Кто-то побледнел, кто-то нахмурился, но все мы дружно побежали в «вагончик», грохоча по дрожащему пандусу аппарели подошвами своих ботфорт. Рассаживались также вразнобой, кто успел какое место занять. Так в результате я оказался рядом с незнакомой рыжеволосой чаровницей слева и той самой девушкой из сахаровских, признавшей во мне «Зеленоглазую Бестию», справа. Чуть дальше, рядом с морозовцами, сидела Маша, а Нина, Даша и Юсопова оказались в компании старшекурсников из разных Академий.
— А где клоны? — спросил я оказавшегося напротив и чуть наискосок Борислава, окружённого парнями-морозовцами.
— На крыше, — ответил он, даже не делая вида, что желает вздремнуть или что-то вроде того. — За обстановкой будут следить. А то мало ли что.
— Хорошо, — кивнул я.
— Что за клоны? — тихо, чуть подрагивающим голосом спросила моя соседка по правую руку.
— Серые барышни неприличного вида, которые неподалёку от вас стояли, — объяснил я. — Это проявление дымного «эго» моего товарища.
— Оу… — она слегка покраснела. — А я всё думала, кто-это такие. А можно… ну… вопрос.
— Давай? — сказал я, уже чувствуя, к чему она клонит.
— Ты действительно ненавидишь чародеев из простецов — таких, как я? — выпалила она и замолчала, слегка задрожав. — Что мы тебе сделали?
— С чего ты это взяла? — поинтересовался я.
— Ну… тот парень, Шаров. Которого ты на дуэль вызвал…
— Это Шаров Антона оскорбил и тут же на дуэль до смерти вызвал, — лениво встрял в разговор Николич. — Я там был и всё видел.
— И он — Шаров — клановый! — добавила сидевшая слева от меня рыжая чаровница. — Ты, Верочка, слишком уж веришь всему, что в газетах написано.
— Ага! — добавил парень в морозовской форме. — Шаровы или Шарии — древний Варшавский клан, бежавший вначале в Киев, а оттуда в Москву. Не тебе равнять их с собой, черноногая!
— П-простите! — тут же сжалась моя соседка.
— Ты прямо сейчас в морду получить хочешь или попозже? — спросил я, хрустнув кулаком. — Ну-ка извинился перед девушкой!
— Бажов, не, ты реально бешеный! — тонким голосом воскликнула одна из морозовских девиц. — Ты хоть понимаешь, что…
— Это ты, похоже, не понимаешь, на кого рот разеваешь! — насупилась Нинка, хмуро уставившись на другую чародейку.
— Так! Успокоились все! — рявкнул один из морозовских старшекурсников, обведя всех нас яростным взглядом, в глазах его вспыхивали, пульсировали и гасли пятиконечные звёздочки. — Бажов, это не место и не время! А ты, Потоков, немедленно извинись перед девушкой, и чтобы я больше подобного не слышал!
— Извини, черногогая, что сказал правду! — надменно выдал оскорбивший мою соседку парень, с улыбкой глядя на меня и словно говоря: «Ну и что ты мне теперь сделаешь?»
— Потоков, — опасно ласково произнесла ещё одна морозовская пятикурсница. — Я что-то не поняла. Ты на судилище по приезде в кампус нарываешься? Или что? Если выживешь, конечно… То я тебе его устрою!
— Прошу прощения, барышня! — улыбка тут же стекла с лица побледневшего Потокова. — Был в корне не прав, оскорбляя вас грязными словами!
— Н-ничего… — выдавила девица, как-то поникла, в то время как я продолжал сверлить взглядом разговорчивого парня.
— Так-то лучше, — хмыкнул старший морозовец и прошептал что-то у ухо Юсуповой, отчего девушка, чуть покраснев, улыбнулась и тихо ответила: «Может быть… Я подумаю! Если всё пройдёт хорошо!» — а затем посмотрела на меня.
