Да и вообще! Здесь, сейчас и, главное, сегодня, в день атаки Титана, складывалось впечатление, что кто-то играл в пятнашки, передвигая туда-сюда вооружённые отряды бунтовщиков по Полису. Явно отвлекая имеющиеся сейчас в городе свободные силы от какой-то другой более важной цели! Сразу же возникал вопрос — откуда такая координация?
Я понимаю, почему жандармы не были готовы к нападению силы в Марьино — ведь они работали в первую очередь по верхним уровням, а точнее, «сверху вниз», стратегически грамотно лишая противника доступа к высотам и, соответственно, оперативного преимущества. Собственно, тактика придавливания противника к «земле» считалась единственно верной для гипотетического сражения простецов с простецами в нашем Полисе при невозможности ввести в бой чародейские силы. Как теоретические измышления на тему городского боя подобные выкладки приводились даже в нашем обзорном учебнике «Стратегем» за первый курс. И кто бы знал, что фантазии некоего поручика И.З.Егозеева на тему урбанистических боестолкновений хорошо вооружённых отрядов простых людей на территории Москвы однажды воплотятся в реальность.
Имелись в подобном подходе, конечно, как свои плюсы, так и минусы. И главный из них — количество нонкомбатантов, которые могли быть убиты или взяты в заложники на нижних ярусах. Тут надо понимать, что многим чародеям судьба обычных людей совершенно не безразлична. Не то чтобы их за людей не держат, но воспитание чётко разграничивает клан и всех остальных, заботясь в первую очередь о целостности психики одарённых, которым порой, а особенно в древности, случалось полностью уничтожать целые поселения только ради выполнения поставленной перед ними задачи.
Это со стороны простецу — неважно, с какого уровня, — может показаться, что все одарённые безжалостные и бессердечные машины для убийства. Особенно, если он не знаком с тёмной стороной Полиса и не разу не видел таких же, как он, которые, не задумываясь, убивают себе подобных. Но на самом деле это не так, мы такие же люди, хотя воспитание многих из нас не позволяет колебаться в бою, но муки совести никто не отменял, и я, например, вообще не представляю, что может заставить меня поднять руку на безвинного ребёнка.
А И.З.Егозеев так и вовсе был простецом, как и все армейцы, а потому болезненно воспринимал идею гибели множества неодарённых. Но и плюсов у его «Московской Тактики» было немало. И в том числе то предположение, что бунтовщики не будут жечь сами себя или травить ядовитыми газами, а нападение сверху всегда эффективнее, нежели штурм снизу.
Касательно же нападения на Марьино, я, как и прочие, не понимаю, как простые люди, пусть и собравшиеся в толпу, вообще смогли проломить восьмиметровый монолит стены, разделявшей районы. Эти перегородки изначально служили «подпорками» второго уровня, в то время как более верхние и лёгкие ярусы, можно сказать, «висели» на небоскрёбах или опирались на здания, идущие от одной платформы до низа другой.
Да, так уж получилось, что задумка гидростроителей, по сути, превратилась в этакие большие садки для самых низших слоёв полиса, разделяющие Дно на неравные, дикой геометрической формы замкнутые районы. Ну так, по изначальной идее, там люди и не должны были жить! Ещё в школьных учебниках Истории написано, что первый уровень планировался этаким подполом. Техническим этажом Полиса, где могли бы производиться разнообразные работы, не беспокоя населённый второй ярус, а то и сбрасывая туда то, что угрожало горожанам.
Естественно, что жизнь вмешалась в гениальные планы, и перенаселение Москвы буквально за пятьдесят лет сделало её «подвал» обитаемым. Потом пришла массовая застройка, а за ней и трущобный самострой. Толпы народу, а с ними и нынешние проблемы.
Причём опять же, по Егозееву, меньше всего следовало бояться того, что кто-то там уйдёт в канализацию. Все створы известны и блокировать их, а также оборонять до прихода чародейского подкрепления можно вообще малыми силами. Все входы-выходы известны. Как и опасность подполисных тоннелей, которую я успел прочувствовать на себе. И ладно хлипкие белые непонятно кто — но встречи с тем же водным элементалем, даже не истинным, толпа обычных людей просто не переживёт.
За исключением материального сердечника ему безразличны пули и другое оружие. В свитках с заклинаниями вроде того, что послужил стартом моей чародейской жизни, просто не хватит магии, чтобы поймать его в морозную ловушку собственной стихии. Даже если их будет десять, да даже сотня, что совсем уж нереалистично! Утечет, спрячется, а затем нападёт ни капли не ослабленный, но жутко злой!
