. Он надеялся на чудо. Он имел на это полное право.
Константин Кукушкин уже перестал чему-либо удивляться. За прошедшие три часа он повидал и пережил такое, что обычный человек не увидит всю свою жизнь. Сначала он оказался в центре ядерного взрыва. Ну да, а что такого? Обычный такой ядерный (или термоядерный, в этом Злой не шибко разбирался) взрывчик на пару-другую килотонн. Потом обычное такое воскрешение человека из напрочь обгоревшей культи. И под завязку — превращение вроде бы как знакомого паладина в существо, одним взглядом уничтожающее собранного из разных частей немертвого монстра. «О-хо-хо, — прошептал Злой, — что там у нас дальше по плану? Конец света? Надо бы до ужина успеть».
У Клода Петита ужасно болела печень. Боевой коктейль вкупе с повышенным радиационным фоном давали о себе знать. Да, они уже вышли на условно не зараженную территорию, и теперь внешние факторы не влияли на их здоровье. Помимо эльфов, вооруженных дальнобойными луками, орков с ятаганами и кучи зомби, конечно. Но пока из организма выйдет вся дрянь, пройдет немало времени.
Федора била мелкая дрожь. Тяжелый мешок за спиной, с сочащимися кровью останками Макса, не давал ему уйти в себя. Паладин с трудом помнил произошедшее. Он почти не осознавал своих действий, не осознавал, что делает и почему именно так нужно сделать, а не иначе. Он просто делал, с заведомо известным ему результатом.
А Егор устал. Смертельно устал. Причем в буквальном смысле этого слова. Он диагностировал у себя большинство признаков острой лучевой болезни: невероятная слабость, тошнота, горечь во рту. Неприкрытая тканью кожа раскраснелась и ужасно чесалась. Да, у них были лучшие противорадиационные препараты, которые создала промышленность, но никто не рассчитывал на взрыв в такой непосредственной близи от группы.
Оптимальным расстоянием подрыва спецбоеприпаса было полтора-два километра, с возможностью быстро покинуть вероятную зону поражения в ближайшие тридцать-сорок минут. Они же, вопреки всем правилам, подорвали заряд чуть ли не в полукилометре от себя, да и еще и находились непосредственно в эпицентре около получаса после взрыва. Сколько зивертов они нахватали, капитан боялся даже представить. И хвала всем богам, что только Ангел свалилась в беспамятстве. Будь пострадавших чуть больше, и всё, ради выживания группы их пришлось бы бросить.
Даже вечно неунывающий, бессмертный Сергей как-то осунулся, побледнел. Хотя о нем Егор беспокоился меньше всего — через пару с чем-то часов с ним опять все будет в порядке.
Коротенечко изучив справочные данные по лучевой болезни, «Гранит» сделал неутешительный вывод: если в течение ближайших пары недель они не попадут к врачам — вся их группа — гарантированные покойники. А сейчас надо отдохнуть, отлежаться, позволить антирадину вывести всю возможную гадость из организма. И отдохнуть немедленно.
— Привал, — скомандовал капитан.
Сказать, что я потрясен — ничего не сказать. Со времени стычки с тем неведомым существом, заключенным в человеческую оболочку, прошло немало часов, а я все еще не отошел от шока. Видимая легкость, с которой оно расправилось с моими воинами, его абсолютная неуязвимость перед холодным оружием, уверенность в совершаемых действиях — все это повергало меня в трепет.
Я не знал, что делать.
Филактерия была так близко и в то же время далека как никогда. Я понял, что не смогу что-либо противопоставить этому существу. Да я даже не знаю, что это такое! Не могу классифицировать его, не могу понять какой магией он пользуется.
Хозяева, прежние хозяева, дали мне много знаний по видам магии, по правилам построения заклинаний, по системам противодействия колдовству. Но виденное там, в той ложбинке, просто перечеркивало напрочь все полученные знания.
Ни одного сходства, ни одной зацепки. Ни одна школа магического искусства не признала бы творимые тогда заклинания своими. Аксиомы волошбы, такие простые и понятные, казавшиеся такими незыблеммыми, были разрушены и растоптаны в той тридцатисекундной заварушке неведомым мне существом. Будь я живым человеком, то, наверное, счел увиденное галлюцинацией, вызванной близким и недавним ядерным взрывом. Но, увы, я уже год с лишним не числюсь в живых, а мой немертвый мозг не подвержен каким-либо психическим заболеваниям. Можно сказать, что в этом плане у меня железное здоровье.
Я размышлял над проблемой весь остаток дня и всю ночь. Благо, беспокоиться о таких низменных вещах, как питание и питье, мне было совершенно не нужно. Мои оставшиеся рыцари смерти, четверо моих созданий, безмолвными статуями замерли вокруг, и лишь глаза, непрерывно скользящие то вправо, то влево говорили о том, что в этих громадинах есть жизнь. По крайней мере ее некое подобие.
Утро принесло новые проблемы. Проблемы, которые говорили мне: «Не затягивай с филактерией!».
Я взглянул на небо и в мозгу всплыли слова прежних хозяев. Все их страхи, их суеверия, их слабости. Они боялись такого неба. И этот страх волей-неволей, с каждым их словом, с каждым несказанным словом передавался мне. Все их недомолвки, обрывки фраз выдавали, насколько они боятся того, что сейчас происходило наверху.
Я рывком встал с бревна, на котором просидел всю ночь. Мои создания зашевелились, обратив взоры на меня. Нет, их время придет позднее. Сейчас требуются совершенно другие мои таланты. Те, которые время от времени я применял в той жизни. На Земле.
Мысленно приказав рыцарям смерти оставаться на месте, я пошел в сторону реки. Время для размышлений закончилось вместе с рассветом местного солнца.