— Антон, глазки потуши, — попросила Анджела и подмигнула. — А то народ заранее деморализуешь!
— Ага! — кивнула одна из сахаровских девушек. — Не знаю, почему, но такой взгляд, пробирает до костей…
— Они ещё и смазываются. Шлейф оставляют! — заметила черноволосая студентка сеченовки, устроившаяся возле Дарьи.
— Это когда он злится, — фыркнула Светлова. — А так, просто бесполезные фонарики!
В этот момент «Мул» резко ускорился, а затем вдруг повернул. По стенам «вагончика» застучало, словно по ним барабанили молотком. Потом вдруг появилась дырка, и что-то взвизгнуло, а затем рыжеволосая соседка болезненно вскрикнула и повалилась прямо мне на руки.
Прошла пара секунд, прежде чем я понял, что на меня хлещет кровища, а когда к нам, осознав произошедшее, метнулась вскочившая Сердцезаорова, я уже держал в руках даже не бессознательное тело, а труп, пару раз вздрогнувший в агонии и окончательно расслабившийся, испортив воздух в салоне. И тем не менее Машка даже что-то попыталась сделать, вот только безрезультатно, и быстро сдалась.
Срикошетившая пуля попала прямиком в сердце не ожидавшей подобной подлянки чаровницы. И если бы немного правее или левее, так нет же! Случайность, но поражение было точным, а смерть — мгновенной.
Так что я какое-то время баюкал у себя на руках мёртвое тело, прежде чем по приказу Анджелы уложить девушку нам под ноги в проход между рядов кресел. Дымовик же, набирая скорость, нёсся куда-то по улицам Полиса. Болтанка всё усиливалась, а я, глядя на кровь, покрывшую руки, терпел. Хотя, честно говоря, очень хотелось прямо здесь выпрыгнуть из кузова и наказать напавших на нас дегенератов.
Глава 10
Глядя на свои окровавленные руки и залитую форму, я постепенно наливался той самой красной яростью, про которую уже и думать забыл. Марфа, говорила, точнее, предполагала, что это, возможно, что-то из наследия Карбазовых, потому как у нас, Бажовых, подобных реакций не замечалось. Я же сейчас, сидя в трясущемся и постоянно маневрирующем так, словно он шёл змейкой, паровике, пытался оттереться, но только размазывал алые разводы по форме.
О кузов дымовика то и дело тарабанили пули, будто мы были под постоянным обстрелом, а мёртвая девушка… Она как-то сразу стала маленькой, хотя живой была лишь немного ниже меня. Черты лица, всё ещё искажённого, словно она удивлялась случившемуся, быстро заострились, а глаза остекленели, глядя куда-то в пустоту. Кровавая же лужа, растекающаяся по полу, распространяла едкий железистый запах, быстро смешивающийся с ароматами содержимого расслабившегося кишечника и мочевого пузыря в тошнотворное удушающее амбре.
Случайная смерть по-разному ударила по всем, кроме, пожалуй, старшекурсников. Кто-то просто побледнел, осознав, что вооружённые пулевиками простецы могут быть даже опаснее многих чудовищ. Другие пытались отодвинуться, с трудом сдерживая рвотные позывы. Некоторые завороженно смотрели на небольшую дырочку в стене салона, вздрагивая каждый раз, когда её поверхность вздувалась после очередного попадания, сопровождаемого смачным клацаньем. Другие просто задумчиво сидели на своих местах, потеряв интерес к разговорам, ну и тихо, в кулачок, плакали несколько девушек, видимо, хорошо знавших погибшую.
Машина с урчанием набрала скорость, а затем резко повернула, так что нас хорошенько тряхнуло. На какой-то момент даже показалось, что, встав на колёса с правой стороны, она сейчас просто завалится набок, настолько крутой вираж заложил «механвод». Кажется, именно так армейцы называли бойцов-шофёров, управляющих их специализированной техникой.