Впрочем, это неважно. Меня, как, думаю, многих, больше волновал вопрос: кто кукловод? А таковой имелся, это точно! Кто-то же вооружил пулевиками, тем более штуцерного типа, вышедшие на улицы толпы простецов. Да к тому же провернул всё так, что для защитников Полиса это стало полной неожиданностью.
Вообще, всё вроде бы указывало прямиком на армейцев! Заставляло подумать, что это их бунт, и именно они открыли свои арсеналы для восставших! А то, что они, по сути, сектанты, должно только подогревать паранойю! Ведь если не они, кто ещё может обладать доступом к столь значительным запасам запрещённого к свободному распространению оружия?
Вот только на обученных солдат, по словам раненного жандарма, с которым я зацепился языком, пока Юсупова уточняла наши дальнейшие действия, противники вовсе не походили. Как, впрочем, и на наёмников, и, уж что там говорить, на настоящих «бунтовщиков»! Так — вооружённая, бессмысленная и опьянённая насилием и кровью, но всё же кем-то направляемая толпа, занимающаяся скорее хаотичным террором, нежели чем-то осмысленным.
Быстро перебирая руками сброшенный сверху канат и отталкиваясь от стены ногами, я судорожно соображал, поднимаясь вслед за Ефимовой, так и эдак перекатывая в мозгах услышанное. А затем был забег по крышам, пусть и не совсем бесшумный, как умеют только настоящие чародеи, но вряд ли наша шестёрка привлекла чьё-нибудь внимание.
Где могли, мы дружно перепрыгивали через улочки на соседние здания. Если же наших первокурсничьих силёнок на подобное не хватало, то уж наш командир, вбив в бетон или кирпичную кладку один из своих ножей с привязанной к рукояти стальной струной, заставляла меня перелететь в нужное место и, натянув тросик, помочь перебраться остальным.
Анджела вообще не стеснялась использовать наши способности на благо делу, заодно подавая пример настоящей групповой работы, о чём тот же Мистерион обычно заботился разве что на словах. Умеет Бажов выстреливать собой как из пушки — значит, будем задействовать его по полной. Может Ефимова выполнить бросок любой сложности — значит, не надо беспокоиться о том, как попасть простым крюком в нужное место с первого раза, да к тому же так, чтобы при зацепе даже тихого лязга не было слышно.
У остальных также были свои преимущества, которым старшая девушка на ходу придумывала неординарное или не самое очевидное применение. Так Бориславу пришлось переломить себя через колено, и сейчас параллельно с нами и чуть впереди по крышам мчались четыре крупные пепельно-серые кошки, бывшие чем-то вроде наших передовых дозоров. Машка постоянно сканировала окрестности, сообщая как о передвижениях по улицам, так и о скоплениях людей внутри зданий. Ну а Дарья, следуя её указаниям, будучи невидимой, проверяла, наши ли это клиенты или всё же мирные горожане, сбившиеся в кучу и так пережидающие городские волнения.
Задача, поставленная перед нашей рукой, была относительно тривиальной — зачистка опорных пунктов в тылах бунтовщиков. К самим же боевым действиям на улицах первокурсников было велено не привлекать. Директиву спустили сверху, из штаба, так что, как бы ни злился жандармский генерал, у которого разом отобрали больше половины привезённых как подкрепление одарённых, он всё равно был вынужден подчиниться.
Не то чтобы от нас там не было бы пользы… одна только Дарья, пробравшись в невидимости на баррикады, могла бы натворить таких дел, что жандармы вынуждены были бы пойти на успешный прорыв, даже если бы очень этого не хотели. Однако не менее эффективно с подобным справятся старшекурсники, в то время как для Светловой подобный героизм мог бы стать фатальным.
Вообще, вся проблема заключалась в том, что восставшего отребья как минимум здесь, в Марьино, оказалось слишком много. Они были вооружены, но пользоваться пулевиками не умели от слова совсем. В то время как жандармерия была представлена всего двумя корпусами, изначально по двести пятьдесят человек в каждом. Собственно, «Марьинским» и срочно переброшенным сюда до разведения мостов «Братеевским», которые уже понесли серьёзные потери, ведь использовали они штатное обмундирование и, соответственно, стреломёты.