Минут через пятнадцать непрерывной тряски, периодических обстрелов и крутых поворотов дымовик, пару раз дёрнулся, разгоняясь, и вдруг зафырчал, часто ухая котлом, так что завибрировал пол. Со звонким щелчком отворилась пластина, прикрывающая окошко между салоном и кабиной водителя, и сопровождающий с перевязанной головой крикнул:
— Хватайтесь за скобы! Идём на таран баррикады!
Многие тут же послушно схватились за металлические рукояти, простые гнутые трубки, прибитые к деревянным лавкам, которыми были разделены посадочные места. А затем дёрнуло так, что обычные люди, скорее всего, и не удержались бы. Паровик явно во что-то врезался, но не остановился, замедлившись и натужно фырча, то ли сдвинул, то ли опрокинул препятствие, после чего вновь рванулся вперёд, опасно переваливаясь с левого бока на правый и наоборот.
В момент удара почти никто, даже я, не подумал об теле мертвой девушки. Так что её никто не придержал, а потому труп, ещё не успевший окоченеть, тряпичной куклой подлетел вверх. Старшекурсники, которые, проигнорировав скобы, стояли, словно приклеенные к полу, и едва покачнулись во время тарана, среагировали мгновенно. Тело ловко поймали и вновь аккуратно уложили в проходе, почти возле стены, отделявшей нас от кабины водителя. Сами же оперативно переместились к выходу.
И, надо сказать, очень вовремя! Ещё раз свернув и проскользив с десяток метров юзом, машина остановилась. Не сговариваясь, старшие чародеи с клацаньем открыли смотровые заглушки и выглянули наружу, прячась от неожиданных «сюрпризов» за специально размещёнными под смотровыми бойницами поднимаемыми пластинами.
— Безопасная зона, — крикнул через лючок из кабины сопровождавший нас боец. — Двор удерживается силами жандармерии!
Защёлкали отпираемые морозовским старшекурсником внутренние запоры — и двери кузова, которые тут же придержали два бойца в перепачканной форме жандармов, распахнулись.
Не дожидаясь, пока выдвинут аппарель, старшекурсники попрыгали наружу, тут же разбегаясь и занимая явно ранее отработанные позиции. За ними последовали и мы, имея чёткий приказ, данный ещё в Академии: до получения особых распоряжений действовать так же, как и наши старшие товарищи.
В морозном воздухе чувствовался сильный запах гари. Двор, в котором мы оказались, был, судя по всему, либо собственностью какой-то чародейской гильдии, либо опорной базой наёмничьей ассоциации. Этакая своеобразная городская «Крепостица», квадратная в плане с большим и вместительным плацом, ограждённым от улиц жилыми и рабочими корпусами. Именно на него так лихо ворвался наш дымовик, шедший, оказывается, первым в колонне из трёх подобных машин, а вокруг, не обращая внимания на нас, суетилось множество вооружённых людей.
Перетаскивали раненых. Куда-то выдвигались колонной хмурые и явно злые бойцы, поголовно снабжённые штуцерниками. Раскочегаривалась техника и дымился в стороне, пыхая облаками раскалённого пара из пробитого бока, осевший на отсутствующее заднее колесо малый городской бронированный вездеезд со знаками принадлежности к жандармерии на боках.
«И чем, интересно, его так приложило…» — подумалось, пока я, не стесняясь, продолжал оглядываться по сторонам.
Без понятия, что это был за район! С внутреннего плаца я не заметил чего бы то ни было приметного или знакомого в зданиях, возвышающихся над крышами городской «крепостицы».
Всё же Полис застраивался довольно неравномерно в течение нескольких веков, так что разные районы зачастую имели вполне типичные конкретно для них типовые строения. Где-то использовались многочисленные карнизы, а в другом месте отличительной особенностью зданий были пилоны, из-за которых стены домов казались «волнистыми», или декоративные колонны и портики на зданиях.
Конечно же, куда лучше определиться помогали уникальные строения, ведь, несмотря на относительную унитарность районной застройки, всегда и везде находились те, кто хотел, чтобы его дом выглядел не так, как у всех. Красивее, необычнее, современнее… И чем выше уровень, тем больше имелось на нём таких вот шедевров архитектуры, за которые всегда мог зацепиться глаз.
Третьим же и самым главным ориентиром всегда были клановые небоскрёбы. Вот только для меня всё окружающее было незнакомо, так что напрашивался вывод, что я этого места раньше не видел. Однако мы явно находились на втором ярусе, а потому стоило поменьше щёлкать клювом и внимательно следить за тем, что происходит над головой. Ведь, если противники вооружены пулевиками, да к тому же имеют штуцерники, самое милое дело — начать отстреливать зазевавшихся чародеев даже не с крыш и чердаков, а с третьего, а то и с четвёртого уровня через световые колодцы.
Минут пятнадцать ушло на то, чтобы сориентироваться в творящемся вокруг хаосе. Выяснить, что здесь, собственно, происходит, скоординироваться с занявшими оборону и, как оказалось, медленно, но теснящими бунтовщиков жандармами, а также с другими группами чародеев.
Всем этим, естественно, занималась Юсупова, в то время как лично я вникал в сложившуюся ситуацию. Оказывается, мы находились в районе Марьино! И я действительно здесь никогда даже не проезжал на своём пароцикле. Причём следующим, в чём нас уверил немного нервничавший капрал жандармерии, было то, что мосты над Москвой рекой, на всех пяти уровнях ведущие в Братеево и Царицино, уже разведены, и, случись чего, ожидать массовой атаки в «спину» с той стороны не стоит. Потому как водное пространство патрулируют «трубовики».
Что такое «трубовик», я даже не представлял, как и не знал, что именно район Марьино находится непосредственно возле реки. Последнее, наверное, должен был бы помнить, всё-таки знания о родном Полисе нам вбивали ещё со второго класса младшей школы. Однако после всех нынешних треволнений просто воспринял информацию как новую. Не фокусируя на этом внимания.
Бунтовщики, число которых было неизвестно (но там точно имелись как вооружённые артельщики, так и якобы просто жители полиса, активно бодавшиеся с самого утра в Кузьминках аж на трёх нижних уровнях с жандармерией, крысоловами и группами наёмников), сделали «ход конём». Имитируя затишье, они дном, проломив разделяющие стены, прошли через Люблино в Марьино, поджигая всё на своём пути.
Так что сейчас на нижних уровнях соседнего района полыхал настоящий огненный шторм, отвлекая силы жандармерии и пожарной охраны как Кузьминок, так и небоскрёбов, в то время как защитников этих районов начали атаковать группы, проникающие с Босманки и Новогиреево.
Сами же бунтовщики из Кузьминок быстро захватили Дно Марьино, а также башни-переходы и напали на местные малые силы, которые, конечно же, не ожидали подобной подлянки, после того как справились со своими возмутителями спокойствия. И, естественно, были отвлечены на пожары в соседнем районе.
В общем, как правильно сказала вновь оккупировавшая мою правую руку Седцезарова: «Так не бунтуют!!» И действительно, начавшиеся с неделю назад брожения были больше похожи на предыдущие восстания простецов. Имелись лозунги, лидеры, выдвигавшие требования, неразбериха, и вообще, все предыдущие действия толпы казались куда более хаотичными.
Это было похоже на то, что мы учили на уроках Истории! Бунты — нередкое явление в Полисах, и неважно, чем они обоснованы. Их сопровождали погромы и разбой, но при этом бунтовщики старались захватить и удерживать какую-то территорию! Однако, пожалуй, никогда ещё за всё существование Новой Москвы не случалось того, что произошло в Люблино. Чтобы граждане Полиса, пусть даже взявшие в руки оружие, устраивали филиал Плана Огня своим же потенциальным сторонникам, таким же простецам, для того чтобы прикрыть свои манёвры…