Вот и получалось, что там, где обученный защитник города метким выстрелом убивал отчаянно мажущего бунтовщика, в него тут же прилетал десяток пуль от подельников. И пусть они тоже не отличались меткостью, но из-за массовости залпа это и необходимо не было. И то же самое с нами, первокурсниками! Гипотетическая Дашка, штурмующая баррикады, конечно же, перебьёт кучу народу, но в какой-то момент ей придётся поднять щит «Сферы», чтобы укрыться от выстрелов, а удерживая его, двигаться или делать что-либо ещё она уже не сможет.
«Колотушка», деревянная пробочка, вставленная в моё левое ухо, простучала три раза. Это Светлова, вновь отправившаяся на разведку, сообщила, что на этот раз в трёхэтажном доме, в котором Сердцезарова распознала скопление людей, обнаружились не просто укрывающиеся жители, а именно те, кого мы ищем. Но так как стук был не двойной, а именно тройной, получалось, что без жертв среди мирного населения ничего сделать с ними не получится.
Я, Борислав и остальные девушки посмотрели на слегка побледневшую Юсупову. Понятно, что неправильно было бы перекладывать на эту молодую девушку такую ответственность, но именно она была сейчас нашим командиром и решения принимала тоже она.
— Действуем… — сглотнув, произнесла Анджела, отбивая на своей колотушке пальцем обратный код, а в следующий момент в соседнем здании послышались многочисленные, сливающиеся в один, хлопки взрывов и человеческие крики.
Это Дарья, получив команду, применила чары «Искра», подрывая любые незащищённые пороховые заряды в радиусе пятидесяти метров от себя. В этот момент у меня тоже уже всё было готово, печати сложены, и в нужное окно влетел зелёный огненный шар, Юсупова же, подхватив Ефимову, сиганула вниз, на улицу, где уже раздались первые выстрелы бунтовщиков, на которых напали вернувшие себе антропоморфную форму дымные куклы Борислава.
«Выстрел» бросил меня с крыши прямиком в медленно угасающий изумрудный шар пламени, но в своём замедленном состоянии я успел увидеть, как Нина быстро выставила купол защитной сферы, и почти в тот же момент пулевое оружие в руках у бунтовщиков взорвалось огненными цветками от «Искры», созданной Юсуповой. А затем я нырнул в развороченный оконный проём, и мне стало не до происходящего на улице.
Огненный протуберанец буквально слизнул верхнюю часть оказавшегося на моём пути простеца. Он стоя на четвереньках, даже не заметил, как умер, контуженный взрывом, ну а то, что никак не защищённая внутренней живицей плоть в бажовском пламени зачастую сгорает быстрее, чем бумага, я уже знал.
Хотя и не был в курсе, от чего это зависит. Не интересовался. Однако полагаться на этот эффект нельзя, потому как есть те, кто сразу же рассыпается в пепел при том, что других именно просто обжигает или поджигает, и непонятно, почему так происходит.
Более противников в комнате не было, а потому я выбежал наружу. Дальше по коридору слышались крики и сверкали вспышки, словно работал фотограф. Однако на самом деле это Светлова разбиралась с кем-то, вставшим у неё на пути.
Следующее помещение — несколько быстрых ударов руками и ногами, обрывающие жизнь удивлённым и шокированным мужикам, не готовым к нападению. Калейдоскоп лиц, полных боли, ненависти и страха, кровь, пепел и зелёное пламя. Женские, детские тела, живые, мёртвые, со следами пыток и без…
Вся зачистка пролетела передо мной в один миг. Это было не сражение, а именно бойня. Покалеченные и здоровые, бородаты мужики и безусые юнцы… в какой-то момент всё закончилось, и мне только и осталось, что ходить из квартиры в квартиру, из комнаты в комнату и уже просто ножом добивать тяжелораненых и отходящих в бездну людей. Точнее, чудовищ с человеческой внешностью, хотя кто-то из них, скорее всего, назвал бы так именно меня.
Предела же я достиг, зайдя в одну из однокомнатных квартир и, так как живых там не было, быстро выскочив, пытаясь удержать в себе уже давно переваренный завтрак. Такого… я не видел даже в подземельях хрякорылов и думать, что подобное мог сотворить человек, было невыносимо.
Это здание не было опорным пунктом и уж тем более не являлось базой бунтовщиков. Обычный жилой дом, в котором чувствовавшие себя сейчас хозяевами восставшие устроили себе «праздник жизни» за счёт местных жителей и в частности жительниц. Скорее всего, нечто похожее происходило здесь и сейчас повсеместно, ну а этим… Судя по всему, кто-то решил, что так, в одном месте, будет удобнее.
Малодушно свалив всё на бледную Дашку и подоспевших Седцезарову с Бориславом, я, давя в себе мерзкие ощущения, с упорством глотая наполняющую рот слюну, спустился на первый этаж. А затем и вовсе вышел на улицу. «Свежий» морозный воздух, полный запахов гари и крови, болезненно ударил в нос, но тем не менее остудил голову, в которой билась сейчас мысль, не шибко достойная чародея…
«Столько людей я ещё никогда не убивал, — опершись на косяк, думал я, тяжело дыша. — Правильно в клане говорили, страшно не убивать, а добивать…»
— Что там? — спросила подошедшая Юсупова, вертя в руках искорёженный подрывом «Искры» штуцерник.
— Там? — хрипло и зло ответил я, вскинув голову, а затем неожиданно для себя истерично рассмеялся. — Там ублюдки устроили себе бесплатный бордель с развлечениями на любой вкус… Рассказать, как я убил старика лет шестидесяти, похожего на обтянутый кожей скелет, старательно елозившего по трупу с выпущенными кишками, заодно душащего уже давно мёртвое тело? Он даже не заметил, как я вошёл в комнату, не слышал!! Или…
— Так! Стоп! Вот, возьми! — нахмурившись, Анджела и протянула мне извлечённый из подсумка сложенный из бумаги треугольник.
— Что это? — нахмурился я.
— Успокоительное. Порошок по клановому рецепту, — немного раздражённо сказала капитан и ткнула треугольник мне прямо в руку. — Бери! Под язык… и не глотать, пока не растворится! А то на тебе вообще лица нет.
Спорить с Юсуповой в таких вещах было бессмысленно. Потому я просто выполнил то, что мне приказали. Нечто шипучее и покалывающее, похожее на кристаллики сахара, быстро растворилось во рту, а мне действительно стало полегче.
— Что делать-то будем? — спросил я, покосившись за спину, в тёмный подъездный проём. — Там… живые есть. Женщины, дети…
— А что «мы» можем? — ответила Анджела вопросом на вопрос, демонстративно разводя руками, в одной из которых всё ещё сжимала искорёженный штуцерный пулевик, и слегка скривилась от того, как цинично это прозвучало. — Жандармы сюда ещё не пробились, сами мы простецов до точки эвакуации не доведём, положат всех, да и сами не факт, что выживем, пока людей прикрывать будем. Я уже молчу про то, что у нас есть задание, которое само себя не выполнит!
— И что предлагаешь? — поморщился я, прекрасно понимая, что командир права, хотя совесть и трудно было успокоить, ткнув её носом в неприглядную действительность.
Тем более что по большому счёту, куда не посмотри, а выбор доступной нам «помощи» был не особо велик. Либо остаться здесь непонятно насколько, охранять десяток человек, игнорируя тот факт, что в других местах, возможно, получится спасти в разы больше жизней. Либо, взяв с собой трёх почти не пострадавших женщин и одного ребёнка, прорываться по улицам к базе жандармов с невнятными шансами довести кого бы то ни было живыми, да и самим дойти. С простецами по крышам не побегаешь! Притом ещё шесть человек, включая детей, останутся здесь, потому как находятся в тяжёлом состоянии и не способны передвигаться самостоятельно, а нести их мы не сможем. Да и не факт, что сами «спасаемые» будут рады, если мы бросим здесь раненых.
— Пусть спрячутся, — пожала девушка плечиками. — Забаррикадируются и сидят как мыши, дожидаясь пока в район не придёт жандармерия. Что я ещё могу предложить? Вернёмся в оперативное укрепление, проинформирую кого нужно о том, что здесь людям помощь требуется. Ладно, Бажов, иди поторопи остальных! Мы и так уже кучу здесь времени потратили…
Отдав приказ, Юсупова вновь с интересом начала крутить пулевик, внимательно разглядывая его с разных сторон.
— Что-то интересное нашла? — поинтересовался я, прежде чем отправиться выполнять поручение.
— Угу… — кивнула Анджела, а затем, не напрягаясь, сломала оружие, оторвав у него ствол, так, словно он вообще не был закреплён. — Они не настоящие…
— В смысле? — я непонимающе уставился на девушку. — Они же стреляют!
— О, ещё как стреляют! — согласилась она, отбрасывая обломки в сторону. — Я просто немного неверно выразилась. Это… скажем так, крайне дешёвая подделка. Ну, в смысле, эти штуцеры только похожи на настоящие с Калининской мануфактуры, а по сути самопал! Не знаю, кто их делал, но качества они отвратительного, в руках, можно сказать, разваливаются. Древесина даже не лакированная, сталь совершенно мерзкого качества, в стволе нет нарезки, а уж о том, чтобы точно стрелять из такой поделки, вообще не может быть речи!
— Короче, понятно, что ничего не понятно… — вздохнул я и направился обратно в дом.
И вновь мы пробирались по крышам, налётами уничтожая группы восставших и выискивая их «Опорные точки», в существование которых, правда, верилось всё меньше и меньше. Ибо ни единого места, про которое точно можно было бы сказать, что отсюда осуществлялась координация толпы, мы так и не нашли. Натыкались всё больше на разграбляемые лавки да места, где то ли пьяные, то ли обдолбанные наркотой и вооружённые оборванцы устраивали себе лёжки с выпивкой, закуской и пьяными оргиями так, словно и не шли сейчас неподалёку городские бои.
Правда, нужно сказать, что такого ужаса, как в «том» доме, нам больше не попадалось. Да, бунтовщики не гнушались убивать мужчин и насиловать женщин. Да, кого-то из них тоже позже ждала незавидная участь. И это было печально, но всё же подобные эпизоды, на которые мы уже успели насмотреться, трудно было назвать кровавой вакханалией, невольными свидетелями последствий которой мы стали совсем недавно.
Параллельно с зачистками мы, естественно, наблюдали и за тем, что творилось внизу, на улицах. Бунт, если, конечно, это действительно был он, уже окончательно перешёл в стадию планомерного разграбления и бессмысленных зверств на захваченных восставшими территориях. Ранее частая заполошная стрельба, доносящаяся из тех мест, где группы вооружённого отребья сталкивались с силами жандармерии, теперь доносилась всё реже и реже. Более того, не раз и не два мы наблюдали, как отряды восставших сталкивались между собой в ожесточённых схватках за награбленные трофеи. Хотя я с трудом представлял, что же такого ценного эти люди могли найти у жителей второго уровня, из-за чего зубами вгрызались друг другу в глотки.
Впрочем, всё это были пришедшие в Марьино чужаки. Однако не следовало забывать, что в районе имелись и свои «хозяева», которым ну очень не нравилось то, что творили пришлые у них дома. Пока восставшие были более-менее организованы, они сидели тише воды ниже травы, забившись по щелям, и выжидали. Словно хищники в засаде, терпеливо высматривая своих будущих жертв. Сейчас же, когда напавшие на район неизвестные окончательно пошли в разнос и совсем не походили на боевые отряды, наступило время для мести и, естественно, разграбления награбленного.
Да, я гадал, что такое ценное могли иметь жители второго уровня, но вот у самих пришлых точно имелось нечто, за что многие готовы были и правую, и левую руку отдать — прямиком, как говорится, до колена. Артельщики, бандиты разных мастей, да и просто озлобленное рабочее мужичьё дураками не были, ну а если в чём и заблуждались, так это в уверенности, что никто не будет искать хорошо припрятанный трофейный штуцерник.
То здесь, то там, особенно в подворотнях и в глухих двориках, закипали скоротечные драки. Бунтовщиков резали без жалости, после чего группы мутных личностей прыскали в разные стороны, разбегаясь, как лилипы на тёмном складе, где внезапно включили свет, оставляя за собой лишь оборонные до нитки трупы. Далеко не всегда подобные налёты проходили удачно, порой местным приходилось спешно ретироваться, оставляя нескольких из своих убитыми или ранеными, однако они куда лучше восставших знали родной район, как и все лазейки с щелями, в которых можно было укрыться.
Вот и сейчас мы, лёжа на крыше, наблюдали, как в тёмном проулке под нами быстро подготавливалась очередная засада для отряда бунтовщиков, громко галдящих, стоя прямо посреди основной улицы. Но затем от оборванцев отделилась одна фигура, в общем-то, такая же, как и всё, в драном древнем ватнике, вислых штопанных портах и растоптанных сапогах, после чего целеустремлённо направилась за угол.
Ну, в общем-то, казалось бы! Что тут такого? И так бы оно и было, если бы через пару секунд этот человек не оказался уже на крыше пятиэтажного здания. Он мельком оглянулся и ничего, видимо, не заметив, побежал куда-то в северном направлении, ловко и без особых проблем перепрыгивая через улицы и, когда нужно, взбегая прямо по стенам.